young hisoillu.

- я ухожу. - раздаётся сквозь крик приглушённый голос. хлопок дверью. его походка летящая, он, словно призрак, преодолевает расстояние в несколько десятков метров в считанные секунды, не оставляя и намёка на своё присутствие, пока с этажа, оказывающегося всё дальше и дальше, слышатся вопли матери, сменяющиеся недовольным бубнёжем и треском битых тарелок. словно выпуская демона наружу, брюнет позволяет себе побег. он сносит все препятствия, как обезумевшая газонокосилка: кусты хрустят под подошвой, кора на деревьях исполосована, а все обитатели полесья прячутся в ужасе по всевозможным норкам. птицы разлетаются с жутким карканьем. иллуми ничего не видит перед собой: им движет лишь желание разрушать. он слишком долго терпит пренебрежительное отношение к себе - около пяти лет, если быть точнее - с самых ранних мгновений жизни младшего брата. разве он виноват в том, что с рождения унаследовал больше материнских генов, нежели отцовских? несправедливость сжимает сердце, вызывая болезненные ощущения в груди. вдруг, убийца замечает движение. совсем недалеко. пропуская пару вздохов, фокусник натыкается на любовника. тот кидается ему навстречу, но явно не за тем, что бы крепко обнять - хисока отскакивает на столько, на сколько это возможно в его положении, растягивает банджи жвачку, использует как щит, когда золдик наносит сокрушительный шквал ударов, склоняется, стараясь перевести отяжелевшее дыхание. пользуясь драгоценными секундами, хисока обматывает ауру вокруг корпуса иллуми, обездвиживая, пока тот, словно чихуахуа, дёргается, в тщетных попытках нанести хоть какой - то урон. тело отправляется в свободный полёт, с громким "бум" ударяясь о землю. убедившись, что из поднявшейся пыли не выскакивает буйный, мороу медленно приближается, осматривает пострадавшего. жив, но явно без сознания. он взваливает тушку на спину, хватаясь за чужие ляжки, укладывает его руки на своей шее. что ж, добраться к арене как можно скорее - в его интересах. мало ли. 3 часа 1 минута на часах, когда золдик вскакивает, характерно шурша одеялом. завидев рядом сопящего возлюбленного, он несколько успокаивается, однако неспешно начинает расталкивать того, приводя в чувства. - почему я здесь? - шепчет он, непроизвольно, конечно, в ответ слыша еле - еле разборчивое: - я нашёл тебя не в самом адекватном состоянии. ты напал на меня, я тебя "успокоил" и принёс сюда.. а вот от чего ты так обозлился мне хотелось бы услышать. - я поссорился с родителями.. вновь. мне нужно домой. не успевает младший спохватиться, как его заключают в объятия, утягивая обратно: - подростковый бунт. ты перерастёшь это, - рука ложится на спутанные волосы, расправляя, - к тому же одного глубокой ночью я тебя не пущу. - ты прекрасно знаешь, что мне не угрожает никакая опасность. вот незадача: столь романтичный, в каком - то смысле, момент, прерывается урчанием живота золдика: - у меня в номере только хлеб, молоко и сахар с солью.. пару минут. - не стоит, я не голоден. - я слышу. с кухни раздаются довольные звуки. приятное соприкосновение молока с посудиной, ласкающее слуховые органы, далее что - то странное.. будто кто - то рвёт мох. рыжий возвращается с небольшой пиалкой, заполненной молоком, достающим почти ровно до середины, в котором плавают кусочки хлеба, а присыпанно это всё сахарным песком: - угощайся. не уверен, что это надолго утолит твой аппетит, но завтра мы можем сходить куда - нибудь и поесть по - человечески. - что это? хисока мягко плюхается на кровать, протягивая мисочку. - я ел это, когда были трудные времена. у меня не было достаточно денег на достойное пропитание, а силы были нужны. не выпендривайся, ешь. не то что бы темноволосому было интересно, но он решает не ворошить прошлое собеседника и примается поглощать предложенное под тихое похрапывание уже успевшего задремать фокусника.