Они бы так смотрели дальше друг на друга, бесконечно.
В груди поселилось чувство правильности всего происходящего, здесь и сейчас ей захотелось сильно обнять Малфоя. Как будто между ними протянулся серебряный канат.
Гермиона чувствовала, словно в нее бросили петрификус тоталус, она могла только стоять с широко раскрытыми глазами и любоваться его острыми скулами, волевым подбородком, идеально прямым носом и широким лбом. Эти серые грозовые глаза, от которых подкашиваются коленки.
Он был сегодня в темно-зеленом свитере крупной вязки и черных джинсах, одет так по магловски и слизерински одновременно, ему это безумно шло. Ее взгляд пробежал по подтянутой фигуре, какой же он высокий. Если они встанут рядом она макушкой едва дотянется до плеча Малфоя.
С чего бы им стоять рядом, — резко оборвала себя Гермиона, —
ты пришла сюда по делу, вот и займись делом.
По ее щекам побежал густой румянец, она снова пялилась, — похоже, это никогда не закончится. Грейнджер надеялась, что Малфой не заметил ее пристального внимания к его торсу. К его рельефному торсу, который проступал даже через, чертов, свитер. В животе сильно потеплело.
Не смотри на него, ради Мерлина!
Ну, сколько можно себя позорить. Займись тем, зачем пришла сюда. — Она бросила свою сумку на ближайшую парту со всей имеющейся в ней злостью.
Драко, утонувший в своих мечтах, вздрогнул, до этого момента он не понял что произошло. Пока он разглядывал, ее собранные волосы в штанах стало тесно. Воображение услужливо подсунуло, как перед сном девушка расчесывает свои влажные непокорные кудри.
Она бы позволила ему помочь?
Грейнджер как раззадоренная фурия сжалась в комок клокочущей энергии, которая могла разорваться ядом в любой момент. Наверно, она раздражена его молчанием.
Проблема была в том, что обычно она была раздражена, когда он говорил. На сегодня у него была тактика поведения, которой Малфой собирался придерживаться, он собирался удивить ее, запомниться, — но при этом не шокировать. Быть участливо вежливым, как подобает вести себя джентльмену в компании леди. Проанализировать ее реакцию на его легкие намеки, чтобы знать границы личного пространства своей пары.
Важно было знать, что она считает допустимым в общении с противоположным полом, насколько открыта к новым отношениям, после расставания с Уизелом. — Малфой искренне считал, что такие исследования не были преждевременными.
Он шел ее завоевать и медлить в этом вопросе не собирался.
В последние годы он наблюдал за ней постоянно, золотая девочка всегда была в окружении мужчин и мальчиков, многие были влюблены в нее, но она ко всем относилась по-дружески, не допуская к себе никого слишком близко. Всегда дружелюбная, она проводила четкую грань между собой и ухаживающими за ней парнями.
Первый кому она разрешила что-то больше, был Крам, она согласилась пойти с ним на бал, но не позволила думать, что между ними все серьезно. Драко был свидетелем того как она мягко оттолкнула болгарина той весной, потому что он был слишком настойчив. Это был самый счастливый день для юного слизеринца.
Второй парень, с которым она решилась выйти в свет, был Кормак Маклагген. Отвратительный представитель человечества, с которым она имела неудовольствие сходить на рождественскую вечеринку. Драко, несмотря на убийственную миссию, просидел в укрытии пол вечера, следя за поползновениями наглеца и планируя тому мучительную смерть. Маклагген за один вечер переступил много ее границ, и она отшила его резко и грубо.
Единственный пробился сквозь ее броню, самый недостойный на всей планете, Уизли. Драко следил за их зарождающимися отношениями от начала, на четвертом курсе, и до конца, этим летом. Когда она плакала разрываемая ревностью, к никчемной Лаванде Браун, он разрывался от ревности к патлатому ничтожеству. Все время Драко провел в раздумьях о том, чем рыжему удалось привлечь внимание такой блестящей девушки. Анализируя, подмечая.
Итог был неутешительный, Гермиона заблуждалась думая, что он добрый, милый парень. Похоже, ее привлекало его обманчивое простодушие. Сам Драко еще на первом курсе, взглянув на Уизли один единственный раз, понял какой это гнилой человек, за простотой он прятал завистливую пустую душу. Он был недостоин даже стоять рядом с Грейнджер.
Этим летом они расстались. Драко почувствовал, когда она стала свободна, сдерживающий его грудь железный обруч исчез, сначала он решил, что рехнулся, но потом увидел статью в газете. В заголовке обозначалось, что отношения героев войны были разорваны, автор сетовал на то, какой многообещающей парой они были. В конце статьи были оставлены намеки на то кто может стать новым кавалером амбициозной золотой девочки.
Это были первые ее серьезные отношения, Малфою было очень важно узнать причину их распада, чтобы не наступить на те же грабли.
— Добрый, вечер, Грейнджер, — обратился он к напряженной девушке, чтобы начать разговор.
— Малфой, — ответила она, даже не смотря в его сторону. Гермиона села за парту и стала напряженно перебирать бумаги.
Драко присел с противоположной стороны, обходя ее боком, чтобы скрыть то, что происходило в его джинсах. Зачем он только надел сегодня такие узкие брюки, ведь знал, что встретится с предметом своих эротических фантазий.
Ее реакции сегодня не были ожидаемы, она не язвила, не бросала в него молнии глазами. Она даже на него не смотрела, будто он стал для нее пустым местом.
Кажется, Драко поторопился со всеми своими выводами, какой смысл исследовать ее границы, если для него она каменная крепость. На мгновение он засомневался, что из этой затеи хоть что-то выйдет. От волнения он по привычке затеребил кольцо.
Раньше, когда он отправил ей язвительное письмо, он ожидал от нее импульсивного ответа, но реакции не последовало, уже тогда это насторожило Малфоя. Вдруг он стал для нее теперь никем, это намного хуже, чем быть заклятым врагом.
Врагов ненавидят, это сильная эмоция, с ней можно работать. Но как можно рассчитывать на взаимность, если ты пустое место.
— Грейнджер, — рассеяно сказал он, судорожно соображая с чего начать разговор, все заготовленные темы вылетели из головы.
— Я подготовилась, думаю, будет замечательно проводить факультатив по подтягиванию предметов. Намного проще будет сейчас остановиться и подтянуть знания, чем потом стараться догнать программу, когда она навалится как снежный ком. Вчера вечером я обратилась к Флитвику и попросила его учебный план для младшего курса на этот семестр, — скорость произнесенных ею слов поражала воображение, взглядом она водила по окну. — Мы могли бы начать с вингардиум левиоса, это первое заклинание, которое изучают студенты и обычно не все могут его освоить с одного занятия. Этот вывод я делаю по нашему собственному курсу. Еще можно обратиться к новому преподавателю по трансфигурации, попросить учебный план разработанный им.
Посмотри на меня, — взвыл зверь.
Ее невозмутимость, рассуждения о чарах и то, что она делала вид, что его тут нет, вывело вейлу из себя. Совсем не на это рассчитывал сегодня Драко, он не мог даже вставить пары слов, как она бросила на столе свои бумаги и со словами о том, что ему нужно изучить программу, стала собираться.
Малфой хотел в эту встречу выбить у нее почву из-под ног. Дать ей посмотреть на него по-новому, вместо этого он сам остался в подвешенном состоянии.
Гермиона взяла свою сумку и встала из-за стола, она даже не собиралась с ним попрощаться.
— Стоять, — вырвалось сквозь его стиснутые зубы, намного злее, чем он собирался.
Драко почувствовал внутри себя что-то новое, из его тела протянулась в сторону Гермионы нить.
Она вздрогнула и замерла, но так и не обернулась.
Посмотри на меня, — прорычал зверь.
Драко медленно встал, деревянный стул проскрипел по каменному полу, ровными шагами он смерил комнату и остановился прямо перед ней, преграждая путь к побегу. Девушка зажмурилась, внутри что-то сжалось, она, словно издевалась.
— Кажется, ты забыла, что мы партнеры, Грейнджер, — прошипел он в ее лицо, — а партнерство подразумевает работу в команде. Я не твои альтернативно одаренные героические дружки, за меня не нужно думать. Поэтому, будь добра, сядь и выслушай мое мнение.
Она так и осталась стоять, сжавшись в комочек. Такая маленькая, ее макушка едва дотягивала до его плеча, пришлось согнуться, чтобы смотреть прямо в ее лицо. Янтарные глаза были плотно закрыты.
Не так, совсем, не так планировал Драко провести этот вечер, он не хотел на ней срываться, но сдерживать теперь свой гнев было выше его сил.
Не помогало и то, что зверь тоже вышел из себя. Он не хотел выяснять отношения и вести долгие разговоры. Нет, зверь хотел нагнуть ее и хорошенько отшлепать, по маленькой упругой заднице. Уложить на жесткий пол развести ее стройные ноги и оттрахать до хрипоты, пока она не запомнит, что игнорировать его плохая идея.
— Сядь, — прорычал он, стараясь сдержаться. Гермиона медленно подчинилась, продолжая избегать его взгляда, сумка безвольно соскользнула с плеча и упала на пол.
Сейчас совсем не время вейлы с ее одержимостью. Драко, выстроил окклюменционную стену внутри себя, задвигая зверя на задворки сознания. Тот ревел, сопротивлялся, как мог, но не смог найти брешь в защите. Гудение затихало.
Глубокий вдох и медленный выдох.
Когда человек и зверь разделились, Драко стало намного легче себя контролировать, он сосредоточился на притихшей Грейнджер. Нельзя было ее пугать, она слишком хрупкая и нежная, он был слишком груб, поэтому:
— Прости, я не хотел кричать.
Грейнджер сидевшая до этого в ожидании нападения, вскинула свои ровные брови в удивлении. Ее огромные глаза все же скользнули в сторону Малфоя.
— Мне казалось, что наша сегодняшняя встреча нужна, для того чтобы договориться об учебном плане, не похоже, что ты хочешь сотрудничать. — Его голос был наполнен сожалением, но не упрекнуть Гермиону он не смог.
— Я… я не думала, об этом так, — ее голос был очень робким. Сильно захотелось ее утешить, прижать к груди, защитить, вот только это он сам довел ее. — Мне показалось, что провести урок чар было бы замечательно, и я даже не подумала, что… что…
— У меня есть свои мозги? — не выдержал Драко.
— Прости? — ее тоненький голосок прозвучал почти вопросительно.
— Я повторюсь, и хочу, чтобы ты хорошенько запомнила своими большими заумными мозгами, я не Чертов-Поттер и Безмозглый-Уизли, мы партнеры и работу будем выполнять поровну, — Драко снова сел.
— Хорошо, что ты тогда предлагаешь? — Грейнджер успокоилась, кажется, она подумала, что Малфой не станет на нее бросаться, взглядом она снова блуждала, где угодно, но не смотрела на него.
— Не обижайся, Грейнджер, но начинать знакомство, с усиленной академической нагрузки, с одиннадцатилетками, плохая идея. — Сказал он, глядя в ее бегающие глаза.
— Я все еще не услышала, что придумал ты! — все-таки обиделась.
— Все просто, Гермиона, я предлагаю устроить пикник, — Малфой намеренно обратился к ней по имени, он давно хотел это сделать и больше не мог сдерживаться. Хоть что-то сегодня должно пройти, так как он планировал, с этого дня он собирался обращаться к ней только по имени.
Большой мозг Грейнджер закоротило.
— Начать свои долгосрочные отношения с кучкой детей, лучше не с занудных повторений одних и тех же уроков. Полтора часа можно провести у черного озера с сэндвичами и холодным чаем, пока на улице держатся теплые дни.
Он назвал меня, Гер-ми-о-на, — напряжение в груди стало почти невыносимым, — что бы он там сейчас не говорил, ее это перестало волновать. —
Мое имя всегда так экзотически звучало?
— Поскольку первое занятие назначили только через неделю, я надеюсь, что погода будет еще подходящей.
В этом году он еще ни разу не назвал меня грязнокровкой, только Грейнджер, а сегодня он обратился ко мне по имени. Малфой впервые назвал меня Гер-ми-о-на, — в животе закручиваясь в безумном танце, запрыгали соплохвосты.
Она взглянула на него по-новому, —
что ты задумал, высокомерный ублюдок? Почему ты вдруг стал таким милым?
— Ты меня слушаешь? — ворвался его голос в сознание, на бледном лице расползлась самодовольная улыбка.
— Что? А да, неплохая идея, но не лучше чем моя, — о чем он говорил? Кажется, пикник. Как можно захотеть променять зубрежку в классе, на бездарную прогулку. — Мы все же находимся в школе, и наша основная задача тут учиться.
— Ты, правда, так думаешь? — кажется, он был готов к этому спору.
Она не стала отвечать, просто выразительно посмотрела в его сторону, все еще продолжая избегать смотреть на его глаза.
— Мы можем это сделать, — Малфой сказал в своей надменной манере, — если хотим, чтобы дети нас возненавидели. Заставим их полтора часа сидеть и повторять одни и те же темы уроков.
— По-твоему лучше провести это время, бесцельно скитаясь по берегам черного озера, для этого вообще можно не назначать время, просто соберем их и пойдем дразнить большого кальмара.
— Я предлагаю пикник, Гермиона, — он снова это сделал, назвал ее имя, — мы намного лучше сможем познакомиться с первокурсниками в неформальной обстановке, узнать, что их беспокоит, чем они интересуются. Чем если завалим их нагрузкой, которой им и так хватает на уроках. Второе занятие мы можем провести в кабинете и немного помочь им подтянуть знания, но не наседая.
На самом деле Гермиона не думала, что идея с пикником плохая, но уступить так просто было выше ее сомнительной гордости.
— Хорошо, мне нужно подумать об этом. — Не взглянув в его сторону напоследок, она подняла свою сумку с пола.
— Дай мне ответ завтра. И если это отказ, не забудь обосновать его.
***
Этой ночью Гермиона лежала в постели без сна, она все думала о том, что произошло в заброшенном кабинете чар.
Ее планам не суждено было сбыться, она собиралась отдать ему четкие инструкции о том, что нужно делать и сбежать. Нахождение в одном кабинете, наедине, делало с ее мозгами плохие вещи. Грейнджер хотела того, чего нельзя хотеть ни при каких обстоятельствах.
Но потом Драко приказал остановиться, и она остановилась, от его властного голоса по спине пробежал табун мурашек. Даже сейчас лежа в темноте, она поежилась как от холода. Он приказал сесть, и она села. Если бы он приказал ей встать перед ним на колени, она бы сделала, это не раздумывая. Это ужасно пугало. Гермиона была не такой, пыталась она себя убедить.
Героиня войны, самая умная ведьма своего поколения не может потерять рассудок от парня, который гнобил ее все эти годы. Или все же может? Память услужливо подсунула, что в этом году он, напротив, был предельно вежлив.
Потом он ее отчитал, Малфой был первым, кто проявил инициативу в совместном с ней проекте. Обычно, когда она бралась за работу, все отступали, давая ей полный карт-бланш. Грейнджер ныла и возмущалась, что не станет выполнять работу одна, но в душе она всегда радовалась возможности все сделать, так как хотела. Гарри, Рону или другим попавшимся ей партнером, никогда не хватало достаточного интеллекта, чтобы угнаться за ее мыслью.
Идея Малфоя о пикнике, действительно была не плохой, почему она не пришла ей в голову?
Он сказал, что отличается от ее прежних партнеров, он сказал ей хорошенько это запомнить. В животе снова завязался узел, бедра непроизвольно сжались.
Он назвал ее по имени. Почему это так сильно выбивало почву? Она уже, который час смотрела на полог своей кровати и не могла успокоиться.
Как же он хорош собой. Это вообще законно, быть таким красивым?
Малфой и раньше был секс символом школы, за ним гонялись толпы девочек с самого первого курса, на некоторых он обращал свое холеное внимание, но в основном выглядел незаинтересованным. Как-то она подслушала, что он перетрахал половину Хогвартса.
Гермиона брезгливо поморщилась, раньше ее все это не волновало, он был планетой, которая крутилась в другой солнечной системе.
А теперь волнует?
Дра-ко, — она мысленно произнесла его имя, медленно растягивая по слогам, когда-то его имя ассоциировалось у нее со слизняками, хорьками и самым грубым оскорблением, грязнокровка. Так что же изменилось, почему для нее его имя стало воплощением мокрых фантазий.
Гер-ми-о-на, — проговорил он своим чуть хрипловатым голосом в ее воображении. Она зажмурилась и, для верности спрятала лицо в подушку, — схожу с ума.
В тишине комнаты раздалось одинокое:
— Уху. — Чертова птица.
Грейнджер, казалось, предприняла уже все способы, чтобы избавиться от наглого филина, но все было тщетно. Он не собирался улетать, это стало понятно на утро следующего дня.
Все было бы ничего, если бы он вел себя прилично, но филин был так же возмутителен, как и его хозяин. Он рвал ее вещи, дрался с котом, испражнялся везде, где только мог, вчера эта птица уничтожила ее двадцатипятидюймовое эссе, для урока трансфигурации.
— Убирайся, — крикнула она в подушку.
Живоглот сразу невзлюбил нового соседа, и мириться с его присутствием не стал, он уже почти неделю как ночует в комнате Джини. Гермионе не хватало тарахтения родного пушистого тела по утрам.
Сон сморил ее незаметно.
Гермиона бежала по темному лесу, не разбирая дороги. Дыхание сбилось от сухого, горячего воздуха, волосы липли к влажной коже. Что-то гналось за ней, преследовало и… ее это заводило. В животе томилось неискушенное тепло.
Гермиона бежала и жаждала быть пойманной, как будто погоня была прелюдией, для чего-то волнующего, неизведанного. В воздухе запахло кедром и озоном.
Деревья проносились мимо. Она хотела, чтобы он скорее поймал ее. Она бежала для того, чтобы раззадорить его… ей очень хотелось его раззадорить.
Внезапно она споткнулась о выступивший из земли корень, упав она, столкнулась не с твердой землей, а мягким матрасом.
Внешний пейзаж изменился, она больше не была в лесу.
Ее окружала вычурная комната, стены украшали серебряные гобелены с изображениями змей и крылатых существ, огромные окна отражали огни сотен свечей, под высоким потолком висела изящная люстра. Комната скорее напоминала небольшую залу, в которую по ошибке внесли гигантскую кровать, и поставили в самом центре.
Гермиона была полностью обнажена, лежала на спине, широко расставив в стороны руки и ноги, и не могла пошевелиться. Гладкая, шелковая простынь холодила разгоряченную кожу. Сердце колотилось как безумное, но даже в этой незнакомой комнате, абсолютно беспомощная она не чувствовала страха, ее слабое, вздрагивающее тело съедало незнакомое возбуждение.
Ей не нужно было смотреть, она откуда-то знала, что его ртутный взгляд скользит по ее раскрытому естеству. Как он любуется ее грудью, животом, как его взгляд задерживается на ее женственности. Медленно, поступью дикого животного, будто боясь спугнуть, он двинулся в ее сторону, с его сжатых губ срывалось задушенное рычание. Он был на грани своего контроля.
Гермиона бесстыдно захныкала, ей так хотелось его поторопить, она мечтала ощутить, как чужое голое тело накроет ее. Возбуждение уже почти капало на простынь.
Внутри томилось неизвестное тепло, которое искало выход, Гермиона должна была быть напугана, но вместо этого она была смущена.
Так же медленно он залез на кровать и остановился у ее разведенных ног. Грубые руки проследили рельеф тонкого стана, задержались на аккуратной груди, едва скользнув по острым пикам сосков.
Острое жалящее чувство вызвало у Гермионы громкий стон.
— Пожалуйста, — ее голос был умоляющим, она больше не могла выдерживать затянувшуюся пытку.
— Тебе не нужно просить, любовь моя, — ответил хриплый мужской голос.
Она открыла глаза и впервые взглянула на него. На коленях, между ее разведенных бедер сидел мужчина огромных размеров. Тело было воплощением мужественности, сильное, подтянутое. Мощная грудь, жесткий живот, мускулистые бедра.
Гермиона резко перевела взгляд, испугавшись вида его эрекции. Лицо было опасным и прекрасным одновременно, острый подбородок, высокие скулы, широкий волевой лоб, голову покрывали гладкие платиновые волосы, но больше всего завораживали глаза, в которых переливался, жидкий металл. В искаженных похотью чертах легко можно было проследить человека.
Его блестящие ртутные глаза следили за ее реакцией с настороженностью.
Гермиона в одно мгновение поняла, что не могла его бояться, только не его.
— Пожалуйста, — повторила она, глядя в его прекрасные глаза.
— Не торопись, — его рычащий голос исказился, — он пытается сделать его нежнее, поняла Гермиона.
В звериных чертах отразилась вселенская похоть, и он склонил свое лицо, к ее женственности поглощая ее взглядом. Язык полоснул по складкам, собирая влагу, он жадно причмокнул и заурчал.
— Пожалуйста! — она уже вопила.
Язык вернулся к сосредоточию ее женственности, и заскользил в лоне, имитируя половой акт. Чувство эйфории накрывало с головой, к нежному телу Гермионы еще никогда так интимно не прикасались, по щекам разлилось знакомое тепло.
Мгновение спустя она поняла, он пил из нее.
— Драко, — хрипела она, не узнавая свой голос.
Гермиона резко проснулась, в комнате происходила потасовка, едва продрав глаза, она схватила палочку и направила ее в сторону шума. Военная выправка давала о себе знать, Грейнджер уже была готова обороняться.
Кот и филин, устроившие между собой разборки резко замерли, и посмотрели в ее сторону.
— Чертова птица, — вскрикнула Гермиона, расстроенная, что сон оборвался, и рухнула на кровать, от сердцевины между бедер, по всему телу волнами расходилось возбуждение, трусики были насквозь мокрыми.
От досады хотелось плакать, она была так близко к какому-то новому волнующему ощущению.
Одно Гермиона поняла о себе с пугающей точностью, факт, который больше нельзя было игнорировать. Гермиону не только влекло к слизеринцу как одержимую, она была по уши влюблена в Драко Малфоя.
Полный отстой!
***
С наступлением завтрака Грейнджер ворвалась в большой зал. Немногие ученики уже приступившие к трапезе, проследили ее решительные шаги в сторону слизеринского стола.
На пути у разъяренной героини не посмел бы встать ни один смельчак. Она остановилась прямо напротив Малфоя, тот поднял на нее свой серебряный взгляд.
— Доброе утро, Гермиона, — проговорил он, как будто они договаривались о встрече.
— Не доброе, Малфой, забери свою долбанную птицу! — она подняла на него свой решительный взгляд.
Он на мгновение замер, а потом по его лицу пробежало понимание.
— Так Йормунганд у тебя!
— Как его зовут?! — злость на испорченное утро испарилась в один миг, филина Малфоя звали как змею из скандинавской мифологии! — Йормунганд, серьезно?
Как же нелепо, Гермиона внезапно расхохоталась самым добрым, искренним смехом.
— Тебе идет, быть счастливой. — Она обещала себе не смотреть в его грозовые глаза, но так опешила, что допустила ошибку.
Ее смех резко оборвался, поведение Малфоя вызывало ступор, она ни как не могла понять, что ему нужно, почему он вдруг стал дружелюбен. Это ведь она —
маглорожденная подруга Поттера, Гермиона Грейнджер.
Малфой выглядел дружелюбно и открыто, почти мило.
Гадостливое чувство, что он что-то задумал никак не отпускало. Поэтому она решила сделать вид, что не заметила его последних слов.
— Твой, Йормунганд, поселился в моей спальне еще в понедельник, и я никак не могу от него избавиться. Поэтому, не мог ли ты призвать его, что ли, — голос был предельно вежлив, хотя внутри потихоньку закипала злость.
— Нет, — он даже не старался делать вид, что собирается помочь, вот тебе и дружелюбие.
— Почему, тебе не нужна твоя птица? — Гермиона прошипела сквозь зубы, смотря в его идеальное лицо.
Донесся запах кедра, это что его парфюм?
В большой зал на завтрак стекалось все больше людей, все поглядывали в их сторону, раздались шепотки, нужно срочно сворачивать этот бессмысленный разговор, пока не пошли какие-нибудь слухи.
— Я не стану его призывать, потому что это не сработает, Йормунганд никого не слушается, он всегда находится только там, где хочет быть. К тому же…
— Что? — говори быстрее хорек, от прежнего интереса ни осталось и следа.
Малфой скупо ухмыльнулся, его правильные черты исказились в одной ему понятной грусти.
— Я не хочу тебе помогать, Гермиона, — его голос, внезапно прозвучал со страстью, — потому что отчаянно завидую своей птице.
— Что ты несешь? — Грейнджер чувствовала себя очень глупой, сама подошла и стала требовать у наглеца помощи. Сердце забилось как ненормальное, его стук наверно слышали все находящиеся в большом зале.
— Мне больше нечего тебе сказать по этому поводу, Гермиона. — Весь его вид говорил, будто он был чем-то обижен.
Сегодня под утро ему приснилась она, Драко точно знал, что это значило, поэтому у него не было настроения вести светские беседы и делать вид, что ничего не произошло.
Она приняла их связь и теперь стояла рядом, как ни в чем не бывало, как будто ночью они не делили один сон на двоих.
