Варан-катамаран

Рассвет застает его посреди сладкого сна, где, касаясь всем телом, он трогает и целует любимого человека столько, сколько захочется, пока у него не отвалятся губы, руки и ноги, и еще немножечко после. Жар и духота выдергивают Арсения из неги, заставляя продрать залипшие отчего-то глаза. Он вздыхает, ощущая руку, лежащую поперек его груди. Они уснули, так и не одевшись, расстегнув оба спальника целиком и легли на один, накрывшись другим, как одеялом. Истощенный эмоционально Арс только послушно перекатывался и мычал, постоянно трогая и хватая Антона за что попало. — Ты совсем не помогаешь! — глядя на его расползающееся в улыбке лицо, шутливо ворчал Антон. Который сейчас сопит, уткнувшись носом ему в голое плечо и привалившись всем телом к боку. Всем его прекрасным обнаженным телом. Арс решает, что не станет думать об этом, а то спальник он точно запачкает, и на базе его будет уже не сдать. Значит, не приснилось. Арс прикрывает глаза, собираясь еще немного поспать, а потом уже обо всем подумать, но солнце припекает так сильно, что скоро они просто сварятся, если не открыть вход. Старясь не разбудить Антона, он тянется к молнии и осторожно раскрывает все полностью, обнаружив, что они вчера так и не закрыли тент. Хорошо, что не было дождя. На улице уже не холодно, свежий воздух врывается в палатку легким утренним ветерком. Река блестит вдалеке, переливаясь, и деревья отбрасывают длинные тени на пологий берег. — Куда ты? — слышится сонный голос Антона. — Никуда, просто открыл окошко, — Арсений возвращается под спальник, не зная, что нужно сейчас сказать. Карамельные кудряшки Антона беспорядочно двигаются, пока он устраивается снова на его плече, не открывая даже глаз. Ужасно хочется его такого целовать. — Не уходи, пожалуйста. Ты ведь не уйдешь теперь? — он прихватывает рукой Арса сильнее, притягивая его к себе, и вжимается еще больше, — Я не хочу тебя отпускать. — Не уйду, — гладит тот его по волосам. Антон явно переживает, и Арс за него переживает тоже, ему сейчас немного хуже, видимо, смущение и неловкость проявляются у них по-разному. Арсу тоже сильно не по себе, но он как-то пока держится. — Как ты вообще? — Арсений делает голос тише. Антон молчит, и он пытается заглянуть ему в лицо, но тот прячется куда-то под руку. — Охуел все-таки, да? — сердце ноет от сочувствия. — Омхумел, — кивает в коврик кудрявая голова. — И я охуел, — радостно говорит Арсений, — и ужасно хочу охуеть еще. Кудрявая голова коротко хихикает. — Можно тебя поцеловать? — Арс знает, что неловкость надо побеждать, как бочку — на полном ходу. Антон протяжно вздыхает, не шевелясь. — Заодно можно будет посмеяться над моим отекшим, перекошенным и треснувшим от счастья лицом, — пытается мотивировать Арсений, — Когда еще можно будет увидеть такое прекрасное зрелище? — Надеюсь, что каждый день, — Антон несмело выглядывает из-под руки одним глазом. — Договорились, — пододвигается к нему Арсений за поцелуем. Отстраняясь, он все-таки ловит его смущенный взгляд, чувствуя, как сам заливается краской. — Вот, — указывая на щеки, смеется он, — я же говорил. — Ты красивый, — нежно мурлычет Антон, касаясь его лба своим и вздыхая. Они ложатся досыпать. Антон разворачивает Арса спиной, бормоча что-то про маленькую ложку и осторожно, почти целомудренно прижимаясь к нему сзади. Арс обхватывает его руку у себя на груди, сцепляя пальцы в замок. Через полог палатки он видит небо, кусочек берега и задорно поднятый красный нос катамарана, который получил имя в тот день, когда Арсений с Антоном обрели любовь. Конец.