Задыхаться

В столовую. Дежурить. За что? Женя только-только понадеялась, что староста-золотце так и будет её ставить дежурить по коридорам. Бесцельно шататься по первому этажу, непонятно какие функции выполняя. А нет. В столовую. Да ещё и в такой день - четверг! Хуже придумать было нельзя. Четверг Женя любила. Хорошие, понятные уроки, которые она не хотела прогуливать. Долги потом закрывать, материал наверстывать, с пропусками разбираться... По физике сегодня должен быть урок, обобщающий все пройденные темы. Жене это надо было. В голове каша от этой кинематики. История тоже была некстати в этот день. Женя с скрипом держала четверку по этому предмету, и падать вниз не собиралась. Никого это не интересовало, как оказалось. Географию пропускать было не жаль, ничего особо важного, на Женин взгляд, там не было, хоть и не хотелось пропуском портить безупречную пятерку в триместре. Хоть за дежурство в столовой пропуски не ставили, но риск оставался, потому что отметка в дневнике продолжала зависеть от количества дури в голове учителей. Но больше всего Женя расстроилась не поэтому. В четверг была физкультура. Любимый предмет. Любимый не только по тому, что ей просто нравилось бегать, прыгать и играть с мячом. Была и другая причина. Физкультура, как и любой спорт, причиняла боль. И именно поэтому Женя так к ней стремилась. За последние десять лет у неё в голове выстроилась прочная двухсторонняя ассоциация: Боль = Любовь А любовь Жене нравилась. Любовь - внимание, слова, прикосновения. Это всё исправно появлялось после вспышек боли. После поставленных синяков, гематом, ссадин, ожогов. Люди не умели быть ласковыми. Люди восхищались ею, хвалили, прикладывали теплые ладони к поцарапанной скуле. Но только после того, как сами же ломали её. А Жене хотелось больше. Хотелось быть особенной. Хотелось до сломанных ребер, потери сознания и болевого шока. Женя привыкла, что за то, чтоб тебя вообще замечали, надо бороться. Чтоб тебя увидели лучше других - надо вырвать себе сердце. Чтоб мальчики брали тебя в игру - надо быть лучшей, заявлять о себе. Да погромче, а то не услышат. Жене нравилось их внимание. Что они иногда, очень редко, вспоминают о ней, называют по имени. Цена за всё это была принята беспрекословно - мяч в солнечное сплетение, локоть под ребра, подножка, удар по голове - мазохизм развивался, прогрессировал. Женя пыталась доказать, что она сильная, справится, что она не хуже, хоть и девчонка. Получалось плохо. Она - девчонка. Она ничего не значащее пустое место. Она что-то низшее, недостойное лишнего взгляда в ее сторону. Она слабая. Она несерьезная. Она ничего не стоит - её можно отправить на перерез сильнейшему игроку команды противника, не боясь, что ей будет больно. Она промолчит. Она посмеётся, вытирая кровь с разбитой губы. Она сама виновата - видела, куда лезет, и не остановилась. Она пушечное мясо. Удобная кукла. Выгодный, но дешёвый игрок. Она и сама понимала, что что-то тут не так, но не могла без их внимания, без мяча, без игры, без боли. И очень страдала, когда ушла из этой одновременно и токсичной, и лечебной среды. Когда через два года Женя попала в школу, первым кого она встретила был один из мальчишек из Старого Круга Общения. Тело отозвалось фантомной болью и предвкушением. Было очень неожиданно получить в ответ на свой воинственные настрой не мимолётный взгляд, а сдержанную добрую улыбку. Было очень неожиданно и до слез приятно вместо волны равнодушия и пренебрежения получить волну тепла. Она же девчонка. Она нежная и веселая. С ней надо аккуратно. Она равная. Она тоже часть команды. Про неё не забудут в очереди к мячу. Её не проигнорируют в кругу мальчишек, перекидывающихся мячом. Ей улыбнутся и дадут пас. Не из жалости или приказа тренера. Просто так. Её не выгонят, когда она случайно пропустит подачу. Её научат играть в баскетбол, расскажут ей историю из лагеря и спокойно выслушают, не считая пустотой. Так непривычно комфортно. Спокойной. Тепло. Как сбитень и имбирное печенье в декабре. Раз почувствовав эту пряность на кончике языка Женя не собирается отказываться от неё. Тем более сдвоенной. Тем более раз в неделю. Дежурство в столовой и физра не совместимы как разные полюса планеты. Женя задыхается от запаха еды и ловит паничку после того, как получает запрет на открытие окон. Где-то там, в спортзале, одноклассники бегают, сдают нормативы преса и отжиманий, играют в волейбол, встав в кружок... Женя тихо плачет, сама не понимая от чего, задыхается ещё больше. Тихо ненавидит старосту, отправившую её в столовую, хоть и понимает, что той неоткуда знать о её мыслях. И проклинает свою потребность в чужом внимании, и готовность за него выдрать себе сердце.