Сестринские покои

Как это вообще началось? Все началось с алхимика по имени Нозрамус. Ресницы содрогались, в недоверии, взгляд состредочтено окутывал худощавую фигуре в проходе. Его длинные волосы падали на пол, даже, когда незнакомец вставал в полный рост, сейчас же и подавно, когда он на корточках сидел и что-то, вероятно, собирал. Тяжело было сказать, кто перед ним: мужчина или женщина. Но это точно был человек. Андрогин. В руках корзинка. Вот что первое приметил Энки в незнакомце. – О. Здравствуй. – наконец подал тогда голос незнакомец, еле заметно приподнимая уголки губ. Вокруг было настолько тихо, что Энки без труда мог слышать как и собственное, так и дыхание таинственной фигуры. – Давно я не видел здесь человека. “От него веет чем-то потусторонним и древним.” – отметил про себя Энки, не спуская взгляда, то ли в недоверии, то ли в любопытстве. . Тогда и Энки начал понемногу приходить в себя. Нет. Скорее, начал понемногу распутываться клубке мыслей. Черт. Бред какой-то. Энки как-то облегченно опустил плечи, слегка жмурясь, к остановившемуся в проходе. Тот пригнулся, чтобы собрать что-то, на миг теряя фокус на Энки. Затем снова поднял взгляд, приподнимая голову, вглядываясь в незнакомца. – Темный жрец, да? – Именно. – наконец говорит Анкариан. Ответ вышел хриплый, скорее, походящий на скрип двери чем на отчетливый, твердый ответ. Хриплый и тихий. Немного неуверенный, словно, не в силах поверить, что кто-то не пытается наброситься на него а вполне внятно и дружелюбно идет на контакт. Человек названный Нозрамусом, все еще разглядывая нового гостя сидит на корточках, перебирая какие-то травы между пальцев. – Меня зовут Нозрамус. Я алхимик, живу здесь, в подземелье. Подумать только. Кто-то из всевозможных мест для жилья выбрал жить именно здесь. Нет. Это не просто кто-то. Нозрамус с самого начала показался для Энки исключительно… странным? В нем явно было то, чего не было в среднестатистическом человеке, но, другие качества присутствующие в обычном человеке - так же в нем отсутствовали. И это чувствуется даже с первого взгляда. С первого вдоха. С первого зрительного контакта. Именно тогда Энки почувствовал необъяснимое притяжение. Словно, с этим человеком есть что-то общее… Да. У него есть с ним что-то общее. – Энки Анкариан. Темный жрец. – волна необъяснимой неловкости накатила на голову, с носоглотки медленно, но верно перекатывая на лоб, заставив того невольно сомкнуть брови к переносице, образовав морщинки между ними. Слишком долгое пребывание в этом подземелье заставило забыть его все, что может как-то касаться других людей, коммуникации, оставив Энки наедине со своими мыслями и размышлениями, которые, в свою очередь, оказались слишком массивным даже для Анкариана. Словно, бредовый туман занял все место в голове. Нужно отдохнуть где-то, и выгрузить, накопившийся на стенках черепной коробки тяжелый иний. – Вот как. Приятно познакомиться, Энки. – ответил Нозрамус, улыбнулся уже немного охотнее, чем до этого. Наконец он встал на ноги, не дав Энки и шанса что-то сказать, смиренно приложил руку к груди, и прищурился. – Прошу простить меня. Я поставил чайник кипятиться. Мне нужно идти. Увидимся еще. И снова он скрылся во тьме. Словно и не был здесь. Тень. Призрак. Ласковый облик каких-то забытых сознанием детских воспоминаний. Да. Детские, скрытые воспоминания. Нет. Нужно вернуться реальность, снова дать почувствовать стертым в кровь пальцам ног неприятное жжение от острых камней, снова почувствовать головокружение от недостатока воздуха, заставляя вдыхать каждый раз все чаще и глубже, напоминая скорее плешивого пса с высунутым наружу языком, чем-то великого, общепризнанного темного жреца. Почему его появление так поразило Энки? Потому ли это, что от него исходит странная аура, или потому что Энки слишком сошел с ума чтобы воспринимать что-либо адекватно? В этом месте появление живого человека в своем уме – неразделимая роскошь, а может и вовсе необъяснимое безумие. Перевязывая раны лоскутом ткани оперевшись о стену, с некой горечью перематывая недавние события. Алхимик… пустые коридоры… и тот человек с головой ворона. Нет. Это не человек. Больше не человек. Это монстр. Ужасный, беспощадный монстр, деля свое мучительное существование с агонией и болью. Энки переоценил свои силы. Он не мог в таком состоянии победить этого монстра. Лишь сбежать, оставив на руке сбитое в мясо клеймо позора и ужаса. Все в этом месте исказило свой истинный облик, превратившись в какую-то смесь предыдущего бытия, оставив от него лишь намеки на былое существование в новом, зверином обличье. И что мешает Энки стать таким же? Глупым, нечестивым монстром, который пускает слюни и бросается на любого кого встретит. Разум стремительно падал в ноль, затуманивая глаза. Нужно отдохнуть. Совсем немного. Снова рука тянется к бутыле с элем. Снова тело жаждет мерзкой выпивки. Снова голова ходит ходуном. В этом месте, карлики, с серой, пропитанной пылью и грязью кожей стали вторыми существами которые не проявляли враждебности, как таковой. Скорее, что-то фыркали, разглядывали темного жреца, что посмел своим присутствием нарушить покой местных жителей. Сгорбленные, и явно неравнодушные к новому гостю существа иногда подходили к нему, как бы, доказывая друг другу собственную храбрость. Но в основном это были существа не такие крупные, как остальные. Детеныши, наверняка. Другие, с камнями, или, какими-то непонятными изготовлениями в руках относились к новому гостю по большей части, равнодушно, давая тому, в некой мере, свободу действий. Сколько они уже живут здесь? Сколько поколений? Или, они появились совсем недавно? В таком случае, лишь это место заставляет задать все эти вопросы, не получив ни единого ответа. Когда-то здесь была тюрьма. Но как давно тюрьма для преступников обратилась в вечное погребение для всех живых и не живых? Сколько вопросов, ни одного ответа. Рука все еще болела. Двигать плечом было практически невозможно. Неужели, перелом? Возможно перелом, и в мясо взбитая часть плеча. Лишь чудом, она осталась присоединена к телу. При каждой попытке вытянуть руку вперед мышцы заливались непереносимой болью, заставляя того с шипением в конце концов опустить ее. Этот ворон… да. Он не противник. Он сама смерть, что вместо косы несет ту огромную дубинку. И, хорошо что он отделался только рукой. И то, не до конца. В первый раз всем везет. Какой-то карлик подошел настолько близко к сидящему у стены Энки, позволив Анкариану услышать противное похлюпывание носа. Подняв голову, прямо перед ним было серокожее, любопытное существо, с таким интересом разглядывая Энки. На нем не было абсолютно ничего. Энки в отвращении отвернулся, попытавшись встать. При первом намеке на движения, существо отпрыгнуло назад. Любопытство вперемешку со страхом. “Нужно осмотреться”. Да, наверное, это самая рациональная мысль. Нельзя навсегда оставаться в этом месте вечность. Даже не смотря на равнодушие жителей, что-то беспокоило Энки. Тревога. Словно кто-то смотрит. Хоть это и не мудрено. Нет. Нельзя думать об этом сейчас. Иначе Энки точно лишится последних намеков на разумность. Встает на ноги, держась за раненую руку. Маленькие, глиняные домики. Ковры. Душно. Какой-то житель в руках держит самодельное копье, с недоверием поглядывая на Энки. Пыльно. Непримечательная местность. Тяжело исписать перо, описывая ее. На удивление, карлики не протестовали тому чтобы он заходил в их дома. Даже если это проникновение сопровождалось рысканьем по бочкам. Некоторые просто хлопали глазами, другие и вовсе не замечали его, или, просто делали вид. Внутри их дома выглядели как горшки. В некоторых же жилищах сидели старики и дети, пристально наблюдали за тем, как супружеская пара придается плотским утехам. Это зрелище Энки решил пропустить мимо своих глаз. И кто эти существа? Карлики, которые когда-то были людьми, слишком слабыми, чтобы стать чем-то устрашающим, или же, рожденные и взрощенные во тьме? Существа, что не видели солнца. Выращенные глубиной. Ноги проводят через очередную арку какого-то строения. Энки что-то бредет. Тихо молвит пересохшими губами, снова тянется за элем. В какой раз. Залпом, выпивая все оставшееся. Снова теплота. Разливающаяся по телу успокаивающая теплота. Демотивация. Один глоток - и все хорошо. И спокойно. И больше ничего не произошло. И больше ничего не происходило. И не произойдет. Энки устало зашел в один из домиков, опустился вниз, медленно скатываясь по стене. Голова болит. Все болит. Но так спокойно. Лениво роясь в сумке, в поисках еще одной бутылки, Энки, успешно находит ее, подносит ко рту, делая неравномерные глотки. Как же он снова хочет поговорить с кем-то. Одиночество было всегда верным товарищем Анкариана. Всегда преследовало, составляло компанию и вдохновляла. Но сейчас оно словно душило Энки. Убаюкивала, сдавливала горло. Душно. Ее стало слишком много. Она стала слишком сильная. Или, это Энки стал слишком маленьким по сравнению с ней? Ее худые, но большие руки полностью сдваливали Энки, не давая и пошевельнуться. Вдохнуть. Сделать глоток воздуха. Глоток эля. Еще один глоток. Еще один. Мысли возвращаются к нему. Нозрамус. Живой человек. Здесь. Это не могло не поражать наповал. И все же, чем-то его это задело. Заставило снова и снова вспоминать его слова, анализируя их. Тот человек в подземелье. Кто он? И почему от него веет такой… Ностальгией? *** – Что ты делаешь? – прозвучал тонкий, негромкий голосок, затем, бережные шаги. Энки не повернул головы, лишь продолжил копаться среди травы и камней, что-то выискивая. Так увлеченно, что можно подумать, что там был самый настоящий клад. – Отец будет ругаться, если ты испачкаешь рубашку. – Знаю. Проходили уже через это. – ответил Анкариан, что-то стремительно вытаскивая среди травинок. – Поймал! Виктория, смотри! Между пальцев кропотливо перебирал ножками маленький жучок изумрудного оттенка. Он угрожающе жужжал, дергал усиками в попытках вырваться. Виктория прищурилась и нежно улыбнулась на находку. Красивый, маленький жучок с бронзовым налетом. – И долго ты на него охотился? – Охотился? Просто нашел в траве и решил поймать. Ты видела раньше такого жука? – Энки поворачивается к девочке, с явной гордостью показывая жука своей сестре. – Дай подержать. – сказала та, после чего Энки охотно передал ей в руки находку, так и стремящаяся вырваться из лап близнецов. – Видела, но никогда не ловила до этого. – ответила та, не спуская улыбки с лица. Изумрудный жучок красиво переливался на свете и никак не переставал жужжать, всеми конечностями показывая свое нежелание участвовать в данном процессе. – Он красивый. – Давай заберем его в комнату. – сказал Энки, протягивая ладошку чтоб перехватить жучка. – Назовем как-то, будет жить с нами. Будем смотреть как он справится с жизнью в человеческих условиях. – Я думаю, он недолго протянет. – усмехнулась та, наконец передавая жука брату. – Давай лучше соорудим ему дом на улице, чтоб раз в неделю посещать его. – Энки вместо того чтобы сжать крепко между пальцев существо, удобно расположил того на ладони позволяя свободное движение. Жук дергая усиками лениво пополз по маленькой ладошке, щекоча кожу, словно до этого его не пытались пару раз сплющить пальцами. Близнецы замерли, наблюдая за насекомым. В миг, почувствовав себя свободным, он затрещал крыльями и взлетел, утопая в небесной синеве. – Улетел! – воскликнула сестра, оборачиваясь к брату. – Ну вот. Нет у нас больше жука. – А смысл от него? Пусть летит себе. – И вправду. Пусть летит. Энки переглянулся с сестрой. Некоторое время, они лишь молча пялились друг на друга. Но тишина прерывается смешком сестры. Ласковым, игривым. Она смахнула с плеч волосы, все еще смотря на Энки, добрыми, светлыми глазами.