***
Повозка плавно остановилась. По гомону голосов и запаху благовоний я поняла, что мы приехали к храму. Чуть отодвинув шторку, я тут же вернулась на место: людей было так много, что тут же захотелось оказаться в комнате Чонгана. Я даже была согласна всю жизнь просидеть там, изучая язык и местную историю, лишь бы не выходить на всеобщее обозрение. А как предупредила Мэй:«на лунную принцессу пришло посмотреть пол империи». Мне же хотелось припомнить, что эту самую принцессу месяцами ранее приняли за обыкновенную проститутку, но вовремя прикусила язык. Не время и не место выказывать недовольство, к тому же самой императрице. С глухим звуком открылась дверь, служанка подала мне руку. Я схватила её с такой силой, что бедная девушка должна была вскрикнуть, но та стойко и терпеливо ждала, пока я не выберусь из повозки и не сделаю шаг навстречу жениху. К слову, Кадзу я не признала и вовсе, если бы не всё то же постное и хмурое выражение лица. Мужчина теперь действительно походил на сына чиновника, не выдавая себя ничем: прямая ровная спина, горделивая осанка и взгляд; дорогие, ровно как и у меня, одежды несказанно шли ему, и я поймала себя на мысли, что нахожу его красивым. Черные глаза блеснули хитрецой, а тонкие губы дрогнули, приподнимая уголки вверх. Увидел. Я тут же опустила взгляд вниз, радуясь, что за слоем белой краски не видно пылающих щёк. Мало того, что я откровенно боялась споткнуться и упасть, так теперь к волнению прибавилось иррациональное переживание. То ли вопрос так явно отражался у меня на лице, то ли я по глупости задала его Кадзу, когда брала его под руку, но мужчина еле слышно заметил: — Тоже думаю, красивая. Я всё же споткнулась. Крепче сжала пальцы на предплечье, ощущая, как синоби чуть перенес вес моего тела, позволяя опереться на него сильнее. Непривычность к высокой обуви была заметна любому, потому как сколько бы меня не учили, я так или иначе проклинала вычурные гэта, вспоминая мягкость и удобство кроссовок. Мысль оборвалась, когда перед нами появилась танцовщица. Ритуальный танец перед богами, призванный благословить молодых и задобрить судьбу. Девушка двигалась легко и непринужденно, вскидывала веер, разрезала знойную жару звоном колокольчиков и вертелась на высоченных окобо так искусно, что я от досады тихо замычала: по сравнению с ней я словно корова на льду. — Не страшно, я рядом. Синоби даже не повернул головы в мою сторону, но я знала, что говорил он со мной. И явно поддерживал. Без упрека и той былой холодности, которая, казалось, была его вечным спутником. Спросить его что-то в ответ я побоялась и просто кратко кивнула, тут же одергивая себя: волосы, так старательно уложенные служанками, зашевелились. Когда танец был окончен, служитель храма вновь двинулся вперед. Меня же повело настойчивое движение Кадзу, так как собственное тело вдруг наотрез отказалось подчиняться мне. Краткие вдохи перетянутой грудью давались тяжело, ровно как и восхождение по ступеням, и если бы не опора мужской руки, я бы никогда не справилась с достоинством. Я видела это по лицам важных мужчин, что не стесняясь разглядывали меня, но не смели перешептываться во время таинства. Говорил лишь служитель храма, в то время как его помощницы с глубоким поклоном передали нам в руки по чашечке с сакэ. Пригубить напиток и передать в руки будущего мужа, взять его чашу и тоже сделать глоток, вновь обменяться и испить до дна. И если бы в тот день я не была сосредоточена на подсчете глотков, то заметила бы, что губы Кадзу касаются чашки ровно в тех местах, к которым прикасались и мои. Но жар алкоголя и невозможность нормально дышать не позволили увидеть мне столь тонкий и одновременно явный намёк. Более того, когда остался последний, девятый глоток, кое-что пошло абсолютно не так, как полагается: ватабоси — округлая шляпа поверх сложной прически — сползла вниз и рухнула к ногам синоби; цунокакуси распустилась буйными волнами, вызывая у гостей удивленные возгласы. «Иначе заревнуешь и превратишься в демона» — сказала перед самой свадьбой та самая помощница, которая увязывала меня в тиски. Теперь все смотрели на «сына господина Ёсинару» и ждали его решения: осмелится ли взять в жены такую девушку? Но Кадзу не дрогнул ни на секунду. Он посмотрел в мои глаза и медленно осушил чашку, признавая брак законным перед богами. Я же выпила скорее со страху, взволнованная одной мыслью: неужели у меня и впрямь скоро вырастут рога? Привычного в моём понимании свадьбы поцелуя не последовало, но по довольному киванию поняла — всё прошло так, как надо. Даже небольшой нюанс в виде распущенных волос не смутил гостей. Правда перед уходом Кадзу всё же нагнулся и вернул шляпу на место, а когда наши лица скрылись за плотными черными рукавами, то коротко бросил: — Пойдём в повозку, назад не смотри. Я и не собиралась, если бы не его замечание. Теперь же по спине пробегал чей-то настойчивый и жгучий взгляд, от которого не спасала и тонна тканей, под которыми пряталась моя дрожащая фигурка. Как только мы сели в повозку, я наклонилась вперед и осторожно дернула за черный рукав. Мужчина повернул голову, выгнув бровь. — Кто там был? Тонкие губы скривились, чуть приоткрываясь. Повозку тряхнуло. Не удержавшись, я налетела на Кадзу, скользя ладонями по верхним краям хакамы — там где напряглись тугие мышцы. Вновь кочка. На этот раз нечаянно мазнула красным по чуть вспотевшей шее. Запахло бергамотом. Неожиданная близость синоби и его крепкие руки, прижимающие поверх бёдер застали врасплох. Возможно, дело было в выпитом сакэ, не более. И лишь поэтому, когда мозолистый палец провел по контуру моей нижней губы, убирая размазанную краску, в животе томительно свело. — Кадзу, — имя не кололо слух, не вызывало желания отодвинуться, однако мужчина всё же убрал руки, сажая меня назад. Посмотрел строго, почти что отчитывающе. Так же припечатал, запахнув края юкаты: — Там был тот господин, от которого… Кадзу не договорил. Сама того не осознавая, я резко махнула рукой, прерывая свой же допрос. Волшебное чувство пропало так же резко, как и появилось.Часть 10. Клятвы и обещания
29 октября 2023 г. в 08:00
— Не тяните сильно, вот так, — Мэй командно взмахнула руками, придирчиво рассматривая белоснежное кимоно.
Я же коротко вздохнула, понимая, что если бы не эта девушка, то я навряд ли бы дожила до церемонии: меня попросту бы задушили плотными бинтами.
— Грудь слишком большая, туже надо, — возразила женщина, в чьих руках я вертелась уже который час подряд и всё никак не доходила до идеала: то бёдра не вписывались, то глаза распахнутые до неприличия, то волосы, норовящие испортить торжество. Теперь же ей не нравилась моя грудь, которая и знать не знала о проблемах большого бюста.
— Зачем вообще затягивать? Может рубашку вниз? — просипела я, упираясь рукой в стену. Дышать становилось всё тяжелее.
Помощница открыла рот так широко, что Мэй не сдержала довольного смешка: подтрунивать над бедной женщиной ей было не впервой.
— Госпожа, срамота то какая! — суховатые руки дернули с такой силой, что в ответ вырвался лишь писк.
— Я же ни слова сказать не смогу, — я сделала шаг в сторону и протестующе замахала руками.
— А тебе говорить и не надо, жених говорить будет, — припечатала помощница, беря с вешалки нижнее кимоно.
Нагадзюбан ласково прикрыл плечи, струясь по телу невесомой тканью. Будь моя воля, только в нём бы и осталась. В реальности же сверху опустилось шёлковое кимоно, а после и тяжёлое оби.
— Уже лучше, — Мэй кивнула сама себе и медленным шагом обошла меня, приподнимая то одну руку, то вторую. — Подними.
Рукава теперь не казались мне такими уж неподъемными, как в первый день примерки. Тогда я с ужасом представила, что в таком наряде мне предстоит провести весь день. Мэй с лёгким смешком успокоила, показывая второй, более плотный и утяжеленный золотой вышивкой наряд — для официального ужина и первой брачной ночи. Когда речь зашла о втором, девушка тут же успокоила меня, напомнив, что свадьба не настоящая, и что синоби не сделает мне ничего против моей воли. Последние слова императрица сопроводила странным жестом, прикрывая уголки губ легким веером.
Рассказала она мне и о том, почему такой спектакль выгоден клану. Дело было в том, что господин Ёсинару — придворный советник, вхожий в десятину высокопоставленных чинов. Его же сын редко покидал пределы своих покоев, а если и делал это, то лишь для того, чтобы поохотиться со своим подчиненным. Уточнила также, что охота никогда не приносила плоды, а господа возвращались обратно с пустыми руками.
— Неужели..? — тогда я даже выронила из рук чашку. Благо, та была пустая, а Мэй оказалась удивительно проворной, чтобы поймать её.
— Он терпеть не может женщин, потому играют липовую свадьбу, для отвода глаз, — кивнула в ответ Мэй, а после чуть нагнулась и прошептала. — Сатоши с Хонгом повезло чуть больше. Чин ни к чему не обязывает.
В такие моменты мне начинало казаться, что передо мной не императрица, а обыкновенная девушка, которой захотелось поделиться секретом. Но чем чаще я наблюдала за ней во время подготовки к церемонии, тем яснее понимала: Мэй никогда не ставила себя выше других и старалась общаться на равных, держа лицо лишь в тех случаях, когда того обязывало положение.
— А потом так кстати появляешься ты, — продолжала девушка, ухватив завиток моих волос и с детским любопытством разглядывая кудри. — Красивые какие. И мягкие.
— А клану то что со свадьбы? — я видела, что Мэй не хотела говорить об этом и всячески пыталась обходить причину.
Она выпустила мои волосы и взглянула серьезно: также, как и в тот вечер, когда благодарила за спасение сына.
— Ты ведь знаешь, кто они, — я молча кивнула, а Мэй чуть поджала губы и повела плечом. — Закон им не на руку, но влияние Ёсинару может это исправить.