Театр вампиров

Ей снились глаза. Горящие пламенем в ночи, адские, порочные, лишённые человечности они обжигали, ранили, манили. И звали. Изабель смотрела в них, как заворожённая, и сильнее всего в этом странном, тяжёлом забытьи ей хотелось, чтобы эти глаза всегда смотрели только на неё. Она бы обезумела, если бы это было не так. В своём неспокойном сне Изабель металась, рычала, стонала, выгибалась. Это девушка поняла по пробуждению — её одеяло и простыль сбились у ног, связки болели от перенапряжения, тело охватил незнакомый до этого дня жар. Очнувшись, она окинула взглядом свою комнату, свою кровать, книжный шкаф, пианино, гардероб, косметику на туалетном столике, окно, сквозь которое в комнату проникали золотые лучи солнца. Уже день. И от этого факта воспоминания вернулись выстрелом ей в голову. Девушка подскочила, подбежала к зеркалу, осмотрела шею, нащупала две аккуратные ранки на коже. Глубокие. Красновато-бордовые, обрамлённые синеватым пятном, которое обычно остаётся на коже при страстных поцелуях. Изабель закусила нижнюю губу, хмурясь, и рефлекторно поспешила замаскировать укус пышными каштановыми кудрями. Она не сразу осознала своё положение. Её всё-таки укусили. Укусили. Укусили больно, насильственно, против воли. От этого не помогут уколы, не помогут лекарства, не спасёт святая вода. Но от этого нужно избавиться! Нужно! Сжав зубы, она взяла серебряный крестик со стола и тут же отняла ладонь, шипя и ругаясь от боли. Теперь её, как и вампира, обжигал святой металл. Но Изабель была не из тех, кто сразу опускал руки. Сделав над собой усилие, девушка зажмурилась и снова взяла металлический предмет и резко прижала крест к раненой коже. И вскоре рухнула на колени от невыносимой боли. Нет. Так не избавиться от укуса. Но как же ей теперь защищаться от других вампиров в театре? Крестик почти всю жизнь был её крохотным, но таким эффективным щитом от кровососов. А теперь его нельзя надеть. Закусив губу, Изабель вновь посмотрела на себя в зеркало, потирая укус. Кожа в этом месте горела, пульсировала, и игнорировать это ощущение было тяжело. Её укусил мужчина, которого другие вампиры звали повелителем. Сам Призрак Оперы. Изабель скользнула взглядом по книжной полке, но не нашла любимых партитур, написанных древним вампиром. Должно быть, их убрала мама. Мама... Изабель поднялась и прошла в комнату Мадлен. В роскошные покои вампирской леди не проникал солнечный свет, здесь всегда было тихо и спокойно, слышалось лишь мерное тиканье часов и редкое, медленное дыхание женщины. Пройдя, Изабель включила свет. Она не боялась разбудить приёмную мать — днём вампира невозможно заставить пробудиться обычным способом. Мама спала. Как обычно, в строгой и плотной ночной рубашке. И увидев, что она рядом, девушка выдохнула и покинула её комнату, выключив свет. С мамой всё хорошо, Призрак Оперы не наказал её из-за недочеловека в театре. Он всего лишь сорвал первое выступление Изабель и лишил её крови. Красноречивая оценка её талантов, ничего не скажешь. Призрак Оперы, конечно, требователен к сопрано, но чтобы убивать вокалистку сразу после арии... тем более, укусом — самым безболезненным, самым страстным и самым неэффективным способом. Неважно. Двери в Érèbe отныне закрыты для Изабель. Мама не станет подвергать её опасности, да и сама Изабель теперь не сможет туда вернуться. Следующая встреча с Призраком Оперы точно убьёт её. Изабель от досады закусила губу, опустив голову. Она так восхищалась его творчеством, а он... за что он так с ней? С хмурым видом Изабель приняла ванну, особенно тщательно оттирая место укуса. Когда длинные волосы высохли, она оделась, выбрав строгие брюки и свитер с высоким воротником. Мама терпеть не могла брюки и пыталась приучить дочь к элегантным платьям. Почти успешно. Нужно искать новую работу. Взяв сумку, Изабель вышла из квартиры, без конца потирая злополучный укус. И столкнулась в дверях с Жилем. Молодой вампир был страшно недовольным, уставшим и на вид жутко голодным. От удивления Изабель выронила сумку. Она никогда не видела вампира днём вне стен убежища. Жиль был одет в плотную одежду, скрывавшую каждый сантиметр тела: свитер, плотную куртку с капюшоном, брюки, высокие ботинки, перчатки. Лицо он замотал шарфом, на глаза надел солнцезащитные очки. — Наконец-то, — проворчал он, окинув девушку пристальным взглядом. — Мадемуазель, мне больше сотни, и за всю свою жизнь я не видел, чтобы люди столько дрыхли. — Что ты здесь делаешь? — произнесла она. — Еще и днём. Заходи, у нас окна открыты только в моей комнате. Жиль едва заметно нахмурился и отрицательно покачал головой. Должно быть, он принял это за нарушение правил этикета. В конце концов, он выходец из ушедшей эпохи, его можно было бы назвать джентльменом, если бы он не позволял себе ругаться, как моряк. — Повелитель решил устроить бал-маскарад в честь своего пробуждения, — произнёс он, достав из внутреннего кармана куртки письмо. — Ты приглашена. Изабель взяла конверт, осмотрела его и вспыхнула, увидев такой знакомый каллиграфический почерк Призрака Оперы. Сжав губы в линию, она вернула приглашение Жилю. — Не хочу, чтобы меня разорвали... — ...а? — он приподнял бровь. — Призрак Оперы убивал бездарных артистов, — она пожала плечами. — Да и моя гибель сделает бал более эффектным. Шведский стол для сотни вампиров. Жиль расхохотался. — Кто бы мог подумать, что ты такая извращенка? Повелителю понравится. Изабель вспыхнула, повернувшись к входной двери, запирая квартиру на ключ. — Выметайся. Я не хочу иметь ничего общего с вашим театром! — Ну-ну, — он хмыкнул, надменно глядя на девушку. — Слушай, Из, не возьмёшь конверт сейчас, повелитель оторвёт мне голову. А потом вручит тебе его лично. Сжав губы в линию, Изабель потёрла место укуса, ощутив приливший к лицу жар. Если он вновь посмотрит на неё своим свирепым взглядом, она точно потеряет сознание! Если раскритикует её пение, она перестанет с кем-либо разговаривать, лишь бы ни одна живая душа больше не услышала её голоса. Медленно выдохнув, она забрала послание и бросила его в сумку. Девушка не собиралась ни открывать его, ни приходить на злополучный бал. Она просто не хотела видеть того, кем восхищалась. Боялась его. И мыслями возвращалась к укусу. Ей не было страшно, скорее, наоборот. И это казалось неправильным. Жиль выжидающе смотрел на неё, убрав руки в карманы пальто. — Что? — Изабель нахмурилась. — Чаевых не дам. Я их за вчера не заработала. Вампир хмыкнул, на мгновение обнажив клыки. — Повелитель ждёт твоего положительного ответа. Девушка вновь ощутила, что краснеет. Чёрт. В постановках все короли часто бывали нетерпеливы и требовательны, но Изабель не думала, что это распространяется на реальную жизнь. Она открыла было рот, чтобы возразить, огрызнуться, но тут же закрыла его. В конце концов, с ней ничего страшного не случится, если она вскроет конверт. Но если Жиль вернётся без ответа, то ему явно не поздоровится, и жестокий Призрак Оперы не ограничится простым выговором. Мама рассказывала о его строгости, вероломстве, эгоизме. Да и Изабель порой видела его нечаянные заметки на полях. Призрак Оперы не терпел непослушания, был вспыльчив, импульсивен. К тому же, Жиль сейчас был подозрительно весел, воодушевлён, словно вновь собирался пошутить над девушкой. У вампиров странное чувство юмора, чёрное, циничное. К примеру, Жиль любил говорить, что Изабель выкладывалась на репетициях на полную, потому хотела свалиться с инсультом и, наконец-то, оборвать свою жизнь. Не сводя с него взгляда, Изабель сломала восковую печать с театральными масками и вскрыла конверт. Она ожидала увидеть внутри только билеты, но кроме него было ещё письмо. Пальцы девушки задрожали. Знакомый почерк, аккуратные буквы выведены не шариковой ручкой, а настоящим пером. "Прекрасной незнакомке. Должен признаться, я немало впечатлён вашим появлением в стенах моего театра. Нужно проявить невероятную смелость, чтобы не только прийти в Érèbe, но и остаться. Тем более, для существа вашего вида. Ваша истинная природа не укрылась от меня. Если желаете об этом побеседовать, мой кабинет каждую ночь открыт для вас. Однако я отвлёкся. Благодаря вам, вашему голосу, вашему вдохновенному исполнению, вашему певческому дару я пробудился. Это произошло на сто пятьдесят лет раньше запланированной даты, но вновь погружаться в оцепенение для меня нет смысла. Я устраиваю бал. Будьте моей почётной гостьей. Будьте моей королевой. Будьте моей дамой в каждом танце. Будьте... моей. А откажете мне — будьте готовы к неописуемому ужасу. Вкус вашей крови до сих пор теплится у меня на языке. Он изысканнее и слаще самого лучшего из вин. П.О." Щёки Изабель горели всё сильнее с каждой строкой. Зажмурившись и тряхнув кудрями, она сложила письмо, вернула его в конверт и попыталась успокоиться. Да как у него хватило наглости писать об укусе?! Извращенец! Повернутый на жажде, старый, клыкастый, больной извращенец! Изабель скрипнула зубами со злобой запихивая конверт в сумку. Укус на шее пульсировал и обжигал с новой силой. — Итак..? — Да пойду я! — огрызнулась девушка, спускаясь по лестнице. — Идите к чёрту! Все! Она вышла из подъезда, открыв дверь с такой силой, что та грохнула о стену дома. Изабель думала, что уже переросла способность злиться, что из вспыльчивой и спесивой девочки давно выросла в спокойную и хладнокровную женщину — такую же, как мадам Жири. Но одно письмо выбило почву у неё из-под ног. Нет, не просто письмо. Укус, письмо и, должно быть, близость смерти. Смерти... Изабель замедлила шаг, приближаясь к "Le théâtre Mogador". Она одновременно видела театр и не видела его. Одна мимолётная мысль о смерти — будь то рассуждения о всаднике Апокалипсиса или воспоминания о чьей-то кончине — и к девушке на мгновение возвращались подавленные воспоминания. Её крик. Болезненный, оглушительный, дикий. И кругом — трупы. Каждый, кто услышал её, застыл, упал. И больше не шевелился. Изабель моргнула, глядя на театр. Мадлен часто водила её на премьеры к конкурентам, вдохновлялась чужими работами, изучала их, училась у обыкновенных смертных людей. В Le théâtre Mogador один из режиссёров был её давним донором, которого до того сразила элегантность вампирской леди, что он предлагал ей выйти за себя замуж. Он примет Изабель. У него не будет выбора. Девушка сжала губы, задержав ладонь у ручки входной двери. Пальцы задрожали, горло сдавил спазм. Как и когда-то давно, ей было страшно и совестно просить о чём-либо для себя. Даже если это касалось работы, заработка, самой жизни. Она знала, что будь у неё возможность попросить кого-нибудь спасти её от Призрака Оперы, она бы этого не сделала. Мама пыталась это исправить, но до конца избавить дочь от тревоги ей не удалось. Выдохнув, девушка вошла. К побегу в этот театр её подталкивала безысходность. Безысходность и это странное, полное страсти письмо от вампирского владыки. Этот придирчивый критик не мог хвалить её. Он совершенно точно издевался, а на балу хотел поднять девушку на смех. Потирая место укуса, Изабель узнала дату следующего кастинга, взяла копию сценария и, бросив её в сумку, отправилась в другой театр. К концу дня у неё было пять потенциальных небольших ролей, приятная усталость во всем теле, урчащий живот. А ещё к ране на шее словно прижали раскалённое лезвие. Вернувшись домой, она вошла в ванну, включила холодную воду в раковине и подставила под струю шею. Жмурясь, стискивая зубы, она ждала, что ей станет хоть немного легче. Но на уме были только бесконечная ноющая боль и объятия вампира. — Дорогая..? Изабель вздрогнула и ударилась макушкой о шкафчик над раковиной. Обернувшись, она прикрыла пышными кудрями влажную кожу, чувствуя себя так, будто мама застала её за чем-то постыдным. — Всё в порядке! — мгновенно выпрямилась девушка, растянув губы в беззаботной улыбке. — На улице душно, и я... — Дай посмотрю. Мама подошла, протянула холодные руки к шее девушки, убрала волосы. Взгляд Мадлен, как обычно, был холоден, равнодушен, спокоен. — Он был очень груб с тобой? Изабель покраснела до корней волос. — Мам... — Бил? Ранил? — Н... нет. Просто укусил. Меня окружили вампиры у самого выхода. Я не успела сбежать. Не смогла бы. Он выбросил мой крестик. — Вот как, — сжав губы в линию, Мадлен вернула на место одежду. — Как ты себя чувствуешь? — Всё хорошо. Правда. — Ты уже хочешь повторить это? Изабель не ответила, лишь посмотрела в сторону, пряча стыд. — Всё в порядке, — ответила Мадлен. — Это нормальная реакция. — Мама! Ни капельки это не нормально! — Ты теперь донор. Ты зависима от вампира так же сильно, как и он от тебя. Так происходит всегда. Голос матери звучал до того спокойно, что Изабель стало до слёз обидно. Она нахмурилась, не поднимая на неё взгляд, лишь сжимая в руках подол свитера. — Я не хотела, чтобы тебя кусал вампир, — Мадлен бесшумно вздохнула. — Во всяком случае, хорошо одно. На тебя напал не носферату, паразит и не прочие ничтожества. Ты стала избранницей почти короля вампиров. — Что же в этом хорошего? Его укус жалит раскалённым железом. Мадлен едва заметно улыбнулась, окинув взглядом дочь. — Я научила тебя многому, Изабель, но ты до сих пор ничего не знаешь о том, как использовать мужчин. — Мама! Это гадко! — Хочешь, чтобы было наоборот? — Мадлен выразительно вскинула брови. — Изабель, ты имеешь дело с искушённым мужчиной. Его развлечения извращённые, его желания давно исказились. Не будешь вести себя мудро, он тебя уничтожит. Руки Изабель задрожали. Она опустилась на бортик ванной, не зная, как возразить. Девушка не была манипулятором, считала подобное отвратительным. Но становиться чьей-то марионеткой ей не хотелось. — Что ты предлагаешь? — прохрипела Изабель. — Для начала постарайся не поддаваться... желанию, — Мадлен тщательно подбирала каждое слово. — Ты ещё успеешь дать ему свою кровь. — Сама я к нему не пойду! И в театр не вернусь! — Я знаю, ты упряма. Но узы крови сильнее тебя, — вампирская леди закрыла глаза. — Потерпи до бала. К этому моменту повелитель сойдёт с ума от жажды. — Я ведь тоже сойду с ума? — Увы. Не показывай этого. Дорогая, ты умеешь держать в узде свой крик, свои слёзы. Обуздай и нетерпение. Ты боролась с собой всю жизнь. Я знаю, ты сможешь побороться ещё. Потирая пылающий укус, девушка не была так уверена в словах матери. *** — Мы опаздываем уже на час, — произнесла Изабель, глядя на себя в зеркало. — Ничего, — Мадлен с задумчивым видом оправляла крупные кудри девушки, крепила к ним заколку-шляпку с розами. — Мужчин нужно томить. Пока ты опаздываешь на назначенное свидание, он переживает, думает о тебе, мечется, злится. Вскоре это войдёт в привычку — волноваться от одной мысли о тебе. И тогда он твой. Изабель не успела возразить. Мадлен приказала ей встать, капнула ей цветочными духами на шею, на запястья и чуть выше декольте на платье. Мама не мелочилась. Себе она выбрала кружевное чёрное платье, строгое и элегантное, а для дочери — пышное, красное, словно кровь, обнажающее шею и плечи. Белая маска со слезами из рубинов на щеках прекрасно дополняла этот слишком страстный, слишком пылкий образ. Укус Призрака Оперы Мадлен замаскировала, правильно уложив волосы девушки. Изабель сгорала от стыда, глядя на себя в зеркало, от предстоящей встречи она была готова упасть в обморок. Всем своим видом девушка кричала: "Давай! Вонзи в меня свои клыки! Укуси меня!" Она не могла думать ни о чём, кроме укусов. Ей снился Призрак Оперы, пару раз она едва не отправилась в Érèbe, чтобы он её укусил, требовала у матери слить свою кровь. Жар и нетерпение стали совершенно невыносимы, оттого девушка срывала злобу на каждом, кто попадался под руку. — Ты войдёшь под руку со своей ручной шавкой. — Мама... Рауль — добрый и хороший человек. — Да-да. Подари ему первый танец. Тем временем я поклонюсь повелителю, вручу ему дар от нашей скромной семьи, — ледяными руками Мадлен сжала плечи Изабель. — Когда повелитель подойдёт, не сдерживай волнения. Пригласит тебя на танец — прими предложение. Если предложит уединиться — не соглашайся сразу. В его покоях разговаривай с ним, требуй рассказать о себе. И запоминай всё. Это может быть полезно. — Мам... я не коварная соблазнительница. — Так сыграй её. Я знаю, ты умеешь. Крепче сжав хрупкие плечи, Мадлен мгновение смотрела на себя и Изабель в зеркало. Мёртвая и живая, мать и дочь, жестокая и сплошное милосердие. Порой Изабель удивляло то, как им двоим, таким непохожим, удалось ужиться под одной крышей. — Ах да. Проси его спеть, — Мадлен невольно улыбнулась. — Ты хотела его услышать, а он обожает, когда ему апплодируют. Больше они не разговаривали. Изабель волновалась до такой степени, что, встретившись у входа в Érèbe с Раулем, не узнала его, выронила букет роз, который он ей вручил. Парень всегда был с ней добр, любезен, пытался ухаживать, но Изабель всякий раз ясно давала понять, что они просто друзья. Рауль был ребёнком. Высокомерный, самонадеянный, спесивый молодой человек, который до сих пор не вышел из подросткового возраста. — Изабель? — он приподнял бровь. — На тебе лица нет. Укус горел, девушка волновалась, и беспокойство парня вызвало новую волну злобы. — Это логично. На мне же маска. — Всё хорошо? Она крепко сжала зубы, чувствуя, как от ярости к горлу подступает крик. Ей был нужен укус. Один маленький укус и крепкие холодные объятия, в которых утихнет этот невыносимый жар. — Мсье де Шаньи, — вмешалась Мадлен. — Пройдём внутрь. Или вы собрались болтать ни о чём с моей дочерью до самого полнолуния? Она торжествующе улыбнулась, увидев, как парень дёрнулся, стиснул зубы и одарил женщину сердитым взглядом голубых глаз. Изабель вошла, опустив голову, до боли закусив губу изнутри. В мыслях была такая каша, что наставления Мадлен моментально улетучились. Гости вальсировали в роскошных платьях, оркестр гремел, и где-то здесь, среди ярких масок, золотых свечей и пышных платьев затаился он. Изабель вздрогнула, когда Рауль предложил ей потанцевать, согласилась. Ей было до того страшно, что она боялась поднять взгляд от пола и случайно встретиться им с Призраком Оперы. Один его взгляд, и она пропала. Боже. Это невыносимо! Он здесь! Он близко! Почему она должна сдерживаться?! Почему не подойти и не попросить его унять эту боль, облегчить ломку?! Пусть убьёт её! Лучше смерть, чем эта пытка! Смерть... — Изабель, — голос Рауля звучал слишком громко. Видимо, он звал девушку, но не мог дозваться. Она его не слышала. — Эти... актёры тебя чем-то обидели? — Что? Нет. — Тогда что с тобой? Она сжала губы в линию, встретившись с ним взглядом. Светлые волосы в вечном беспорядке, красивое, приятное лицо. Рауль не был похож на человека, который когда-либо сталкивался с разочарованиями, с лишениями, с тяжёлыми переживаниями. Порой Изабель завидовала всем, чья жизнь протекала легко и беззаботно. Его родители не отказались от него в младенчестве, его близкие не умирали, он не начинал работать в театре с двенадцати лет. И его крики не убивали. Счастливый. — Я.., — она прерывисто вздохнула. — Мама — приближённая повелителя. Он со всеми строг. Я волнуюсь за неё. Она... совершила много непростительного. — И всё? — парень самодовольно улыбнулся, притянув девушку поближе к себе за талию. — Изабель, де Шаньи не страшны никакие повелители. Мы — могущественная семья! Изабель покачала головой и вновь опустила взгляд в пол, сосредоточившись на музыке, на движениях, позволяя Раулю вести. Когда парень вдруг остановился, её сердце перестало биться. Рауль смотрел на кого-то, не отрываясь, а Изабель боялась оборачиваться. — Боюсь, этой маске удалось ввести меня в заблуждение, — прозвучал приятный, бархатистый голос. — Мадлен, представь нас. Изабель медленно обернулась, сжав трясущиеся руки. — Повелитель, — Мадлен склонила голову, улыбаясь, опустив руку на сердце. — Это моя дочь. Изабель Идо. — Изабель, — он произнёс имя, словно пробовал его на вкус. — Вы заставили меня ждать. Девушка вспыхнула, вздрогнув, резко втянув воздух в лёгкие. Всё это время она даже не дышала. — П... рошу прощения за опоздание! — пролепетала она, наконец, посмотрев на него. — Я... мы... бал... вы... Призрак Оперы улыбнулся, подняв раскрытую ладонь, жестом веля девушке замолчать. В этот раз его маска была чёрной. Мужчина был высоким, а цилиндр визуально делал его ещё выше. Для маскарада он выбрал элегантный чёрный сюртук с высоким воротником, жилет, брюки, начищенные туфли, красную рубашку с кружевами. В нагрудный карман сюртука он вложил две белые розы, обагрёные брызгами крови. Изабель едва не застонала. Если он уже кого-то укусил... — Это не так уж и важно, — подойдя, он сжал её руку и поцеловал костяшки пальцев, склонившись. Изабель казалось, будто её ударило током, когда его губы коснулись кожи. — Я ждал вас. Позвольте украсть вас из общества вашей матери. Он не отпускал руки Изабель, и от этого прикосновения кружилась голова. Но кивнуть девушка не успела. — Кхм-кхм. Призрак Оперы не обращал внимания на Рауля, пока парень не оказался между ним и Изабель и не протянул раскрытую ладонь для рукопожатия. — Позвольте представиться! Рауль де Шаньи. Изабель ждала, что мужчина отпустит её, что пожмёт руку парня, но он не сделал ни того, ни другого. Призрак Оперы смотрел на Рауля, как на пустое место, одарив его равнодушной, снисходительной улыбкой. — Мадлен, с каких пор в театр разрешено входить с животными? Рауль вздрогнул, сжал челюсти, его глаза округлились от ярости. — Да как вы... — Разве я давал команду "Голос"? Безмятежная улыбка не сходила с лица вампира, в то время как у Рауля от такой наглости перехватило дыхание. — Господин, — негромко прохрипела Изабель. — Это мой друг, Ра... — Ах, друг? Что ж, значит я его ненавижу, — он провёл пальцем по линии челюсти Изабель, заставив её посмотреть себе в глаза. Девушка задрожала. — Будет так прекрасно жестоко убить каждого де Шаньи прямо у него на глазах. Девушка вновь перестала дышать. — Погодите! Что?! Не надо! — Умоляйте меня, — Призрак Оперы притянул девушку к себе так близко, что между ними не оставалось ни сантиметра свободного пространства. У Изабель закружилась голова. — Просите. Требуйте. Кричите. Пока мы танцуем, я весь во внимании. Он увлёк Изабель в центр фойе, он обнимал её так же любовно, как и в тот день, когда напился её крови. И, утопая в его глазах, полных жажды, гнева, желания и похоти, Изабель поначалу не могла произнести ни слова. Он кружил её в незнакомом танце и двигался до того изящно, что Изабель не удавалось ни на чём сосредоточиться. Во всём мире были только она и этот мужчина. — Прошу вас, — выдохнула девушка, крепко сжимая его ладонь. — Простите его хамство! Накажите меня! Изабель покраснела до кончиков ушей, сама не понимая, что сказала. Ей хотелось вырваться из его объятий, сбежать, провалиться сквозь землю от стыда. Но Призрак Оперы не позволил ей ускользнуть. А его улыбка в этот раз впервые показалась девушке искренней. Пускай и слишком порочной, слишком соблазнительной. — Кто бы мог подумать, что в такой хрупкой женщине бушует неистовое пламя. Музыка сменилась, её темп замедлился, и, расслабившись, мужчина принялся холодными пальцами выводить круги на спине Изабель. — Вы не так поняли, — проговорила она, на мгновение опустив взгляд. — Я не это имела в виду... — Изабель, — Призрак Оперы провёл пальцами по её щеке, коснулся рубиновой слезы на маске. — Сбежим отсюда. Ещё минута, и я наброшусь на вас на глазах у всего зала. — ...ах! Он сделал выпад, из-за чего Изабель крепче вцепилась в его плечи, боясь упасть. И, когда девушка была так близко, вампир медленно, с наслаждением вдохнул её аромат. Призрак Оперы легко поставил её на ноги, поднёс запястье Изабель к лицу и припал к коже губами. Девушка подавила стон, когда он царапнул её клыками. — Н... нет! Он вскинул брови, а в его глазах на мгновение вспыхнула ярость. — Почему же? Разве вы не ждали этого момента? — Ждала! — выдохнула она, зажмурившись, тряхнув головой. — Но... гости собрались ради вас. Вы не можете покинуть их. Он выждал мгновение, после чего рассмеялся, обнажив клыки. Его смех был приятным, раскатистым, пробирающим до мурашек. Даже в нём чувствовались сила, власть, уверенность и гордость. — Только я решаю, что могу, а чего не могу, — он взял её пальцами за подбородок. — И я решил, что могу оставить ещё пару элегантных укусов на этой изящной шее. Губы Изабель задрожали. Она не нашлась с ответом — до того её измучило желание вновь оказаться в объятиях вампира, ощутить, как его холодное тело наполняется жаром, оживает. Она знала, что подобное желание ненормально, пыталась противостоять ему. Но мама была права. Узы крови были куда сильнее её. Изабель прерывисто вздохнула. Она стыдилась своих желаний. — Прошу вас, — с жаром прошептала она. — Я уже с ума схожу. Укусите меня. Его улыбка стала сладкой, словно грех. — Изабель, — он приблизился, прошептав это ей на ухо. — Подобного не стоит говорить в толпе. Для вампиров эта фраза равносильна просьбе заняться любовью. Девушка вспыхнула, закусила губу и рефлекторно отстранилась, попыталась сбежать. Мама учила не бояться непристойностей от мужчин, реагировать на них с достоинством, ставить хама на место. Но у Изабель никогда этого не получалось. Проще было сбежать, чем иметь дело с такими типами. Вот только Призрак Оперы вновь схватил её за предплечье и ещё теснее притянул к себе. Девушка охнула. Своим телом она ощущала каждый твёрдый мускул его туловища. — Мои покои в другой стороне. Изабель задохнулась от его наглости. Она открыла было рот, чтобы огрызнуться, но слова не шли на ум. Девушка до того растерялась от его грубого флирта, что в мыслях образовалась звенящая пустота. Довольный эффектом, вампир хмыкнул и, уже мягче сжав её ладонь, повёл свою даму за собой. Изабель с двенадцати лет практически жила в Érèbe и думала, что изучила старый замок вдоль и поперёк. Ей не удавалось пробраться в гробницу повелителя, но её это слабо волновало. Ей не хотелось в лишний раз смотреть на мертвецов. Живых, но всё же мертвецов. Она помнила, где были покои выступающих вампиров, где располагались классы, где хранились инструменты, где были декорации, костюмы, оборудование... Но в тех коридорах, которыми вёл её мужчина, она раньше не бывала. Двери в башни театра были всегда заперты. Изабель и не знала, что к ним можно подойти, взобраться наверх. Ей казалось, что башни со шпилями — не более чем декоративный элемент здания. Винтовая лестница заканчивалась комнатой на вершине. Призрак Оперы открыл перед девушкой дверь. Она вошла, не сводя с мужчины настороженного взгляда. Его же глаза словно оставляли ожоги у неё на коже. — Господин. — Да? — Могу я узнать ваше имя? Он склонил голову набок, хмыкнув, скрестив руки на груди. — Это значит нет? — Это значит нет. Изабель нахмурилась, опустив руки, отвернувшись от мужчины. Она огляделась и тут же сжала губы в линию, не зная, как реагировать на обстановку. Эта комната явно была предназначена для свиданий. Двуспальная кровать с алыми шёлковыми простынями, мягкие бордовые ковры на полу, окна с тяжёлыми чёрными шторами. У одной из стен стоял стол с блюдами, накрытыми крышками, бутылкой вина в ведерке для льда, зажжёнными свечами. Поближе к закрытому окну был придвинут диван с низким журнальным столиком. Изабель вновь нахмурилась. — Здесь всё готово для встречи. Вы знали, что я приду? — Разумеется. — И нисколько не сомневались? Не думали, что я могу отказать? — Изабель, — он улыбнулся, подойдя. — Мне не отказывают. Она отвернулась, резко сделав пару шагов вглубь комнаты. Девушка хотела его объятий, его укусов, но была к ним не готова. Изабель волновалась так сильно, что казалось, будто её сердце вот-вот выскочит из груди. — Желаете сначала поужинать сами или позволите поужинать мне? Какой же он наглый! Ставить в один ряд пищу и разумное существо! Но когда Призрак Оперы приблизился со спины девушки, когда зарылся носом в её волосы и провёл губами по шее, она задрожала. И вовсе не от страха. — Понятно, — вампир заулыбался, сжав ледяными руками её плечи. — Давайте сделаем это, как подобает. Пройдемте на кровать. — Хах..! Нет! — Изабель, не нужно стыдиться, — мужчина мягко потянул её за собой, держа за руки. – В конце концов, это просто необходимость. Мы должны облегчить наши страдания, избавиться от острой нехватки друг друга. Она сжала губы в линию, когда он сел на мягкое ложе, и, боясь дышать, опустилась рядом. Изабель чувствовала подвох, знала, что оказалась в ловушке. Но сопротивляться не могла. Призрак Оперы скользнул кончиками пальцев по её плечу, убирая назад каштановые кудри. Когда он коснулся собственного укуса, Изабель не сдержала стона. Кожа в этом месте горела. — Словами не выразить, — прошептал он, оказавшись неприлично близко, — как сильно я хочу вас. Лицо Изабель вновь вспыхнуло. Зажмурившись, она позволила вампиру обнять себя, опустить руку на бедро. Девушка надеялась, что этот процесс пройдёт быстро, торопливо и настолько целомудренно, насколько это вообще возможно. Но когда вампир укусил её, она взвилась в его руках, застонала, стиснула его в объятиях. Призрак Оперы не успел сделать первый глоток, как они оба рухнули на мягкие подушки. Он был сверху, она — под ним. Мужчина пил и не скрывал удовольствия от процесса. Он тёрся о её тело, стискивал его, издавал хриплый, глухой стон с каждым глотком. Его дыхание было частым, жарким, прерывистым, его тело становилось всё теплее, всё живее, всё чувствительнее. Изабель закатывала глаза, изгибаясь под ним, сходя с ума от этой насильственной близости. Голова кружилась, тело слабело, но ей становилось легче с каждым мгновением. Боль ушла, муки больше не было, но появилась иная проблема. Изабель ощущала растущее напряжение внизу живота, достигающее пика возбуждение. Это чувство было ей слишком хорошо знакомо. Она испытывала его во снах — каждую ночь после первого укуса. И, что хуже всего, — Призрак Оперы разделял её страсть. Она чувствовала это. Ощущала его эрекцию. Поддавшись эмоциям, он крепко сжал её грудь. Изабель выгнулась, откинув голову назад, слабо упираясь в его грудь, пытаясь убрать руку мужчины. Он стиснул пальцами слишком чувствительное место, от чего девушка вскрикнула. Только это, только её силы заставили его опомниться, отвлечься, отнять клыки от шеи. — Прошу прощения, — он медленно слизал с губ кровь, не отстраняясь, не убирая руки с её груди и не пытаясь подняться. — Я увлёкся. — М-м-м... — Изабель, — он медленно опустил взгляд к своей ладони и от увиденного его губы растянулись в улыбке. — Вам не кажется, что и это следует довести до конца? — Вы... невозможны. — А вы не в силах сопротивляться. Ладонью он скользнул по её талии, к бедру, закинул её ногу на себя. Изабель покраснела до корней волос, упираясь руками в его грудь, пытаясь отстраниться. Тело ослабло от нехватки крови, не слушалось и больше хотело близости, чем протеста. — Я хочу вас. — И, — выдохнула она, — скольких ещё женщин вы хотите? — Мой донор ревнует? — вампир улыбнулся, не позволяя ей отстраниться ни на сантиметр. — Изабель, сейчас для меня имеете значение только вы. А вы возбуждены настолько, что сами не в силах этого вынести. — Неважно, что со мной! — разозлившись на себя, девушка собрала в кулак остатки силы воли и отползла подальше от Призрака Оперы. — Я пришла, потому что мучилась от боли! Быть в вашем гареме я не собираюсь. Мужчина приблизился к ней, словно крадущийся хищный зверь. Изабель стиснула пальцами подол платья, застыв на месте, прикованная к стене его гипнотическим взглядом. Их губы соприкоснулись. Прерывисто выдохнув, Изабель подалась вперёд, ответила на лёгкий, невесомый поцелуй, прежде чем опомниться. Зажмурившись, она схватилась за металлическое изголовье кровати, заставила себя отстраниться от мужчины, подняться. И тут же пошатнулась, едва не рухнув на колени. — Надо же, — лукаво улыбнулся вампир, коснувшись пальцами нижней губы. — А я думал только истинно верующие склонны к такому самомазохизму. — Идите. К чёрту. — Я был у него, — в его голосе звучала надменная скука аристократа. — Весьма неприятный тип. — Что же вы не подружились, раз так похожи? Призрак Оперы поднял на неё взгляд. Изабель мгновенно сжала губы в линию. Это не тот мужчина, с которым следовало огрызаться. Мысленно девушка обругала себя. Ей тоже следовало быть с ним равнодушной, надменной, холодной. Гнев слишком красноречиво выдавал её эмоции. Она бесилась, потому что он отпустил её. Потому что позволил ей ускользнуть. Потому что не взял её силой. Зажмурившись, сгорая от стыда, она зарылась пальцами в волосы, гоня эти мысли. Да что с ней?! Прежде её не интересовал секс! Она влюблялась, но это было платонически, и чувства между мужчиной и женщиной ей представлялись возвышенными, невинными, священными. А тут такое... Стараясь не упасть, она проковыляла к стулу и опустилась на него. Ей нужно было оказаться как можно дальше от вампира. И как только к телу вернётся подвижность, нужно бежать. К чёрту узы крови. Изабель прикуёт себя к батарее наручниками, покроет стены серебром и дождется момента, когда сможет контролировать свои желания. — Чем же плохи гаремы? — наконец, прервал молчание мужчина, поднявшись с постели, оправив на себе одежду. — Тем более, у вампиров. Пока одна наложница восстанавливает кровь, бессмертный занят другой женщиной, третьей, четвёртой... Изабель нахмурилась, скосив на него взгляд, но не ответила. Вампир подошёл и лёгким прикосновением убрал волосы с её плеча, обнажая свежий укус. — Вы бы стали моей фавориткой. Она вспыхнула, подскочив со своего места, и пошатнулась, цепляясь за стол. — Я вас близко к себе не подпущу! — Смелое заявление, — он едва заметно улыбнулся. — Вот только вы — моя. — Это поправимо, — процедила девушка. — Я... я... я попрошу ангела укусить меня! На мгновение он изменился в лице, а в его глазах Изабель увидела сверкнувший гнев. Но, когда надменная улыбка вновь растянула его губы, девушка заскрежетала зубами. — Что же вы не сделали этого раньше? Ах да... в Европе не найдётся ни одного ангела, который посмеет прикоснуться к вам, — он вновь притянул её поближе к себе. — Да и вы желаете только одного мужчину. — Вам кажется. — Разве? Что ж, тогда я открою вам ещё одну тайну. У меня острый нюх, и от вас я чую не только бушующие гормоны. Изабель вспыхнула и ударила его ладонью по груди, что было сил. Вампир только расхохотался в ответ, теснее прижимая её к себе. — Некоторые вещи, моя дорогая Изабель, вам нужно просто принять, потому что бороться с ними нет смысла. Во-первых, мы связаны, — он провёл костяшками пальцев по её скуле, линии челюсти. — Во-вторых, бежать от меня бесполезно. В-третьих, мои приказы исполняются неукоснительно. И сейчас я позволяю вам быть строптивой, потому что мне любопытно понаблюдать за вашими мучениями. — Какими мучениями? — от ярости она дышала неровно, часто. — Я счастлива, что сбежала из койки извращенца. Он вновь улыбнулся и, подавшись вперёд, с грохотом уронил Изабель на стол. От боли девушка охнула. — До сих пор счастливы? Изабель зажмурилась, чувствуя, как от бессилия, злости и страха к глазам подступают слёзы. — П... прошу, — она задрожала, сжав губы в линию, когда вампир мягко поцеловал её плечо, прижимая её запястья к столу. — Умоляю вас. Я не готова. Не надо. Пожалуйста... Он встретился с ней взглядом, и в этих инфернальных глазах Изабель не увидела ни намёка на жалость, смятение. — А вот это уже другой разговор, — мужчина поднялся, помог ей встать, усадил обратно на стул. Элегантным жестом Призрак Оперы снял крышки с блюд, налил красное вино в бокал. — Ешьте. Эти продукты помогут вам скорее восстановить кровь. Изабель едва дышала, с ужасом глядя на него. Она не сразу поняла причину такой резкой перемены настроения. Из всех сил в мире он признавал только страх. И милосерднее он стал, потому что добился цели, потому что заставил девушку не только желать себя, но и бояться. Хмыкнув, он окинул её взглядом и прошёл к дивану, взяв с низкого столика перьевую ручку и нотную тетрадь. Он... сочинял? Он! Сочинял! У Изабель замерло сердце, когда она увидела его за работой. Призрак Оперы творил! Её кумир, чьими произведениями она так восхищалась, создавал что-то новое! Округлившимися глазами она наблюдала за ним, но как только мужчина обернулся, тут же со злобой отвела взгляд. — ...что? — Господин, — Изабель нахмурилась и крепко стиснула подол платья. — Ничего. Всё ещё идите к чёрту. Он вновь расхохотался, а Изабель отвернулась, сгорая от стыда. Неужели он понял, что она заинтересовалась его новой работой? — Я думал, мне показалось, что от моих партитур исходил ваш аромат. — Они были в библиотеке, — пробурчала девушка. — Ничего бездарнее в жизни не читала. Призрак Оперы только хмыкнул в ответ. В звенящей тишине девушка слышала только потрескивание свечей, шкрябанье ручки о бумагу и своё колотящееся сердце. *** — Как всё прошло? Это были первые слова, которые произнесла мама, стоило девушке дотащить себя до квартиры. Призрак Оперы приказал одному из вампиров привезти её на автомобиле домой, проследить, чтобы Изабель добралась до квартиры. Её бы тронула его забота, если бы он не был такой сволочью! — Мам, — девушка нахмурилась, со злобой глядя в сторону. — Не спрашивай. Мадлен не устроил такой ответ. — Не понимаю. Он же укусил тебя? По-хорошему, сейчас ты должна быть опьянена счастьем. — Я была бы, — процедила девушка, — но он... маньяк! Ублюдок! Насильник! — ...что? — Мама, он предложил мне отношения! Интимные! Изабель сгорала от стыда, тщательно подбирая слова перед строгой матерью. — ...о. — И хуже всего, этот придурок уверен, что я соглашусь! — Не выражайся. — Я не выражаюсь! — девушка крепко сжала зубы. — Мам... почему меня укусил такой козёл? В театре столько хороших, добрых вампиров! Ну почему именно он? — Милая, — Мадлен вздохнула, протянув к дочери руки. — Подойди сюда. Изабель подчинилась и рухнула в холодные объятия матери. В который раз за эту ночь ей хотелось плакать, но она по привычке не давала воли слезам. Лишь всхлипывала, содрогалась всем телом и дрожала от ярости и бессилия. Мадлен гладила её по плечам, по волосам, тщетно пытаясь успокоить. — Изабель... это вовсе не плохие новости. — Шутишь что ли?! — Дорогая, мы редко подпускаем к себе живых существ так близко, — она вздохнула. — Жизнь вампира — вещь скучная. У нас трудно вызвать какие-либо эмоции, нас почти ничего в этом мире не радует. И я не помню, чтобы повелитель хоть когда-то жаждал плотских утех. Он всегда был брезглив, всегда был мизантропом, доноры у него появлялись редко, и питался он только из вен на запястьях. Как правило, он пил кровь, сцеживая её из людей, словно из зарезанных свиней. Изабель молчала. — Поэтому, если он... возжелал тебя, это не так скверно. Ты можешь это использовать с выгодой для себя. Для нас всех. — Мам, — Изабель отстранилась. — Как использовать? Ты видела его? Захочет — добьётся своего без моего позволения. — Я согласна, что тебе следует быть осторожной, но в то же время... хочешь сама им управлять — будь решительной. Девушка только покачала головой, отправляясь к себе в комнату. — Милая, мужчины... мало чем отличаются от псов, — Мадлен улыбнулась, когда Изабель остановилась. — Хочешь выдрессировать — чередуй кнут и пряник, наказание и угощение. Мани его и тут же отвергай, моли о ласке и огрызайся, обожай его, ненавидь его. Будь игривой, но недоступной. Не считайся с его чувствами. И тогда мы добьёмся желаемого. — Желаемого? — она прерывисто вздохнула. — Мама... я рядом с ним даже думать не в состоянии. Он слишком напорист. Мадлен посмотрела в сторону, сжав губы в линию. — Что ж, тогда начнём с малого, — её голос по-прежнему звучал спокойно и прохладно. — Ангелы устраивают приём, и повелитель непременно захочет, чтобы ты составила ему компанию. Там ты скажешь ему, что будешь выступать в "Le théâtre Mogador". — Но кастинг только через неделю. — Нестрашно. Я договорюсь, — Мадлен лукаво улыбнулась. — Повелитель придёт. Непременно. Постарайся звучать на репетиции так же чудесно, как и в ночь своей премьеры. Изабель вздрогнула. — Пусть проявит слабость. Пусть покажет, как сильно ему нравится твоё исполнение, как его манит твой голос. Пробей его защиту. Сломай его, уничтожь, разбей. И тогда перед тобой он будет беспомощен. — Мама... Мадлен ждала продолжения, но Изабель вновь замолчала. В её серо-голубых глазах Мадлен видела протест, бунт, несогласие с приказом матери. Неужели она не хотела подмять под каблук самого короля? Для Мадлен это было не просто дико, но даже глупо. — Дорогая, понимаю, ты им восхищаешься... — Я не хочу говорить о нём, — Изабель вновь посмотрела в сторону. — И я поступлю так, как ты просишь. Он меня бесит и заслуживает, чтобы с его головы сбили корону. Но играть с чужими чувствами я не буду. Это низко. – Это — вопрос твоего выживания. Это — твоё светлое будущее. Это — твоя спокойная и сытая жизнь. Изабель ничего не ответила, давя в себе гнев. К сожалению, она слишком хорошо знала, что такое голод, что такое беспомощность и одиночество, что такое жизнь уличной бродяги, у которой нет крыши над головой. Во время первой встречи мадам Жири велела ей быть послушной, велела задушить свою злобу, велела подчиняться. Но сейчас Изабель была не согласна с матерью, и Мадлен понимала это куда лучше своей слишком доброй дочери. И почему она не привила ей своё равнодушие, своё презрение к чувствам? — Дорогая, — примирительно произнесла вампирская леди, — давай не будем заглядывать слишком далеко? Давай сделаем этот маленький, крохотный шаг, а после позволим событиям идти своим чередом. Возможно, к повелителю вернётся его привычная мизантропия, и он вновь начнёт пить кровь только из запястья. Изабель пожала плечами, заставив Мадлен глухо вздохнуть. Женщина провела ладонью по лицу. Как же сложно находить общий язык с девочкой, которая младше тебя в десять раз. — Я понимаю, тебе кажется, будто я давлю на тебя, будто желаю тебе зла. Это не так. Ты — самое дорогое, что у меня есть, и для тебя в этом мире я стараюсь выбить всё самое лучшее. Самое лучшее образование, самую хорошую одежду, самую главную роль, самого лучшего кавалера... а не щенка де Шаньи. — Мам... Мадлен вздохнула, закрыв глаза. — Я стара и полна страхов перед будущим, страхов за тебя. Извини. Иногда я забываю, что у тебя тоже есть чувства. Изабель смотрела на неё, широко раскрыв глаза. Вампирская леди редко говорила о чувствах, ещё реже — их испытывала. Неудивительно, что с такой суровой и холодной матерью у девочки сложилось впечатление, будто у неё нет опоры в жизни. Изабель глубоко вздохнула. — Ладно. Хорошо. Ты лучше знаешь повелителя. Я... буду к тебе прислушиваться. Мадлен сжала губы в линию. В голосе дочери звучало столько сомнений, будто она уже ни в чём на свете не была уверена, будто что-то выбило почву у неё из-под ног. Что с ней? Даже в свои двенадцать, стоя с письмом Перса в кабинете Мадлен, Изабель не казалась такой потерянной. Леди вновь тяжело вздохнула. Призрак Оперы точно всех их с ума сведёт.