Я с закрытыми глазами,
Прямо в пропасть между нами;
И покорно вниз, до дна;
— В чём, скажи, моя вина-а? — пьяным голосом громко подпевает Ярослава, танцующая среди комнаты с бутылкой вина в руках. Беспорядок на голове, на кухне. Да что там: в жизни полный хаос. Который, в отличие от квартиры, не прибрать так просто…
Песня под настроение и на полную громкость. Будто написанная под ее ситуацию, как же точно описано всё.
Притворяюсь, будто я больше
Не люблю тебя. Не люблю…
— А МОЖЕТ К ЧЕРТУ ЛЮБОВЬ? — кричит во всю Яся, запрокинув голову.
— Всё понимаю, но я опять влюбляюсь в тебя-А-А-А!!! — испуганно кричит женщина, когда на ее плечо ложится чья-то рука. Повернувшись и едва не упав, Ярослава замечает перед собой Натусика.
— Ну и что это такое? — силясь перекричать музыку, интересуется блондинка.
— У меня праздник! Вечеринка! Частная! На которую приглашена только я! — кричит брюнетка в ответ. — Ву-у-у! — издав радостный возглас, поднимает руку с бутылкой.
— Так! — Музыка неожиданно стихает, а свет включается. — Ты что, снова напилась?! — а это уже Сапрыкин. Собственной персоной. Ну конечно, у него остались ключи от квартиры. Это же его квартира. Твою мать, как же без этого! Только у Ярославы теперь нихера, сука, нет. — Ну нет, я тебе ребенка в этом вот… — мужчина возмущённо машет указательным пальцем, как обычно состроив злую физиономию- Не оставлю!
Только потом Яся заметила своего сына, стоящего возле отца. Мальчик захлопал глазами.
— Ва-а-асенька, — пропела Ярослава. Она хотела подойти к сыну, но едва не упала. Наташа вовремя успела подхватить.
— Васька, сегодня снова ночуешь у нас! — обратился к сыну Сапрыкин.
— А мы будем играть в приставку?!
— Будем, — обещает отец.
— Ура!!! Поехали! — обрадовано кричит ребенок.
— Какой… Кто… Разрешал? — Ярослава снова покачнулась, и на этот раз, отобрав бутылку, Натусик таки смогла ее усадить на диван.
— Какое убогое, жалкое, отвратительное зрелище! — напоследок выплюнул Сапрыкин, хватая сына за руку. — Наташа, мы уходим.
— Ты иди, зай, я сейчас! — ответила ему жена, повернувшись к бухой Ярославе. Если раньше она видела в бывшей жене какую-то конкуренцию, то сейчас — точно нет. Но и видеть как она спивается Наталья тоже не может. Даже ради Васьки. Ну и что-то всё равно в душе шевелится. Скребёт.
— Ну что случилось-то опять, что за драма?! — обратилась она к Ясе, едва хлопнула входная дверь. Женщина быстро набрала воды, не забыв перед этим выбросить бутылку с вином в мусор.
— Драмы больше нет, — наигранно улыбаясь, отвечает брюнетка.
— Хватит мне тут песни цитировать. Давай, колись, что случилось? — настойчиво повторила Натусик, вручая таки стакан с водой Ясе. Та тут же хлебнула и сморщилась.
— Это что ещё такое, где моё полусладкое? — возмутилась Ярослава, глядя на Натусика убитыми глазами.
— Какое полусладкое? Ты хочешь на кодировку? К наркологу? Что опять случилось у тебя? Я знаю точно, это не магнитные бури и в твоем знаке сейчас порядок!
— Ой, блять, не неси ты эту херню, пожалуйста, — взмолилась Яся, откинувшись на спинку дивана. — Ну у меня жизненные неурядицы… ик… Некоторые.
— Настоящие неурядицы будут, когда сопьешься и Васька останется жить с нами, — назидательно отрезала Наташа, стоя над душой у брюнетки.
— Мало тебе мужа, ещё и ребенка забрать хочешь? Ну да, чтобы уже ВСЕ от меня ушли! — Яся всплеснула руками, истерически посмеиваясь. — А знаете что?! — она подняла свой нетрезвый взгляд, с вызовом глядя на Натусика, стоящую с отвисшей челюстью, — хрен вам всем! У меня… У меня будет всё хорошо! У меня уже всё хорошо, понятно?! Бомба, пушка!
— Да-да, бомба, пушка, конечно. Не хватает только поспать, вот выспишься, завтра патчи на глаза налепишь… Хотя лучше я тебя к косметологу свожу. Будешь как огурчик, Яська! — стала причитать женщина, словно разговаривая с Генри. — Вот так, — осторожно положив подушку, блондинка стала укладывать Ярославу на диван. — И все эти мужики твои офигеют просто.
— Так! — Яся тут же подскочила, суровым взглядом уставившись на Натусика. — О мужиках этих ни слова! Понятно?!
— Понятно, понятно. Давай ты сейчас поспишь, а завтра мы поговорим в массажных креслах? — успокаивающе заговорила Наташа, заново стараясь уложить Ярославу. Та послушно легла на подушку и прикрыла глаза.
— Вот так вот… — ласково продолжила Натусик, укрывая её пледом из Икеи.
Дождавшись, пока Ярослава уснет, Натусик на ципочках покралась к выходу, не забыв прихватить свою самую новую сумочку и выключить везде свет.
Едва хлопнула входная дверь, как черные, как смоль глаза, открылись, глядя в темноту.
— Ну нет уж. Сейчас или никогда! — обратилась Ярослава к тишине.
Заговорщицки прокравшись к окну, словно ее можно увидеть, Ярослава выглянула, не открывая штор. Машина Сапрыкина как раз тронулась на выезд со двора.
В баре предусмотрительно «завалялась» ещё одна бутылка вина. А в шкафу то самое обтягивающее красное платье, которое она давно не надевала. Черные туфли, черная сумочка… Красная помада и парфюм. То, что надо. Распустив волосы перед зеркалом в прихожей, Яся улыбнулась себе, и отхлебнув из бутылки, наконец вышла за дверь, едва не споткнувшись о порог носком остроносых черных туфлей.
Полночь, кофе, сигареты —
Я не знаю с кем ты, где ты.
Ранит и сбивает с ног,
Ревность, как электрошок!
Да, она заказала таксисту эту песню. Несясь по ночной трассе и глядя в окно на городские огни, думая о том, как же в точку эти слова, в самое сердце.
Как же мне тебя забыть;
Взять, стереть и разлюбить?
Раз-люби-и-ть! — кричит Яся, спугнув рядом стоящего водителя.
— А МОЖЕТ К ЧЕРТУ ЛЮБОВЬ??? — кричит Ярослава в открытое окно, пытаясь выкричать эту боль, предательски сидящую внутри. Жаль, что ее нельзя просто вылить, выплеснуть, как недопитый кофе. Почему именно ей досталась такая дилемма? Почему ее подруги живут как взрослые женщины и нормально строят свою жизнь, пусть и ошибаясь, но зато взвешенно, разумно, с теми, кого любят? Счастливо! И почему она вечно у разбитого корыта… Сама что ли виновата? Нет уж, лучше быть виноватой в одиночестве, чем в совращении бывшего ученика. А если ещё об этом узнает Макар, то она точно не жилец.
— Так, — ноги начинают заплетаться, едва Яся входит во двор. — Нужно оборвать. Просто взять и обрезать это. Резко. Без сожалений. Пока голова нетрезвая. Давай, Яся, ты сможешь. Давай, пошла! — напутствует женщина сама себя, сдувая с лица упавшую прядь. Она чуть не падает на дверь, пока неистово нажимает на звонок. Тишина, потом шаги… И наконец в дверном проеме его лицо. Сонное и удивлённое. Такое милое… Так, стоп! Нельзя, нельзя. Фуф.
— Ярослава Олеговна? — не веря своим глазам, Елисей пару раз моргнул. Вы что это на ночь глядя? Ещё и одна… И без машины?
Оттолкнув парня, женщина бесцеремонно вломилась внутрь, едва не упав в прихожей. Ноги стали подкашиваться. То ли от вина, то ли от волнения… То ли от его присутствия рядом и взгляда. Да чёрт его дери!!!
— Господи, как я ненавижу себя, — взвыла Ярослава, стоя среди прихожей и запуская пальцы в свои кудри.
— Вы что, пьяна? — Елисей встал прямо перед ней, мягко взяв ее за плечи. Смотрит прямо в глаза. Нет, в душу. Этот взгляд… От него начинает ныть в груди и отчаянно щемить где-то в сердце. — Вам может воды?
— Мне может ничего от тебя не надо, — отрезает Яся, нехотя убирая с себя его руки.
Надо, больше всего, блять надо, но
нельзя.
Будь оно проклято, но нельзя.
— Ну ладно… — брови парня взметнулись вверх от удивления. Лишь на доли секунды на его лице промелькнула грусть, но он тут же взял себя в руки, приняв привычную позу, и усмехнулся. — Чего вы здесь делаете тогда?
— Нам нужно поговорить. Нужно расставить все точки над «i». — Выпалила Яся.
— Ну давайТЕ, — нарочито выделил Королев младший, скользнув взглядом по стройному женскому телу, обтянутому красным платьем. Взгляд опускается ниже, к вырезу у правой ноги. Неужели после всего, что между ними было, можно продолжать играть в эти дурацкие игры? Ей самой не смешно? Ему — да. Правда смех это истерический. Эта влюбленность сводит с ума даже больше не по факту ее наличия, а потому что он уже нихрена не понимает: да это или нет, взаимно или ему отвалить. Эти качели уже невозможно задолбали, но каждый раз, когда она приходит или звонит, это раздражение словно испаряется. Будто он подсел. На неё.
— Значит так. Хочешь по-взрослому? Хорошо. Будет тебе по-взрослому, — заплетающимся языком начала Ярослава, вытянутой рукой облокотившись о стену, дабы удержать равновесие. — Да, ты мне нравишься. Очень. Меня к тебе тянет. Но так нельзя, — с горечью в голосе закончила брюнетка. Казалось, эта горечь даже проникла на кончик языка, вызывая тошноту.
— Да почему нельзя, блять?! Что не так со мной, а? Ладно, я был твоим учеником, был когда-то, но ты больше даже блять не мой учитель. И я больше не 17-тилетний долбаёб.
— Всего лишь на год повзрослел, — констатирует Яся. — А мне 31. Я тебя старше на много лет. Ты… Ты мелкий, вот, — опять надевает на себя эту маску безразличия.
— Всё сказала? — сквозь зубы отвечает Елисей, которого это уже порядком заебало. — Я опять ничего не понимаю, да? Опять я ребенок? А ты когда подо мной стонала, тоже думала в этот момент, что я ребенок?! — выпалил парень, не в силах уже терпеть разрывающие его эмоции от чувства обиды. И брошенности. Сначала его бросает мать, а теперь — первая любовь. Две самые важные в его жизни женщины. Просто уходят.
В воздухе раздается звук пощёчины. Медленно повернув свое лицо, Елисей смотрит на Ярославу, которая будто тут же протрезвела. Ее взгляд такой колючий, но в нем нет ненависти. Отблески отчаяния.
— Ты всё сказала? — тихо спрашивает он.
— Да, — гордо задрав нос, говорит она.
— Тогда спокойной ночи, Ярослава Олеговна, — отчеканил Королев. Он едва сдержался, но ни один мускул на его лице не дрогнул. Словно ему плевать. Похеру. Поебать. Пусть катится на все четыре.
Даже не удостоив его ответом, Яся разворачивается на каблуках и выходит за дверь. Оказавшись на улице, делает пару шагов, замирает и прислушивается. Нет, он не побежал за ней. Это всё. Но ведь это то, чего она и хотела, так? Но чертова слеза начинает катиться по щеке, а внутри что-то начинает ныть. Ладно. Всё, так всё.
Достав из сумочки бутылку, Ярослава делает глоток. Последнее, что она видит перед собой — это свои туфли, а затем ночное небо и асфальт.
Веки словно залепили чем-то тяжёлым: вовсе не хотят открыться. Это происходит только с десятой попытки. Проморгавшись, Ярослава обнаруживает, что находится не у себя дома. Голова тяжёлая, будто чугун. Во рту засуха. Точно, она же вчера напилась. Но где она, черт его дери?
— Доброе утро, Ярослава Олеговна-а, — тянет знакомый до боли голос.
Осторожно повернув голову, женщина видит перед собой сладенькую улыбочку и насмешливый взгляд глаз.
— Фа-ак! Фак, фак, фак! — Ярослава откидывается на подушку, закрывая руками лицо. — Нет, только не ты! Нет!
Елисей и сам не понял, обижает ли его это или забавляет. Вернее, что из этого больше? Но отступать он не намерен.
— Что-то было? — спрашивает Яся тихо, высосываясь из-под одеяла по уровень испуганных глаз. Шепчет отчаянно. Боже, она действительно спряталась под одеяло… И это она зовёт его ребенком. И этот цирк ещё и привлекает его в ней… Весь в отца: любить пришибленных женщин у них, видимо, семейное.
— А ты разве не помнишь? А я было думал, что после ТАКОГО ты сама не забудешь, — усмехаясь, ответил Елисей. Наглая пиздежь, но эта драма с примесью комедии начинает его забавлять. Только ей одной, что ли, можно?
— О боже, — звучит отчаянно, после чего Яся снова исчезает под одеялом. — Как же стыдно-то теперь…
— В первый раз, что ли? — ехидно спрашивает Королев младший, — можем повторить, — юноша засовывает руку под одеяло, нащупывая гладкую кожу, на что ответом служит жалобный писк.
— Убери руки, Королев! — кричит Ярослава, начав бить его по руке. — Это был самый последний раз… Что бы это ни было, понял? — она таки высовывается из-под одеяла, где лежит в одном нижнем белье, и при этом принимает привычно строгий вид, будто отчитывает на уроке у доски.
Елисей уже начинает хохотать, изподтишка снимая из себя боксеры, словно на нем их не было вовсе. Своеобразная месть, пусть и как от шута горохового. Он уже привык им притворяться, так проще. Так легче. У каждого свой способ справляться.
После этого парень откидывает одеяло и встаёт, представая перед Ярославой в полной наготе. Женщина снова пищит и закрывается лицо одеялом, а Елисей уже открыто угарает с нее.
— А вчера ты безо всякого стеснения его… — начал было он, на что получил умолящее «Заткнись».
Их прервал стук в дверь.
— Кто это? — одними губами шепчет Яся, выглянув из укрытия, на что Елисей с улыбкой пожимает плечами.
— Елисей? — робко обзывается Валя, на что у Ярославы глаза расширяются от испуга. Только не подруга. Только не они с Макаром.
— Допустим я, — отвечает парень, быстро натягивая на себя боксеры.
— Можно я войду? — спрашивает его почти мачеха.
Обернувшись на Ясю, которая умоляюще качала головой и шептала «нет», он произносит:
— Можно.
Времени думать у Яси практически не оставалось, поэтому она, превозмогая тошноту и боль в висках, полезла в огромный шкаф.
Еще мгновение, и в комнату входит Валя.
— Доброе утро, Елисей. Не мог бы ты одеться для начала? — она тут же прикрыла лицо рукой, а Королев снова рассмеялся. Хохоча, парень быстро натянул на себя брюки и футболку.
— Ну всё. Чего хотела?
— Пришла сказать, что завтрак на кухне. Я приготовила свои фирменные оладушки. Как ты любишь, — Валя робко улыбнулась. Она уже действительно не знает как и чем заслужить расположение взрослого сына ее возлюбленного. С детьми-то попроще. А этот ещё и избалованный подросток…
— Да ничего они мне не понравились, — отвечает на автомате Елисей, хотя и откровенно врёт. Да, он втихаря съел почти все, потому что они действительно вкусные, но признаться в этом — равно провал. Он до сих пор не может, кажется, принять в этом доме другую женщину, кроме матери. Да и что отец нашел в занудной училке? Она же вся такая правильная… Хотя и неплохая. Но переступить через себя всегда сложно.
— Кхм, — Валентина неловко прокашлялась, скрывая обиду на лице изо всех сил. — Я вообще чего ещё зашла: я не одна.
— Привет, — в дверном проеме появляется не кто иной, как его девушка, Матрёшкина Юля. Такой подставы он точно не ожидал.
«И чего приперлась?» — вертится на языке. Да, он к ней совершенно ничего не чувствует. Ему просто плевать. Он не хочет ее видеть и даже, кажется, не отвечал на ее последние сообщения.
— Я тебе писала, что заеду, — улыбаясь сказала Юля, приближаясь к парню.
— Да? Извини, я это… Проспал. Милая, — добавил он, зная, что она сейчас всё слышит, сидя в шкафу. Сама виновата.
Целовать Матрёшкину сейчас было гораздо слаже, когда
она видит.
Валентина убежала в смущении, оставив парочку подростков вдвоем. Елисей намеренно стал скользить руками ниже талии безумно влюбленной в него девчонки.
— Скажи мне, у вас точно ничего нет с этой… Этой училкой? — спросила Юля, нехотя оторвавшись от его губ. Она так преданно заглядывает ему в глаза…
— Нет. Ты о ком вообще? — насмешливо спрашивает Елисей, нарочито громко.
Юля снова целует его, но Елисей при этом не чувствует совершенно ни че го. И черт его дёрнул влюбиться вместо ровесницы во взрослую женщину. Как проклятье какое.
В это же время Яся зажала себе рот рукой, чтобы не всхлипнуть. Как ее все достало. И сейчас это такое унижение… Но ведь она сама не сказала ему ни да, ни нет. Чего она хотела? А сейчас чувствует себя паршивой любовницей, заставшей возвращение жены. Она уже сидела в этом же доме, только в другом шкафу. И слышала похожие слова…
Едва они вышли из комнаты, как брюнетка тут же полезла в открытое окно.
— Ненавижу вас, Королёвы, — злобно выплёвывает Ярослава, шагая на каблуках в сторону ворот, надеясь, что они открыты. — Чтоб вас, любовнички хреновы! — она едва не упала, но продолжила быстро ковылять. Яся уже вызвонила Наташу, которая без лишних слов помчалась ее забирать. Тем более, что есть одна накладка… Ярослава так и не нашла нигде свое платье. Двойное попадалово.
Быстро оглянувшись назад, Яся увидела, как входная дверь открывается и оттуда начинает кто-то выходить. К счастью, на территории огромного двора есть плотный еловый куст. За него и нырнула, как обычно присев, и стала наблюдать, как
её Елисей выходит вместе с Матрёшкиной, держа ее за руку. Она что-то весело ему рассказывает, а тот смеётся. Идут к выходу. Они должны будут оставить либо ворота, либо калитку.
Яся быстро написала СМС Натусику и получила ответ, что та уже почти на месте.
Выждав минут с пять, Ярослава, пригибаясь, таки добежала до калитки и на ее счастье она открылась. Увидев машину Натусика за углом, Ярослава пулей побежала туда, по пути таки подвернув слегка ногу.
Наташа аж приствистнула, глядя на растрёпанный вид подруги, размазанную помаду и отсутствие одежды.
— Ты что, на оргию к Королевым попала? — не могла не спросить Натусик. — Не могла и подумать такого про учительницу английского, — не удержавшись, женщина хихикнула.
— Типун тебе на язык, — тут же бросила Ярослава, закрываясь руками. — Но вообще… Я ничего не помню.
— Вот это ты на кураже, Яська, — блондинка покачала головой. — Я же тебя вчера просила спать лечь. А ты во все тяжкие?
— Я приехала по важному делу вчера. У нас остался незакрытый гештальт, — привычно вздернув подбородок, стала отвечать Ярослава. Она всегда пытается не растерять своего достоинства, хотя и выходит это, мягко говоря, не очень. Грубо говоря, всем с этого в итоге смешно. А сейчас хочется удавиться как никогда просто.
— И что в итоге, нормально закрыли? — не могла не спросить Наташа, заводя мотор.
— Я же тебе сказала: я ничего не помню. Помню только, что приехала поговорить. А потом как в тумане всё.
— Ну судя по тому, что он выходил из дома с той девочкой… Это был прощальный секс? — спросила Натусик осторожно.
— Я не хочу об этом даже говорить, — отозвалась Ярослава затравленно. — Мне сейчас плохо от похмелья. Я хочу домой и спать.
— Васька снова у нас ночует, я так понимаю? А то ещё вдруг захочется «закрыть гештальт»? Ну серьезно, когда уже вы просто перестанете бегать друг от друга, как подростки? — спросила Наташа, игнорируя укоризненный взгляд подруги. — В ваших знаках идеальная совместимость.
— Ты что, уже на нас гадала, что ли? — закатив глаза, спросила Ярослава.
— Ну было дело. Не я, точнее. Я обращалась к нумерологу. Я у нее спрашивала про нас с Сапрыкиным, и как видишь…
— Наташ, следи за дорогой, — оборвала ее Ярослава, удивлённая, что та вообще не понимает что можно говорить, а что нельзя.
А может, как говорила Валя, Ярославе так не везёт с мужиками, потому что она сама не может понять что ей нужно и сама отталкивает их? Может стоит быть не как все, а выбрать быть счастливой? Да не, бред какой-то. Она же учитель, она мать, в конце концов. Пример для детей. А не позор общественности.
— Я бы на твоём месте уже выбрала быть счастливой, Ясь. И наплевала на эти принципы, — словно прочитав ее мысли, снова заговорила Наташа.
«Ты в этом точно знаешь толк, как плевать на моральные принципы» — пронеслось в голове у Яси, но она так и не решилась это произнести. Может быть действительно на неудачах в личной жизни лежит часть ее вины…
***
Он так не хотел идти туда и снова притворяться клоуном, но должен был. Должен был забыться, иначе думал бы о ней. Не сдержался бы и позвонил, приехал бы под любым предлогом. И был бы послан.
«А может лучше синица в руках, чем журавль в небе»? — подумал Елисей, обнимая счастливую Матрешкину при компании их друзей.
***
«
My beloved angel» — читает Ярослава подпись под фото на аккаунте Матрёшкиной в Инстаграм, лёжа в постели. Она ещё раз смотрит на счастливого Елисея, обнимающего девушку со спины, и блокирует экран, бросая телефон куда-то в сторону.
— Сука, сука, ненавижу! — кричит Яся в звенящую пустоту.
