Драгоценность царя

      — Ли Феликс. Я желаю, чтобы ты вступил со мной в союз.       От услышанного Феликс было опешил, не веря своим ушам, а затем с трудом подавил желание расплыться в самодовольной и торжествующей улыбке. Его сумасбродные мысли стали явью.       «Невообразимо!» — смеялся он про себя.       Феликс приподнялся на локтях, чтобы взглянуть фараону в глаза.       — О каком союзе Вы говорите, фараон? — Он старательно делал удивлённое выражение лица, чтобы царь не раскусил его.       — Наша с тобой связь, какая была сегодня, станет регулярной. Будем ночами разделять ложе. Что ты думаешь об этом?       Совершенно естественный вопрос, прозвучавший в высшей степени спокойно, вызвал у Феликса сомнения. Он всем телом ощутил нечто мрачное и недоброе, скрывающееся за простой фразой. Это подтверждал взгляд фараона — испытывающий, с особым вниманием настороженный, смотрящий прямо в душу.       Феликс понятия не имел, что именно хотел уловить фараон по его мимике или в произнесённом вслух ответе. Это заставило его сердце зайтись в быстром ритме. Он уже слишком долго молчал и наверняка начинал выглядеть подозрительно в глазах царя.       Феликс принял решение действовать неопределённо.       — Я... Я не знаю, как выразить свои эмоции, фараон, — наконец ответил он с притворным беспокойством.       Феликс надеялся на то, что царь найдёт свой смысл в его словах. А дальше оставалось придумать, как лучше это для себя использовать.       Царь ни сколько не поменялся в лице. Он произнёс преспокойно:       — Не можешь выразить словом, попробуй действием.       Не задумываясь, Феликс примкнул своими губами к губам фараона. Кончики их языков встретились лёгким касанием и зашлись в пламенном танце. Феликс утратил какое-либо смущение и в самом деле испытывал наслаждение: так влажно, горячо и приятно. Царь заключил его в объятия, отчего по коже Феликса пробежали чувственные мурашки. Они не могли отстраниться друг от друга, пребывая в упоительной эйфории.       Фараон медленно и с неохотой разорвал поцелуй первым. Он сказал, что уже позднее время и пора отходить ко сну. Прошло несколько мгновений. Царь по-прежнему обнимал Феликса и, во всей видимости, совсем не собирался шевелиться, чтобы лечь в другой позе.       «Он действительно хочет спать вот так?» — поразился Феликс в мыслях.       Его голова покоилась у шеи царя, а ладони лежали на крепких плечах мужчины. Похоже, фараон был достаточно серьёзен насчёт своего предложения. Союз не основывался только на интимной связи, но и в некоторой степени на простой задушевной близости. Это заставило Феликса немного по-другому взглянуть на ситуацию.       — Фараон... — еле слышимо произнёс он.       — Да?       — Добрых Вам снов, фараон.       — И тебе, Ли Феликс.       В покоях наступила глубокая тишина. Нарушал её лишь убаюкивающий плеск водяной шторы. Чудесная атмосфера для хорошего сна... Была бы, если бы Феликс не погрузился в бурные размышления.       Он утратил какое-либо спокойствие, думая о том, что именно фараон счёл в нём не доверительным и что для себя осознал, задав тот вопрос и увидев реакцию на него. Может быть, это просто ерунда, и подтекст додумал неугомонный мозг Феликса, а может быть, царь действительно имел какие-то свои намерения. В любом случае ответ знал лишь сам фараон. От этого, однако, неопределённость не становилась более терпимой! Пытаясь угадать правду, Феликс только напрасно тратил силы.       Стоило обратить внимание на слона в комнате, а точнее на союз с фараоном.       С одной стороны, Феликс испытывал дискомфорт от этой затеи по разным причинам. Во-первых, он не такой, как фараон. Феликс никогда прежде не находил мужчин привлекательными. Конечно, он мог оценить их внешнюю красоту, но чтобы по своему желанию упиваться близостью... Феликс никак не мог назвать себя мужеложцем даже — он всё ещё не мог поверить, что это случилось наяву — после проведённой с царём ночи. Пусть это и оказалось приятно. Пусть фараон и был притягателен... Во-вторых, Феликса страшила сама идея, что он потеряет часть контроля над своей жизнью и будет вынужден продолжить притворствовать. Такая трата нервов и времени имела смысл только с материальной благодарностью царя, что как раз подводило ко второму мнению.       С другой стороны, это очень выгодное положение. Находиться в фаворитах фараона никогда не будет лишним, поскольку из этого можно многое извлечь. Только не следовало бы забывать о его изначальных мотивах. Хоть царь и говорил чаще всего беззлобно, не проявлял открытой агрессии, он похитил Феликса, желая обрести тело для плотских утех. Феликс наверняка даже не представал полноценным человеком в его глазах.       По правде говоря, у Феликса навряд ли вообще был выбор отказаться. Скорее всего, выскажись он негативно, стал бы очередным обезглавленным трупом, лежащим где-нибудь в овраге.       «Сколько бы я так пролежал?.. В плоти начали бы копошиться черви... А из шеи бы торчала переломанная кость, вся в засохшей крови и трупных жидкостях. Интересно, а куда фараон девает головы?..»       С этой мыслью Феликс стал постепенно проваливаться в сон. Его ночь выдалась тревожной. Феликсу снился кошмар, где он пытался убежать от страшной нечисти, но тело отказывалось слушаться, и двигался он до невозможности медлительно.       Проснувшись утром, Феликс не обнаружил рядом фараона. Он решил выждать некоторое время, продолжая нежиться в шёлковой постели.       Феликс обратил взгляд к окнам. Яркие лучи солнца старательно пробивались через толщу лазурной воды. Мелкие капли отлетали в стороны, и в них проявлялось блистание радуги. Феликс поднялся с постели, чтобы подойти ближе. Тогда он заметил углубление в полу, похожее на половину трубы, куда опадала вода. Довольно несложная конструкция, но она создавала красоту, которая приводила в настоящее восхищение. Феликс протянул руку, и кожу охладил поток воды. Снизу тут же оборвалась часть шторы, точно ткань, которую разрезали ножницами. Завораживающе. Уголки губ Феликса приподнялись. Он проделал этот трюк ещё несколько раз, подставляя пальцы под воду.       Вдоволь наигравшись с водяной шторой, Феликс вернулся в реальность. Фараон всё ещё не объявился. Феликс попробовал заглянуть в ванную комнату и, на своё счастье, таки увидел царя. Он принимал ванну; его глаза были закрыты, лицо выражало глубокую умиротворённость.       — Доброе утро, фараон.       Тогда царь взглянул на него из-под ресниц.       — Доброе. Ли Феликс, проходи. — Фараон жестом пригласил его сесть в ванну.       Несмотря на смущение, Феликс сделал то, что ему сказали. Ночью, когда помещения были окутаны тьмой, представать перед царём в неглиже было значительно проще. Сейчас же через окна в ванную комнату проникал мягкий свет, и Феликс робел, краснел и тушевался. Согнутыми в коленях ногами скрывал своё достоинство и старательно игнорировал обнажённое тело царя, глядя ему в глаза.       — Днём я занят, — начал фараон, — поэтому тебя отвезут домой утром и будут так делать почти что всегда. У нас, однако, есть время, чтобы поговорить. Думаю, начать следует именно с союза. Первое, что тебе нужно уяснить, — это должно оставаться в тайне. Ты прибываешь в мои покои, и знаем об этом только мы и несколько моих людей. Второе — ты всегда в настроении для меня. Иначе же наша связь просто не имеет смысла. Третье — ты должен помнить о пропасти между нами. Беседуя со мной, не переступай границы. Нужны ещё пояснения?       — Нет, фараон.       Подобные условия не предвещали доброго настроя в отношениях, но были ожидаемы и, если можно так выразиться, естественны. Феликс прежде обдумывал это и оказался готов к суровым реалиям, абсолютно безболезненно принимая слова царя.       Фараон заговорил чуть строже:       — Тебе следует не забывать об этом. За нарушение договорённости легко не отделаешься. От того, насколько зол я окажусь в случае твоего вероломного поступка, будет зависеть, поплатишься ты отрубленным пальцем, рукой или головой.       «Или что похуже», — непроизвольно подумал Феликс.       — Я понимаю это, фараон, и не смею нарушить договорённость.       — Буду рассчитывать на твоё благоразумие.       После принятия ванны фараон проводил Феликса на улицу. Там его ждал небольшой паланкин с плотно зашторенными окнами. Как сказал фараон, для сокрытия внешности возимого человека.       Царь протянул Феликсу увесистый мешочек.       — За тобой прибудут вечером, когда стемнеет. До скорой встречи, Ли Феликс.       — До свидания, фараон.       Царь развернулся и направился обратно во дворец. Феликс, в свою очередь, вошёл в паланкин. Внутри он оказался таким же, как у фараона: не стандартным с сидениями и маленьким столом, а мягким дном — под шелковистой обивкой которого наверняка находился не один матрас — и подушками, чтобы уютнее чувствовать себя в дороге. Такт лёгкого потрясывания паланкина укачивал и понемногу вгонял в сон. Феликс позволил себе закрыть глаза, погружаясь в сладкую дрёму.       Путь занял не так много времени, как он ожидал. На месте, где Феликса похитили вчерашним вечером, носильщики остановились, чтобы спросить, как пройти к его дому. Затем вновь продолжили двигаться, и уже скоро Феликс оказался на родной улице.       По возвращении Феликс первым делом уделил внимание своему любимому сфинксу. Взяв на руки, начал с нежностью гладить его по гладкой спинке. Скучавший по хозяину питомец замурчал и облизал руку Феликса шершавым язычком.       — Ты моя радость... Ты моё счастье... — с улыбкой лепетал Феликс.       Он нарезал коту немного мяса и только после этого отправился завтракать сам.       Перед тем как приступить к работе, Феликс взял в руки мешочек, что передал ему на прощанье фараон. С гулким звоном высыпав содержимое на стол, он увидел десятки золотых колец. Мозг судорожно начал подсчитывать примерную сумму.       «Не меньше десяти утенов... Это же... — поверженный в сильнейший шок, Феликс не мог поверить в действительность такой, какая она была на самом деле. — На это золото реально открыть небольшое хозяйство со скотом, чтобы заняться торговлей!»       Всего одна ночь с фараоном даровала ему столько возможностей, о чём иной человек и мечтать бы не мог. В этот момент Феликс пришёл к окончательному убеждению: случайная встреча с царём — счастливейший эпизод его жизни.       Кое-как уняв эмоции, Феликс всё же приступил к работе.       Время пролетело незаметно, и к полудню у него на руках уже был готовый сборник «Поэзии о природе». Феликс листал страницы, скользя взглядом по переписанным им же стихам, и грудь его наполнялась горделивым чувством. Он решил сразу отправиться к Сынмину, чтобы как можно скорее передать заказ.       Имение господина Кима ограждалось высоким каменным забором. Стоило пересечь ворота, как взору представал абсолютной симметрии сад с множеством кустарников и деревьев, стоящих идеально ровными рядами, и идущие параллельно им узенькие рвы с водой. Территория была обширной, здесь находилось немало чётких и угловатых дорожек, а также несколько квадратных прудов с живыми рыбами. Этот сад могли посещать немногие, но все без исключения считали его самим великолепием.       Чуть поодаль у одного из прудов на лавочке сидел молодой мужчина. Феликс узнал в нём Ким Сынмина, увлечённо изучающего какие-то бумаги. Он не ожидал встретить самого хозяина имения в такое время, поскольку тот до вечера обычно находился в храме, и слегка удивился. Что ж, это ни на что не влияло. Феликс думал отдать перепись служанкам, а вышло так, что выдаст её лично Сынмину.       Феликс подошёл к нему.       — Здравствуйте, господин Ким.       Сынмин оторвал голову от текстов и взглянул на него.       — Феликс, — произнёс он с тихой радостью. — Здравствуй.       Протянув Сынмину сборник, Феликс с достоинством сообщил:       — Я закончил с переписью «Поэзии о природе».       — Покорно благодарю, дорогой, — обаятельно улыбнулся он уголками губ.       Сынмин принял папирусы и поднялся на ноги. Он поставил на скамье по разные стороны «Поэзию о природе» и свои бумаги. Затем самым доброжелательным голосом спросил:       — Не желаешь прогуляться?       Единственный человек, с которым Феликс хотел бы сейчас отправиться на прогулку, — Кристофер. Феликс страстно желал рассказать ему обо всём, что успело произойти. В голове имел неясный мотив сразу после имения пойти на поле. Увидеть Кристофера, поговорить с ним... Но всё это глупости. Феликс не дерзнул бы мешать его рабочему процессу, так бесцеремонно вмешавшись.       Рядом не было нужного человека, и Феликс попытался иллюзорно заменить его компанию хоть кем-то.       — Почему бы и нет? — отозвался он довольно равнодушно.       Они побрели по одной из тропинок. Ким Сынмин завораживающе молвил:       — Скоро в Саду голубого лотоса будет проходить празднество, которое посетит фараон. Чтение стихов на тему знойного сезона Засухи, общество фараона... Быть может, ты присоединишься на этот раз? Иного случая увидеть фараона ещё долго не будет.       «Да как же, прямо этим вечером в его покоях», — чуть вслух не усмехнулся иронии обстоятельств Феликс. Общество фараона... Как будто Феликсу было его мало. Он влился в общество царя настолько хорошо, что отдал ему свою девственность!       — Ох... — Феликс выдохнул так, словно с усердием мыслил и совершал тяжёлый выбор. — Ну, если сам фараон... тогда... я, наверное, не имею права отказаться.       — Замечательно! Давай отправимся туда вместе. Я прибуду к твоему дому к полудню первого числа четвёртого месяца! Не забудь.       — Не забуду, — обнадёживающе улыбнулся Феликс.       — Только есть ещё кое-что. — Нарочито деликатный тон Сынмина заставил Феликса напрячься. Стало ясно, что за этим последует не лучшая новость. — Я был назначен тем, кто должен принести стихи на празднество. Но у меня их нет. Вернее, есть, я взял их на время у брата. К несчастью, рукописи и не его. Брат обязался вернуть их владельцу в срок, потому послезавтра отбывает в Фивы. Последние недели я крайне занят и, признаюсь, запамятовал. Я должен был обратиться к тебе раньше с этим заказом. Феликс, я прошу тебя об одолжении первый и последний раз: пожалуйста, перепиши эти стихи за следующие два дня.       Дурное предчувствие свербело внутри Феликса.       — Господин Ким, сколько там листов? — он старался говорить ровно, но в голосе всё равно прокрадывались нотки враждебности.       Сынмин ответил. От услышанного Феликс распахнул глаза.       — Я понимаю, это очень много, — виновато говорил Сынмин — Проси о чём угодно, только сделай, дорогой.       Ким Сынмин никогда прежде не ставил Феликса в такое положение. Только из уважения к нему Феликс постепенно всё более осознавал, что готов взяться за заказ. Он помыслил: возможно ли в принципе справиться за два дня? Если немного ускориться и не отлынивать, отправляясь во двор подышать свежим воздухом, то Феликс может успеть.       К тому же, этот уступок очень кстати позволял Феликсу выставить любые требования.       — Во-первых, Вы платите втридорога. Во-вторых, прошу освободить Кристофера от работы на сегодня с сохранением оплаты труда, — с доселе неслыханной в собственном тоне заносчивостью изрёк Феликс.       — Отлично, по рукам. Всем сердцем благодарю тебя, Феликс. Что бы я делал без тебя?       Насчёт второго требования Сынмин, будучи тактичным человеком, вопросов задавать не стал, и Феликс был ему благодарен за это.       Обойдя часть сада, они вернулись к той же скамье. Сынмин отдал Феликсу бумаги, что читал ранее. Как оказалось, это и были стихи, в переписи которых он так нуждался.       Затем Феликс двинулся в сторону поля.       Пекло обдавало тяжёлым жаром тело, и лицо покрылось испариной, а щёки заполыхали так сильно, будто их касались языки самого пламени. Под огненными лучами солнца здесь наступал удушливый зной, от которого у Феликса быстро закружилась голова. Ступая всё дальше, он лишь видел расплывчатые силуэты скоплений работяг среди золотистой пшеницы, и узнать в них Кристофера выдавалось невозможным.       Пока Феликс пройдёт всё поле, в попытках найти друга среди сотни других людей, на небо поднимется месяц. Тогда в голове появилась более рациональная идея. Набрав воздуха во всю грудь, Феликс что есть мочи прокричал:       — Кристофер!       Люди начали оборачиваться в его сторону, а затем перекрикиваться.       — Там кто-то требует Кристофера!       — Кто?!       — Какой-то юный господин! Вы знаете, где Кристофер?!       — Я знаю!!!       — Позови!       Феликсу лишь оставалось подождать. Спустя недолгий отрезок времени показалась фигура Кристофера. По мере того как он приближался, Феликсу открывались всё более интересные виды. Мускулистое тело Кристофера блестело от пота, отчего все рельефы его мышц заиграли новыми красками. Острые кубики пресса и вовсе пленили взор. Феликс неосознанно прикусил нижнюю губу.       — Феликс? — удивлённым голосом произнёс Кристофер, чем привлёк его внимание. — Что ты здесь делаешь?       — Я договорился с господином Кимом. На сегодня ты свободен. Пойдём в кабинет, я хочу с тобой поговорить.       Понимая, что Кристофер затормаживает с ответом — вероятно, из-за помутнения сознания от условий работы, — Феликс рукой приобнял его за спину и повёл в сторону имения. Кристофер не противился.       Оказавшись в кабинете, Феликс первым делом налил им по чаше воды.       — Я целый день не мог усидеть на месте. Ты не поверишь в то, что я тебе расскажу.       И Феликс начал свой рассказ. Пока он ведал историю, на лице Кристофера попеременно отражался то ужас, то шок, то сочувствие. Феликс говорил слишком живо, чтобы у друга была возможность вставить хоть один комментарий.       Он перешёл к самой интересной части:       — В том мешочке оказалось десять утенов золота! Это невероятно! Раньше я ещё испытывал сомнения, но теперь уверен, что это неслыханная удача, снизошедшая на меня так внезапно. Если только за первую ночь фараон одарил меня такой суммой, то представь, какой будет его благодарность в будущем, когда наша связь станет крепче, а мои умения — лучше. Я смогу воплотить в жизнь столько мечтаний!       Феликс замолчал, осознав, что лицо Кристофера приняло чересчур мрачное выражение.       — Феликс... Прошу, не подумай, что я тебя в чём-либо осуждаю. — Он говорил тяжело и горестно, все его слова были наполнены скорбным состраданием. — Я всегда на твоей стороне. Я всегда рядом, чтобы выслушать тебя. Хоть ты и полон уверенности в своих взглядах, я всё равно спрошу: ты в порядке?       Нечто, сродни острию ножа, полоснуло по сердцу. Повисла оглушающая тишина. Напряжение в считанный миг раскалило воздух.       — Да, — сглотнув, с твёрдостью ответил Феликс.       Во взгляде Кристофера читалось сомнение, но он натянул печальную улыбку и произнёс:       — Это хорошо. — Немного помолчав, добавил: — Когда вы с фараоном увидитесь в следующий раз?       — Сегодня вечером.       — Тогда... Удачи! Постарайся, как следует, — по-дружески подтрунивал он, желая разрядить обстановку.       Это заставило Феликса улыбнуться.       

***

      Почерневший небосвод громадным куполом накрывал город. Из-за облачности совсем не виднелось звёзд.       За Феликсом явился паланкин. По прибытии во дворец один из носильщиков сопроводил его до царских покоев. В таинственном полумраке Феликс увидел фигуру: то был фараон, смиренно изучающий какой-то документ в своей постели. На это раз часть его волос была собрана в хвост, и это придавало ему особый шарм.       — Добрый вечер, фараон.       — Добрый, Ли Феликс.       Царь встал с кровати, чтобы убрать документ в шкафчик. Затем ушёл куда-то за ширму.       — Как прошёл твой день? — отрешённо спросил он.       Феликс чуть помялся перед ответом. По-видимому, фараон хотел начать разговор ни о чём, а в таком случае стало бы уместным упомянуть грядущее мероприятие.       — День выдался хорошим, спасибо. Меня пригласили на празднество в Сад голубого лотоса. Я слышал, что Вы так же будете присутствовать там.       — Это правда. Подойди сюда.       Феликс приблизился к царю. Как оказалось, здесь находилось довольно уютное место: пол устилал плетённый из ярких нитей ковёр, на котором стоял низенький квадратный стол и пара мягких пуфиков. Фараон уже поставил на стол масляную лампу, пару глиняных чашечек и кувшин, источающий алкогольный аромат. Они сели друг напротив друга.       Наполняя чаши вином одну за другой, царь произнёс:       — Будет неплохо познакомиться поближе, не так ли?       Конечно, и легче всего это сделать, споив своего собеседника. Вслух, однако, Феликс не высказался.       — Ты задумчив сегодня, — бесстрастно констатировал царь. — Нечто всё-таки случилось или ты попросту не рад видеть меня?       Феликс почувствовал, как душа на мгновение покинула его тело, оставляя после себя леденящую пустоту. Он поспешил объясниться:       — Вы не причастны к моему настроению. По правде сказать, я не выспался, оттого и вял, задумчив.       В его словах было столько же правды, сколько сухих камней в водоёмах.       — Ясно, — ответил фараон. — Что ж, тебе придётся привыкнуть к этому. Выпьем же за знакомство.       Они вместе опустошили чаши за раз. Затем фараон долил вина, и они сделали это вновь. Терпкий и резкий вкус сначала проходился по языку, после чего обжигал горло. Выпив всего две чаши крепкого вина, Феликс ощутил лёгкое опьянение, ударившее приступом головокружения.       — Я время от времени посещаю различные мероприятия, — говорил царь, — но прежде ни разу не видел тебя.       — Потому что я почти никогда не соглашаюсь на приглашения. Предпочитаю держаться подальше от такого рода собраний.       — Отчего же?       — Чувствую, словно трачу время зря. Никто из тех людей мне не близкий друг. А притворное общение... Это мне не по душе, в нём нет надобности.       — Наше общение для тебя притворно или нет? — не дрогнув лицом, задал каверзный вопрос царь. Феликс снова уловил ту интонацию — скрывающую за собой устрашающий мрак и своекорыстный интерес фараона.       Притворнее ничего и быть не могло. Это очевидно понимали они оба. Хотел ли фараон нарочно компрометировать Феликса, заставив сказать суровую истину?       Феликс намеревался выкрутиться, не сказав ни правды, ни лжи.       — Фараон, как Вы и сказали, нам следует познакомиться. Мы ещё ничего не знаем друг о друге, поэтому трудно делать какие-либо выводы. Я положительно отношусь к перспективе общения с Вами, поскольку хочу сблизиться.       Царь поглядел на него мгновение, а затем медленно моргнул глазами, как бы соглашаясь со сказанным. Они опустошили ещё по чаше.       — Раз не любишь притворное общение, почему решил пойти в этот раз?       — Потому что Вы будете там. — Опьянённый, он говорил с улыбкой лукавого удовольствия. — Не хочу упускать возможность побыть рядом с Вами... полюбоваться Вами... услышать Ваш голос... почувствовать на себе Ваш взор...       Мысли начинали путаться, и щёки заметно потеплели. Феликсу становилось смешно от нелепицы, которую он озвучивал вынужденно, и смешок так и норовил слететь с уст.       — Ты можешь делать что угодно прямо здесь и сейчас, — невозмутимо произнёс фараон.       На губах Феликса отразилась хитрая ухмылка. Затем он поднялся со своего места. Не долго думая Феликс сел на фараона и обвил руками его шею. Их томные взгляды встретились, и Феликс, вдоволь насладившись выразительными глазами царя, накрыл его губы. Они слились в горячем поцелуе, в настоящем желании близости... На языках играли нотки вина, ласки становились всё более смелыми, жадными.       Феликс опомнился, когда они оказались на кровати. Царь налёг на него сверху. С нежностью целовал разгорячённую кожу шеи, острые ключицы. Феликсу становилось жарко от этих поцелуев. Он обнимал фараона за спину, притягивая к себе, прижимаясь так близко, как только мог. Сознание затуманивалось... Фараон касался тела Феликса губами и руками так своевольно и в то же время ласково, чем вызывал окутывающие всё существо волны сладкой неги, приводил в самозабвенное упоение. Феликсу едва удавалось дышать, сердце колотилось с необыкновенной силой, а в груди полыхал огонь. В этот момент для него не существовало остального мира: только он и царь, отдавшиеся друг другу.       Фараон сжал его бёдра, и с губ Феликса слетел прерывистый стон. Тягучая, пронзительная боль заставила кожу покрыться мелкими мурашками.       — Твой голос, мой прелестный изумруд, — чарующая и тонкая мелодия. Не бойся быть громким, — приглушённо прошептал царь, обдавая шею порывистым горячим дыханием.       Тепло от сердца разлилось по всему существу, щёки заполыхали сильней, и Феликс неровно выдохнул:       — Х-хорошо, фараон...       Царь снял юбку Феликса и разделся сам. Они сели друг напротив друга, привстав на коленях. Фараон схватил рукой их естества и начал двигаться. Ловкими движениями ублажал их обоих, снимал жаркое напряжение, заставлял Феликса протяжно стонать сквозь губы. Их члены прижимались друг к другу донельзя тесно. Теплота, скопившаяся снизу, лёгкое щекотливое чувство... Феликс таял от удовольствия.       — Не кончай без моего разрешения, — строго произнёс царь чуть охрипшим и приглушённым голосом. — Хочу, чтобы мы сделали это одновременно.       И фараон ускорил темп движений. От такой интенсивности Феликсу стало до одури приятно. Он чувствовал, что очень близок к завершению, но изо всех сил старался не ослушаться царя. В забытье мыслил лишь о том, чтобы удерживать порыв и не поддаться волне пламенной эйфории. Перед глазами расстелилась пелена слёз. Спина покрылась холодным потом. Феликс искусывал губы, начиная поскуливать. Сладостное томление внутри сжимало его сердце и лёгкие.       Покалывающий жар горел между ног. Феликс больше не мог сдерживаться.       — Сейчас, — шумно выдохнул фараон.       Блаженное наслаждение разом стиснуло тело. Феликс излился в руку царя. Обессиленный, он облокотился на фараона, и тот заключил его в объятия. Феликсу требовалось время, чтобы отдышаться и прийти в норму. Царь аккуратно уложил его на постель, а сам отошёл в ванную.       Вернувшись, фараон лёг рядом с Феликсом. Тогда голову посетила идея.       «Ему наверняка понравится, если я сделаю это по своему желанию».       Феликс двинулся ближе, положил свою голову на грудь царя и обнял его одной рукой. Приткнулся, совсем как ласковый котёнок.       Фараон беззлобно усмехнулся:       — Мне следует тебя хорошенько отблагодарить за этот раз. Может быть, у тебя есть пожелания? Не золото, а, скажем, хризолит или шпинель?       От таких сумм у Феликса повалил дым из головы.       — Не стоит... — пробормотал он. Затем чуть увереннее сказал: — Если Вы того хотите, конечно, не смею отказываться. В любом случае решать только Вам, фараон.       — Я тебя понял. Кстати говоря, надеюсь, ты не строил на завтра никаких планов.       — Так и есть, — соврал он. — А что такое?       — Этот день мы проведём вместе. Можешь считать это свиданием.