Утро, кофе, сигареты

На кухне на единственном столе, не предназначенном для татуировочного хлама, разложилась Даша с пухлыми тетрадками-конспектами. План был надежен, как швейцарские часы: она честно и вдумчиво учит все, что связано с СССР, а остальную историю России забывает, будто бы сотворение страны произошло вместе с Лениным и на нем же остановилось. Слабых мест могло быть только два: вопросы не по этой теме, коих было еще пятьдесят штук, и то, что до пересдачи оставалось семь часов. В ход шел уже третий энергетик, сердце ощутимо стучало через ребра, а от дыма вокруг было не продохнуть. И ладно бы, Поцелуева этот пост несла одна, с ее-то электронной курилкой был бы максимум хамам, но вот дым от Оелановских мальборо грозил впитаться в любую поверхность. -Блять, давай окно откроем, дышать невозможно. И харе курить, мать, ты сейчас пачку добьешь. В комнату холодным потоком хлынул свежий воздух, а Даша не отказала себе в желании сделать перерыв и подышать кислородом, а не никотином. На стуле в позе креветки ее сожительница рисовала на планшете очередной эскиз и не отрывалась от него ни на секунду. -Ты же знаешь, что я курю, как паровоз за работой. -Знаю. Но ты все еще не паровозик Томас, поэтому тебе такое задымление я прощать каждый раз не буду. Дашка на самом деле заебалась ужасно за эти пару часов учебы, ведь не так уж легко вместить в голову семестровую программу, когда из знаний по предмету только то, что парламент — это сигареты. -Ты не пойдешь завтра на пересдачу? -Нет, в следующий раз схожу. Нас двоих даже Смирнов в один день не перенесет. Оел отвечала с сигаретой во рту, потому что обе руки были заняты планшетом, который она поворачивала под нужным углом, чтобы провести очередную линию. Пепел с кончика сиги беспорядочно падал вокруг, грозясь прожечь повидавшую жизнь скатерть. -Тоже верно. С металлическим звуком щелкнул язычок банки энергетика. Поцелуева сделала новый глоток и снова ушла в веселый мир приключений Ленина и компании. От недосыпа, а точнее от отсутствия сна вообще, таращит, как от наркоты. Тело ватное, мысли путаются и бегают в голове или слишком быстро, или нестерпимо медленно. По дороге приходится тащить свое тело на автопилоте и умолять дойти до очередного перекрестка, а не остановиться на полпути. Синяки под глазами настолько яркие, что светят не хуже светофоров, зато улыбочка рассеянно-блядская по причине того, что Поцелуева все-таки что-то да выучила. На пересдаче относительно тихо. Небольшая группка студентов хаотично сидит в кабинете и боится лишний раз дышать, потому что Смирнов с кафедры буравит взглядом всех по очереди. Поэтому громкое открытие двери в аудиторию производит впечатление почти что извержения вулкана: все оборачиваются и пялятся на вошедшую Дашку. -Поцелуева! Как раз тебя ждал! Надо собрать все свои силы и выглядеть дружелюбно и менее надменно с преподавателем. А выдавливать из себя хотя бы какое-то подобие счастья после ночи без сна — задача серьезная. Даша с изяществом фокусника достает зачетку и кладет ее открытой на стол, а после послушно берет билет. Видела бы она сейчас лицо Смирнова, точно поняла бы, что старый пень что-то задумал. Но третьим глазом на спине, уже развернувшаяся в сторону рядов столов Дашка, не обладала, а поэтому подвох поняла, только когда ее фамилия снова так же сладко прозвучала в аудитории. -Поцелуева,- улыбку Сергея Сергеевича можно было прочувствовать на физическом уровне,- а давай ты ответишь без подготовки, ты же готовилась? «Конечно, блять, всю ночь тебя проклинала, ебалан ты старый» Послать нахуй его было нельзя (а очень хотелось), потому что осенью в пересдачи блядскую историю России кроме Смирнова никто не принимал. Пришлось снова активировать абсолютно все свои силы и с улыбкой комсомолки садиться на стул рядом. От препода несло дешевым одеколоном и на голодный желудок, в котором только сигареты и энергетики, это действовало просто отвратительно. Больше всего хотелось наблевать заслуженному преподавателю Российской Федерации на рубашку и уйти домой спать. Но Поцелуева героически сдержала позыв и уставилась в билет. Царская Россия, события нулевых, причины первой мировой… ничего, что могла бы хоть как-то пересекаться с СССР. -Ну и видок у вас, Дарья, революционный прямо. Цветы внутри расцветают, жизненная энергия хлещет через край, вся сила земли мгновенно сконцентрировалась в Поцелуевой, которая с видом утопающего, которому кинули спасательный круг, почти не поверила своим ушам, но быстро сконцентрировалась из последних сил. -Не такой революционный, как у Владимира Ильича. Видок-то у Даши и правда был нестандартный. В осенний холод в одной футболке и скинни джинсах с абсолютным бардаком на голове и лицом, будто ее всю ночь пиздили несколько человек. То, что Смирнов был отъявленным коммунякой, знали все: что студенты, что преподавали на кафедре. Но вот поддерживать с ним адекватную беседу, которая могла растянуться на час, не каждый был способен, поэтому старались в эту тему не лезть и билеты с подобными вопросами не вытягивать. Но Поцелуева готовилась, даже основные решения с собраний партии плюс минус помнила. Поэтому такой же заинтригованный и довольный взгляд Смирнова, как и у нее, Дашку определенно порадовал. 13:05 Можно поздравить с закрытием долгов? Смирнов уже всем преподам уши прожужжал про тебя

13:06 Привет Да, сдала Быстро он Я еще только стою в курилке, а он уже распиздел всем Целый час вопросами трахал, пидр

13:07 Тогда поздравляю! А ты чего домой не идешь, раз сдала?

13:08 Потому что блять Светку поймать надо и че то ей помочь Я обещала, а Оел сегодня татуировки бьет весь день

13:08 Заходи к нам в студ отдел, чаем тебя напою

13:09 Бля было бы славно Какой кабинет?

13:09 А302 -Ты не спала? Это был первый вопрос, когда шатающееся тело ввалилось в кабинет. Он по факту представлял собой обычную маленькую аудиторию, но абсолютно без парт, а заваленный всевозможным хламом от театральных декораций до принтера, стоящего прямо на полу. Один стол все же был, и за ним сидела Карина и, по всей видимости, заполняла какие-то документы. Остальное же пространство занимал какой-то плакат на полу, явно недорисованный, и кресла-мешки, которые хаотично валялись тут и там. -А что, так видно?- Дашка без каких-либо вопросов приземлилась в одно из таких кресел. -Ты выглядишь, как труп. Чай надо или сразу скорую вызывать? -Можно и чай. К сожалению, помимо наличия своего кабинета, плюсов у активных студентов из актива не было. А из минусов был неработающий принтер, куча загруженности, необходимости рисовать плакаты (которые блять можно было бы напечатать) и запрет на чайник. Этот атавизм, видимо, достался от Клавдии Васильевны из общаги и перетек воздушно-капельным, но им действительно запретили чайник-кипятильник-микроволновку в кабинете. Поэтому ради чая приходилось топать в столовую и просить там кипяток. Дорога была до идиотизма долгая и тупая и напоминала серию Даши-путешественницы для умственно отсталых. Сначала Карина брала свою кружку и пакетик фруктового чая, потом поднималась на этаж вверх и шла через весь корпус до лестницы, чтобы снова спуститься вниз и попасть в столовую. Там надо было попросить кипятка и с видом победителя вручить поварихе пустую кружку. Потом аккуратно ее забрать назад и, как гимнаст-акробат, дойти с кипятком снова до лестницы, наверх, через весь корпус, вниз и в кабинет. Путь отнимал минут десять и половину дневного запаса нервных клеток, особенно если выходить на переменах, когда коридоры завалены суетящимися студентами. К счастью, шла вторая пара понедельника, и народу в вузе было не шибко много, а вне аудиторий так и вовсе не было. Поэтому с уже заварившимся к тому времени чаем Карина вернулась через каких-то жалких семь минут. Но чай там был уже не нужен, потому что вместе шумной и длинной Поцелуевой, которая своими раскинутыми ногами могла занять львиную долю их кабинета, на кресле лежал свернувшийся калачик. Он сопел и прижимал руки к себе, чтобы спастись от холода в одной-то футболке. Дашка знать не могла о том, что в шкафу лежит плед и даже не один, потому что она далеко не первая, кто засыпает здесь. А вот Карина знала и, когда поставила чай на стол (только зря ходила), достала свой любимый пушистый красный плед. Он, хоть и пожил уже свою жизнь, но грел все так же хорошо. И вот спящий комочек уже перестал сжиматься и греться, а мирно разлегся, насколько позволяло ограниченное пространство, под пледом. Карине же ничего не оставалось, как вздохнуть, выматерить спящую Дашку и зайти в вк, чтобы найти страничку Светы и договориться с ней самой. Хотя, может и к лучшему: в учебном отделе ее знают и есть шанс, что пропустят без очереди. Поцелуева проснулась полностью без чувства времени и пространства. С потолка слепили лампы, а ноги ужасно затекли и отдавали колющей болью. Футболка вспотела и липла к телу, зато голова не болела. Даша через силу открыла глаза и изучила обстановку: все тот же кабинет, на ней красный пледик, а больше людей нет. Дальше вдаваться в сложные мысли и планирование действий не хотелось, а глаза зацепились за чашку на столе. Прямо в пледе, который подметал пол и представлял сейчас скорее королевскую накидку, Поцелуева встала и с черными кругами перед глазами двинулась к желанной цели. Чай, хоть и холодный, возвращал жизненную энергию, как самая свежая вода с альпийских источников. Хотелось есть и снова лечь спать, но уже в кровать. Сбрасывать плед не хотелось, потому что окружающий мир казался издевательски холодным, а мокрая футболка не добавляла тепла. Дашка села за стол, где когда-то сидела Карина, и в таком оторванном от реальности состоянии стала изучать глазами раскиданные бумаги. Что-то было подозрительно похоже на титульник дипломной работы, но прочитать, чей он, не представлялось возможным — тогда пришлось бы доставать руки из-под пледа под обжигающий холод. Дверь раскрылась и шум заполнил сонный вакуум кабинета. Даша с недовольством и все еще невдупляющим взглядом уставилась на Свету и Карину, которые мгновенно замолчали, разглядывая нахохлившуся, растрепанную, с красными полосками от сна на лице Поцелуеву. -Доброе утро, Даша. -Привееееет. Обе одновременно улыбнулись и поздоровались, тут же возвращаясь к разговору, а Поцелуева только молча кивнула в ответ и залезла на стул с ногами, пряча и их под плед. Вокруг суетились, возились с бумажками, обсуждали оформленную карту и преподавателей, а Дашка во всем этом хаосе недвижимо восседала на своем троне и пилила взглядом в одну точку. Хотелось курить, и эта мысль грызла уже минут пять, но доставать руки никак не хотелось. Она почти что умоляюще оглянула Карину и Свету, как будто бы кто-то из них и правда мог бы поднести к ее губам зажженную сигарету. Света увлеченно что-то рассказывала и сама была в одной футболке, но не подавала признаков обморожения. Карина же, почти что проживая в этом кабинете, привыкла к холоду и адаптировалась, каждый раз надевая толстовку. В голове недоделанного бакалавра прокрутились такие математические расчеты, каких не было что на егэ, что до него. Мозг отработал с положительным результатом и, спустя минуты две загрузки, Поцелуева все-таки выдала с неотрывным взглядом на Карину. -Раздевайся. Дашка в сонном, замерзшем и голодном состоянии была немногословна и формулировала все вполне четко. Поэтому эта фраза посреди дня спровоцировала неловкую тишину и удивленные взгляды что от Карины, что от Светы. Первая все-таки вышла из оцепенения и решила переспросить. -Кто из? В ответ кошмарящий взгляд Поцелуевой, которая впервые в жизни максимально близка была к испепелению взглядом. Искра, буря, безумие, еще секунда, Света потянется то ли за телефоном, то ли за попкорном. -Господи, да холодно мне, толстовку отдай, пожалуйста. Дашка недовольная, что ее развели на дополнительные слова, но потом злость переходит в смущение, и она все-таки отводит глаза, потому что до нее таки дошло, как без контекста все это звучало. Карина тоже наконец понимает, что от нее требуется и тянется снимать злосчастную толстовку. Поцелуева снова уходит в параллельные реальности, фокусируясь на документах на столе, а вот Света точно видит, что в поспешности действий Карина прячет покрасневшие щеки. Толстовка в руках теплая от чужого тела, поэтому Дашка решает сделать смелый шаг и в одно движение скидывает плед на пол и поспешно стягивает футболку, тут же надевая толстовку. Она чуть коротка, но, благодаря любви ее хозяйки к оверсайзу, на шпале-Поцелуевой сидит прекрасно. -Я выстираю и отдам потом. Спасибо. Даше вроде и неловко, но она все еще выше мирских эмоций. У нее в планах кровать и квартира с отоплением. А дальше «вижу цель, не вижу препятствий». Бросает короткое: «я домой, всем пока» - и уходит. Дым моментально сносит резким ветром, пепел так же быстро срывается с кончика сигареты. Кэмел как всегда горький и вредный на голодный желудок. Света, как оказалось, тоже курит, поэтому произошел межкультурный обмен филиппа мориса («Господи, Свет, серьезно? Я их в 14 лет курила») на желтый кэмел («Кто бы говорил. Сама куришь сиги, как мой дед»). Карина жадно затягивается, как будто бы в любую минуту у нее эту сигареты отобрать могут, и прикрывает глаза от волны такой короткой неги. Света же не торопится, смакует маленькими тяжками слишком невкусные для нее сигареты без кнопки и дает кончику дотлеть. -А ты знаешь,- она касается губами фильтра мелко, будто целует его,- что, чтобы отличить лесбиянку, надо посмотреть, как она будет вести себя при переодевающейся девушке? Типо, если взгляд может не отводить, то она би или гетеро, а если не может, то наоборот. Красивый потолок в кабинете, Карин? И Света довольная смеется искренне и заливисто. Для нее нет неловких вопросов, да и Карина производит впечатление человека, который не отреагирует резко на любой ее бестактный проеб. Хотелось бы не реагировать вообще, но такая наивная прямота выбивает из колеи. Умудренный опытом старший куратор тоже пытается засмеяться, но выходит нервно. Расчет на то, что это единственный вопрос и этот диалог скоропостижно умрет. Тем более почти что докурили. -Так давно тебе Даша нравится? -Да иди ты,- Карина щелчком отправляет сигарету в мусорку и продолжает улыбаться и делать вид, что вопрос не достиг сердца.