уроки полового воспитания

Ники проклясть готов свой пубертат. Всё бы ничего, если бы он и дальше засматривался на омег в своём окружении, но нет. Как можно не засматриваться на красивого омегу, который живёт с тобой под одной крышей? Хёнджин будто с подиума парижской недели моды сошёл прямо в их с отцом квартиру. Минхо и раньше приводил омег, а Ники мальчик не глупый, всё понимал, и даже вопроса не возникало, почему он на них не реагирует — это омеги отца. А тут Хёнджин. На вид заносчивая стерва, на поведение часто тоже, но в целом адекватный. Они не ссорились, хорошо ладили, никто не переходил границ. Только вот стои́т последнее время у Ники на не его омегу слишком крепко. Да, его возрасту свойственны и мокрые сны, и частая эрекция, и… И Хёнджин сносит ему голову так, что даже похуй на нормы морали. Он беззастенчиво сейчас прожигает его масленым взглядом. Омега сидит на барном стуле, одна нога подогнута, вторая свисает. Господи, помоги Ники. На Хёнджине короткие шорты и оверсайз футболка, он по домашнему уютный, и очень не по домашнему сексуальный. Ники мажет взглядом по длинной, гладкой ноге, мечтая хоть раз прикоснуться, провести ладонью по бледной коже. — Не стыдно тебе? — вопрос выбивает его из колеи, но Ники не теряет лицо. — О чём ты? — Сидеть со стояком в штанах и мечтать трахнуть омегу отца, — Хван на него взгляд переводит. Игривый, такой, который всегда принадлежал Минхо. — Может, я думал вовсе не о тебе. — Конечно, нет. И не ты пожираешь меня взглядом последние недели, и не твой запах возбуждённого маленького альфы сейчас витает в воздухе, — умело бьёт по самолюбию. Ники губы на выпад поджимает, но взгляд не опускает, иначе он точно оправдает то, как его назвали. — Ты расхаживаешь по дому почти голый, любой альфа бы тебя разглядывал, — решает напасть ответно. — Малыш, не дорос ещё ты на меня скалиться, клыки обломаются. Они у тебя вообще проявились, или ещё молочные? — Хёнджин парирует умело, со вкусом. И он прав. Не дорос ещё Ники до его уровня. — Хочешь проверить? Ники и сам ахуел. Натурально так, без преувеличения. Одно дело цепляться, другое — в открытую предложить себя. Хёнджин смеётся, не скрываясь. Ники залипает на его улыбку и проклинает себя. Но выпад уже сделан. К его удивлению, Хван, всё ещё смеясь, уверенно встаёт и подходит к нему, не церемонится и залезает на колени. Ники ощущает вес чужого тела и рот едва не распахивает, смотря на Хёнджина. Глаза и выражение лица выдают его с потрохами; выдают то, что спесь успешно сбита. — У тебя секс хотя бы был? — Хёнджин сменяет гнев на милость и говорит уже без гонора, спокойно спрашивает, будто ему реально интересно. — Б-был. — Почему заикаешься? Где тот уверенный мальчик, который пытается мне что-то доказать? — подключает касания, проводя по рукам неподвижного альфы вверх к плечам. Хёнджин и сам до конца не понимает, какого хуя. Альфочка, вдвое младше него. Казалось бы, может вызывать желание лишь наставить, позаботиться. Но Хван всегда был азартный, часто перегибал с этим. «Не дай Бог тебе в казино — родину проиграешь», — звучит в голове фраза Минхо, и да, как же он прав. Азарт Хёнджина погубит, как сейчас и происходит — он сидит на коленях маленького альфы, почти подростка, который вряд ли удивит его в постели, но играть он решает до конца. — Ты… Почему ты? — Хочу проверить твой предел, раз уж ты такой смелый. Расскажи мне про секс, который у тебя был. Как это было? Это был твой парень или просто омега на ночь? — спрашивает прямо, без утаек. Ловит себя на мысли, что ему нравятся бегающие глаза и губы, которые Ники то и дело поджимает. — Не парень. Это было два раза, просто знакомый. Он немного старше меня, — Ники говорит почти ровно, но стыд вдруг неожиданно встаёт комом в горле, однако взгляд Хёнджина и его кивок помогают продолжить. — Оба раза были на вечеринке. В основном, он руководил процессом, он более… У него много опыта. — Понятно, тот самый не такой, но кто только не ебал, — Ники дёргается от грубого слова. Он и сам грешит матом, но от Хёнджина слышит впервые. — И как это было? Ты его растягивал, вылизывал? Может быть, взял на весу? — Хёнджин всё ещё забавляется, он очень любит откровенные разговоры. И он миллион готов поставить, что если Ники спал с доминантным омегой, он не делал ничего. — Нет. Он сказал, что у него недавно было и… Что не нужно растягивать, — мысли путаются, и это логично. Влажная, несбыточная фантазия сейчас сидит на коленях Ники, ободряюще поглаживая его плечи. Стояк никуда не делся, наоборот, очень отчетливо был виден через серые спортивные штаны. Ники украдкой опускал глаза то на голые ноги, то на ключицы омеги. — Да, так и правда бывает. Но чтобы омега тебя запомнил и хотел вернуться на твой член, его нужно уметь ублажить. Ники сглатывает, слушая томный голос. Он втягивает носом воздух, чувствуя запах Хёнджина и хочет щенком уткнуться ему в основание шеи, хочет провести языком по идеальной коже, ощутить вкус омеги полностью. — Умение использовать не только член дано не всем альфам. Есть много эгоистов, которые уверены, что достаточно просто его наличия, чтобы омега тёк. Но это не так. Текут с тех альф, которые умеют только пальцами довести до слёз. — Пальцами?! А так… Это возможно? — Ники не контролирует порыв. Не то чтобы он был ханжой и вообще не интересовался азами хорошего секса, но настолько детально он не вникал. — Возможно, — Хёнджин давит смешок. И всё-таки, на что он подписался? Перед ним ребёнок, который смотрит на его оголённые ноги как на что-то божественное, но потрогать даже не решается. Хёнджин берёт ладони альфы в свои и кладёт себе на колени, ведя вверх, по бёдрам. — Потрогай, не бойся. В сексе очень важны прикосновения, — продолжает наставления, водя ладонями альфы по своим ногам, следом заводит назад, останавливается на ягодицах, которые наполовину оголены из-за длины шорт. — Сожми, — требовательно. А Ники будто из транса выходит. Сжимает, чувствует под ладонями округлые ягодицы, на которые дрочил не раз в ду́ше. Сжимает, на автомате подтягивает ближе и губами к шее припадает, наконец вдыхая запах полной грудью. — Смелее, — Хёнджин всё ещё контролирует ситуацию, не с его опытом разомлеть от хватаний за задницу. — Можешь целовать, это тоже важно. Любой омега любит поцелуи в шею, — зарывается пятернёй в чёрные волосы на затылке, вжимая лицо Ники в себя. — Ты тоже любишь? — подает голос альфа, целуя основание шеи, мажет по ключицам, затем носом утыкается в запаховую железу, проводит языком, смакуя вкус омеги. Руки мнут округлые ягодицы, иногда переходя на бёдра. — Я тоже люблю, — соглашается Хёнджин, приложив усилие, чтобы голос не дрогнул. Ники распаляется, реагирует на его феромоны и неосознанно подключает свои. Он ещё не умеет это контролировать, такой неопытный. Пальцы перебирают мягкие волосы, и Хван решает ответно включиться в процесс. Оттягивает голову от себя, чтобы альфа откинулся на диван. У него дыхание затрудненное, глаза блестят от возбуждения. Красивый. Хёнджин и раньше бы не отрицал, но сейчас почти говорит вслух. Такой молодой и действительно красивый. — Надеюсь, ты умеешь целоваться? — утыкается лбом в лоб Ники, горячий, будто у него температура. — А ты проверь, — парирует. Зеркалит Хёнджина, и выходит хорошо. Он быстро учится. И он реально умеет, был у него друг омега, с которым они учились друг на друге весь подростковый период. Дальше поцелуев не зашло, но зато навык был отточен. Хёнджин ухмыляется, видно, что одобряет такие выпады. Он целует, и его приятно удивляют. Ники кладёт руку ему на затылок, тут же начиная вести. Напирает, прикусывает нижнюю губу, следом облизывает, лезет в рот и проводит кончиком по нёбу. Другая рука по прежнему исследует ягодицы и бёдра, позже перебираясь выше, на поясницу, дабы придвинуть ещё ближе. Какие-то жалкие сантиметры разделяют задницу Хёнджина и стояк под штанами. — А альфочка не так неопытен, как кажется, — язвит между поцелуями, обнимает руками за шею, полностью перенося вес на Ники. На «альфочку» Ники автоматически скалится, из груди лезет рык. Его злит обращение. Доминантный альфа, как и отец; высший ранг для альфы, а его так неуважительно принижают, пусть он даже и много младше. — Ох, а ты ещё и рычишь? Какой грозный, — Хёнджин играется, водит за нос, но не даёт. Злит намеренно, будит зверя. Он уверен, что несмотря на принадлежность к доминантным, Ники не хватит опыта и навыка его подчинить аки сучку. Он не думает о том, что омега внутри отзывается на рык. Не думает, что на секунду проскользнуло желание подставить шею. Запрещает себе думать. Он тут ведёт. — Как ещё можно ублажить? — Ники смелеет, спрашивает. Будто чувствует, что в Хёнджине начал просыпаться внутренний омега, которому свойственно подчиняться ему. Хван снова ухмыляется. Приподнимается, стягивает шорты, быстро возвращается обратно на колени. Ники толком ничего не видит, всё прикрывает футболка. На Хёнджине не было белья, и он это замечает. Сглатывает, снова порывается рыкнуть. Действия настолько автоматические, будто он всю жизнь так делал. Возвращает свои руки, сразу же ощупывая теперь ничем не прикрытые ягодицы. Гладкие, упругие. Укусить бы. — Давай пальцами. Вставь, а я буду направлять, — Ники будто команды ждал. Одна ладонь оттягивает ягодицу в сторону, а кончик пальца ощупывает края ануса. Между ягодиц уже влажно, что Ники записывает себе в плюс. Вводит не быстро один палец по основание, на что Хёнджин выдыхает и сжимает чуть крепче его плечи. — Длинные… Теперь обведи по кругу, прочувствуй, — альфа следует голосу, обводит стенки изнутри. Мокро и узко. Как в фантазиях. Ники не выдерживает и снова приникает к шее, совмещает движения пальца и поцелуи в шею. Смелеет, добавляет второй. Хёнджин вздыхает, но не возражает. Уже два пальца входят и выходят, влаги прибавляется, Ники чувствует, как пальцы скользят всё лучше, а Хёнджин дышит чаще. — Нужно найти простату. В этом залог хорошего фингеринга, — не забывает наставлять. — Надави на внутреннюю стенку. Ты поймёшь, когда найдешь, — не успевает сказать и ахает. Пальцы действительно длинные, Ники находит с третьей попытки. — Кажется, нашёл, — очередь альфы ухмыляться. Выгибает запястье и двигает пальцами теперь в этом направлении, стараясь попадать по простате каждый раз; иногда задерживается на ней, давя подушечками пальцев и стимулируя только одну точку. Действия не вызывают мысли о неправильности. Всё так, как и должно быть. Хёнджин не привык скрывать эмоции во время секса. У него стоит, а смазка выделяется интенсивнее. Пальцы длинные, не самые умелые, но действуют точно. Он возбуждается, хотя был уверен, что до такого состояния не дойдёт. Снова находит губы Ники и целует требовательно, на пробу подаётся бёдрами назад, навстречу входящим пальцам. Первый раз стонет. Негромко, но альфа внутри Ники реагирует моментально — рычит в ответ на стон прямо в пухлые губы. Рычит увереннее, чем до. Рычит и кусает за губу, быстрее входя пальцами внутрь. Добавляет третий, на что Хёнджин стонет громче, едва не скулит «альфа» в губы Ники, но одёргивает себя. Не понимает. Омега внутри Хёнджина постепенно берёт верх, феромонов становится больше. Они как облако распыляются, забиваются в нос Ники, побуждают, подстёгивают. — Альфочка быстро учится, — Хёнджин не был бы собой, если бы сдался так просто. Он игриво, вызывающе смотрит в глаза и упивается реакцией: злость на обращение бьёт из Ники ключом. Для альфы эго — фундамент, а он очень осознанно его выбивает, ибо ведёт тут он. — Не называй меня так, — понижает голос, давящие нотки прут впереди него. Хёнджин глаза на секунду распахивает. Омега внутри заскулил. Он перед альфой. Очень молодым, но альфой с доминантным феромоном, который он чувствует пока только отголосками, но концентрация запаха быстро нарастает. А разум Ники будто обволакивает смоком. Альфа внутри чувствует перемену в запахе Хёнджина и реагирует быстрее него; инстинкты впервые берут над Ники верх, но он пытается их контролировать, пытается управлять. — Не ты ли сейчас течёшь на моих пальцах? — тембр голоса не скачет, он размеренный, немного хриплый, давящий. Подчиняющий. Нутро так и вопит подчинить омегу, взять его. Член пульсирует от мысли, что вокруг него будет влажный, тугой жар. Что Хёнджин, красивый и взрослый омега, будет стонать, седлая его. — Не молчи. Я хочу тебя слышать, — ставит условия, смелеет на глазах. Давит на простату, сжимает ягодицу так сильно, что будут синяки. И рычит, утробно, но так сладко для слуха омеги. И Хёнджин стонет. Смотрит удивлённо, не контролирует издаваемые звуки. Стонет, подмахивает бёдрами. Часто облизывает и кусает губы, поддаётся порыву и утыкается в шею Ники впервые за вечер. И стонет громче, демонстрирует послушание. Послушание альфе. Молодому, что чувствуется в запахе. Очень молодому альфе. Кусает за запаховую железу, чтобы феромона было больше, чтобы забился в лёгкие и окутал всё нутро. Омега внутри скулит удовлетворённо — альфа рядом, вот он. Его запах, что повсюду. Его пальцы внутри. Трахают уверенно, доставляют удовольствие. Рука снова перемещается на талию Хёнджина и придвигает вплотную. Хёнджин опускает руку вниз, залезает под резинку штанов и тихо поскуливает, обводя всю длину. — Большой… Большой, — член в его руке горячий, влажный от выделяемой смазки. Большой, твёрдый. Так идеально заполнит его. До слуха снова доносится рык, и Хёнджин отзывается скулежом. Он так просчитался. Он точно проиграл бы родину в казино. Альфа есть альфа, и его внутренний омега и вызывающее поведение разбудили в Ники его начало. Он не отдаёт себе до конца отчёт, что рыками и феромонами превращает Хёнджина в лужу у ног; в скулящего омегу, который просит о члене. В Хване ещё остались крупицы здравого смысла, но и те скоро растворятся в подчиняющем нутро феромоне. — Оседлай меня. Давай, Хёнджин, покажи мне себя, свою блядскую натуру, — Ники в здравом уме застрелился бы, но не сказал подобного, но он давно на коротком поводу у зверя внутри, который всё делает за него. Хёнджин снова скулит и ему уже почти всё равно. Он почти подчинился и отпустил себя. Ведомый только мыслями, что альфа его хочет, приказывает ему, он снимается с пальцев, приспускает штаны Ники и пару секунд смотрит на член в руке. Красивый, прямой, большой. Член альфы и весь для него. Уверенным движением направляет в себя и насаживается сразу по основание. У Ники глаза закатываются. Будто пик настал: концентрации их запахов, горячий омега в руках, что постанывает на выдохах. Хёнджин сидит неподвижно и пытается прочувствовать до конца: сжимается, на что альфа рычит и хватает его за ягодицы сильной хваткой. — Такой сильный… — он уже почти не контролирует свои слова, ведомый инстинктами. Прижимается к Ники вплотную, трётся о его тело. Так бесят их футболки, и не успевает он попытаться их снять, как до ушей доносится хриплый, тембровый голос. — Я жду, — и в глаза смотрит, не моргая. Взглядом, феромоном, голосом давит, подчиняет. Хёнджин даже пискнуть не в состоянии. Обухом накрывает осознание, что Ники понял до конца, кто он и что может. А Ники и правда понял. Зверь внутри проснулся и взял верх. Доминантный феромон чувствуется как никогда отчётливо, забивается в лёгкие омеги, подчиняет себе, берёт своё. Ники в распахнутые глаза смотрит и упивается своим превосходством. Всегда наглый, несгибаемый омега сейчас кажется лишь воспоминанием. Хёнджин, который сейчас на его коленях, на его члене, выглядит затраханным, покорным. Он не спорит и не огрызается. Ники едва не слышит, как омега внутри него скулит и умоляет отдаться альфе полностью. А следом скулит и Хёнджин. Неосознанно, но скулит. В глазах едва ли есть понимание происходящего — он молча принял поражение. Хёнджин скулит и лбом в его плечо утыкается, демонстративно шею подставляет. — Альфа, — тихо, на выдохе, почти шёпотом. Ники прикусывает его запаховую железу и утробно рокочет. Он доволен. Хёнджин подчинился и будто камень с души упал. Он, перенося вес на плечи Ники, начал двигаться. Не медлил, сразу задал темп. Член скользил легко, заполнял, как нужно. Хёнджин выгнулся, изменив угол, и насадился с бо́льшей силой. В голове давно пустота, есть только желание, бегущее по венам; желание угодить, быть заполненным. Быть на своём месте. Он седлает бёдра Ники умело. Не забывает сжиматься и трогать его тело, куда руки дотянутся. Его «блядская натура» всегда была сильнее, и он об этом знал. Снова ловит взгляд альфы и не отводит глаз; приоткрывает губы и стонет громче, ускоряя движения бёдер. — Покричи для меня, — Ники снова голос подает, одновременно с этим начинает толкаться вверх, навстречу бёдрам Хёнджина. Ладонь с шлепком опускается на ягодицу, а вторая держит за талию, направляет. Он буквально насаживает омегу на себя, как секс-игрушку. — Давай, омега, отпусти себя, — добивает, подключая давящий феромон. Хёнджин в его руках рассыпается на части. Стонет, переходит на крик. Голова запрокидывается, полностью обнажая шею, а пальцы впиваются в плечи до кровавых отметин. Ники снова кусает за железу, с нажимом проводит языком, втирая свою слюну. Метит. Блять, он метит Хёнджина как своего. Неосознанно, полностью поддавшись инстинктам. Заявляет свои права альфы на омегу. Хёнджин скулит сучкой, за волосы на затылке больно хватает и вжимает в себя сильнее. В этом скулеже отчётливо слышно одобрение. Омега внутри с ума сходит от этого альфы: молодого, созревшего, подчиняющего себе. — Альфа, альфа, альфа, — уже не тихо, а плаксиво. Как мантру, как напоминание самому себе что альфа рядом, в нём. Берёт его, сжимает в своих руках. Хёнджин кончает неожиданно. Он чувствует клыки, — острые, способные проткнуть тонкую кожу, — около основания шеи и кончает. Скулит, едва не плачет. Кончает на члене альфы от осознания, что клыки есть, и усомниться в этом было его главной ошибкой. Ники чувствует, как дрожит и сокращается омега. Они не думали ни о защите, ни о чём. Он едва успевает снять Хёнджина со своего члена и кончает следом ему на ягодицы. Омега недоволен. Он тыкается носом в шею Ники, утопая в запахе, и очень нервно ёрзает. — Пусто… — только и скулит. На уровне инстинктов Ники его понимает. Немедля вставляет два пальца в сокращающийся вокруг пустоты анус, на что омега благодарно стонет, не переставая целовать его в шею, дабы окунуться в запах полностью. Чтобы омега внутри не чувствовал ничего, кроме доминантного феромона. Постепенно они восстанавливаются: дыхание приходит в норму, гормоны успокаиваются и не так сильно туманят разум. До Ники волнами доходит осознание произошедшего. Он едва не придаётся панике, но вовремя ощущает, что омега всё ещё обнимает его и вдыхает уже более спокойный запах с его шеи; что Хёнджин не снимается с пальцев и не устраивает истерику с криками. — Не думай так громко. Ты стал альфой, мои поздравления.