Варан-катамаран

Арсений просыпается от ужасной жары и расстегивается, еще даже не открывая глаз. В палатке уже очень светло — на желтом потолке едва колышутся тени ветвей. Похоже, ему досталась и правда более теплая модель — рядом Антон лежит на спине, закутанный по самый подбородок, так, что из затянутого вокруг лица капюшона торчит, кажется, только нос. Между ними сейчас невозможно просунуть даже иголку — Антон плотно вжимается боком в Арса, можно даже почувствовать, как движется от дыхания его согнутая в локте рука. Наверное, и правда ночью прикатился. Арс про себя хихикает, вспоминая смешной вчерашний колбасочный каламбур. В попытке добыть немного воздуха он тянется к молнии, чтобы расстегнуть вход, но через Антона достать до бегунка не получается. Тогда он окончательно вытаскивает ноги из спальника и осторожно садится, стараясь не потревожить чужой сон. До молнии тянуться даже из этого положения — неудобно, бегунок остался где-то в самом низу, и Арс крадучись перешагивает одной ногой через Антона, второй стоя на колене по другую сторону и опираясь рукой где-то в районе Антонова плеча. Он тянется еще немного, встает и другой ногой на колено тоже, оказываясь со спящим Антоном лицом к лицу. Он раздумывает пару секунд, не разбудит ли его звук открывающейся молнии, рассеянно ведя взглядом по расслабленным чертам. Кажется, он никогда раньше не рассматривал спящих людей. Есть в этом что-то запретное, и, наверное, так делать не совсем красиво, но Антон выглядит таким хорошеньким, что Арс даже умиляется. Таких чувств к коллеге он еще не испытывал, но это не пугает — они же в походе, а это челлендж на познание самых странных глубин себя. И, похоже, их сильное сближение — это тоже часть нового процесса. Так Арсений объясняет себе происходящее, чтобы не охуевать. Такой крепкой и безусловной дружбы, как с Антоном, у него не было ни с кем, да и вообще, похоже, настоящей дружбы у него и не было никогда. Поэтому все необычные ощущения последних дней можно списать на то, что Арс, наверное, только учится познавать, что это такое — быть кому-то лучшим другом и возвращать это в ответ. Антоновы ресницы подрагивают легонько, кожа на веках такая нежная, что ее даже хочется потрогать, но Арс решает просто потом потрогать веки у себя — нельзя же так грубо вторгаться в чужие границы. То, что сейчас между ними сантиметров пятнадцать, и он уже, по сути, вторгся, куда не следует, конечно же, не в счет. Он смотрит на спящего Антона еще, и, когда взгляд падает на прикрытые спальником пухлые губы, спохватывается от неуместности и стыдит самого себя, мотая головой. Антон ему, наверное, голову бы оторвал, узнав, что тот его практически оседлал и разглядывал, а потом обстебал и еще припоминал бы об этом пару месяцев. Хотя последние дни Антон очень мягкий и добродушный, так что, может быть, его бы пронесло. Чуть приподнявшись, Арсений вжикает молнией, открывая доступ для свежего воздуха и радуясь утренней прохладе. Он бросает взгляд вниз, уже начиная перелезать на свою половину палатки, как Антон открывает глаза. — Ты вылезаешь? — Сонно бормочет он, дергается, отползая на локтях выше на подушку, и, видимо, в попытке освободить Арсу путь, резко сгибает ноги в коленях, подтягивая их к себе. Арсению, замершему над ним практически в коленно-локтевой, прилетает Антоновыми ногами прямо по заднице. Не удержав равновесия, он валится точно поверх Антона, в последний момент сглаживая падение руками, но все равно плотно прижимаясь к телу под ним. — Мм, обнимашки, — рассеянно бормочет Антон куда-то на ухо, а потом, наконец, просыпается, — Арс? Что? — Извини, — поспешно поднимается с него Арсений, — я просто открывал, чтобы проветрить и это, ну, как-то... Черт, получилось как-то слишком неловко, но Антон, к счастью, смеется. — Теперь ты должен на мне жениться, Креветка, — снова закрывая глаза и закутываясь, шутит он, — хотя тебя можно понять, тут так жарко, а ты боишься свариться. Потому что тогда ты будешь Вареная Креветка. Арс принимается его щекотать через спальник, и сон окончательно отступает в этой веселой возне. *** После завтрака, уже куда быстрее, чем вчера, они собираются и грузят катамаран. Даже гидрик надевается легче, благодаря сердобольному Антону, развесившему вчера все костюмы для просушки. Арса удивляет, что у него совсем ничего не болит — только синяк на ребрах наливается краской, но двигаться не мешает. Егор, как эксперт по физухе, говорит, что это волшебная человеческая адаптация — и в экспедиции, как на войне, от жесткого стресса не бывает ни простуд, ни крепатуры, если дать себе возможность нормально поесть и достаточно поспать. Похоже, за два дня они уже притерлись, как команда — Арсу комфортно и весело. Они снова меняются, Антон занимает свое место сзади и дурачится, вывешиваясь на стременах далеко вбок в попытке попить воды прямо из Оруи. — Из нее вообще можно пить? — Брезгливо морщится Арс. — Максимум — он станет козленочком, — усмехается Эд. — Хуеночком! — Парирует Антон. — Он так пытается общаться с сородичами, — ржет Егор, а когда никто не понимает шутку, добавляет, — только тебе надо лечь пузиком на воду и лапками делать так — эть, эть! Антон брызгает его, но попадает только на краешек неопренового ботинка. — Мазиииииила! Промазаааал! — тянет Арсений, передразнивая древнюю компьютерную игру в червячков, развязывая тем самым нешуточный морской бой, в который вовлекают даже ворчащего поначалу про бунт на корабле Эда. *** Через пару поворотов экипаж серьезнеет. Безо всяких справок от Егоро-википедии становится понятно, что они подходят к ключевому участку реки — связке из пары шивер и двухступенчатому порогу под странным названием Одеяло. Эд просит их проверить все ремни. Обе шиверы уже не выглядят ни страшными, ни сложными, Арс обвыкается на своем старом месте и слушает одновременно и Эда, и Егора, который вовремя дополняет команды и даже подбадривает. Наверное, из него выйдет и правда хороший инструктор. На горизонте у самого поворота снова что-то бурлит, но глухо, и белых барашков не видно из-за изгиба рельефа. Из вечерних лекций Эда он вспоминает, что самое страшное — это не когда вода ревет и брызгается, а когда верхушки деревьев подозрительно низко, и кромка воды обрывается резким перепадом куда-то вниз. — Ребзя, страховки никакой у нас нет. Я за это лето в Одеяле ни разу не лег, но тем не менее, давайте-ка еще раз проговорим, — дав команду отдыхать, серьезно говорит Эд. — По центру идем? — Деловито интересуется Егор. — Рискованно. Вы с Арсом, конечно, молодцы, но еще не схожены, один другого перегребет, и нам пиздец, — объясняет он, — так что первую ступень постараемся пройти чуть правее. Не лезем влево — там куча камней. Главное — не перевернуться в первой ступени, чтобы потом вас не полоскало все полтора километра до конца порога. Если мы ляжем… — Мы не ляжем, — упрямо поправляет Антон. — Если, Антон, мы ляжем, — вкрадчиво продолжает тот, выделяя каждое слово, — и от катамарана вас оторвет — то плывите к берегу, и все. Ничего не ждите, никто вас не вытащит, хотя, мы конечно, будем все друг друга спасать, но лучше думайте, что вы одни. Тупо к берегу сразу, и плевать на все. Ясно? — Утенок, ну не гони волну, мы тут двадцатый раз, нормально все будет, — неожиданным прозвищем обращается к нему Егор. Эд только тихо вздыхает. Через минуту они складывают весла над центром ката и воинственно кричат. Арс дотрагивается пальцами до воды, прося великую реку Орую о благосклонности. Черт знает, почему, но шаманский вайб всего этого горного края заставляет его верить в силы природы. Они заходят в поворот на хорошей скорости, и в этот момент Арс ловит нехорошее предчувствие, что сухими им не уйти. Это не страх и не паника, и даже не какие-то суеверия, а просто осознание, что этот порог возьмет свою дань именно с них. И именно сегодня. Дальше думать он просто не успевает. Русло предсказуемо сужается, справа подпираемое одинокой невысокой скалой, а слева группой громко бурлящих подводных камней, похожих на жернова мясорубки. Понятно, почему налево попадать никак нельзя. По центру мощные струи сливаются, образуя гладкий бирюзовый язык, призывно изогнутый кончиком вверх. С двух сторон на него симметрично накатывают потоки воды, заставляя верхушку обрушиваться белыми брызгами в противоток, формируя почти сёрферскую гигантскую трубу. «Одеяло — потому что накрывает» — мелькает у Арса мысль. — Левым вперед, правым табань! — Кричит Эд, и катамаран аккуратно крутит тот самый «телемарк», разворачиваясь, как в вальсе, на триста шестьдесят. То одним, то другим бортом они облизывают край бирюзового языка, и гремящее своей мощью Одеяло проносится мимо на износ работающего Арса, буквально в паре метров от красного носа его баллона. Адреналин херачит на полную, давая уже привычную кристальную ясность в сознании, и он двигает, двигает, двигает крошечное по сравнению с мощью воды суденышко, не пропуская ни одной команды Эда с Егором, кричащих почти в унисон. Вскоре бурление вокруг заканчивается. — Первая пройдена, нахуй! Да! — Верещит Антон, и на спокойном участке Арс оборачивается, чтобы посмотреть в счастливое родное лицо. Внутри клокочет от невероятной радости преодоления, он отбивает кулачок такому же взвинченному Егору, и думает только: «Как же, блять, охуительно хорошо быть живым!» Почему они с Антоном раньше этих сплавов не пробовали? — Парни, красавцы, — торжествующе припечатывает Эд. — Арс, лучший! — Светится Антон, и ему хочется что-то ответить, но краем уха уже можно уловить шум следующего участка белой воды. *** Впереди виднеется вторая ступень порога, и от эйфории не остается и следа. — Устали, носовые? — Эд поправляет траекторию, обращаясь даже больше к Егору, тоже называя его странным прозвищем, — что скажешь, Бу? — Если честно, да, угребся, — кивает тот, и Арс поддерживает. Адреналиновые волны все еще ощущаются, но силы и правда подыссякли. — Тогда вторую ступень идем правее основной струи, — принимает решение капитан. Арс уже и сам соображает, что к чему — посреди реки большие опрокидывающиеся валы, поменьше монструозного «одеяла», но и так понятно, что в них можно перевернуться, а справа река выглядит гладкой, как Арсовы любимые кожаные штаны-колготки. — Нам точно туда надо? Там бочка справа есть, помнишь? — Мягко отзывается Егор. — Не зацепим, — отмахивается Эд, — между ней и центральной струей пройдем. Егор поправляет ремешок на каске. — Щас же воды побольше, чем в прошлый раз, оно нас не утянет? — В его голосе все еще слышна тревога. — Нет, сможем. Полный вперед! Они с Антоном начинают грести, и Арсений тоже берется за весло. — Поехали, Арс! — Подхватывает команду Егор, усаживаясь удобнее, — Ииииии раз! Раз! Под его бодрый счет работается легко, и катамаран ощутимо набирает скорость, сливаясь с динамикой берущей разгон реки. По широкому пологому уклону они катятся во вторую ступень, аккуратно оставляя сбоку основную струю с пиками высоких валов. — Вперед, мазафака! — Беснуется в Антоне Человек-Поход. Арс увукает, принимая на себя первый отрог основного вала и, легко с ним справляясь, слышит, как слева так же яростно рычит Егор, отплевываясь от своей порции воды, и даже жуткое предчувствие отступает, давая дорогу чистому кайфу, где есть Я, Вода, Жизнь и разделяющий этот миг с Арсом его любимый дружище Антон. Они проходят основную, самую громкую часть второй ступени, и он уже было дает себе волю выдохнуть победоносно, как привыкшие оценивать рельеф глаза выцепляют объект, заставляющий кровь буквально застыть в жилах. Прямо по курсу, там, где раньше Арс видел только упругую гладь воды, показывается гигантская пенная яма — та самая бочка, которой боялся Егор. И, чем ближе они подходят, тем больше открывается вид на нее, и тем лучше виден чудовищный угол наклона слива, хотя какой нахуй слив, это выглядит, как настоящий водопад! — Бочка! — Кричит Арс. — Влево нос!! — Орет с ним одновременно Егор. Они делают резкий маневр, пытаясь увести катамаран ближе к центральной струе, где светлой надеждой блестит полотно чистой плоской воды. — ВПЕРЕД БЛЯТЬ!!! — Гремит будто над ухом сорвавшийся в петухи голос Эда, и с болезненным стоном он с капитанского места выправляет траекторию, ставя беспомощно катящееся судно под прямым углом к пиздецу. Время услужливо замедляется, и за пару следующих секунд Арс успевает подумать сразу несколько вещей: «Эд — охуенный капитан, но он не всесилен». «Уйти мы не успеем». «Прыгать в бочки нужно носом вперед». Все-таки занудные вечерние лекции он слушал не зря. От носовых гребцов в таких случаях зависит буквально все, и Арс бесстрашно вывешивается вперед, как резная деревянная девка на носу древнего парусника, чтобы вытянуть, вытащить, выгрести — чтобы заколоть проклятого «кабана», вонзив весло как можно дальше, когда они упадут. Егор синхронит его движение, Арс не видит, но чувствует, охваченный только одним порывом: «Не сожрешь нас, сука, не возьмешь!» Долгие мгновения они летят со слива, хотя проходят буквально доли секунды. Острые носы баллонов взрезают белую пену, стопы жмут на раму, распирая Арса плотно в стременах, он готов к удару воды больше, чем в первый раз. Он знает, что делать, когда она накроет его с головой. Скорость падает, и бочка наваливается всей своей мощью, но Арс яростно и дерзко толкает ее телом в противоход. «Не сегодня, моя хор-рошая» — хищно оскаливается он внутри себя. Весло удачно и точно ловит спасительный твердый поток, Арс выстанывает движение, тянет на себя точку зацепа на надрыве, зная, что Егор тоже сработает, как надо, их как минимум двое, давай, давай же! Носы выныривают из белого плена, Арс видит красный мокрый край баллона даже раньше, чем вода отступает от его лица, и еще сильнее вонзает лопасть вниз. Слишком уж высоко подпрыгивает под ним баллон, и Арс снова пытается уцепиться веслом за воду, наклоняется вперед совсем низко, но уже не достает до поверхности. Что-то явно идет не так. Нос катамарана вздымается все выше в воздух, поднимая и Арсения тоже. Его внутренности тянет, как на американских горках, и все, что он успевает — завалиться животом вперед, хватаясь одной рукой за аварийную ручку на носу, а второй сжимая бесполезное уже весло. Угол подъема выглядит, как критический, Арс думает, что это конь под ним встает на дыбы, и обнимает ногами баллон, как лошадиные бока. Катамаран неумолимо делает свечку, взлетая высоко в воздух, как пуля из винтовки. «Вот и все» — думает в Арсовой голове незнакомая ему до этого субличность, похоже, родившаяся прямо сейчас. У нее стальные нервы и похуистический взгляд на опасность. Все эмоции выключаются с ее легкой руки. Пока его опрокидывает спиной назад по высокой дуге, Арс успевает понять — их переворачивает прямо посреди огромной бочки, всех разом, через корму. И это очень плохо. Арс падает в воду молниеносно, не успевая даже взять воздух. Глубокий вдох обрывается на середине, мокрая бездна затягивает его в глубину, куда-то ниже линии горизонта, и мертвая хватка на ручке баллона сжимается еще сильнее. Ладонь — самая упрямая мышца, этот инстинкт появляется самым первым, и самым последним пропадает, и именно за эту сомкнутую на ручке ладонь Арса, как рыбку на крючке, выдергивает наверх всплывающий катамаран. Вокруг больше не бурлит, и слева, рядом со вторым баллоном, появляется зеленая каска Егора и он сам, отплевываясь от воды. — Живой? — Он щурит глаза. Арс кивает, судорожно дыша. Холодная вода просачивается сквозь швы гидрокостюма, но на нее не хватает внимания. Красным светом сирена в голове верещит: «Где Антон???» Эд ловко залезает по раме между баллонами, оглядывается, кивая куда-то вниз по течению, и коротко командует: — Егор, ко мне! Арс, держись! Зеленая каска подныривает под алюминиевой дугой, и Егор в одно движение забирается на перевернутый катамаран. Они цепляют короткую стропу от Эдовского спасжилета за край баллона и резко переворачивают на ровный киль переливающийся бирюзовой водой кат. Арс не понимает, каким образом его тоже втягивают наверх. — Где Антон??? — голос хрипит, но никто не слышит, и не обращает внимания, как будто бы они не заметили, что Антон все еще не всплыл. Он бросается трясти Егора, потому что он тупо ближе. — Справа! — Тот тянет руку в сторону берега, и Арс смотрит туда. Между камней выбирается на берег высокая фигура. Антон показывает большие пальцы, откашливаясь, и на всякий случай выдает оба жеста подряд — и общий, и дайверский «ок», сжимая пальцы в кольцо. «Господи, живой» — успевает подумать Арсений. — По местам! — Командует Эд так грозно, что приходится сесть, где попало, и, кажется, Арс падает на место Антона, даже не влезая в стремена. — К берегу! — Они, кажется, все говорят одно и то же, а руки, так и не отпустившие весло, херачат со всей дури, хотя больше нет вокруг ни ревущей воды, ни бочек, ни камней. *** Силы, похоже, покинули всех троих, и, пока катамаран догребает до берега, проходит чертова вечность. Они пропускают улово за уловом, стараясь причалить в быстром течении, и Арса спасает от сумасшествия только тот факт, что ловко прыгающий по прибрежным камням Антон с веслом наперевес, кажется, ничуть не пострадал. Как только они сходят на берег, Арсений впечатывается в него, живого, мокрого, и тот обхватывает его в кольцо бесконечными своими руками, как осьминог. — Господи, господи, — бормочет он губами прямо в жесткую ткань брызговой куртки на его плече. — Арс, Арс, хороший мой, ты цел? Тот только и может, что вжиматься сильнее и злиться на гребаные пенопластовые спасжилеты между ними, не дающие ощутить в полной мере, что Антон — вот он, здесь, невредимый. Никогда не считавший себя боязливым или паникующим, он, кажется, даже плачет, потому что через какой-то провал в восприятии ощущает Антоновы ладони у себя на щеках. — Все закончилось, слышишь? — голос звучит успокаивающе, — Все хорошо, Арс, смотри на меня, смотри. Давай вместе — вдох? Вы-ыдох. Эд окликает их откуда-то сбоку. Они с Егором тоже уже на берегу, сидят, привалившись к скальному выступу на небольшой полочке из камней. Эд протягивает плоскую флягу в чехле. — Надо? Антон отрицательно качает головой, и Арс думает, что, наверное, их объятия затянулись, но отпускать эти руки не хочется, больше вообще никогда не хочется, никаких сантиметров между ними, нет-нет-нет. — У тебя что-нибудь болит? Руки? Ноги? — Антон держит его голову снова, заглядывая прямо в глаза. Шок отступает потихоньку, и Арс даже делает полушаг назад, давая им обоим пространство для дыхания. — Я в порядке, — неуверенно говорит он, стараясь, чтобы голос звучал максимально нормально, — Но я словил такой ахуй, что соображать трудно. Что это было? Мы перевернулись — это я понял, но как? Почему? Эд понуро опускает голову: — Любой оверкиль — вина капитана. — Не надо, Скря, — Егор мнет его за плечо, ерзая рядом на камне, — мы просто не успели выгрести, ушли слишком вправо. Картинки произошедшего снова всплывают в голове. — Вообще неожиданно эта бочка появилась, — припоминает Арс, — я, когда ее увидел, думал, все пропало. А мы еще че-то там выгрести пытались, и правда. Антон шагает к парням, не убирая руку с Арсовой спины, и тот тянется следом. Эд массирует пальцами лицо. — Да вы с Егором хуярили, как львы, я был уверен, что все получится. — Да! — Антон облокачивается на валун, все еще не отпуская Арса, — когда вы забросили нос, это была такая надежда, я думал — раз-два — и мы выйдем. — Угу, а получилось — раз-два — и мы в жопе, — Эд глотает из фляжки и морщится, — я просто долбоеб. — Нихуя, — низко возражает Арс. Голос не особо его слушается, — не наговаривай на себя, я видел, как ты выправил нас в последний момент. — Вот и я говорю! — воодушевляется самый бодрый из всех Егор, складывая пальцы в щепоть, — Нам капелюшечки не хватило, на самом деле. Я помню, что мы хорошо зацепились, правда, Арс? — Мы нормально тащили, да, — Арс тоже тянется к фляге и озадаченно смотрит на горлышко, — но меня тупо оторвало от воды, когда поднимать начало. И так подкинуло мощно. Какая была высота? — Катамаран сам длиной метров пять, плюс прыжок, — угрюмо заключает Эд. — Пиздец. — Арс глотает — кажется, это коньяк. — Нас через корму перевернуло? Жаль я не видел, меня смыло сразу почти, и я всплыл уже дальше по течению, — Антон сжимает Арсово плечо и забирает фляжку, — тупо к берегу ебанул, хотел потом за вами кидаться, помочь типа. Но увидел, что вы обратно переворачиваете уже. Пиздец, я так за вас испугался. Он поджимает еще немного Арса за плечо, и тот полностью его понимает сейчас. Повисает пауза. — Так, блять, ладно, по местам, погнали дальше. — Эд хлопает по коленям, себе и Егору, — Вечером баня будет, откиснем, обсудим, попиздим, а щас надо двигаться, нельзя залипать. Все молодцы, морские волки, сука, блять, нахуй! Он безапелляционно поднимает с песка весло. Арс завинчивает флягу, и с этим движением его собственная фляга, кажется, перестает свистеть. *** До стоянки они идут еще пару часов, проходя несколько шивер и даже какой-то порог с именем, которое Арс не запоминает. Он то и дело оборачивается назад, в остаточной панике проверяя, все ли на месте. На месте ли Антон. Вскоре его совсем отпускает от шока, и он даже пытается ободряюще улыбаться. Поддерживает Арса только Егор, подыгрывая в импровизированной миниатюре. — Итак у нас в гостях Егор, — Арсений приставляет к нему ручку от весла, как микрофон, — первый помощник капитана на приключенческом катамаране Варан-волноёб. Егор, скажите, чем вам нравится ваша профессия? — О, знаете, на первый взгляд, здесь все прозра-ачно, — он косится на мутную бирюзовую воду и давится глупым смешком, — и все будто бы — на пове-ерхности. Но при по-олном погружении вы обнаружите неожиданную глубину-у. — Как витиевато вы выражаетесь, Егор! — притворно ахает Арс. — Знаете, если бы я написал книгу о своей работе, там было бы мно-ого воды-ы, — хихикает он, выделяя закаламбуренные слова. — А насколько опасна ваша профессия? Ходить по горным рекам, наверное, очень страшно? Егор на минуту задумывается. — Я вот что скажу — главное в нашей работе, — он по-итальянски складывает пальцы, — главное — плыть по тече-ению, знаете. — Великолепно, Егор! — отсмеивается Арс, — И что же, это и есть ваш секрет успеха — просто плыть по течению? Это работает? — Не всегда, Арсений, — парирует тот, — иногда на пути возникают подво-одные камни. Арсению весело от этой игры, но на корме никто не разделяет его чувства. Эд загружен, Антон хмур. — Егор, это же так тяжело. Как же вы справляетесь в самые черные дни? Когда в проблемах буквально то-онешь? Чуть не теряя весло, Егор высоко смеется, как девочки из шоу про дельфинов. — Я просто стараюсь быть в моменте, понимаете? В моменте и в пото-оке, иу, — он игриво загибает кисть. Арс снова оглядывается, но парни даже не улыбаются. — Вам не кажется, дорогой гость, что наша аудитория несколько приуныла? — не оставляет попыток он. — О да. Более того, мне кажется, что они что-то замышляют. — Что ж, тогда, — Арсений косится на Егора, — тогда мы…? Егор хмурится, но не может добить шутку. — Тогда мы выведем их на чистую воду, — угрюмо выдохнув, заканчивает Антон. — Да! — веселится Арс, но Антон все равно выглядит грустным, — И эта тысяча рублей уходит нашему победителю с ником Водомерка! — Вы пиздец, — улыбается светло Егор, — как вы так славливаетесь? — Потому что мы друзья — не разлей вода, да? — Арс снова обращается к Антону, и тот легонько улыбается самыми кончиками губ. *** Стоянка, на которую с самого начала прицеливался Эд, оказывается весьма живописной. Длинный пляж с темным ровным песком, редкий лес из невысоких сосен, покрытые травой длинные ровные откосы от основной береговой тропы. Дальше и выше — заросли кустарников и гряда скатившихся с соседней горы камней, между которыми начинается петляющая дорожка, уходящая серпантином через перевал. Судя по конскому навозу, это место часто посещается местными лошадьми, а, может, и людьми тоже. — Приехали, — устало бросает Эд, слезая с катамарана, — вы пока разбирайтесь, я пойду про баню побазарю, а то ее топить еще надо. Арса совсем отпустило от сегодняшнего шока, и, повинуясь внутренней веселости, он шутит: — А с кем ты будешь договариваться, с белками? — Почти, — хмыкает в ответ Эд, стягивая спасжилет и небрежно бросая его у ближайшего валуна, — но Тадынгаю об этом не говори, обидится. У него тут за поворотом хутор небольшой и баня, я ему звонил с базы позавчера, он должен нас даже ждать, по идее. — Прям баня, — удивляется Арсений, привыкший к полному отсутствию людей на маршруте. Они встают микроцепочкой, передавая немногочисленные гермомешки с катамарана на берег, а после затаскивают на песок и его. Егор взваливает на плечи сумку с костровыми принадлежностями и гермомешок одновременно. — Да, баня хорошая, новая даже, кажется, — он так и стоит со своей большой ношей, будто бы ему совсем не тяжело, — и удобно, что рядом купель в ручье, можно здорово занырнуть. — Никогда так не делал, — захватывает свой мешок Арсений, тоже взваливая его на плечо, — но похоже, в этом походе много челленджей. Они бредут в сторону кострища, оставляя Антона возиться с веревками и оставшимися вещами. — Я вам советую сегодня поставить палатку подальше от нас, — как-то тихо просит Егор, и, увидев недоумение на лице у Арсения, продолжает, — у Тадынгая всегда пиво есть, ему подвозят из долины. И он обычно его продает, но нам иногда просто дарит, или со скидкой цену ставит. А Эд точно сегодня напьется, потому что он думает, что виноват, и, ну… Он, короче, сильно храпит. — Ого, — не ожидающий такой заботы об их спокойном сне, и еще больше не ожидающий новых вводных выдает Арсений, — я вообще забыл о том, что в мире существует алкоголь. — Тогда советую не налегать, — добродушно улыбается Егор, оставляя костровую сумку у деревянного бревна-лавочки, — на природе даже кружка пива может тебя унести. — Это я уже понял, — кивает Арс, вертя пальцами у виска, — на себе причем. Что у вас был за коньяк такой, что мы с тобой всю дорогу потом хихикали? Егор усмехается. — Ну классно же получилось, скажи? — Ага, — подленько лыбится Арсений, — на фоне сегодняшних событий наши разгоны были ну просто как живительная вла-ага! — Прекращай, — толкает тот его легонько в плечо, — а то мы так никогда не остановимся. *** Арсений тащит свой мешок к ровной небольшой площадке среди деревьев. Чтобы с утра их не жарило солнце так же, как вчера, он ощупывает на предмет шишек и камешков пространство прямо в тени сосен, и, удовлетворительно хмыкнув, бросает на траву палатку, вынув ту из мешка. От берега к нему плетутся Егор с Антоном, вдвоем неся оставшиеся вещи, похоже, куда-то совсем в другое место. — Мы тут тоже чуть подальше упадем, — бросает ему Егор через плечо, — а то с той стороны костра какое-то болото не прикольное. Арсений идет им помогать, потому что четырех рук для всей кипы вещей явно не хватает, и, дойдя до ребят, догадывается, что выбор места вовсе не был случайным. Среди невысоких то ли кедров, то ли сосенок прямоугольная площадка заботливо расчищена и окопана по периметру, чтобы под проливным дождем меньше воды текло на полог палатки. Это место спрятано от основной поляны невысокими зарослями, кажется, орешника, с одной стороны, и парочкой скальных обломков — с другой, так что просто так, не зная, на него не набрести. — Ах, вы какие жуки, место для домика заныкали, — поддевает смутившегося Егора Арсений, — а то пода-альше ставь, Эд храпи-ит, а это просто был способ занять козырное место! — Эд храпит? Когда это он начал снова храпеть? — изумляется до сих пор молчаливый Антон, скидывая с плеч принесенный им чужой мешок, — Он же специально операцию делал на перегородке, в том году вроде. Мы как раз и не встретились даже, потому что он в больничке торчал. — Да, почти весь июль, — бормочет Егор себе под нос, стягивая с палатки чехол. — Пойдем, что ли, свою поставим, — уводит Антона подозревающий неловкую ситуацию Арс. Он совершенно точно понял, что тема с храпом была обманом, но осуждать никого не собирался. В конце концов, Эда, например, они могли просто тупо выбесить за эти два дня, и он хотел уединения. Или это Егора так все достало. В любом случае, ничего плохого в такой уловке он не видел. Гораздо сильнее сейчас его беспокоил понурый вид Антона, который еще даже спасжилет с себя не снял. *** Пока они возятся с палаткой, он пытается разговорить угрюмого друга, но тот погружен глубоко в себя, хотя от разговора не отказывается. В конце концов Арсений не выдерживает. — Слушай, я понимаю, что лезу, но ты же знаешь, что иногда становится легче, если выговориться? И что я точно могу быть тем, кто тебя не осудит. Антон грустно улыбается. — Спасибо. Но я в порядке, — растягивая колышки с тентом палатки, отвечает тот. — Ты все еще в спасжилете, — осторожно замечает Арсений. Он догадывается, что не все такие же отходчивые, как он. И, если его просто макнуло в воду, не отрывая от катамарана, за ручку которого он держался мертвой хваткой, то Антону повезло меньше. И кто знает, что он испытал, пока его полоскало в этих валах. И сколько он там пробыл? Он же даже ничего не рассказал! Отказ снимать «спасик» мог быть связан с какими угодно причинами, но Арсу сейчас кажется, что это уже симптом. — А, да, точно, — Антон поднимается и озадаченно смотрит себе на живот. С кончика стропы с застежкой еще изредка капает. — Антон, ты можешь его не снимать, но я просто хочу сказать, — Арс тихонько подходит ближе, стараясь различить эмоции на его спрятанном под челку лице, — что все уже закончилось, мы на берегу. Никто тебя никуда не утащит, и, если спасик дает чувство защищенности и ты не хотел бы его снимать, то давай просто заменим его на толстовку? Или на две толстовки? Скоро просто будет холодать. Антон изумленно поднимает взгляд. — Чего? — Я неправильно тебя понял? — Арс, блин, — он выдыхает и качает головой, — не переживай, пожалуйста, у меня нет шока. И посттравматического синдрома тоже нет, я просто рассеянный, вот и не снял, ничего особенного. Арс недоверчиво глядит на него. — Да точно тебе говорю, — устало выдает он, — ну вот, смотри. Он возится с защелками и легко отстегивает одну, но центральная не поддается — она туго затянута, и, видимо, размокла от воды настолько, что отогнуть ее сложно. Антон пробует пару раз, а на третий нервно рвет ее в разные стороны и чертыхается, опуская в бессильной злости голову. — Эй, эй, — Арсений хватает его за ладони осторожно пальцами и подходит почти вплотную, — давай помогу, подожди. Защелка не просто разбухла — она деформировалась. Он надеется, что это случилось уже после переворота, когда Антон вылезал на берег, или что это так и было. Мысль о том, что его приложило где-то под водой об камни с такой силой, чтобы сломать пластик на жилете, ужасающе проносится где-то на краю сознания. — Она просто сломана, сейчас, — Арсений ковыряется под стропой, подхватывая поудобнее язычок, и с этой сосредоточенностью даже не сразу замечает, как Антон, бессильно опустив руки и смотря куда-то в сторону, начинает характерно шмыгать носом. Отстегнув все остальное, он стаскивает спасик с плеч, которые без этой брони сразу куда-то ссутуливаются, и вся эта высокая фигура будто сжимается в одну точку в области груди. Антон всхлипывает еще раз, глухо, будто старясь скрыть то, что с ним происходит. — Иди сюда, — Арсений не может больше это игнорировать. Он обнимает Антона, не глядя в лицо, чтобы не смущать, и даже не спрашивая разрешения. Оставшись без спасательной оболочки тот наверняка чувствует себя уязвимым, как бы он ни хорохорился. Никакой опыт не может отменить ахуй от падения в воду, Арсений — опытный пловец, и раз сто в бассейне с вышки даже прыгал, но то, как его подбросило сегодня, он не забудет вообще никогда. — Я с тобой, с тобой, — он успокаивающе гладит его по спине, проезжаясь ладонями по шуршащей брызговой куртке. Антон вскоре отстраняется. — Извини. — Да чего ты, все нормально. Ты же меня сегодня успокаивал, мы даже, получается, квиты, — неловко шутит Арс, разглядывая его лицо. Тот тоже не убирает руки с Арсовых локтей, до тех пор, пока ему не требуется смахнуть выступившие-таки капельки в уголках глаз. — Я просто очень испугался. — Не могу себе представить. Ты натерпелся там, да? Долго был под водой? — предлагает открыть тему Арсений. — Что? А, нет, — он проводит ладонью у себя под носом, но назад не отходит, — со мной все в порядке, не в первый раз. Че ты думаешь, я так быстро на берег вылез? Привычка. — Тогда что не так? Антон мнется, рассматривая что-то внизу на траве. — Я должен перед тобой извиниться, Арс, — сдавленно произносит он. — За что? — тот даже наклоняется немного, чтобы заглянуть в глаза под мокрой кудрявой челкой, — Ты мне ничего не сделал. Ты же не считаешь себя виноватым в перевороте, да? — Нет, это все просто случайность. Но я тебя сюда позвал, — он поднимает голову, встречаясь взглядом с тревожащимся Арсением, — и подверг тебя опасности. — Но Антон…. — Нет, это правда, я виноват. Мне надо было хорошо подумать, ты же не знал, что риск кильнуться реален, что река не спокойная, а я даже видео тебе не показал, просто уверил, что все будет хорошо. Я тебя подставил, Арс, и, если бы сегодня что-нибудь бы случилось… Он снова начинает нервничать: переступает на одном месте, поправляет пальцами волосы. — Ты ни в чем не виноват, бро, — Арс снова кладет руки ему на плечи, заставляя посмотреть на себя, — вообще ни в чем, хорошо? Я ведь даже не испугался особо, не было времени оценить опасность. Но вот то, что я в панику впал, когда тебя не увидел — это я точно помню. И этот ужас я больше не хочу переживать. Антон смотрит на него красными глазами и моргает пару раз. У Арса от этого взгляда тоже начинает что-то резать на обратной стороне век, не то от остроты переживаний, не то просто за компанию. — Так что — еще кто за кого испугался, — поспешно говорит он, — я так Егора тряс, пытаясь понять, где ты, что, мне кажется, он будет мне мстить. Прямо сегодня ночью. Давай поставим капкан под тентом? Антон фыркает. — Спасибо. Он снова тянется обнять Арсения, и тот с готовностью отвечает, скользя пальцами по плечам. В этот раз его руки выше лопаток, и гладить по спине неудобно — поэтому Арс неловко укладывает одну на другую, не находя ничего лучше, чем мягко опустить ладонь на Антонов затылок. Он стоит в понижении рельефа, который скрадывает разницу в росте, поэтому обниматься даже удобно. Когда Арсовы пальцы касаются Антоновых волос, тот вздыхает, обнимая его сильнее за талию, и из мокрого комбинезона даже выжимается вода. Она щекотно стекает куда-то в сторону бедер. От контакта с чужим телом становится очень тепло, и Арсению не хочется отпускать его из объятий. Еще сегодня днем он думал, что это странно и, как минимум, невежливо, но сейчас это лучшее, что они могут сделать друг для друга, одновременно и получая поддержку, и поддерживая. Весь пережитый стресс сбегает вниз по неопреновому гидрику и уходит в песок под ногами, как и вода. — Тебе спасибо, Антон, — кажется, глаза у него все-таки немного слезятся, но в этой атмосфере какого-то тотального принятия за такое проявление чувств даже не стыдно. Отстраняясь, Арс мнет уголки глаз, замечая, что Антон тоже что-то смахивает с ресниц. — Эй, вы чего, мужики? — Егор тащит мимо уже где-то найденное сухое бревно, — Вы тут что, ревете? — Типа того, — легко соглашается заметно успокоившийся Антон, — накатило что-то. Арс даже удивляется, что тот не отшутился, что такая открытость на уровне чувств может быть не только между ними, а с Егором, похоже, тоже. — Ну-ууу, вы чего-о? — он бросает бревно, и, наскоро вытерев ладони о гидрик, который тоже все еще не снял, раскрывает руки для объятий, проходя, — Обнимашки давайте, коты! Он собирает руками их обоих и утыкается куда-то в район груди, поскольку ниже ростом. Не ожидавшие такого поворота парни почти сталкиваются лицами, и Арс косится почему-то на закушенные в неловком смешке Антоновы губы. Он скоро отпускает зубную хватку, и они становятся из белых красными, наливаясь цветом на глазах. Арса точно выбивает из колеи этот день, но он по инерции просто наблюдает, принимая все новое, что происходит с ним, как данность, как челлендж. Или вот — как искусство, похоже, потому что Антон даже с красными глазами и губами вблизи оказывается очень фотогеничен. Жаль, что телефона нет. — Какие же мы коты? — усмехаются эти фотогеничные губы, — Разве что морские коровы. Га-га-га! Он пародирует крик не то полудохлой чайки, не то вообще непонятно кого. Арс смеется, запрокидывая голову, чтобы случайно не поставить его в неловкое положение — уж слишком они близко. Егор, наконец, расцепляет объятия. — Какие же вы прекрасные придурки, — радостно сообщает он. — У-у, это залет, парни, — Эд подходит неслышно, в зубах у него травинка, в руке пакет, видимо, с пивными бутылками, — я теперь вас спалил. Что у вас тут, шведская семья? Он усмехается и смотрит только на одного Егора, и смотрит как-то двояко. С одной стороны, стебно, с другой — как-то очень властно, и Арс даже поеживается. У Эда так запрокинута голова, что взгляд под надвинутом низко козырьком кепки можно увидеть, но сложно разобрать. Поза его расслаблена, пакет слегка покачивается по инерции от ходьбы. Арс ведет взглядом выше, рассматривая вязь татуировок на животе и груди. Эд стянул гидрокомбинезон до пояса и даже чуть ниже, обнажая косые мышцы живота, уходящие под плотно пригнанную черную ткань. Рельефный пресс и выдающиеся грудные покрыты орнаментами и надписями, округлые плечи пропорционально шире талии, и вообще вся фигура выглядит сногсшибательно, хотя по довольно щуплому Эду он никогда бы не сказал, что под одеждой тот — модель. Арсу нужен как минимум год в зале, чтобы раскачаться так очевидно по-пляжному, хотя генетикой тот тоже не обделен. Эд, похоже, прекрасно знает, какое впечатление производит. С довольной усмешкой он мельком оглядывает парней и вопросительно кивает Егору, перенося вес на другую ногу и оборачиваясь точно к нему. Егор, как жертва перед удавом, кажется, замирает на месте, уставившись в одну точку. Брутальный капитан-модель вертит травинку между губ, и острые углы челюсти двигаются, как в рекламе какого-нибудь Хьюго Босс. И абсолютно понятно, кто тут, собственно, Босс. — Я не… — вырывается у Егора, который сейчас натурально не Егор, а Булка, такое у него растерянное выражение лица, будто он накосячил, и теперь суровый капитан его накажет. Фантазия Арсения отказывается дорисовывать что-то из этой серии, когда Эд источает такой мужицкий вайб. Ничего не понятно. — Пошли, — отдает Эд почти приказ, и Арс по привычке чуть ли не двигается с места, но к нему никто не обращался. — Куда? — не вдупляет Егор, глядя куда-то в район татуированной груди. — Тебе понравится, — беззастенчиво понижает голос Эд. В глазах его отчетливо пляшут издевательские огоньки. Не одни они с Антоном тут умеют шутить странные шутки, вот кто, оказывается, мастер подъебов на гейскую тему, — пиво в воду закинем охлаждаться. Там еще два пакета. Хотя это мало похоже на шутки. У Арса ощущение, что Егора сейчас не то соблазняют, не то просто уничтожают. Тот рассеянно косится на принесенное им бревно, похоже, вспоминая, куда он вообще шел, мельком смотрит на парней и кивает. — Тох, костер сделаете? — просит он Антона куда мягче и вежливее, а тот только утвердительно усмехается. Вот кого эта сцена, похоже, нисколько не смутила. Арс думает, что у него, наверное, все еще не починилась думалка и воспринималка, когда ему мерещится всякое средь бела дня. Эд сообщает, что баня будет через три часа примерно, и что даже веники в ней присутствуют. Он забрасывает легким движением пакет на плечо, придерживая ручки кончиками пальцев, и поправляет кепку поудобнее, разворачиваясь в ожидании напарника. — Выпендрежник, — поглядывая из-подо лба, дразнит его Егор, и они отходят в сторону реки, — чего творишь-то? Напросишься у меня, я тебе устрою! Голоса парней слышно не так хорошо, еще и Антон мешает, невозмутимо начиная копошиться с вещами, но Арсу что-то кажется странным в этой парочке, и он стоит, продолжая смотреть и слушать. — Парней напугал! — возмущается Егор, и дальше произносит что-то неразборчивое, пихая Эда пальцами вбок. — А ты чего гидрик не снял? Бу-улка, — он тянется свободной рукой приобнять Егора коротким движением за плечи, и в этом жесте определенно нет ничего такого. Арс уже было расслабляется, как, не веря собственным глазам, отмечает, что рука Эда скользит по плечу ниже, до локтя, потом на талию, потом мимо Егоровской пятой точки, и смачно прихватывает ладонью одну из половинок. Егор вздрагивает, легонько шлепая ржущего Эда по голому плечу, и… больше ничего не делает. Эд снова обнимает его одной рукой, и так они и идут до самой воды, пока в голове Арса сосредоточенно скрипят шестеренки. Егор не наорал на него, не возмутился никак, только шутливо пожурил. Это все выглядело так… буднично и естественно. Внезапно у него складывается два и два — и переживания Егора за капитана, и Эдово ласковое «Бу», явно сокращенное от «Булка», и то, какая он действительно булка, и даже тот факт, что Егор уезжал к какому-то «своему» тренеру и теперь надолго вернулся. И шуточки. А еще Егоровское «Утенок» и место под палатку, охраняемое им при помощи какой-то нелепой отмазки. А теперь получается они хотели жить подальше, потому что…. Блять. Арсений отмахивается от ненужных мыслей. Он всегда был толерантен ко всему подряд, но больше просто потому, что особо не интересовался романтикой и отношениями, особенно последние лет пять. И сейчас, прислушавшись к себе, он не испытывает ничего, кроме удивления. Надо же, теперь в его окружении есть парни, которые, возможно, встречаются с друг с другом, и это просто необычно — вот и все. *** Баня действительно оказывается довольно уютной — невысокий домик на берегу ручья, впадающего в Орую, выглядит даже вполне себе новым. Каменный невысокий фундамент, стены из сруба и небольшая верандочка, прямо рядом с тропой к воде. В ручье выкопано углубление и организована небольшая подпруда, чтобы можно было выбежать из бани и в два шага оказаться в круглом бассейне с проточной водой. — А чего она не бирюзовая, — спрашивает он у Антона, когда они бросают пакеты на веранде. — Контракт с Тиффани не продлила, — смеется Антон. Ему заметно получше, хотя, вероятно, это из-за того, что радушный хозяин хутора действительно подогнал им пива с орешками по минимальной цене. В парилку они заползают вдвоем, потому что Эд с Егором остались поболтать с Тадынгаем и поговорить о своем. Внутри бани невыносимо жарко, Арсений даже передумывает париться. — Ну давай пять минут посидим, хотя бы, — Антон размещается рядом с ним на самой холодной полке, — мне тоже жарковато, я вообще баню не люблю. — И я, — Арсений старается дышать носом, потирая края плавательных шорт. Не сговариваясь, они с Антоном решили не раздеваться полностью, и это очень кстати — за последние дни по Арсовым ощущениям они и так сблизились слишком сильно. Впрочем, неловкости первых дней он уже не чувствует, привыкая к постоянному, тесному во всех смыслах общению. Их дружба обрастает просто новыми гранями, как пытается он себе рационализировать, и это даже правильно. Чем лучше они знают друг друга, тем плодотворнее работает их творческий дуэт. — Я вообще забыл, что у нас там в городе есть какая-то работа, — замечает он вслух. — Ага, — Антон откидывается на спинку второй полки, — я за это очень люблю походы, пару дней — и ты полностью перестраиваешься, такой кайф! — Знаешь, я тоже, кажется, начинаю понимать, почему тебя так от этого прет, — Арс растирает кожу на коленках, пытаясь привыкнуть к жаре, — в этом, и правда, что-то есть. Наверное, я бы даже сходил в какой-нибудь еще такой поход, только реку бы выбрать попроще. Антон вздыхает. — Сорян, Арс. — Да харош, — он разворачивается, чтобы быть убедительнее, и продолжает, когда ловит Антонов взгляд, — не вини себя за то, что мы перевернулись. Это опыт! Более того, я тебе благодарен. Без твоей поддержки пережить эти два дня я бы не смог. Загрустивший было Антон светлеет, улыбка ползет по влажному лицу. — И тебе спасибо. Я очень рад, что ты согласился на эту безумную авантюру, и что ты здесь. И вообще, знаешь, я сентиментальный, наверное, но... — он смущенно закусывает губу, — я рад, что ты вообще есть, Арс. Я очень дорожу тем, что мы знакомы, что можно… Видно, что он подбирает слова, хотя Арсению сейчас все равно, что именно он скажет, потому что и без слов ощущение этого невероятного единства разливается в нем теплом, несмотря на жаркий воздух в парилке. — Можно просто жить жизнь плечом к плечу с таким человеком, как ты, — заканчивает Антон даже как-то чересчур серьезно, — ты очень крутой, Арс. Вот. — Я тоже сентиментальный дурак, бро, — Арсений даже чувствует, что где-то в глубине глаз собираются трогательные слезы, — и я тоже тебе рад. — Будет очень странно, если мы обнимемся? — давя улыбку, спрашивает тот. — Бога ради, — Арс тоже смеется, — кроме нас некому назвать это странным. Он вползает в осторожные объятия, едва касаясь Антона плечами и стараясь не прижиматься сильно. Чувство смущения, которое он, было, списал со счетов, возникает снова. Потому что одно дело — скрещивать руки за спиной, облаченной в гидрик и куртку, и совсем другое дело — вот так вести пальцами по разгоряченной и мокрой коже. Антону, наверное, тоже не по себе — он приподнимает подбородок, чтобы не касаться Арсового плеча и невесомо прикладывает пальцы к лопаткам. Это похоже на вчерашний массаж, и в целом ничего странного не происходит — они сотни раз купались вместе, и Арс даже мазал ему обгоревшую спину на летнем выезде в Турцию. Но сейчас, в тишине бани эти недо-обьятия выглядят как-то совсем интимно и сокровенно, пробивая еще один барьер близости. Арс мягко отстраняется, думая параллельно о том, что, на фоне Егора с Эдом их взаимодействия и правда могут выглядеть как-то похоже. Не хотелось бы Антона этим смущать. К тому же, Арс отчетливо понимает, что у него неожиданно напряглись и встали соски, уже второй раз за последние пару дней, а с ним обычно такого не бывает. Кожу аж стягивает от нервных импульсов, и так хочется к ним прикоснуться, чтобы ощутить это чисто физическое удовольствие, но он ничего не делает, потому что тогда и правда ситуация свернет в максимально странную сторону. Почему вообще его тело так отреагировало, Арс не думает, списывая все на сильнейший стресс. На реакции тела и психики он выписал себе карт-бланш еще сегодня днем, когда вжимался после переворота в Антона. Никто не осуждает здесь никого за эмоциональные переживания, значит, и он себя тоже гнобить не будет. Антону, видимо, вообще нормально. Он косится на друга, растирающего ладонями лицо. — Пиздец тут жарко, погнали наружу. В предбаннике как раз раздаются голоса — ребята вернулись от гостеприимного хозяина и шуршат пакетами с одеждой. — О, какие вы краснючие, — окидывает их взглядом Егор, — как там, тепло? — Я чуть не умер, — выдыхает Арс, наслаждаясь прохладой воздуха. — Пиво и всякая хрень там, на столе, — Эд стягивает с себя одежду, — вы еще пойдете париться? — Я — точно пас, — Арсений вопросительно смотрит на Антона, и тот кивает, — купнемся, наверное, и посидим. — Вот и отлично, — ухмыляется в ответ Эд, — не буду смущать вас своей голой жопой. Под удивленным взглядом Арсения он и правда снимает с себя вообще все, даже не дернувшись, и уходит в парилку. «Однако», — ошеломленно думает Арс. — Вы веники юзали? — невозмутимо вопрошает Егор. — Не, — отмахивается Антон, — они ваши. Арс спешит выйти на улицу ровно в тот момент, когда Егор уверенно подцепляет резинку трусов. К такому сближению еще и с ребятами жизнь его не готовила. *** Освежив хорошенько голову в просторной купели, Арс падает на скамейку, накидывая на плечи полотенце. Антон садится напротив и любопытно заглядывает в пакеты. — Мы, кажется, ужремся сегодня, — оценив количество пива, заключает он, — о, тут даже есть чипсики. Нафига я таскал воду под макароны? — Есть, кстати, вообще не хочется, — пододвигает поближе свою кружку Арсений, — а вот пиво, кажется, отлично сейчас зайдет. Из парилки слышатся шуршание веников и смех, перебиваемый глухими вскриками. — Что они за оргию там устроили, — посмеивается Антон, встречаясь взглядами с Арсом. — Слушай… — начинает тот быстрее, чем успевает подумать об уместности своего вопроса, — хотя нет, забей. — Ты о чем? — Да просто, — Арс все еще колеблется, не зная даже, что именно хочет сказать, — ладно. Я же все могу с тобой обсудить, да? — Ну да, — серьезнеет Антон, складывая руки на стол и приготовившись слушать. Моментальная реакция поддержки, — что-то случилось? — Да не, все хорошо, — он делает глоток и ставит кружку рядом с собой, — просто я сегодня заметил, как парни общаются, и мне такая мысль пришла в голову, я не знаю. Антон продолжает внимательно и спокойно на него смотреть. — Они как будто… Ну, такое ощущение от их взаимодействия, что мне показалось, что они как бы… — Вместе? — подсказывает Антон. — Ну да. Типа как пара, — Арсений неуверенно пожимает плечами. — Так и есть, похоже, — он спокойно кивает, вызывая у Арса реакцию шока. Видимо, это отражается на лице, потому что Антон сразу спрашивает, — тебя это смущает как-то? Неприятно? — Нет, нет, что ты, — в извиняющемся жесте отшатывается назад Арсений, — наоборот, приятно. Ну, то есть, мне все равно, на самом деле, просто я сегодня это заметил, и это неожиданно, знаешь. Никогда не видел… Таких людей. — Таких — это каких, — напряженно щурится его собеседник. — Антон, я не гомофоб, если что, — доливая себе пива, серьезно говорит Арс, — просто удивился. Точно так же я бы охуел, если бы выяснилось, например, что ты встречаешься с кем-то из наших манагеров, вон, с Окси, допустим. А я бы вдруг узнал об этом внезапно. И охуел. — Если бы я встречался с Окси, я бы и сам охуел, — делает огромные глаза Антон. Они смеются. — А так я за парней рад, на самом деле. Они крутые. И, наверное, хорошая пара? Ничего в этом не понимаю, но выглядят они прикольно. — Выглядят прикольно, значит? — Антон игриво поднимает бровь и кивает в сторону бани, — Хочешь зайти к ним? Так сказать, рассмотреть поподробнее? Арс бросается в него чипсами, пока тот бессовестно ржет. — Я не гей, — финализирует Арсений, хотя сейчас, учитывая его покрасневшие отчего-то щеки, это может сойти за тупую отмазку. — Да ты просто не про-обовал, — растягивая слова, продолжает глумиться над ним это чудовище. — Все? Теперь от твоих подъебов я никуда не спрячусь, да? Нахер я начал, — почти всерьез парирует он. — Да расслабься, — Антон встает, чтобы выбросить пустую бутылку в пакет с мусором, — не буду я тебя стебать, я же не идиот. И, кстати, не обязательно быть геем, чтобы встречаться с парнями. — Про бисексуальность я тоже в курсе, — открывая еще одну пачку чипсов, отвечает Арс, — И про другие какие-то типы, но в терминах не шарю. — Да не, это же все самоназвание. Никакой опыт в твоей жизни не делает тебя геем или еще каким-нибудь сексуалом с приставкой, все эти термины — просто еще один способ разобраться в себе и своих желаниях. Или быть правильно понятым там, где ты захочешь об этом рассказать, — Антоновы руки двигаются в его обычной «рабочей» манере, когда он рассказывает гостям, какой будет план мероприятия или объявляет следующий конкурс. Арс вдруг думает, как бы выглядела эта лекция о сексуальности на каком-нибудь их типичном корпорате. — Откуда ты все это знаешь? — напрашивается очевидный вопрос. — Дружу с Эдом всю жизнь, — пожимает плечами Антон, — он тебе больше расскажет про матчасть и жизнь внутри тусовки. Я не особо шарю, просто, наверное, проще к этому отношусь. Никогда не делил никого по категориям. Они просто люди — такие же, как и мы с тобой. «Такие же, как и мы с тобой». Арсу почему-то западает в голову последняя фраза. Как ключ-карта, приложенная к отельной двери, она щелкает замком, открывая проход в какое-то новое ментальное пространство. Пока совершенно не ясно, к чему это все приведет, но представление о людях, мире, о толерантности и о каких-то даже частях себя, вероятно, после этого щелчка уже прежним не будет — это он ощущает очень отчетливо. Задумчиво отхлебывая из кружки, Арс решает, что большинство гейских шуток в своей жизни он, похоже, пошутил зря. А за половину из них ему вообще становится стыдно. Он никогда не ставил себя на место человека, чей выбор и сама способность испытывать любовь и симпатию подвергалась бы осуждению. Ужасно. Из марева мыслей его выкидывает распахнувшаяся дверь бани и красный Эд с прилипшими к татуированной груди березовыми листочками. — Ебать тут охуенно! — выдыхает он с удовольствием. — Че встал, погнали, — пихает его в спину Егор. Арсений показательно отворачивается, чтобы через минуту встретиться взглядом с посмеивающимся Антоном, который ничего не говорит, но салютует ему кружкой. Из купели доносятся визг и громкие радостные всплески. — За любовь и дружбу, — поднимает Антон тост. — И за принятие, — поддерживает его Арс. Вечер катится дальше в темноту. Они долго сидят в беседке, разбирая по косточкам весь долгий сегодняшний день. Подвыпивший Эд рассказывает байки про прошлые сплавы, и Арсений замечает, с какой теплотой слушает его Егор, подперев рукой подбородок. Как это все очевидно, почему же раньше он ничего не замечал? Чипсы улетают слишком быстро для этого количества пива, и у Арсения развязывается язык. Он делится ощущениями, расписывая эмоции и расплываясь в благодарностях и реке, и ребятам, и «величайшему капитану Эду», и «бесстрашному кольщику всех кабанов Егору», и «лучшему другу Антону, который сделал возможным вообще все это счастье». Антон в ответ смущается и пытается что-то пошутить про сентиментальную Креветку, но Арс даже эту шутку отбивает очередным комплиментом. Он просто счастлив, так офигительно счастлив, что оно выплескивается наружу сплошным теплым потоком из слов, и нет никакого желания это останавливать. Увлеченный своей эйфорией, он не замечает, какими странными взглядами перекидываются Эд и Егор. *** Захмелевший Арсений бродит вокруг палатки. — Избушка, избушка, повернись ко мне передом, — хихикает он и не залезает внутрь, пока Антон не возвращается с берега с зубной щеткой и пастой в руке. — О, пациент, похоже, готов? — Я не пил! — низким голосом возражает Арс, — Ну разве что одну кружечку. Антон смеется, присаживаясь перед тентом, чтобы убрать лишние вещи в мешок. — На воздухе всегда так развозит, мы и не ели толком. На макароны вон вообще забили. — Макаро-ошки, — тянет пьяненько Арс, разглядывая Антонову макушку, — у тебя волосы, как макарошки. Он легонько касается — самыми кончиками пальцев, и внутри чувствует себя маленькой девочкой, которая увидела единорога, потому что кудряшки и правда очень милые. — Ты не ел там никаких грибов? — смеется над ним Антон, пока пытается помочь ему залезть в палатку. — Да я придуриваюсь, — вздыхает Арсений, — просто очень хорошее настроение. И вечер хороший, и ты тоже хороший, и все такие хоро-ошие. Он растягивается на спальнике, собирая в ладонях мягкую ткань, и трогает второй спальник тоже, чтобы сравнить. — О, а твой мягче! И такой пушистый… Антон залезает в палатку, закрывает вход, оставив небольшую вентиляцию, и смотрит на него с таким умилением, будто бы Арс — это как минимум кот. — Такой ты дурачина, конечно, — он пытается отобрать спальник из загребущих рук уже успевшего замотаться в него Арса, — давай спать, Креветочка. — Бе-бе-бе, — дразнится тот, но спальник отдает и забирается в свой, пока мучитель пьяных людей Антон не выключил свет. Когда глаза привыкают к темноте, Арс ложится набок, разглядывая рассеянно спину отвернувшегося от него Антона. Ему скучно и спать не хочется, хотя усталость накатывает, и скоро точно возьмет свое. Он приподнимается, подпирая голову рукой. Антон лежит неподвижно и мерно дышит, можно увидеть, как двигается от дыхания его бок. Спальник очерчивает его силуэт, и Арс ведет взглядом по изгибу талии, высоте плеча, легкой округлости бедра, глаза катаются, как на американских горках, туда-сюда, вверх и вниз. — Ты там что-то замышляешь, — голос звучит откуда-то из-под кудряшек. — Это не я, — импровизирует Арс, высвобождая вторую руку из спальника и уверенно опуская ее на острое Антоново плечо, — это варанчик! Варанчик-катамаранчик! Он «шагает» пальцами в сторону талии, приговаривая: — Турум, турум, варанчик идет, о боже, какая большая яма! Наверное, это пенная бочка! — рука подпрыгивает на талии, — Нужно срочно забираться на вал, полный впере-ед! И ползет рукой на бедро, шевеля пальцами, как лапками. Антон глухо посмеивается, сотрясаясь легонько телом. — Аа! Землетрясение! Срочно бежим, — Арс ползет рукой обратно к плечу, и на середине пути Антон вдруг резким движением ловит его ладонь. — Попался, — делая «страшный» голос, говорит он. — Ай, не ешь меня! — отыгрывает «варанчик» дальше, шевелясь беспомощно внутри хватки. Про себя Арсений отмечает, что в теплых огромных ладонях Антона маленькому варанчику было бы, на самом деле, очень хорошо. — Не буду, не буду, — он разжимает пальцы и ласково гладит Арсения по руке, — ты хороший варанчик. Еще несколько долгих секунд он поглаживает тыльную сторону его ладони, легко касается пальцев, и от этого ощущения невозможно оторваться. Арс смотрит в упор на сплетение рук, и неосознанно отвечает, прихватывая подушечками Антонов мизинец. По коже бродят разряды тока, и удивленное сознание Арсения отмечает мурашки, которые бегают не по спине даже, а по всему телу целиком, окатывая сплошной волной, от затылка до пяток. Он не знает, что с этим делать, но убирать ладонь от этих удивительных прикосновений никак не хочется, хочется только отправить туда и вторую тоже, и поднырнуть как-нибудь щекой под них, будто бы Арс и правда кот. Пройдясь последний раз по костяшкам, Антон забирает руку, и, вздохнув, закутывается сильнее в спальник, так ни разу и не обернувшись. — Спокойной ночи, — тихо говорит он. — Добрых снов, — машинально отвечает Арсений, тоже подтягивая к себе ладонь. Он ложится и как-то автоматически поглаживает одной рукой другую, не то пытаясь передать немного этой магии второй руке, не то продлить прикосновения, но это, конечно, не работает. С пальцами Антона его собственные даже и близко стоять не могут. Спутанному усталостью и алкоголем мозгу ужасно хочется еще, и он даже придумывает какие-то нелепые отмазки, чтобы выпросить для себя немного такой же нежности, но мотает головой, отказываясь от глупых манипуляций. Капюшон спальника смешно шуршит. Внутри Арс ощущает себя сосудом, который медленно наполняется трогательной теплотой, такой сильной и концентрированной, что с ней, кажется, как с кислотой — совсем нельзя работать без перчаток. Она наполняет его до краев, и выплескивается, растекаясь по всему телу — яркая, горячая, невыносимая почти нежность к Антону, и хочется сделать сейчас для него все, чтобы ему было хорошо. Кажется, что это вообще самое главное, что может сделать Арс в этой жизни, что он сейчас весь — для другого человека. Он поджимает губы и зажмуривается, чтобы не издавать ни звука, а хочется выстанывать, выдышивать и пищать — так сильно на него накатывают чувства. Где-то на задворках сознания внутренний скептик поднимает насмешливо бровь и хочет уже заметить, что по уши влюбляться в своих лучших друзей, тем более, парней, совершенно недопустимо. Арс же не может и не хочет этому сопротивляться, он просто отдается полностью обволакивающему его ощущению, передает ему все права. Пусть будет, как будет, со всем остальным он разберется на трезвую голову. Уверенно расстегнув молнию наполовину, он двигает свою подушку из вещей ближе к Антонову затылку, и сам осторожно прикатывается к его спине. Раскрывая половину спальника на подобие одеяла, он укрывает Антоновы плечи и укладывает руку у него на талии, пристраиваясь почти вплотную. — Что ты делаешь? — дергается Антон. Надо же, не спит. — Я тебя грею, — уверенно заявляет Арсений, — у тебя холодный спальник. Нельзя допустить, чтобы у Водомерочки замерзли лапки. — Сам же замерзнешь, — Антон только фыркает, но никуда не отстраняется, и Арс торжествует внутри. — Не замерзну, мне жарко. Я — большая печка. Антон коротко посмеивается, и от этого рука на его боку немного подрагивает. — Ты не печка, — вытащив, судя по звуку, немного голову из спальника, через какое-то время говорит Антон, — ты весло. — Почему это? — Потому что ты сейчас большая ложка! Арс тоже хихикает, утыкаясь в спальник Антона там, где у него должна быть, наверное, шея, и автоматически подтягивается к нему поближе. Какое-то время они лежат в тишине. Мысли бегают туда-сюда, Арс не успевает наблюдать их смену — сначала ахуй, потом повизгивающая эйфория, потом страх, что Антон сейчас его пошлет куда подальше с этими объятиями, снова ахуй от того, что вообще происходит, и нежность эта, и по кругу, по кругу до бесконечности. Между ними становится теплее, и он радуется, что, наверное, может так проспать всю ночь, не отпуская Антона от себя. По поводу своих чувств Арс ничего не хочет сейчас думать, в голове вообще пусто, только ванильное мороженое, от которого он так отнекивался перед Эдом. И во что сейчас превратился его мозг? Остается всего одна мысль — как не испортить момент и не разрушить это доверие между ними. Осторожно сгибая колени, чтобы не разбудить спящего, он почти дублирует позу Антона, чтобы и ногам тоже доставалось тепло. Антон шуршит тканью, тоже сгибая ноги в ответ. Не спит. Молчит. Что он там думает? Пока у Арса появляется легкая паника, Антон вздыхает глубоко и шевелится, всем телом подползая вплотную, вжимаясь в грудь спиной, икрами в голени, и бедрами — в бедра. Между ними два слоя спальника, но это касание выглядит в сто раз ближе и в тысячу раз более волнительным, чем даже полуголые обнимашки в бане. Арсово дыхание замирает надолго, будто бы он снова упал в холодную воду, и он с трудом выдыхает, стараясь расслабиться и не шевелиться, чтобы Антон не передумал и не уполз от него обратно. Господи, как же хорошо. Спальник Антона снова шуршит где-то в районе груди, он перебирает ткань и шевелит локтем, и Арсений уже хочет убрать руку, с досадой подумав, что это все-таки лишнее, но Антон, освободив немного пространства, захватывает его ладонь своей, прямо через спальник, закутывает в синтепоновую складку всю Арсову руку, а сверху кладет свою. Сердце, отталкиваясь от ребер, делает сальто назад. Значит, Антон не против, значит, ему нормально. От избытка чувств Арс подается вперед и клюет его спальник губами где-то в районе плеча. Едва ли от этого движения проминается ткань, но Антон, похоже, все понимает и только тихо хмыкает, выдыхая. Арс проваливается в сон, даже не пытаясь убрать улыбку с треснувшего от счастья лица.