Чёрный георгин

      Шершавая ладонь грубо приподняла меня за подбородок. Морщинистое лицо довольно закивало, глядя на мою грудь и опускаясь ниже. В бесстыдных скользких глазах я увидела собственное отражение: замученная, грязная, обессиленная. Казалось, что я не имела права винить тех, кто оставил меня в том лесу, ведь они не обязаны были мне помогать. Однако с каждым прожитым днем в неизвестном мне мире с дикими порядками я вспоминала жесткий толчок в спину и молчаливое согласие остальных. Каждый раз, когда меня рассматривали, как кобылу на продажу, мне хотелось расцарапать те лица, полные безразличия.       Благо лошадь я была, судя по всему, породистая. Подобравшие меня в лесу люди сразу это поняли и потому не торопились с тем, чтобы пустить меня по потным мужикам. Они нашли меня в тот же вечер, когда я осталась одна. Не понимая ни слова, мне оставалось лишь кричать и умолять, когда один из компании резко раздвинул мне ноги и деловито просунул пальцы внутрь. Именно в тот момент я поняла, что вся эта боль и унижение были реальностью. Той самой, с которой я не была готова мириться и принимать. И от того пребывание в этом мире давалось мне ещё сложнее.       С того раза ко мне больше никто не притронулся. Чуть позже, стоя на небольшой своеобразной сцене, я поняла, что это лишь потому, что за девственниц давали куда больше. Тем более, если девушка была экзотичной. Именно такой находили светлые вьющиеся волосы и голубые глаза. Бледность кожи лишь добавляла монет в этот образ.              Я не помнила, сколько дней меня мотало по дорогам, сколько домов и выставок пришлось посетить, прежде чем мы остановились здесь. Время словно перестало существовать для меня, превращаясь в одну сплошную молитву: проснуться, только бы проснуться. Но каждый раз, когда я открывала глаза, то обнаруживала на себя все тот же странный, пропахший костром и потом наряд, одолженный мне в роковой вечер. Видела все те же лица, набивающие мне цену и везущие туда, где определенно заплатят больше.       Сегодня же, наконец, такое место было найдено.       Мужчины кивнули друг другу, а затем меня резко дернули в сторону того, что осматривал товар. Судя по тому, как деловито он цокнул языком, бесстыдно шлепнув меня по заднице, принадлежала я теперь ему. Почти старик, с живыми хитрыми глазами, он не стал развязывать мне руки. Всю дорогу до конюшен он то и дело дотрагивался до самых разных мест, противно причмокивая и качая головой.       Брыкаться или перечить сил не было. За такую попытку я заплатила слишком большую цену. В первую же ночь, когда я поняла, что именно меня ждет, я попыталась улизнуть. Ноги уже не так сильно волновали меня, как знание того, что именно делают с девицами такого назначения. Уличив момент, когда меня оставили справлять нужду, во мне проснулось что-то, напоминающее храбрость. Теперь же я понимаю, что то была глупость. И что синяки и кровоподтеки не прибавляют сил. Посчастливилось, что зубы и кости остались целы. Хотя навряд ли кому-то нужна была хромая и уродливая проститутка.       Мужчина, купивший меня, с удивительной легкостью перекинул моё тело через седло. Лошадь вздрогнула. Перед лицом мелькали сумки и мешки. Что-то похоже било по ногам, когда мы двинулись в путь. Слезы вновь обожгли глаза. Ехать в таком положении было не только больно и неудобно, но и унизительно. Голову мотало из стороны в сторону, начинало мутить. В конце концов меня вырвало на горячую шкуру животного, от чего по спине прошлось что-то хлесткое, больно полоснув. Скользкий голос сердито проворчал над самым ухом. Значение брошенного слова я не знала, но по плевку в мою сторону поняла, что это далеко не комплимент. В довесок по спине вновь проползла жесткая палка, хорошо убеждавшая держать рот прикрытым всю оставшуюся дорогу.       То место, куда мы приехали, сложно было назвать городом или деревней. Несколько домов с изящными крышами, незатейливые беседки, витиеватые каменные дорожки. Крепкая мужская рука держала меня вплоть до высокого забора, из-за которого выглядывали заостренные верхушки дома. И не то, чтобы я могла убежать, просто без поддержки едва ли хватило сил дойти самой.       У входа приезжего уже ждали и глубоко поклонились. На меня меня же взглянули мельком, не задерживая внимания. После провожатый подтолкнул меня в спину, указав пальцем на женщину в темно-сером кимоно. Она брезгливо взглянула и, не говоря ни слова, пошла в сторону, рассчитывая, что я пройду следом. Иного варианта у меня не было. Как оказалось, вели меня в бани: запахло травами и мылом.       Женщина не произнесла ни слова, пока отмывала меня и расчесывала, словно безвольную куклу. Грубые движения сухих рук доставляли неудобство и больно дергали за голову, пытаясь вымыть грязь из слипшихся волос. Кожа горела от натираний, спину пощипывало, но всё же было приятно избавиться от застывшего запаха и слоя дорожной пыли. Напоследок пальцы сжали мои щёки и сдавили с такой силой, что пришлось открыть рот. Маленький шарик тут же прыгнул под язык, растекаясь приятной мятой и заставляя губы расползтись в слабой улыбке.       Женщина лишь покачала головой и стала одевать меня в жутко неудобные одежды, которые скрывали руки настолько, что рукава волочились по полу. Хоть зеркал я не видела, но по виду ткани и легкости, поняла: это явно не бордель. А если и так, то не простой. По крайней мере здесь чисто и наверняка сытно. Последняя мысль обрадовала меня настолько, что я успела позабыть о том, что всё же буду исполнять особую роль.       Напомнил мне об этом скрипучий, полный сожаления звук. Женщина открывала рот, но слов слышно не было. Вдали, меж выпавших зубов багровел обрубок.       — Господи…       Сухие руки сжали мои локти и чуть потрясли. На секунду мне показалось, что она хочет дать мне какой-то совет, однако провожатая так же резко дернулась назад и склонила голову. Высокий приказной тон заставил меня чуть сжаться и обернуться.       Тучная особа слегка качнула головой. Колокольчик на высокой прическе дрогнул, словно обозначая пробитый час. После незнакомка развернулась, требуя идти за ней. Перед глазами встал отрезанный язык несчастной, а в голове пронеслась мысль, что в борделе, наверное, не так уж плохо.       Говорить что-либо не имело смысла, так как я до сих пор не понимала языка. Чудом удалось запомнить такие слова, как "есть, спать, повернись, открой рот". Другими словами ко мне не обращались. Было ещё одно, но я предпочитала не думать, что именно оно значит, хоть и ясно осознавала его значение. Почему-то мне казалось, не думай я об этом, станет не так страшно.       Но страшно всё же было. Липкое и тревожное нечто спустилось вдоль позвоночника, когда за меня втолкнули в какую-то комнату, а за спиной глухо закрылась дверь. Провернулся замок. Несмело я шагнула вперед. Ткани, струящиеся по ногам, мешали, сковывали движения. Если бы захотела сбежать или возразить, то скорее всего сама сломала бы себе ноги.       В воздухе витал пряный аромат сладостей и напитков. Живот громко и нелепо проворчал в пустоте. Чирикнула какая-то птица. Я тут же нашла глазами желтую канарейку, которая прыгала с одной жердочки на другую. Крошечные крылья встрепенулись, а затем писк прекратился. Замерла и я, обхватив себя руками. Чья-то рука нежно и осторожно убрала волосы со спины, перекидывая их вперед. После сухие губы прижались к бугорку на шее: не больно, аккуратно, но от такого прикосновения кожа покрылась острыми мурашками.       Мягкий голос прошелестел что-то мне на ухо, а после небольшая рука подтолкнула меня по пояснице. Жест, ставший мне почти привычным, не вызвал ничего, кроме жалости к самой себе. Знай я язык, меня бы не принимали за животное. Наверное. По крайней мере, я бы точно знала, что именно от меня требуется. Жест снова повторился. На этот раз жестче. На негнущихся ногах я прошла к низкому столу. Слюна предательски наполнила рот, заставляя громко сглотнуть: гора фруктов, тарелки с рыбой и овощами, какие-то пирожки и сладости, глядя на которые пальцы тут же становились вязкими — настолько голод пробрался в моё сознание.       Мужчина обошел меня и указал рукой на подушки, разбросанные вокруг. Нежно сказал что-то, погладив меня по щеке.       — Можно? — я вновь сглотнула, со страхом всматриваясь в доброжелательное лицо. Оно тотчас кивнуло. Большего мне и не нужно было.       Закатав рукава и не найдя приборов, я схватывала почти все без разбору. Мычание срывалось со рта сразу же, едва морские деликатесы касались языка. Руки тащили все подряд, пальцы подрагивали не то от неверия, не то от голода. Так же смутно потянулись к бокалу. Горло тотчас обожгло. Сбоку раздался хриплый смех. Мужчина пару раз хлопнул в ладоши, словно перед ним разыгрывалось какое-то представление. В темных глазах блеснул нездоровый огонь. Хозяин дома подошел ко мне и взял со стола несколько ягод винограда.       — Открой рот, — прошелестел он.       Не повиноваться варианта не было. Сухие пальцы осторожно вкладывали одну виноградинку за другой, а когда рот почти заполнился, нежно приподняли подбородок. Жест рукой призывал прожевать всё это. Мужчина довольно закивал, а вскоре скрылся за моей спиной. Шаги стихли. В рту всё ещё стоял привкус крепкого вина и даже сладость фруктов не могла скрыть её. Голова вновь закружилась, от чего я не сразу поняла, что шею обвил мягкий и нежный шарф. Он стягивался медленно, скручивался, словно кольца хищной змеи, сдавливал до тупой боли. Я беззвучно открыла рот, пытаясь схватить воздух, хотя бы один вздох, чтобы задержать дыхание. Но вместо этого на стол попадали непрожеванные ягоды. Я попыталась вцепиться пальцами за шелковый ворот, оттянуть, убрать, просунуть меж давящих оков.       Вдруг хватка резко ослабла. Мягкий шепот вновь коснулся уха, не предвещая ничего хорошего. Сухие руки поднесли ко рту бокал, а когда я мотнула головой, сжали нос. Горькая жидкость вновь полилась внутрь, кружа голову. Мягкая ткань вновь обвила мою шею. Перед глазами плыло.       Раздался резкий и громкий стук в дверь. Мужчина за моей спиной хрипло выругался и что-то крикнул, не переставая гладить меня по щеке. Стук повторился вновь. Сладко-пахнущие пальцы втолкали мне в рот ещё несколько виноградин. Затем раздались тихие шаги, щелкнул замок. Судя по голосу из вне, дверь открылась. Пришедший говорил сбивчиво и чрезмерно эмоционально. Хозяин дома молчал. Я же смотрела на свисающие концы шелкового шарфа и поражалась своей слабости. Вот он мой шанс. Судя по всему, что-то произошло. Что-то требующее внимание и присутствие того самого господина с отвратительными наклонностями. Тем не менее, именно он подарил мне надежду на избавление. Всего-то и нужно найти перекладину покрепче и...       Из мыслей меня выдернула обманчиво мягкая рука. Нежный тон теперь казался язвительным, не терпящим отказа. Хозяйской крепкой хваткой мужчина дернул меня за локоть и потащил за собой. Я едва успевала переставлять ноги, чтобы не запутаться и не упасть, но никому не было до этого дела. Даже когда мы дошли до нужных дверей, ко мне не обратились, а попросту втащили внутрь, чуть дернув за волосы, чтобы я подняла лицо.       Сладкий голос спросил что-то у сидящих в зале. Их было двое. Первый мужчина едва взглянул на меня, но кивнул. Ответил спокойно. Таким же жестом откинул назад длинные седые волосы. Второй же не отрывал от меня взгляда. Того самого, с которым он безмолвно дал согласие на моё своеобразное изгнание. Злоба вновь кольнула меня, заставив отвернуться. Всё внутри кипело, поднималось ядовитой пеной и грозилось сорваться со рта никому непонятными проклятиями.       Прервал мои размышления всё тот же приторный голос. Горечь вина вновь напомнила о себе, и я машинально потянула руки к горлу. Седовласый вновь что-то обронил. Хозяин дома процедил в ответ короткую фразу и кивнул. А после и вовсе вышел из помещения, оставляя меня наедине с пришедшими. Заплатили ли они больше, либо же право на моё обладание перетекало по правилу первого обнаружившего, я не знала. Знала лишь то, что надеяться на доброту явно не стоит.       Мужчины встали. Я же несмело сделала шаг назад, путаясь в длинной юбке и оседая вниз. Седовласый подошел ко мне и протянул руку, дотрагиваясь до локтя.       — Не надо, пожалуйста, — прохрипела я.       Незнакомец покачал головой, но отступил, позволяя мне подняться самой. Сердце бешено стучало в груди. Что теперь делать? Чего ждать? Удастся ли мне свести счеты с жизнью быстрее, чем эти двое...       Узкие колкие глаза вновь посмотрели на меня. Губы бросили короткое и едва слышное. Тот, что был ближе ко мне повторил его слова и поманил ладонью. В отличие от остальных, он не торопил и не выказывал недовольства. Мягко наблюдал за мной, давая время на размышление.       — Идти с вами? — я указала рукой на себя и на них обоих.       Мужчины кивнули. Выбора снова не было.