Call the attending

У Бакуго ожидаемая реакция на план Шото: он невероятно раздражен. Это очевидно всякий раз, когда Мидория находится рядом с Шото, независимо от того, что он делает. Хотя выражение лица Бакуго всегда, когда Мидория прикасается к нему, особенно убийственное. Такими темпами у него между бровей появится морщинка. Что всё усложняет, так это бездействие Бакуго. Шото ожидал конфронтации, в ходе которой он, наконец, смог бы заставить Бакуго согласиться прекратить приставания к нему и избавиться от этих чувств, прежде чем они заставят его совершить какую-нибудь глупость. Но Бакуго молчит. Он просто наблюдает за ним и время от времени огрызается на Шото, чтобы тот возвращался к работе. Нарисовалась и другая проблема. Мидория, кажется, забывает, что всё это фикция. Учитывая репутацию Мидории, всё было предсказуемо. Шото сам виноват. Ему не следовало просить плейбоя флиртовать с ним, не ожидая последствий. — У тебя усталый вид. Шото подпрыгивает. Кто знает, как долго он простоял, уставившись на кофеварку, прежде чем подошла Джиро. — Плохо спал, — бормочет он, наконец хватая кружку. — Дом моего отца старый и жуткий. — Ты уверен, что это единственная причина? — Джиро недоверчиво приподнимает бровь. — Да, — Шото делает паузу. — Нет. Не знаю. — Он со вздохом вынимает кружку из кофеварки. — Всё сложно. — Проблемы с подружкой-шлюшкой? — Это... самое необычное его прозвище; но да, наверное, — Шото делает глоток кофе, чтобы успокоиться. — Бакуго ничего с ним не сделал. И не то чтобы я хотел, чтобы он что-то сделал. Изначально я просто хотел его разозлить. — Но ты недоволен, что он остаётся в стороне, — догадывается Джиро. — Уверена, что Мидория наслаждается этой возможностью прилипнуть к тебе. — Вот тут ты права, — Шото на мгновение закрывает глаза. — Я уже не знаю, что делать. — Что ты хочешь? — Этого я тоже не знаю, — Шото искоса смотрит на неё. — Что ж, подумай над этим, — она машет рукой, забирая свою кружку кофе - чёрного, без сливок и сахара, как у Шото. — Как будто это так просто, — бормочет Шото после её ухода. Он понятия не имеет, чего на самом деле хочет. У него всегда были проблемы с этим — делать, что хочется. Ему не хватает индивидуальности. Он осознает это после стольких лет выполнения того, что ему говорили другие. Только теперь, когда его отец мертв и у него не осталось никого, кто мог бы им командовать, Шото понял, что не имеет понятия, как сделать свой собственный выбор. Чувства - штука запутанная. Шото они не нравятся. Если он задумается о том, что чувствует к Бакуго, ему придётся подумать и о других чувствах. О которых он предпочёл бы не думать. В мозге всё взаимосвязано. Это очевидно даже для тех, у кого нет медицинского образования. Мысли, чувства, воспоминания — они неразделимы. — Тодороки. Шото вздрагивает. Когда он поворачивается, Бакуго стоит у него за спиной со своим типичным хмурым выражением лица и картой под мышкой. — Привет, — он съеживается от того, как ломается его голос, но умудряется продолжить: — Тебе что-то нужно? — Ты стоишь у меня на пути, — Бакуго многозначительно смотрит на кофеварку позади него. — Ой, — Шото поспешно отходит, чуть не роняя свою кружку. Бакуго ставит бумажный стаканчик в автомат. Шипение кипящей воды, заполняет повисшую между ними тишину, но не настолько, чтобы сделать её менее неловкой. — Где Деку? — спрашивает Бакуго беспечным тоном, несмотря на кислое выражение лица. — Разве этот ублюдок обычно не клеится к тебе? — Не знаю, — Шото переминается с ноги на ногу. Бакуго впервые заговорил о Мидории. — Я его сегодня не видел. — Отлично, — Бакуго берёт свой кофе и поворачивается лицом к Шото, поражая его пристальностью своего взгляда. — Сегодня нейроэндоскопия. Хочешь прийти? — Что? Да, — моргает Шото. — Э-эм... Да. — Ага, — Бакуго мгновение изучает его. Он наклоняется ближе, ощущается слабый запах карамели. — Ты выглядишь бледным. — Плохо спал, — выдавливает из себя Шото, хотя ему кажется, что он не дышит. — Вот для чего нужен кофе. — Ага, — снова бормочет Бакуго, его глаза сверлят Шото так, что он застеснялся. — Если тебе нужно отдохнуть, иди в дежурку. Не собираюсь нянчиться со своими подчинёнными. — Понятно, — Шото облизывает пересохшие губы и кашляет. — Тогда увидимся позже. — Ага, — произносит Бакуго в последний раз. Он поворачивается, останавливаясь, чтобы смерить Шото устрашающим взглядом. — Держись подальше от Деку. Сосредоточься лучше на работе. Он выходит из кафетерия ленивой, но надменной походкой. Шото затаил дыхание, держась рукой за столешницу. Кофеварка всё ещё жужжит; фоновый шум заглушает его учащённый пульс. Каждое взаимодействие с Бакуго подобно инъекции адреналина. В его словах нет никакого умысла, но в один момент он становится собственником, а в следующий – ему всё равно. — Бесит, — бормочет Шото, поворачиваясь, чтобы покинуть кафетерий. Он предпочёл бы сосредоточиться на работе, как и сказал Бакуго. По крайней мере, работа проста: лечить пациентов гораздо проще, чем разбираться со всем этим. Шото останавливается у поста медсестёр, чтобы взять карты, и начинает обход, не спуская глаз с Мидории. В последнее время он подсознательно избегал его, а теперь собирается делать это уже сознательно, потому что сегодня ему не хочется иметь с ним дело. Он просто хочет закончить смену и вернуться домой. У него уже несколько дней болит голова, а тошнота становится невыносимой. После третьего пациента Шото делает паузу, чтобы проверить время. Операция Бакуго начнётся в три. Остался ещё час. Он должен успеть закончить обход. — Тодороки! Чёрт, Шото чуть не выругался вслух. Он берёт себя в руки и поворачивается к Мидории с самым бесстрастным видом, на который только способен. — Здравствуйте. — Я искал тебя, — Мидория опирается рукой о стену, с ухмылкой подталкивая Шото. — У тебя обход? — Да, — Шото кашляет в ладонь. — И мне нужно быстро закончить, так что… — Есть минутка для меня? — Мидория прижимается, наклоняя голову ближе. Его горячее дыхание касается губ Шото, заставляя его вздрогнуть. — Хотел тебя кое о чём спросить. — Мне… мне надо работать. Шото прижимается тыльной стороной ладони к стене, чтобы не упасть. У него раскалывается голова, и он начинает чувствовать лёгкое головокружение. — Это не займёт много времени, — уверяет его Мидория. Шото не слышит остальных слов. Головная боль переполняет, и когда он закрывает глаза, чтобы побороть ее, то обнаруживает, что не в состоянии открыть их снова. *** Голова Шото словно набита ватой. Он с усилием разлепил отяжелевшие веки. Ему требуется мгновение, чтобы сосредоточиться. Деревянный каркас кровати у него над головой. Тонкое хлопчатобумажное одеяло рядом. Тихое жужжание вентилятора сверху. Это дежурка. — Ты очнулся. На секунду сердце Шото замирает. Но когда он поворачивается, рядом с ним сидит не Бакуго. Это Мидория. — Что случилось? — бормочет Шото, его язык неуклюже ворочается в пересохшем рту. — Ты упал в обморок. — Ого, — Шото на мгновение закрывает глаза. Когда он снова открывает их, в голове проясняется. — Время. Который час? — Почти пять, — Мидория прижимает руку к груди Шото, когда тот пытается встать. — Эй, полегче. — Операция. Я пропустил её, — Шото трёт глаза. — Я... я пропустил её. — Снова бормочет он. — Бакуго разозлится. — Ну, прямо сейчас рядом с тобой не он. Не беспокойся о нём. — Мидория щёлкает языком. — Что? — Шото смотрит на него, борясь с усталостью. — Что… вы имеете в виду? — С меня хватит. Одним ловким движением Мидория оседлал бедра Шото, схватил его за запястья и прижал к тонкому матрасу. — Что вы делаете? — Шото пытается оттолкнуть его. — Слезьте с меня. Крупица паники застревает в горле, когда его борьба терпит неудачу. Этот мудак намного сильнее его. Его хватка причиняет боль Шото. Останутся следы от рук Мидории. Он не может поверить, что позволил себе попасть в такую ситуацию. Он невероятно глуп. Следовало послушаться Бакуго. — Ты ведь не хочешь, чтобы я останавливался, не так ли? — Мидория облизывает губы, его хищный взгляд заставляет Шото содрогнуться. — Строишь из себя недотрогу, но я-то знаю, что ты чувствуешь на самом деле. Воздух с шипением вырывается между зубами Шото, когда ледяная рука Мидории пробирается ему под форму. — Отвали. Я серьёзно, — он дрыгает ногами в тщетной попытке высвободиться. — Не прикасайся ко мне! — Перестань быть таким застенчивым. Язык Мидории скользит по шее Шото, зубы впиваются в его трапециевидную мышцу, ладонью он закрывает рот Шото, чтобы тот не закричал. Шото сжимает челюсти и, наконец, умудряется высвободить одну руку из-за прилива адреналина. Он прижимает ладонь к горлу Мидории. Он задыхается. Шото, пользуясь случаем, отталкивает его. Он прижимается спиной к стене для устойчивости, готовый пнуть ублюдка, если тот снова приблизится. — Убирайся, — приказывает Шото так спокойно, как только может. Все его тело дрожит, но ему удается скрыть дрожь в голосе. — Сейчас же. Схватившись за горло, Мидория бросает на него свирепый взгляд, но больше ничего не предпринимает. Он, пошатываясь, поднимается на ноги и уходит, не закрывая полностью дверь. Шото выдыхает, выпуская глоток воздуха, который заставляет его неудержимо дрожать. Он понимает, почему это происходит с медицинской точки зрения, но это не помогает успокоиться. Шото переворачивается на бок и сосредотачивается на своём дыхании. Вдох-выдох. Дерьмо. Всё должно было произойти совсем не так. Шото должен быть сейчас в операционной, ассистировать Бакуго. Мидория должен был стать средством достижения цели. Он хотел… Что? Что он хотел? Что он хотел этим добиться? Зачем он это сделал? — Эй, Тодороки, ты здесь? Шото вздрагивает, но на этот раз это действительно Бакуго. Словно вызванный одной лишь силой мысли, он появляется в дверном проёме. Тёплый искусственный свет из коридора отливает мягким золотом на нём. Шото все еще может смутно видеть это, даже после того, как он вошёл и закрыл дверь. — Подожди, — Шото не узнаёт своего голоса: хриплый, надломленный. — Просто... просто подожди. Бакуго, конечно же, не слушает. Он никогда его не слушает. Он опускается на колени рядом с кроватью, упирается локтями в матрас. Шото слабо выдыхает. Глаза щиплет от подступающих слёз. — Что стряслось? — требует Бакуго. Похоже, он не умеет в тактичность. — Дай мне осмотреть тебя, если ты плохо себя чувствуешь, бестолочь. — Я в порядке, — бормочет Шото, но не сопротивляется ему. Бакуго усаживает Шото, тёплые мозолистые пальцы скользят по его лицу. Ожидаемо, его прикосновения останавливаются у укуса на шее и на синяках на запястьях. — Что это? — спрашивает Бакуго тоном, незнакомым Шото. Он тихий, сдержанный, источающий нечто похожее на холод и опасность. — Я упал в обморок. Плечи Бакуго напрягаются. — От переутомления, — быстро добавляет Шото. — Думаю, это было от переутомления. Я... я неважно себя чувствовал. Как бы то ни было, Мидория принёс меня сюда. Когда я проснулся, он толкнул меня… — Блядь, — Бакуго ударяет кулаком по маленькому прикроватному столику, тот жалобно затрещал. — Блядь. — Снова произносит он, и в напряженной тишине между словами слышен скрежет зубов. — Я убью его на хрен. — Бакуго, — Шото ловит его за запястье. — Нет. Это я виноват. Был неосторожен. Знал, что он… — Ты не виноват, — резко перебивает Бакуго, его решительность застает Шото врасплох. — Не виноват, — повторяет он более мягко, его руки опускаются на плечи Шото. Кажется, он все-таки сможет быть внимательным. — Нет моя, — Шото не пытается остановить непрошеные слёзы, которые текут по щекам. — Я… Я сделал это только потому... потому что хотел, чтобы ты… — Не важно, — настаивает Бакуго, заставляя Шото встретиться с ним взглядом. — Не важно, что произошло. Ты ни в чём не виноват. Понимаешь? Через мгновение Шото слабо кивает. Он вытирает слёзы одной рукой. — Прости меня. За всё. — Ещё поговорим об этом, когда я вернусь. Бакуго встаёт, его прикосновение задерживается на секунду, прежде чем он выходит за дверь. Его плечи агрессивно наклонены вперёд. О нет. Нет, нет. Шото уже знает, что тот собирается сделать. Он вскакивает на ноги и бежит за ним, не беспокоясь ни о бардаке в дежурке, ни о кровоточащем укусе на шее. Он видит, как Бакуго что-то спрашивает у испуганной медсестры, после он разворачивается и решительно направляется в кафетерий. Мидория стоит в очереди за кофе, кокетливо улыбаясь медсестре, как будто ничего не случилось. От этого у Шото сводит живот. — Ты ублюдок! Мидория поворачивается прямо под удар левой от Бакуго. Шото солгал бы, сказав, что это не было впечатляющим. Мидория отшатывается, выбрасывая руку, чтобы не упасть. Он опрокидывает полку с чипсами, и те разлетаются по полу, хрустя у людей под ногами. Осколки стружки рикошетят во все стороны, покрывая пол крошкой. Здорово. Как будто сам удар не привлек всеобщего внимания. — В чём твоя проблема?! — Мидория кричит. У него разбита губа. Пока он говорит, кровь капает на пол, и он поднимает руку, чтобы остановить её. Бакуго хватает его за воротник халата и притягивает ближе. — Моя проблема? Ты тот, кто продолжает гоняться за тем, что тебе не принадлежит, — он толкает Мидорию достаточно сильно, чтобы вывести его из равновесия. — Может, стоит перестать думать членом, и тогда тебя не будут пиздить, мудак сраный. Мидория прищуривает глаза. — Прошло уже несколько месяцев, ты ни на что не претендуешь, так что не будь самоуверенным, — ухмыляется он; жест, от которого у Шото мурашки бегут по коже. — О, я понял. Ты злишься, что я сделал шаг раньше тебя? — Сделал шаг? — повторяет Бакуго сквозь стиснутые зубы. Вот, чёрт. Прежде чем Шото успевает вмешаться, Бакуго бросается на Мидорию и валит его на пол. Нескольким людям приходится отпрыгнуть. Кто-то роняет свой кофе, и вскоре вокруг драки становится совсем тихо. — Ты и твой крошечный член действуете мне на нервы, черт возьми! — Бакуго наносит ещё один удар, а Мидория блокирует его рукой. — Блядь, почему ты так одержим мной, а? Живи свою жизнь, ты, гребённый псих! Тебе становится легче, когда пытаешься подражать мне? Так ли это? Ты был таким с тех пор, как тебе исполнилось шесть! — У меня огромный член, придурок! — Мидория бьёт Бакуго локтем в лицо, меняя их местами. — Я не одержим тобой, а он тебе не принадлежит! Ты просто завидуешь, что я добрался до него первым! — Закрой свой шлюхин рот, — Бакуго бьёт Мидорию коленом в пах и грубо отбрасывает его в сторону. Он хватает того за волосы, тыча лицом в груду битых щепок. — Я заполучил его ещё задолго до того, как ты начал здесь работать. И знаешь что? Я трахнул его! Ты даже не ограничился поцелуем, потому что ты чертовски мерзкий! — Потрясно, — сценически шепчет Серо, увеличивая изображение на камере своего телефона. Он одаривает Шото извиняющейся улыбкой, когда тот пристально смотрит на него. — Сорян, чувак. Я полностью на твоей стороне, но мне жизненно необходимо запечатлеть это. Рядом тоже снимают. Это какой-то кошмар. Ноги Шото дрожат, а укус на шее начинает саднить. Но если быть честным, то в некотором роде приятно наблюдать, как два горячих парня дерутся из-за него. Даже если один из них подонок, а у другого серьёзные проблемы с гневом. — Сделайте из него отбивную, доктор Бакуго! — кричит Ашидо во всё горло. Она выпивает целую порцию кофе одним глотком и швыряет пустую стаканчик в голову Мидории. — Покончите с ним! Мне никогда не нравился этот Веснушчатый мужик! Шото давится смехом. Киришима опускает ему руку на плечо. Выражение его лица – он пытается держать себя в руках, потому что он хороший человек, но явно он уже на грани срыва. В конце концов, Шото не выдерживает и разражается смехом. Киришима присоединяется к нему, как будто просто ждал разрешения. Джиро, в своих неизменных наушниках, встречается с ним взглядом. — Карма, — произносит она с довольной улыбкой. Приятно просто посмеяться. С таким же настроением он мог бы наслаждаться зрелищем того, как парень, в которого он, вероятно, влюблён, выбивает всю дурь из парня, который действительно этого заслуживает. Хотя им есть что обсудить, и Шото все еще зол из-за того, что произошло в той дежурке. Но он считает, что время от времени можно расслабиться и посмеяться над абсурдностью своей собственной жизни. Возможно, позже он попросит у Серо видеозапись.