Случайность

      – Белый мужчина от двадцати пяти до тридцати лет.       – Уверен? – Надин недоверчиво всматривается в худое лицо с впалыми щеками, в гнилые зубы. – Выглядит старше.       – Так и должно быть. – Мэттью, ничуть не смущаясь, скидывает простыню, которая до этого момента прикрывала труп до горла. – Профессионал, смотри на вены.       Надин осматривает – да, исколоты руки, ноги и даже пах. Не новичок, наркоша со стажем, с таким серьёзных дел иметь никто не станет – версия о криминальных разборках таяла на глазах.       – Что ещё расскажешь? – вздыхает Надин, попрощавшись с хорошим предполагаемым мотивом.       – Время смерти – вчера около одиннадцати вечера, причина – проникающее ранение грудной клетки, несовместимое с жизнью, одномоментная массивная кровопотеря, травма сердца. Ну, если это, конечно, можно так назвать, честно, намаялся с формулировками. И ещё: наш клиент был в сознании, когда всё это с ним случилось.       Надин кивает, в мыслях ставя галочку – угадала, снова. Ищейка. Но вслух спрашивает:       – Почему так решил?       – Кровь. Посмотри сюда. – Мэттью подводит инспектора к стенду с фотографиями. – Видишь? Брызги. Они разлетелись на три-пять метров по сторонам, с таким напором сердце прокачивает кровь по аорте. Кровь пульсировала, вырывалась фонтаном, такое возможно только при сильном, частом сердцебиении – вечером прошёл дождь, но крови так много, что даже он не смыл. А вот тут следы: камеры сердца были наполнены, пока наш маньяк нёс его по улице. И ужас на лице, Надин – ты ведь сразу поняла, что парень был жив, просто проверяла?       – Привычка, предпочитаю рассматривать событие со всех сторон. Токсикология?       – На экспресс-анализах каннабис и опиаты, жду углублённый из лаборатории.       – Орудие убийства?       – А вот тут интересно. – Мэттью разводит руками в стороны: – Его нет.       – В каком смысле?       – В самом прямом. Ему одномоментно за секунду рванули рёбра в стороны и вырвали из груди живое, бьющееся сердце. Я знаю, как это звучит, я понимаю. А еще я понимаю, что я судмедэксперт в полицейском морге и не могу сказать абсолютно ничего о трупе, который лежит у меня на столе. Могу только предположить, что воздействие было не изнутри, а снаружи – взгляни на кровоподтёки – рёбра как будто что-то сжало.       – Сжало. – Надин задумчиво постучала пальцем по наручным часам. – Сжало, – зачем-то повторила она. – Прости, Мэттью, но я не верю в Кинг-Конга. Проведи детальный осмотр, вдруг мы что-то упускаем. Набери мне, как что-то нароешь.       – Будет сделано, инспектор, – выдыхает Мэттью. – Но помощь Эллен Рипли, возможно, была бы не лишней.       – Что за Эллен? – оборачивается Надин в дверях.       – Ой, брось, вы с Валери сговорились что ли? «Чужой», Ридли Скотт!       – Вот поэтому у тебя и нет девушки, Мэттью.       – Да ну тебя! – обижается патологоанатом, накрывая труп простынёй.       Надин в ответ лишь жмёт плечами и уходит.       – Обрадуй хоть чем-нибудь, – наклоняется она над плечом Хэнка.       – Могу, – кивает сержант, щёлкая мышкой по экрану монитора, открывая программу. – Смотри.       – Соседний переулок?       – Съёмка с камеры за ночь. В целом глухо, кроме поссавшего на витрину бездомного, и… вот. В 23:20.       Стремглав убегающий парень показался Надин до ужаса знакомым.       – Это всё?       – Увы, лицо толком не разобрать. Но подожди-ка… – Хэнк немного мотает вперёд. – Вот наш потрошитель.       Невысокий, худой человек в чёрной одежде так же лицом не поворачивается. Лишь видно, что тёмные волосы сбриты на затылке да, кажется, есть какая-то татуировка на шее, на видео нечёткая. Идёт медленно, чуть шатаясь, словно хорошо пьяный. Словно повинуется чужому голосу. Останавливается прямо на свету, под фонарём – Надин от нетерпения чуть не начала кусать ногти, как в детстве. Ну же, повернись! – но парень продолжает стоять. Только бросает на тротуар то, что до этого нёс в руках, кусок мяса, что не было видно со спины. Человеческое сердце.       – Проклятье… – шепчет инспектор Кутраппали, а громче спрашивает: – Больше ничего?       – Извини, это единственное, чем могу тебя утешить на данный момент, – жмёт Хэнк плечами.       – Ладно, хорошо… хорошо… начни с татуировки. Это явно символ, может, какая-то надпись, кажется, что-то неброское. Посмотри по базе, начни с молодых.       – Это ещё почему?       – Причёска молодёжная, чёрные вещи – похож на представителя какой-то субкультуры или, возможно, байкер. Да и по телосложению больше напоминает молодого парня. Не исключай никого, но начни с молодёжи. Да, покажи мне ещё раз того, первого.       Надин снова и снова смотрит на за секунду пробегающего человека.       – Да что ты пытаешься увидеть, можешь сказать? – спрашивает, наконец, Хэнк, пролистнув кадр уже больше двадцати раз.       Но Надин и сама не знала. Просто пыталась понять это чувство, ощущение, как будто на кончиках пальцев, как будто ты настолько хорошо с чем-то или кем-то знаком, но никак не можешь вспомнить…       – Ладно, может, показалось. Выпью чаю. Тебе принести?       – Нет, спасибо, во мне его уже ведро. Покопаю пока по татуировкам, – бросил Хэнк, не отрываясь от монитора и не поворачиваясь.       В кухне инспектор сталкивается с Тимом.       – Доброе утро, – здоровается мужчина. – Выглядишь усталой.       – Доброе утро, – машинально отвечает Надин. – Рано встала, не…       И вдруг, как разряд тока по телу. Осознание, где она видела убегающего парнишку.       – Тим, спасибо. – Надин отдаёт кружку чая удивлённому констеблю и убегает из отдела.       – Всегда пожалуйста. Знать бы ещё за что, – бросил Тим в пустоту, пожимая плечами. Делает глоток из кружки Надин. И выливает чай в раковину – сам Тим всегда предпочитал кофе и искренне не понимал, откуда эти стереотипы об англичанах.