Солнышко

Пройти через главный вход оказывается не так сложно. Стучится в высокие двери, открывается маленькая защелка, выглядывает небольшая голова молодого мужика. Воемил просит его пустить, но тот задает слишком много вопросов. Кто он такой? Откуда? И с зачем пожаловал к ним? Воемил врет, что он влиятельный купец, но мужик ему, конечно же, не верит. — Не дорос ты еще до влиятельного купца, — говорит тот и уже собирается захлопнуть ворота перед носом Воемила, как тот машинально бьет мужика несильно по лицу. Резко раскрывает ворота пошире и пересекает границы деревни. — Простите, — бросает мужику, прежде чем дать деру. Бежит со всех ног к избе Елене. Недоброе у него предчувствие. Неспроста заколотили дыру. Елена бы этого не позволила, да и ее матушка была бы против, ведь в лесу растут важные для нее лекарственные растения. Да и не могла добродушная семья Елены бросить Иосифа одного в лесу. Они должны были его навещать. Воемил почти не узнает окрестностей. Все выглядит по-старому, но деревня будто не его родная. Словно он не родился здесь и не рос до семилетия. Не узнают изб, людей, кривых дорог. В деревне будто солнце светит другое. Оно не такое, какое он лицезрел ранним утром. Выходит на площадь. Пустая, безлюдная. Непривычно ее такой видеть. Последний раз он стоял здесь в плотной толпе, немного отстал от Елены, так как глаза цвета стали напугали его. Картинка прошлого, которая, как казалось Воемилу, давно была потеряна в памяти, разворачивается перед глазами. Невысокая, но крепкая черная фигура незнакомой девицы с булавой в руках и серпом в чехле. В памяти воскресает образ прошлой Черты: холодная, отстраненная, безэмоциональная. Она готова была убивать и мстить. Она была его большой загадкой. Откуда она родом? Кто ее родители? Почему она так странно одевается и ведет себя? Черта, с которой он познакомился полгода тому назад, и Черта, которая не послушалась его просьбы уйти, встают друг на против друга. Два разных человека. Зачем-то достает зеркало и смотрится в свое отражение. Абсолютно белая душа, даже крохотного черного «облачка» нет. Прекрасно работает. Тогда почему.? Внезапно Воемил все понимает. События прошлого отлично ложатся со словами Белослава. Зеркало в ту злосчастную темную ночь в подвале его не подвело. Просто душа Черты черна, как выкалывающий глаза мрак. Одна и другой растворились друг в друге, поэтому Воемил не понял, что к нему следовала Черта. Она вся состоит из Черноты, даже после того, что она делала. Разве Черта не заслужила хоть капельки Света, когда остановила княгиню Ольгу от рокового кровавого решения? Или она этого не делала? Воемил ведь точно не знает. Его не было в том походе, поэтому Черта могла вполне ему соврать, чтобы тот особо не расстраивался. Может, она вовсе не переживала за него, а печилась о себе, ведь, как он понимает, она проносит на себе все его эмоции и чувства. Даже после того, как Белослав раскрыл правду, остается много вопросов, но ответы на них уже не важны. Прячет зеркало, оглядывается по сторонам. Пытается вспомнить, в какой части деревни живет Елена. Кажется, ему следует идти по дороге к солнцу. Быстро перебирает ногами, лихорадочно бегает глазами, и неожиданно выходит на свою старую землянку, а точнее, что от нее осталось. Только деревянные балки стоят, а разрушенные стены лежат в одной неаккуратной стопке. Воемил бы и не понял, что это его старое пристанище, если бы рядом с «землянкой» не сидела курица на сене. Та самая, что неслась под их стеной. Воемил думал, что ее уже давно нет в живых. Старенькой уже совсем стала. Когда-то рыжая с красными подпалинами курица сейчас кажется ему седой и печальной. Утратился тот блеск и яркий цвет, голая кожа вокруг глаз стала серой, а бородка окрасилась в темный оттенок фиолетового. Пока курица несет яйца и высиживает цыплят, ее не трогают. «Когда существо оказывается бесполезным, от него избавляются» — говорил всегда Иосиф. Как в случае с Матреной. Буквально через пару минут он узнает, привела ли она на свет козлят и осталась жива, или нет. Бежит еще немного и наконец-то узнает нужную избу, подлетает к ней, стучится, но никто не открывает ему, хоть и слышны тихие голоса. Осматривает двор и замечает Матрену, что питается последней зеленой травой неподалеку. Она привязана к молодой березе на длинной веревке, а рядом с ней лежат и отдыхают два ее детеныша. Маленькие еще, белые комки, пахнущие молоком, но пупки у них явно высохли, иначе бы они не находились на улице. Несмотря на прекрасную солнечную погоду, даже жаркую — гроза не за горами, — новорожденным козлята могут заболеть. Так спокойно и умиротворенно на душе становится, но лишь на секунду. Ему так никто и не открыл. Еще раз стучится, уже чуть посильней, но это ничего не дает. Беспокойство подкрадывается сзади. А вдруг с Еленой что-то случилось? Вдруг она больна и ей необходима помощь? Влетает в сени, застывает на месте лишь на мгновение, заметив собаку. Тот самый щенок так вырос, даже и не узнать. Он — добрый, виляет хвостом, поэтому Воемил без проблем проходит сени и залетает в основную комнату. Алена первая обращает на него внимание, уже открывает маленький ротик, чтобы что-то произнести, но передумывает, смотрит на совсем поникшую матушку, что сидит за столом со скрепленными руками вместе. Кажется, она молится, и никто и ничто не может нарушить ее связь с Богом. Когда она заканчивает, молча роняет слезу, всхлипывает и обращает взгляд на Воемила. Тот ее не может узнать: совсем исхудала, руки тонкие, лицо узкое и белое, будто все весну и лето не видела солнце, лишь глаза остаются такими же крупными, круглыми. Карие, бездонные, до боли знакомые. Будто смотрит сейчас на русалку. Матушка Елены вся в черном, и Алена в темном платьице. Осматривает всю комнату и замечает остальных детей, играющих тихо, нехотя в деревянные игрушки. Из соседней комнаты доносится глухой храп. Батюшка Елены беспокойно спит в другой комнате. Вся семья в сборе, кроме Елены. Где же она? — Воемил, тебя так долго не было. — Не выдерживает матушка, ломается. Прикрывает лицо руками и вздрагивает плечами. Алена приближается к ней и обнимает со спины. — Могу ли я увидеть Елену? Матушка сильно удивляется, открывает лицо и смотрит, подобно завороженной. — Как? — лишь вопрошает она. — Слишком долго объяснять. Так где Елена? Я хочу ее видеть. Матушка сжимает губы в тонкую линию, и ее глаза начинают вновь поблескивать. Что случилось с Еленой? Почему все в черном? Что здесь, вообще, творится? — Елену нашли утопленной в пруду в гуще чащи, — неожиданно заговаривает проснувшийся батюшка. — Владимир во всем сознался. — Да нет, — первое, что срывается с уст. — Этого не может быть! Неужели?.. Нет! — Он не верит этому. — Мне показать тебе ее в могильной яме, щенок! — не на шутку горячится батюшка. — Это она тебя ринулась искать в чаще, мерзкий блуд! — Не кричи на мальчишку, его вины здесь нет! — карие глаза становятся еще крупней и глубже. Сейчас видит перед собой не матушку Елены, а разгоряченную русалку. Такие же глаза. Такие же черты лица, такая мимика. Почти такой же голос. Как же он был слеп! «Одной особенностью Благословленных тварей являются глаза их матушек. Они принимают их после человеческой смерти», — вспоминаются слова Всеволода. Тогда он пропустил их мимо ушей, все смеялся с него, а сейчас осознание в виде свалившегося с небес огромного камня ломает ему ребра. Воздух тяжел. Трудно дышать. Колется в груди. Весь привычный для него мир рушится. Боль гигантским в размере шаром надувается внутри. Воемил больше не может терпеть. Кричит. Надрывает горло, хватаясь за голову. Ком царапает его глотку. Хочется взять и вырвать сердце. Ненавидит себя, Владимира, да и весь свой род! Слабые, беспомощные. Ненавидит всех! В особенности Черту и Елену. Зачем Елена искала его? Почему Иосиф ее не остановил? Почему он не рассказал ему о ее гибели? Как же больно. Ноги подгибаются, но Воемил упорно держит равновесие. Вылетает из избы и бежит прочь из этой деревни. Проклятое место, проклятые люди! Прочь! Прочь отсюда! — Елена! — зовет, срывает голос. Он — блуд! Был, есть и останется им. Таких людей не любят, не принимают. И единственный человек, который к нему хорошо относился, погиб из-за него. Черт! Чувствует, что прямо сейчас собьется с бега. Несется, что есть мочи. Нельзя сейчас останавливаться. Впереди ворота и тот же мужик. Он уже хочет его остановить, но видит, что тот находится в раздавленном истеричном состоянии. Такие способны на многое. Недавно он получил по лицу, сейчас незнакомый молодец может ударить его ножом, поэтому он открывает ворота и пропускает Воемила. Тот спотыкается об внешний корень, но не падает. В первые дни в походе с Чертой он рыл лицом землю, но не сейчас. Боль и отчаяние подталкивают его в спину. Несется к озеру. Видит русалку в воде, рядом на берегу Всеволод. Вновь ворчат друг на друга, но, завидев Воемила, прекращают спорить. Тот спускается со склона. Куст сирени остается позади. Глаза полные слез. Губы дрожат. На ногах неустойчиво стоит. — Ты? — шмыгает носом. — Елена?.. Та печально опускает глаза. Воемил еще больше взрывается. — Почему ты не сказала, что это ты, Елена?! — падает на коленки, рыдает с охрипшим сорванным голосом. — Зачем меня путала? Почему хотела, чтобы я думал, что ты — это матушка? — Как я могла рассказать тебе правду? — уголки глаз увлажняются. — Ты мечтал встретиться с прежней Еленой. Ты надеялся, что она в порядке. Всеволод ничего не понимает. Неужели Воемил и русалка раньше были друзьями? И последняя ему врала? Он двигается к Воемилу, чтобы успокоить его, как внезапно сзади него возникает мощная фигура. — Ты можешь убить меня, — голос Владимира отрезвляет, заставляет ненависти разрастись в сердце. Палец тянет, передавливается нитью, что последняя фаланга становится фиолетовой. Заключительная эмоция для Черты. Воемил надеется, что она пропускает через себя такую же злость, какую он сейчас испытывает по отношению к Владимиру. Всеволод оборачивается и видит перед собой Волколака. Не знал, что умеет говорить. Хмурится. И он также тесно связан с жизнью Воемила? Голова кругом. — Я причинил тебе и Елене столько боли. — Заткнись! — восклицает и срывается с места. Да, убьет его не потому, что тот ему разрешает, а потому, что он заслуживает мучительной смерти за все совершенные грехи. Он изобьет его до беспамятства, привяжет к зарытой в землю прочной палке и станет использовать в виде живой мишени. Намеревается стрелять из лука в каждую живую клеточку, чтобы тот истек кровью. Его сладостные крики будут согревать душу и успокаивать ее. После того, как ему надоест развлечение, он сожжет его, а потом утопит. Он сделает с ним то, что он делал с ними. Воемил его сломает. Убьет. Уничтожит. Сотрет в порошок! Почти добирается до Владимира, как внезапно Белослав останавливает его. Он будто возникает из воздуха, но на самом деле он все это время наблюдал за ним. Серп падает на землю, тем самым привлекает внимание Воемила. — Не пачкай свой Свет об таких, как он, — просит его Белослав, успокаивающе гладит по спине. — Жестоким наказанием для твоего брата станет долгая жизнь. Смерть — легкий путь для него, для тебя же тяжелая ноша. Забудь о Владимире. Ты должен сделать то, что от тебя требуется. Понимаешь, о чем я? — Воемил кивает головой. — Если тебе будет легче, то Владимир не убивал Елену, но все же виноват в ее смерти, поэтому он и не обратился в совершенную марионетку.