***
Сижу в комнате полностью погруженная в воспоминания вчерашней ночи. В комнате тихо, что странно, обычно после выгона девок не заткнешь. Смотрю по сторонам, никого нет. А вот это уже точно не в какие ворота. Выхожу из комнаты, на этаже тоже тишина. Бегу вниз, там только несколько человек из съёмочной группы. — Титова, ты почему тут? Там Лаура Альбертовна, хочет поговорить с вами всеми. — Нах… зачем? — Про Милу, ты её кстати не видела? — Отрицательно качаю головой. Не ебу где Грац. — Спросите у охраны, — ничего не отвечаю на вопрос почему у них. Драки без камер, не принято зачитывать в наши косяки. А проблему с Милой я решу сама. Не хочу чтобы это дошло до преподавателей. Я не терпила, чтобы прятаться за чью то спину. — А Карина не в комнате? — Не, она дом новенькой показывала, — а сейчас скорее всего они курят на балконе. Но об этом редакторам знать не нужно. — Ща найду. — Спасибо. И Лик, потом дуйте на улицу где выгон был. — Хорошо, — кричу уже поднимаясь по лестнице, перепрыгивая через несколько ступенек. Иду по коридору и чувствую легкий запах знакомых сигарет. Девки реально на балконе. Открываю дверь, Карина смеется, рассказывая что-то новенькой. А вот новенькая мне не нравится. Несмотря на то что ярлыки на людей я вещать не люблю. Но вот чувствую жопой, что она нам ещё устроит. И Мила покажется нам детским садом. Что то в её позе, жестах, манере себя вести мне не нравится. Особенно когда нет камер. И кстати походу вся эта каша заваренная Барби, спасла жопу новенькой от того заготовленного приема. — Привет, — здороваюсь с новенькой. — Карин, погнали там Лаура всех собирает. И закругляйтесь, там редактора рыскают. Сиги по любому заберут. — Когда заходишь принято представляться, — говорит новенькая. — Когда ваши жопы спасают принято благодарить, — смотрю на неё насмешливо. Ходит тут одна, хочет заставить жить как на зоне, нам хватит спасибо, добавки не надо. — Дохуя дерзкая? — смотрит на меня злым взглядом. Хлопаю ресничками: — агась, а чё? — Лик, хватит, пошли, — Карина тянет меня с балкона, на который я даже не зашла, оставшись на пороге. — Не по понятиям двигаешься, девочка, можешь пожалеть, — орет мне в след новенькая. Карина тянет меня с упорством буксира. — Только если тебя, — ору в ответ новенькой. — Лик, ну нахуя, она вроде норм. — Кариш, она меня напрягает, какая-то стремная. От Милы я знаю чего ждать, а эта прям не нравится мне. — Ты выдумываешь, хорошая девочка. Ты же сама говорила, что надо сначала пообщаться. — Не имею не малейшего желания. За разговорами мы добираемся до нашего «лобного» места. Там все девки, в толпе замечаю Милу, значит уже нашли, рядом Лиза и Поцелуева. Быстро от них отворачиваюсь. Я дала себе слово, что начну заниматься своей жизнью. Я цепляюсь за Лизу и Дашу и пытаюсь что-то построить с ними, на руинах своей жизни. Однако пока я не восстановлю свою жизнь, все эти постройки из говна и палок и ведут только в полную пизду. Нас замечает Оелана и идет к нам, цепляет Карину за рукав пиджака, легко проходя по запястью. — Вы где были? — Я в комнате, — про нашу перепалку с Милой не упоминаю, не хочу быть тем кто кидает говно на вентилятор. Судя по тому какая оживленная беседа у Милы с кем-то из редакторов, ей и так не сладко. Недалеко от них что-то обсуждают Лиза с Поцелуевой, несмотря на то что я дала себе обещание, наблюдаю за обеими краем глаза. Хотя с разными эмоциями, Поцелуева вызывает только негатив, а вот перед Лизой мне стыдно. Хочется извиниться и попробовать построить что-то хорошее. Но у меня в руках всё ещё только говно и палки, если даже она будет строить наши отношения из золота, мои говно и палки все испортят. Проблема в том, что у Лизы тоже полно своих тараканов. Да и мне пиздец как страшно: доверять, открываться, быть собой и вся эта хуйня, что есть в нормальных отношениях. Лиза, как отвлечение от моего помешательства на Поцелуевой, была идеальным вариантом. А вот Поцелуева с ролью отвлечения не справилась. Даша не умеет играть роли второго плана, она проходит по тебе как каток. А вот то что у меня помешательство теперь на обеих, пиздец как не смешно. Ебанная полиамория или как эта хуйня называется, никогда не входила в мои планы. Щипаю себя чтобы отвлечься от мыслей. Нет больше в моей жизни Лизы и Поцелуевой, сначала решить свои проблемы. Давай, Лика, соберись. Пока я думаю о своём, Оел с Кариной успели поцапаться, а они то чё? — Вы чё, девки? — Ни чё просто у Карины теперь есть Вера. — Не неси хуйню, Оелана. — Я несу хуйню? Кровать свою ей уже показала? — Пошла на хуй истеричка, мне ни с кем пообщаться нельзя? — Со мной блядь пообщайся. — Девки, стоп, нашли из-за кого сраться. — Прерываю их ругань шепотом, чтобы никто не пялился. — Хули вы к ней прицепились? Нормальная девчонка. Сами пиздели больше всех, что надо сначала с ней пообщаться, и сами больше всех пиздите на неё теперь. Голову почистите, а. Карина уходит к Алине и Махе, мы же с Оел переглядываемся. Реально с моей стороны стрёмно, она ничего не сделала, просто мне не нравится. А вот Оел походу ревнует. — Чё ревнульки? — пытаюсь разрядить обстановку. — Отъебись, — рыкает Оелана и сразу продолжает, — просто Карина, она же мягкая слишком. Как пластилин, а эта с неё точно ничего хорошего не вылепит. — Ты именно поэтому прямым текстом сказала, что она с ней чуть не переспала? — Бля, Лик, ну не умею я в разговоры. Мне всегда легче быть одной по этому. С собой говорить не обязательно и так всё знаешь. Так же было и с Мишей. А Карина она сразу мне под кожу залезла. Только я словами через рот не умею. Понимающе киваю. Понимаю Оелану на всех уровнях. Когда и хочется и колется. Мы наверное на этом и сошлись. Не умеющие разговаривать о важном, но нуждающиеся в ком то рядом. — Интересно нам ещё долго? Замёрзла пиздец, — решаю сменить тему. Девок по одной дергают к Лауре и вроде как отпускают, но большая часть всё рано топчется где-то рядом. Походу всем интересно чем это кончится. Оелана пожимает плечами, никто не знает когда и чем это завершится.***
— Лика, пошли, — наконец-то зовут меня, быстро иду к Лауре, хочу домой, замерзла пиздец. Рядом с Лаурой главный редактор, вот чего они не топают домой нас допрашивать я не ебу. — Здрасьте, — плюхаюсь на прозрачный стул, холодный что пиздец. — Добрый вечер, Лика. Вы же понимаете о чём мы хотим с вами поговорить? — Киваю, наверное только дура не поймет по какому поводу банкет. — Что вы можете нам рассказать? — Что-то добавить к словам Барби я не могу. — То есть про сигареты — это правда? — киваю. — Вы тоже курили? — Да, — а хули скрывать? — Кто ещё? — Я не знаю, — не ну девок сдавать я не буду, кто хочет сам признается. — Оказывала ли Мила давление, лично на вас? — вспоминаю её вчерашнее давление на мою шею, но это только мои проблемы. — Нет, — смотрю на них. — А на кого оказывала? — Я не слежу, — не хочу крысить, как бы я не относилась к Миле, сдавать её не входит в мои принципы. — Те пропавшие ампулы, это дело рук Милы? — вступает в допрос редактор. — Я ничего не знаю об ампулах, я вам уже говорила. — А вот эта история не должна быть поднята, потому что может пострадать Лиза. Ненавижу в этот момент Барби и кукловода за ней - Поцелуеву. Мила - это своё зло, с которой можно справиться, а история с ампулами очень нехорошая. Даже если не выйдет за рамки проекта. — Хорошо, Лика, вы можете идти. Если что мы всегда готовы вас выслушать. — Спасибо, — поднимаюсь и иду к дому, во-первых хочу согреться, во-вторых покурить. Захожу в гардеробку хватаю первую попавшуюся кофту на своей полке и двигаю к балкону, внимательно смотря по сторонам. Вроде никого нет, проскальзываю на балкон. Там кто-то есть. Вот же блять. Лиза. Но уйти будет пиздец странно. Смотрю сиги там где их обычно прячут, пусто. Ну чтож вот и повод свалить. — На, — Лиза протягивает мне открытую пачку, беру одну сигарету и прикуриваю. Дым наполняет легкие, напряжение немного спадает. — Редакторы подчистили всё. — Она показывает на тайник, я только киваю. Стоим, курим в тишине. — Лик, чё я сделала не так? Что у нас всё пошло по пизде? — нееееет, пожалуйста, Лиза, молчи. Не говори таким грустным голосом, не выгляди так, что мне хочется спрятать тебя ото всех и рычать на любого кто рискнёт подойти. А главное, не вини себя. — Лиза, это я ебанутая, ты тут не причём. У нас просто ничего не получится, понимаешь? Не с той кашей, что у меня в голове. — А с ней значит получится? — кивает на мою шею и зло давит окурок в перила. — Ну как говорится, желаю счастья в личной жизни и сдохнуть в один день. — Говорит зло, а потом резко разворачивается и делает шаг ко мне, я отступаю и уже через секунду она прижимает меня к стене. — Если блять начнёте за ручку тут ходить, этот день настанет сразу. — Убьешь? — конечно же мой поганый язык не может удержаться за зубами. — Её да, — выплёвывает мне в лицо. — А как же в один день, хуевое пожелание получается. — Ты как опухоль, Титова, залезла в голову и всё отравляешь, — говорит устало. — Ну так выкинь меня из головы, — пожалуйста, Лиза, сделай это. — Тебя только с мясом, Титова, ненавижу, — выдыхает и уходит громко хлопнув дверью. А она в чем то права, я отправляю жизни людей рядом. Всегда так было. И начала я с самого рождения. Вытираю слезы и тушу бычок, пряча его в цветочный горшок, прости цветочек.***
Обожаю выходные за возможность выспаться и проваляться весь день в кровати. Иногда нужно идти на съёмки реклам или другой хуйни. Но в основном можно заниматься ничего не деланием - это очень хорошо. Потягиваюсь на любимой кроватке. Счастливые и пацанки часов не наблюдают, ржу со своей шутки. Пинаю второй ярус кровати с чем то шуршащей соседушкой. — Мааах, счастливые и пацанки часов не наблюдают, — та тоже смеется и наклоняется ко мне. Кудрявая башка будто висит в воздухе. — Доброе утро соня, ты в курсе, что завтрак проспала? — Похуй, сон важнее. Чем шуршишь? — Вот, — Маха показывает мне какую-то коробку, и закатывает глаза на мой вопросительный взгляд. — Это картины по номерам, тупица, — снова пинаю её кровать, она только смеется, я тоже улыбаюсь. — Пошли порисуем, я выбрала, тут ещё много. — Пошли, — легко соглашаюсь и топаю в душ, — мне тоже выбери, похуй какую.***
Маха сует мне в руки какую-то коробку на ней море и маяк, красиво, попробую накалякать. Маха говорит, что лучше рисовать в гостиной, киваю и натягиваю вчерашнюю кофту, которая лежит возле кровати, прямо поверх пижамы. Не ну а чё, у нас выходной и мне холодно, идеальный лук. В гостиной сидят несколько человек, вижу новенькую и иду к ней. — Привет, я Лика, — протягиваю ей руку. — Вера, — отвечает она. — Салют, Вера, — подмигиваю, а она улыбается, походу я совсем не оригинальна. — восемь из десяти? — улыбаюсь ей. — Что? — она хмурится. — Восемь из десяти кидают такой прикол? — А не, поменьше, но да заебало. — Понял, принял, осознал, — поднимаю руки, она улыбается. — Прости за вчерашнее, я не ищу конфликтов. Так что отношения на нейтралке, самое то для меня. Забили? — Забили, — Вера кивает, я разворачиваюсь и иду к Махе, там у нас рисунок не нарисованный стоит. Вера мне всё ещё не нравится, но я должна заняться собой. А натянутые отношения с уголовницей - это не то, что вписывается в план занятий собой. — Нихуя себе Титова в извинения умеет? — конечно же здесь Поцелуева, и конечно же она не может закрыть свой рот и провалиться в ад. — Перед людьми да, — смотрю на неё, какая же она красивая, суккаааа. — С тобой кажется никто не разговаривал? — встревает Вера, а у меня уже пульс ебашит в предвкушении очередной перепалки с Поцелуевой. НЕЛЬЗЯ. У тебя цель Лика, следуй ей. — А Поцелуева у нас этикет не учила, да Дашенька? — поднимаю брови и ухмыляюсь. Да упади мне на голову кирпич, может тогда закрою свой рот. А она только смотрит на меня и ухмыляется. Подходит и шепчет на ухо. — Тебе идёт моя одежда, — и отходит ухмыляясь. Смотрю на себя, реально бомбер Поцелуевой. Ну ебанная хуйня. Теперь его на мне видели все и как его возвращать? — А вот тебя, Вера, мои разговоры с Титовой или кем-то другим, ебать не должны, — говорит и уходит. Вера выглядит очень злой, но пока молчит. Оно и понятно, сначала надо собрать возле себя людей и понять на кого можно гнать, а на кого нельзя. С такими особами я знаю как себя вести. А вот когда не знаешь чего от людей ожидать тогда не комфортно. Хоть Вера мне до сих пор и не нравится, я начинаю её понимать. Сажусь к Махе и она мне объясняет как этим пользоваться и мы начинаем рисовать. У меня получается и я радуюсь как маленький ребенок. И возможно, только возможно специально мараю рукава краской. — Мах, а Розенберг сегодня будет? — спрашиваю её, где-то через час усердной работы. — Да, у меня сегодня индивидуалка, а чё? Ты же сказала не готова пока к индивидуалкам. Я боялась тебя попрут за это. Я тоже боялась, но наверное открыться для меня страшнее. Было страшнее, теперь у меня есть желание что-то менять. Мне есть для кого. Со мной мотивация для себя не работает. Но даже если потом Лиза не захочет меня видеть, я хоть смогу ей объяснить, что за хуйню я творила. Потому что сейчас я сама этого не понимаю. — Ты моя кудряшка, переживала, — треплю её кудри, Маша старается уйти от прикосновения, но не очень сильно старается. — Приготовилась, Мах, приготовилась, — убираю руки от её волос, перепачканные в краске руки. Вот блять. — Мах? — Ау? — Скажи, что свою панду я завещаю Оел, остальное пусть кто хочет забирает. — Ты чё? — демонстрирую ей свои грязные руки и сразу срываюсь с места. — Убью, — Маха несётся за мной. Выбегаю во двор и бегу со всех ног, громко смеясь. Позволяю себе немного быть ребенком. Замечаю людей в беседке и припускаю туда. Алина стоит на входе опираясь на балку, быстро прячусь за ней и показываю язык добежавшей Маше. Так мы кружим вокруг Алины, мы больше дурачимся, чем Маха реально пытается меня поймать. Алина тоже не против нашего веселья. Через время прокуренные легкие горят огнем и я сдаюсь и падаю на землю, Маха валится рядом. С Алиной в беседке были уже помирившиеся Оел с Кариной и Ева. — Вы чё? — спрашивает кто-то из них. — Мы рисовали, — говорю, и мы с Махой прыскаем. — Не, мы писали, — исправляет меня Семина. — Да, да мы писали картины, — киваю с умным видом лежа на земле. — А бегали то чё? — Вдохновение потеряли, — говорю смеясь, и мы с Махой смеемся, под ничего не понимающими взглядами.***
Любовь сегодня действительно приезжает и даже соглашается взять меня без графика. Выдыхаю, но сотню раз передумываю пока жду своей очереди. Однако всё равно шагаю в комнату, когда меня зовут. — Лика, присаживайся, — говорит Любовь. — Спасибо, — сажусь в кресло подогнув под себя ноги, хорошо что я в тапках, и их можно легко снять. — Я рада, что ты наконец-то решилась открыться. Что тебя беспокоит? — Всё. — А всё-таки давай начнём с чего-то одного. — Почему из-за меня страдают другие? — Плачу и Любовь даёт мне салфетки, сразу тяну к себе коробку, чувствую, что мне будет пиздец как сложно. — А ты не страдаешь? — Это не важно, я порчу людям жизни. — Почему ты не важна? — Из-за меня всегда кто-то страдает, — я игнорирую её вопросы, я наконец-то готова выговориться и она похоже это чувствует, так как вопросы исчезают, она только что-то пишет в своем блокноте. — Сначала мама и папа, потом брат. И вообще любой человек, который хочет со мной сойтись. Я обязательно всё испорчу. Реву минуты две и не могу сказать не слова. В горле ком, который с трудом позволяет дышать. Теперь сижу обняв себя за ноги и спрятав лицо в коленях. Я никогда не умела говорить о личном, о том что причиняет боль и пугает до усрачки. — Отец ушел из семьи, оставив моего брата с его мамой, потому что моя мама была беременна мной. Маме было восемнадцать, я испоганила ей всю жизнь. У неё были планы, мечты, желания, а я всё разрушила своим появлением, понимаете? У моего брата была бы полная, хорошая семья, если бы я не родилась. И он бы не стал употреблять. Они все бы были живыыыыы, — вою себе в коленки. — Понимаете всем бы было хорошо, если бы я не родилась, всем. Любовь встаёт и обнимает меня, мамины объятия всегда нужно было заслужить, а после неё никто из взрослых женщин этого не делал. Вообще не очень хорошо отношусь к объятиям. Это тут в школе я стала тряпкой и тактильным наркоманом. Любовь обнимает нежно, так будто ей искренне не похуй и она правда хочет помочь. Я доверяюсь ей и открываю все платины. Всё тело наполняет болью и я реву ей в живот, наверное весь час, не переставая. И как же мне это было нужно. Наверное теперь, я действительно готова работать. Я очистила себе начало пути слезами, но дальше придется пахать и пахать. На душе становится немного легче. Начало положено. Где-то очень глубоко внутри просыпается вера, что всё будет хорошо. Салют вера, спасибо что пришла.