сказки о заоблачных цветах и медовом солнце

      В Нефритовой палате торговой гильдии царило заметное напряжение вот уже какой день. Никто не смел издать лишний звук, предпочитая не то что не открывать рот, а вовсе ходить по стеночке, сливаясь с мебелью в нужный момент, чтобы не отхватить недовольства от руководства. - Юйцы, я же просил тебя, - голос главы гильдии звучал хлёстко и недовольно, отчего вышеупомянутая едва не втянула голову в плечи, - подготовить все необходимые документы на подпись к сегодняшнему утру. Неужели это так трудновыполнимо? - Господин Чон, - девушка явно старалась скрыть дрожь в голосе. – Это не моя вина! Всё, что было передано в Нефритовую палату, я собрала и оставила на вашем столе. Но многие не сдали вовремя необходимые справки и декларации. Господин Чон, выдохнув с явным раздражением, прикрыл коротко глаза. Потом отрывисто кивнул. - Я понял тебя. Если поступит что-то новое – неси ко мне. До вечера я буду тут. Но если кто и сегодня прошляпит, скажи им, что в следующий раз подпись будет только через несколько дней. Не моя вина, что они не замечают важной информации на нашей доске объявлений. Торговцы, чтоб их. - Хорошо, господин Чон! – стараясь показать всю свою исполнительность, кивнула девушка. - Я у себя. И попроси Даён сделать мне чай, пожалуйста, - мужчина подхватил несколько папок со стола помощницы, отмеченные грифом «срочно», и отправился к массивным резным дверям из светлого дерева. Пришла очередь Юйцы выдыхать – как можно незаметнее, чтобы начальство не разворчалось ещё сильнее. Буря миновала её лично, что было добрым предзнаменованием в общем. Возможно, скоро этот шторм уляжется и в Нефритовой палате снова безбоязненно зазвучат разговоры, шепотки и смех работников. Девушка задумчиво посмотрела на закрывшиеся за начальником двери, и в какой раз решила для себя, что у неё вот никогда не будет мужа, который уплывает в неизвестные дали на несколько месяцев. Это же просто невыносимо! Конечно, это испытание для чувств, но лично ей совсем не хочется таких мук. Ну а винить господина Чона за то, что он раздражается из-за тоски по своему супругу, переживает за него и горячо ждёт возвращения – было бы странно и глупо. Юйцы вздохнула, поднялась из-за стола и пошла на поиски Даён. Нужно было передать просьбу начальства. А заодно и обсудить последние сплетни Нефритовой палаты. * Хосок устало опустился за стол, окинул взглядом огромную кипу бумаг, требующих его внимания, и приуныл ещё больше. С одной стороны, работать совсем не хотелось. С другой – так хотя бы время пролетит быстро и не будет нужды изнывать от ожидания ещё больше, чем он уже. Чем ближе была долгожданная встреча, тем больше волнение тревожило его сердце. Каждый раз он боялся не увидеть знакомые паруса на горизонте. Каждый раз душа уходила в пятки из-за страха потерять самое своё дорогое, бесценное сокровище. Тэхён никогда его, впрочем, не подводил. Вот уже пятнадцать лет он возвращался к нему, ступая на берег, оставляя море позади и заключая в надёжные объятия, от которых Хосоку всякий раз хотелось плакать. И он плакал, не считая это чем-то постыдным. Хосок вздохнул, откидываясь на высокую спинку стула, и бросил взгляд за окно. Распахнутое настежь, оно впускало в просторный кабинет солнце, ветер и звуки города, расположившегося уютно в скалистой гавани. Откуда-то тянуло пряностями и выпечкой, запахи эти смешивались с солёным запахом моря, дразня и вызывая желание бросить всё да пойти прогуляться по уютным улочкам. Работать всё ещё отчаянно не хотелось. Но Хосок бы не был главой гильдии, если бы всегда руководствовался только собственными желаниями. Здесь, в Нефритовой палате, было законом такое слово как «надо», потому он постарался выбросить из головы всё лишнее и уверенно взялся за первую стопку документов. Работа пошла, как по маслу, стоило только перебороть себя. Хотя это не избавило Хосока от мыслей о муже. Но теперь это будто бы мотивировало его ещё больше. Знание о том, что вечером он обнимет своего Тэхёна, которого не видел долгие дни, придавало сил. Раздражение, копившееся слишком долго, понемногу отступало, а одна лишь фантазия о том, как он поцелует улыбающиеся обветренные губы супруга, делало его крайне сентиментальным и счастливым уже сейчас. Потерпеть до заката – уговаривал себя Хосок. Совсем немного. Что такое несколько часов по сравнению с месяцами ожидания? Лишь капля в море. Пылинка из миллиардов ей подобных, осевших на дорогах, вихляющих меж гор. Хосок отвлекается на Даён, которая приносит чай и вазочку с карамельными пряниками. Благодарит её и снова возвращается к работе. Благодушное настроение окончательно берёт над ним верх, когда мужчина, решив сделать перерыв от, кажется, бесконечных документов, надкусывает пряник и запивает его вкусным крепким чаем. Это навевает воспоминания. Хосок поднимается, подхватывая чашку, и подходит к окну, долгим взглядом окидывая город внизу. Улыбается уголками губ, снова отпивая ещё горячий, но уже не обжигающий напиток. В голове немного проясняется, усталость отпускает, пусть и ненадолго. Но это уже хоть что-то. Однажды, почти восемнадцать лет назад, таким же погожим днём тогда ещё Ким, а не Чон Тэхён пришёл к нему за подписью о разрешении своего первого рейса. Растрёпанный парнишка, кудрявый и улыбчивый, он сразу поразил собой главу торговой гильдии, который в своём деле тогда тоже был совсем новичком. Хосок помнит, как в ту первую встречу, уже после подписи нужных бумаг и справок, они сидели тут вдвоём, пили такой же чай и ели эти пряники. Забыв о делах, разговаривали обо всём на свете. А потом Тэхён впервые уплыл. Ещё оставаясь для него чужим, но уже забрав с собой половину сердца. Первое ожидание казалось самым болезненным. Так Хосок думал тогда. Но он ошибался. Потому что ждать чужого, хоть и вызвавшего у тебя чувства, человека – не то же самое, что ждать того, кто теперь является частью тебя, частью твоей жизни. И ты постоянно в смятении, переживаниях о том, что это вот любимое и родное у тебя могут отобрать. Роковая ли случайность или суровое море, так любящее скрывать свой буйный нрав под спокойной гладью воды. Стук в дверь вырывает его из воспоминаний о первой встрече, заставляя вздрогнуть. Хосок оборачивается на приоткрывшуюся дверь, в которую заглянул Чимин. - Какие люди! Ещё и обеда нет, а твой муж уже отправил тебя по мою душу? – Хосок посмеивается, оставляя чашку с недопитым чаем на подоконнике и направляясь к другу. - Нет, он просто переживает, как бы ты тут совсем своих подчинённых не запугал. А то Нефритовая палата в дни перед приездом Тэхёна становится, по его словам, самым невыносимым местом, - фыркает весело Чимин. Они обнимаются тепло и крепко. - Как ты? - Лучше. Намного. Ты знаешь, как это бывает – сначала я раздражаюсь и злюсь на себя за это, а потом начинает отпускать, - Хосок улыбается. – Рад тебя видеть. И, к слову, скажи своему благоверному, что хуже, чем в павильоне Лунного моря, не бывает нигде. Даже у меня в самую горячую пору. Он сам тот ещё дракон, который готов всех разорвать на мелкие кусочки за малейшую ошибку. Чимин возмущённо шлёпает его ладонью по плечу, но смеётся искренне над этими словами, зная, что Хосок не имеет в виду ничего плохого. - На плечах Юнги забота о каждой мелочи, касающейся жителей города и не только, ты же знаешь. Если он не будет в нужной мере строг, то начнётся бардак. Люди умеют нормально работать, в большинстве случаев, только если ты держишь их в ежовых рукавицах. Тебе это известно больше прочих. - Да, - соглашается Хосок. – Некоторым, правда, даже это не помогает. Они улыбаются друг другу. - Чаю? Или ты просто забежал проведать, не сожрал ли я кого в приступе тоски по мужу? Чимин хихикает, глаза его превращаются в очаровательные полумесяцы, что окончательно успокаивает тревоги на душе. Хосок благодарен, что у него есть такие друзья. - От чая я бы не отказался, - говорит Чимин. – Что может быть лучше, чем насладиться им, когда дует первый южный ветер? * Тэхён говорит всякий раз «я вернусь с первым ветром», это значит, что как только ветер изменит направление, счёт пойдёт на дни, а то и на часы. Как он это делает, Хосок не знает. Магия ли это какая или может быть его мужчина так хорошо знает, когда придёт о самое время менять ветрам свои направления? В сущности, нет никакой разницы. Главное, что его слова никогда не расходились с делом. Когда город зажигает вечерние огни, Хосок неторопливым шагом спускается по ступеням, уходя всё дальше по вечерним улицам. Нефритовая палата, погрузившаяся до утра в тишину, остаётся позади. Вечер сгущается быстро, но в городе сумеркам почти нет места. Их распугивают нарядные фонари, горящие тёплым золотистым светом. В прудах льдисто сияют глазурные лилии, покачиваясь на лёгком ветру. Умиротворением полнится каждый закоулок родного города, что делает этот вечер ещё более приятным. Путь до порта не занимает много времени. Прогулка идёт на пользу. Размяться после целого дня работы с бумагами – как высшее благо. И не мешает даже слегка ноющая спина да уставшие глаза, в которых будто сыпанули песка. Это всё такие мелочи на фоне предстоящей встречи. Корабль Тэхёна уже в порту, почти разгруженный – осталась всего пара ящиков. Потому, когда Хосок подходит ближе, глазами выискивая знакомые тёмные вихры, команда оживляется, отвлекаясь от работы. - Привет, господин Чон! – радостно кричит ему Хеджин – правая рука капитана, а по совместительству и лучшая подруга детства. – Ты как часы! Мы почти закончили, так что не задержим твоего мужа надолго. - Привет, госпожа Ан, - насмешливо отвечает Хосок, совсем не смущённый ни таким панибратством, ни тем, как остальной экипаж корабля посмеивается над словами девушки. – Я обнаружил, что лимит моего терпения немного увеличился, так что у вас есть время, прежде чем я вздумаю украсть вашего капитана. Тэхён появляется на палубе через пару минут и сразу замечает Хосока, ждущего его у самого края причала. - Сок-и, - выдыхает радостно, бросая все дела. Сумка с документами летит в руки Хеджин, которая ворчливо ловит её, качая головой. Но улыбается уголками губ. Сбегая по трапу, Тэхён едва не спотыкается на ровном месте. А когда влетает в объятья своего мужа, утыкаясь носом в шею – успокоено выдыхает. Жмётся теснее. Хосок прижимает его ближе, загоревшего, обласканного морскими ветрами, зацелованного солнцем до россыпи веснушек по щекам. Родного, любимого, долгожданного. - Наконец-то, ты дома, - говорит Хосок, носом прячась в тугих завитках волос. От них пахнет теплом, солью, немного специями. - Поцелуй меня, - просит Тэхён. – Пожалуйста, Хосок… Я так скучал. Хосок не видит причин не исполнить его просьбу. Они целуются долго, нежно, не разжигая страсть, для которой ещё будет время. Сейчас они возвращаются друг к другу, вспоминают по прикосновениям и движениям губ, по сбивающемуся дыханию и объятиям, которые только крепчают. - Все смотрят на нас, - шепчет Тэхён ему в губы после. - Можно подумать, они увидят что-то новое, - улыбается Хосок. – Разве только то, что моя любовь к тебе стала лишь крепче и больше, если есть куда. Тэхён улыбается своей красивой улыбкой, сводящей Хосока с ума, гладит ладонями его щёки и ловит полный любви взгляд. - Спасибо, что ждал меня, любимый. Хосок прикрывает глаза, когда его снова целуют в самую серединку губ. Первый южный ветер обнимает их своим ласковым дыханием, обещая долгие счастливые дни вместе.