***
Вообще не помню вчерашний день. Мало того, что позавчера я почувствовала себя морально изнасилованной после сессии с Любовью. Так вчера утром меня «обрадовали» новостью отмены лекарства. И я провалялась весь день в кровати, то засыпая, то обнимаясь с белым другом. До сих пор болит живот и тошнит. Но дядя тренер неумолим и тащит нас всех на зарядку. Среди девок проходит какой-то шепот, вопросительно смотрю на соседушку. — Мила пропала, — говорит Маха. Нихуя себе новости, обвожу взглядом всех девок, как будто не доверяю словам Сёминой. Приходится подолгу фокусировать взгляд на каждой, но даже это не спасает, от усиливающейся тошноты, от мелькания лиц. Девкам не прикажешь замедлится. Реально нет Грац, и походу искренне тревожит эта мысль только Лизу. Она выглядит отстраненной, несмотря на то, что активно общается с Поцелуевой. Лиза с ней реально дружила, но походу даже она не в курсе, где Мила, потому что Мила то как раз с ней не дружила. Тварь. Хочется подойти к Лизе, но понимаю, что сделаю хуже. Стараюсь выкинуть из головы посторонние мысли, потом про всё подумаю, у меня сейчас одна задача не сдохнуть на зарядке. Понимаю, что это всё цветочки. Во-первых обезболы, во вторых витаминные коктейльчики в вену, от нашего доброго доктора. Поэтому хотя бы нет судорог и то хлеб. Но как же тошнит. И пиздец, я вся мокрая, хотя ещё даже не дошла до места назначения, ну охуеть. Добрый дядя тренер нас бедных совершенно не жалеет, всё на что у меня есть силы — это поднимать и опускать руки. И желательно не двигать в этот момент головой. — Когда блять это кончится? — спрашиваю у вселенной. — Лика, пять приседаний. Ой бл… блин еб… исправительные приседания, совсем про них забыла. — Можно не сегодня? — не, приседать я точно не буду, и как же мерзко и жалобно звучит мой голос. — У тебя всё хорошо, ты неважно выглядишь, — спрашивает дядя тренер и идет ко мне. Блин надо выучить его имя. Но не сейчас. — Ага, прошлая жизнь, — переживаю рвотный позыв, зажав рот рукой. — Рвется наружу. — Можешь идти, если совсем плохо, — говорит он участливо, походу я реально пиздец как плохо выгляжу. — Не норм, я как все. А выгляжу я всегда ху… не очень, — вовремя прикладываю руку к губам, ловя мат. Дядя тренер улыбается и возвращается к пыткам, которые он называет легкой разминкой. Я так и продолжаю поднимать и опускать руки, для меня уже это достижение.***
Есть не хочу, от слова совсем, и сразу после зарядки иду в душ. Смыть с себя противный холодный пот. Бр. Вторую кабинку занимает Романова, и я выдыхаю. Не хочу тут встретить, не одну из тех, кто прочно засели в моей голове. Тем более в реальности они неплохо спелись. Сижу в душе, опираясь головой о холодный кафель, весь день бы так просидела. Медичка сказала так плохо будет максимум неделю. Ну них… ничего себе, только второй день, а мне легче сдохнуть. В дверь стучат, и от туда звучит знакомый голос. Наша личная нянечка, всем сопельки подотрёт и одеялком укроет. — Лик, ты как? Выходи, надо поесть. От одного слова начинает тошнить. — Не хочу, дайте мне минут десять и я соберусь. — Лик, это не то на что ты можешь влиять силой воли. Тебе не станет лучше, если ты скажешь себе чувствовать себя лучше. — Я понимаю, я в порядке, выхожу, минут пять. Еле поднимаюсь с пола, и когда успела на нём оказаться? Вообще не помню. — Лик, девочки волнуются, но знают, что им ты не позволишь помочь. Но мне то можно. Я же здесь как раз для этого. — Всё нормально, — повышаю голос и сразу об этом жалею. Она правда хорошая и хорошо к нам относится. — Прости, я не хотела. Правда всё нормально, выхожу. Выкручиваю кран на холодную и еле сдерживаю крик. Но холодная вода помогает. Каша в голове рассеивается и я могу начать двигаться, кисель из мышц и костей исчезает. Выхожу из кабинки, зубы стучат друг об друга, это я контролировать не могу. Из-под огромного полотенца видно только часть моих ног, нос и глаза. — Скажи всем переживающим, пусть идут на… завтрак. — Лик, зря ты так. Они волнуются. — Море тоже волнуется, чё мне теперь? — Ты не исправима. Пошли лучше есть. Кривлюсь и качаю головой. — У меня бульон есть. Я же говорю, я тут чтобы о вас заботиться, и ты у меня не первая кого ломает. Так что давай одевайся и пошли. — Может ты выйдешь? Мне надо переодеться, — сдаюсь понимая, что от неё не отделаться. — Вот и умница, жду внизу, — говорит и выходит, аккуратно прикрыв за собой дверь. Надеваю молочные джинсы с дырками на коленках, пока натягиваю их на влажную кожу, проклинаю себя, что взяла обтягивающие, могла же взять спортивки. Хоть с топом и черной худи с красной вязью проблем нет и то радость. Последняя сложность кеды, не хочу наклоняться просто их натягиваю, благо шнурки завязаны. Мама всегда ругала, что я из обуви выпрыгиваю, просто наступая на задник, а вот пригодилось. Тащу свои спортивные вещи в гардеробку и всё-таки иду в низ. После душа реально стало легче. — Нах… зачем няньке нажаловались? — плюхаюсь рядом с Оеланой. Та, как-то подозрительно близко, сошлась с Верой, всё ещё мне не нравящейся Верой. Она тоже здесь, сидит улыбается рядом с Кариной. Но и ладно, сошлись и сошлись. Может я предвзята? — На чем сидишь? — спрашивает Вера. — Уже не на чём, — устало отвечаю я. — Не пизди, видела я таких на зоне. Тоже бросали, а потом за дозу чё только не делали, конченые. Бывших наркоманов не бывает — зло выплёвывает мне в лицо. — Так же говорят и про уголовников, — не ну а хули она ко мне лезет? Вот и матерюсь из-за неё, ну чё за хуйня. Прости, дядя тренер. — Вера, не надо ей и так плохо, — Карина гладит её по руке. Это чё ещё за хуйня? Ладно сами разберутся, мне бы на них не блевануть. Тем более мне приносят мой бульон, от одного запаха я срываюсь с места и несусь в туалет. Ну бляяяяя, да бля, в смысле ну блииииин, додумываю я уже выходя из туалета. — Чё, Титова, яд свой сливаешь? — откуда здесь взялась Поцелуева? — Уже и себя им жалить начала? — как же красиво, в смысле мерзко, она смеётся. На перепалку нет не сил, не желания. Огибаю её и иду в столовую. Всё таки поесть надо, а то из меня начнут выходить внутренние органы, желудок пустой со вчерашнего дня. — Лик, чё вообще хреново? — ну отстань ты от меня Поцелуева, ну пожалуйста. — Было нормально, пока тебя не увидела, — всё-таки ещё могу что-то ответить. — Я не пойму, ты чё сдохнешь если со мной нормально поговоришь? — как-то тихо спрашивает Поцелуева, всё ещё идя за мной. — А ты чё сдохнешь, если от меня отъебёшься? — никакого запала внутри, силы есть только ноги переставлять. — Как же ты заебала, Титова. Хули ты постоянно выебываешься? — Я выебываюсь? — разворачиваюсь к ней. — Отъебись от меня, пожалуйста. Ты получила чё хотела? Получила! Представляла Барби? Кристально похуй, — ага настолько, что сдохнуть хочется. — Так нахуя ты за мной ходишь? Нахуя тебе суррогат, когда оригинал тебе даст хоть в общем зале? Пиздуй к ней, Дашенька. — Разворачиваюсь и быстро вытерев слезы иду в гостиную. — Дура ты, Титова, — доносится мне в спину. — Пошла на хуй. Блин опять матерюсь, можно вместо приседаний душить Поцелуеву? Надо спросить у дяди тренера. Захожу в гостиную, а тут конечно моя ещё одна головная боль. Сидит, грустит, конечно Милочка же пропала. — Лиз, чё с Милой? — сажусь рядом, ну не могу я пройти мимо, когда она такая потерянная. — Не ебу, со вчера нет. Только от редакторов, те по камерам смотрели, говорят вчера ещё ушла. Меня спрашивали, чё знаю. А я нихуя не знаю. Проснулась, а человечек исчез. Пиздец полный. — Мда ситуация, — беру её руку и сжимаю, — ты то сама чё раскисла? Найдут Милу, воздухом свободы небось пошла подышать. — Да я норм, просто чё мне не сказала. Вчера тут треш был. Её редактора уволили. Так Мила психовала, будь здоров. А с тобой то что? Тебя так херовило на зарядке, — всё-таки заметила, улыбаюсь этому факту. — Лекарства отменили, вот отхожу. — Ну пиздец. — Угу, — с Лизой мне спокойно, что не хочется даже двигаться. Но только сейчас замечаю наши всё ещё сплетенные руки и высвобождаю ладонь. Лиза хочет вернуть контакт, но я качаю головой. — Дай мне время, — прошу у неё. — Я вытравлю тараканов и мы поговорим. Тебе советую заняться тем же, — улыбаюсь ей. — А с этой, — показывает себе на шею. — А это хуйня, но если тебя это останавливает, я пойму, — опускаю глаза вниз. — Обсудим, — Лиза мне слегка улыбается, — потом, ты права, мы все тут за другим. Там твой бульон и недовольная мама Даша, что он не в тебе. Так что ты можешь вылететь прямо сейчас и возможно в окно. И останутся твои тараканы в тебе, — Лиза смеется. А я под злым взглядом нашей няни, топаю кушать бульончик.***
Сажусь в автобусе на самый перед и открываю окна. Главное не наблевать. Нас везут на испытания, а я хочу только спать. — Значит — это просто «хуйня», — рядом садиться и зло шипит Даша. — Можно подумать для тебя нет? Иди Барби ждёт. — Хули ты к Барби приебалась? — А хули ты приебалась ко мне? Ты нахуя на проект пришла? Мне мозг ебать? Так он уже весь выебан, опоздала, Дашенька. — Даш, ты идёшь? — кричит Барби. — Да, зай, сейчас, — отвечает Поцелуева. — Съеби к своей зае, — как же меня бесит это её «зай». Толкаю её изо всех сил, лишь бы она ушла, лишь бы больше не чувствовать разрывающую душу - ревность? Пиздец тебе, Титова. Вот ты и доигралась. Села на два стула, сама знаешь что на них было. Поцелуева чуть не валится с места, но всё-таки у неё получается устоять на ногах. —Даш, ты чего? — рядом появляется Барби. — Да ничего, тут вид лучше, а Титова сразу драться, — стоит улыбается, бесит. — Титова, тебе голову лечить надо, — говорит Барби и тянет Поцелуеву за руку. А я молчу, мне кажется если я открою рот, то точно зареву. Снимаю обувь, залажу на сидение с ногами и вытягиваю их, чтобы рядом больше никто не сел. Откидываюсь на сидение и закрываю глаза. Мне всё ещё плохо и я не знаю, что превалирует моральная или физическая боль.***
Нас привозят к какому-то зданию. Присматриваюсь и понимаю, что это школа. Ну пиздец. Хотя школу ещё можно пережить. Пиздец у меня был дома. Конечно сложно было, где-то два года после смерти матери, называли сироткой, а потом я научилась пользоваться людьми или пиздить в туалете слишком языкастых. Брат научил. Держусь ото всех на расстоянии, всем кто пытался ко мне подойти, говорю что наблюю на них. Желающие сразу передумывают. Не хочу не с кем говорить или как-то ещё взаимодействовать. Стоим под табличкой «11 П», типа «Пацанки» круто. Смотрю на вроде как нашу параллель. Вот именно с такими золотыми детками, я провела часть жизни. Прилизанные маменькины сыночки, привыкшие решать всё деньгами родителей. И золотые девочки, папины принцессы, которым все должны. А потом в обычной школе, это меня считали такой. Пока нос дверью не сломала, главному любителю считать чужие деньги. О картина маслом, возвращение блудной дочери. Приход Милы вызывает оживление и я сваливаю под шумок. Теперь сижу на асфальте, скрытая толпой девок. Как же мне хреново. Теперь к постоянному желанию блевать, добавилось ломота во всем теле. Упираюсь лбом в колени, так и сижу, пока не начинается какая-то движуха. О, нас вызывают. Встаю и пробиваюсь вперед, посмотреть чё там. Все стоят в белых и желтых лентах, нам же выдают какие-то говняные коричневые. Ну и ладно. Хотя девки против, фантазия у них конечно огонь. Оел хочет вообще надеть ленту на директора, её утаскивает Карина. В итоге только я и Лиза остаёмся в лентах. А чё у меня и такой не было. Когда шла за лентой, девки орали, чтобы я блеванула на директрису, я сдержалась. Горжусь собой. Никаких фотографий, я еле выдержала первичный фотосет для проекта, ебала я в рот их фоточки, прячусь за толпой, так то лучше. А вот тема отсутствия денег на выпускной прям как с меня писали. Судя по реакции, со всех. Не можешь оплатить обслужи, охуено школа готовит к жизни. Если у тебя нет бабок, не важно какой ты, ты просто обслуга. То как к нам относятся эти пидорасы, ещё одна калька на наше общество. Забиваю на них хуй, беру минералочку и топаю в уголочек. Вижу весь зал и принимаюсь наблюдать. О несколько уродцев получили пизды, за свой язык. Так их. Каришка походу перебрала, они с Оеланой стоят вдвоем, в толпе этой ебанной элиты общества. Хочу пойти вмешаться, как там появляются ещё наши. Вывезут, не хочу двигаться. Смотрю, что в общем движе не принимают участие только Лиза и Поцелуева. Первая устроилась на троне, них… так я исправляюсь. Ого себе новость, тут и такое было? Почему я раньше не заметила? Вот теперь я молодец. Рядом с Лизой Поцелуева, сидят спокойно побухивают. А я даже смотреть не могу на алкоголь. Ну тоже плюс. Такой себе конечно, но плюс. Девки таскаются с каким-то альбомом, интересно что там? — Лик, смотри, что про тебя пишут, — ко мне идёт Вера и несёт этот альбом. — Интересненько, — уже тяну руки, как его захлопывают у меня прям перед носом. Вздрагиваю от громкого звука. Надо мной стоит Поцелуева с этим злосчастным альбомом. Фото, мать его, альбомом. Тупая моя голова, могла бы догадаться. — Даш, чё за хуйня? — Вера стоит с удивленным лицом. — Лик, там фотки, — Даша игнорит Веру и смотрит на меня. — Я поняла, спасибо, — только нервного срыва мне не хватало. — О, Титова, чё на себя посмотрела? — рядом с Дашей появляется Барби. — Надпись прям про тебе. Чувствую себя… капец неуютно, так как продолжаю сидеть на полу, пока они все стоят. — Барби, пошли, — Даша берет её за руку и уходит, унося чертов альбом. — Даш, ты заебала, хули вы возле этой суки вьётесь? — орет Барби. Ну блин хорошо же сидела, теперь пиз… драться надо, эх. Встаю по стеночке. — Слышь завались. Есть чё сказать, говори, — выпрямляюсь, очень сильно не хочу драться, но у Барби от меня горит не по детски. Самое стремное я понимаю почему и не могу её винить. Но и спустить на тормозах её слова не могу. — Тебе? Я со шлюхами не разговариваю, — орет и вырывается, от обнимающей её Даши. — А ты поэтому такая, потому что с собой не разговариваешь? — ухмыляюсь и опираюсь на стену, сложив на груди руки. Я её первая не ударю, вообще давно не люблю бить тех кто слабее. Когда была мельче ещё этим страдала. Потом от самой себя мерзко было. Сейчас только отвечу, если ударил будь готов к последствиям. Брат так говорил всегда. Барби орет и вырывается, на нас уже оборачиваются все, кто-то идет в нашу сторону. — Барби, успокойся, — Даша тоже кричит и всё-таки утаскивает её подальше. — Я этой суке ещё устрою, — слышу удаляющийся ор. — Буду ждать, — кричу в ответ. Слышу её разгорающуюся истерику. Всё таки ревность плохое чувство и то что Барби ревнует Поцелуеву ко мне, тоже плохо. Значит я палюсь, и скоро на её истерики обратят внимание другие. Главное чтобы не дошло до Лизы. — Чё у тебя за проблемы с Барби, — спрашивает Вера. — Это у неё со мной проблемы, какие не е… не знаю, — пожимаю плечами. — А с альбомом, чё не так? — продолжает она допрос. — Долго объяснять, — отмахиваюсь я. Вера последний человек с которым я горю желанием говорить об этом.***
Испытание школой заканчивается пиво-вино-водочной битвой. Со стороны это смешно. И вот мы едем домой, это «снова в школу» мне нравится больше. Я не так много в этой школе обнималась с белым другом, но весь этот опыт был крайне неприятен. Устраиваюсь так же как и приехала сюда и вырубаюсь прямо на сидение.***
Сквозь сон слышу, что меня кто-то настойчиво зовёт. Открываю глаза и смотрю по сторонам, надо мной зависли улыбающаяся Света и Романова. Светке пи… очень сильно идет черная рубашка, а я только заметила. — Тебе идет, — озвучиваю свои мысли. Светка смущается, обожаю её за то, что несмотря на весь пи… спектр того кошмара в котором она жила, она всё ещё добрый, светлый человечек, смущающийся от комплиментов. — Приехали? — не заостряю на этом внимания и кручу головой, реально приехали уже. Автобус полу пустой, большая часть участниц уже на улице. — Да, так что на выход. А тебе Свет, реально идет, — говорит Романова и смотрит на Светку. А вот теперь Светик ещё и краснеет, ты моё солнце, только что носочком по полу не шаркает. Всё таки они вместе такие милые, прям сахарные. Очень рада за Светозаврика, она заслужила весь этот мир. Если для неё это Романова, то пусть так. Встаю с места и замечаю рядом какой то сверток. — Это ваше? — показываю на него девкам, те отрицательно качают головой. Беру в руки это что-то небольшое и квадратное, слишком гладкое под тканью. Девки замерли и с любопытством смотрят на мои руки. — Давай быстрее открывай. Я уже как будто знаю, что внутри, ещё даже не сняв ткань, но всё равно это делаю. Действительно небольшое квадратное зеркало, а в нем девушка. Карие испуганные глаза в обрамление пушистых ресниц, аккуратный нос, точно такой какой был у моей мамы. Губы сложные в странной болезненной улыбке. Небольшие щечки, скорее всего появившиеся на проекте. При общей худобе, всё-таки мышцы разработанные годами танцев и единоборств, быстро теряются, хоть и не все. Всё таки постоянные уличные драки, не дают им совсем исчезнуть. Хоть и любимое черное худи с красной вязью теперь висит и видны острые ключицы. Длинные волосы, у меня таких никогда не было, но за такими легче прятаться. Свои черные выросли уже достаточно, но и нижняя красная половина не совсем сошла. Я тогда делала покраску в салоне. Набила феникса и покрасила волосы. Брат сказал, что у меня свой феникс на рёбрах, а я буду его, с моей то на тот момент красной головой. Смотрю на шрам. Отмечаю, что в первый раз всё было хуже. А элитная, оплаченная проектом, клиника зашила аккуратненько. Понимаю, что не видела себя очень давно и понимаю, что мозг ещё не до конца всё осознал. Рядом стоит шум. Кто-то пытается отобрать у меня зеркало, кто-то зовет по имени, кто-то просит привести Розенберг. — Токарова, узнаю, что опять твои ебечуе шутки, закопаю, — это Лиза. — Ты чё гонишь? Я же не больная, — это Света. — Да успокойтесь, потом разберемся кто, урою суку. Лик? Ты меня слышишь? — это Даша. А мой мозг всё ещё собирает разные части в одно, как мозаику. До осознания пять, четыре, три, два, один…