Театр вампиров

В этот раз Призрак Оперы не стал затягивать с новой встречей. Как и предполагала мама, он прислал Изабель письмо, в которой приглашал её на приём у ангелов, но перед этим предложил зайти в свой театр. В этот раз посыльный не стал дожидаться ответа. И от строк в письме больше не веяло страстью. Читая их, перечитывая, Изабель хмурилась, беспокойно мяла бумагу, ходила кругами по комнате, дожидаясь часа назначенного свидания. Она беспокоилась? Нисколько. Девушке следовало радоваться, что этот наглый, самовлюблённый и эгоцентричный тип охладел к ней. И всё же... И всё же. Кусая губу, Изабель глубоко вздохнула, сжала кулаки, веля себе успокоиться. Нельзя о таком беспокоиться. Нужно радоваться, нужно быть холодной и сдержанной, как мама, нужно быть равнодушной, отречённой, молчаливой... Может, не следовало быть с ним такой недотрогой? В ярости Изабель ударила ладонью по туалетному столику, заставив подпрыгнуть стеклянные флаконы, пузырьки, склянки, баночки, карандаши. Нельзя так думать. Нельзя вообще сомневаться в своих поступках. Первое свидание прошло отвратительно, ужасно — и это хорошо. Пускай Призрак Оперы увлечётся кем-нибудь ещё! Пускай не обращает на неё внимания! Пускай..! Изабель сжала переносицу, закрыв глаза. Он ведь каждую ночь ей снился. И одежды на нём было меньше, чем приятных черт — в характере. Чёрт. Злясь на себя, ругаясь, Изабель села за столик, нанесла макияж. Приходить к этому типу в растрёпанном виде ей не хотелось. А вот сразить его наповал, обаять, свести с ума она была не против. В конце концов, он достоин небольшого потрясения за своё отвратительное поведение. Изабель вновь скосила взгляд на письмо и прошептала ругательство. Раз он к ней охладел, то нет смысла выглядеть экстравагантно. Закатив глаза, Изабель повернулась к зеркалу, продолжая маскировать румянец на щеках. Мнение, чувства и поступки этого мужчины не должны её волновать. Шёл бы он к чёртовой матери. Помня о его домогательствах, Изабель надела брюки, свитер с высоким воротником, высокие сапоги — всё, что было сложно снять. Только после этого она отправилась в Érèbe. Мадлен была уже три часа как на работе — осенью темнело рано — и, должно быть, репетировала новую постановку с пополнившимся вампирским составом. Изабель не видела старых вампиров с того дня, когда Призрак Оперы укусил её. И запомнились они ей безумными, бездушными, истощёнными тварями. Интересно, преобразились ли они за прошедшие недели? Девушка зашла в театр с чёрного входа — всегда открытого в этот час. Изабель вампиры не вредили, но если в театр попытался бы проникнуть обычный человек, то живым он уже не вернулся бы. Что тут скажешь? Вампиры — твари жестокие. Особенно их повелитель. Изабель потёрла укус, вновь вспомнив о мужчине. Выяснилось, что Призрак Оперы был в главном зале театра и репетировал с артистами. Вампир, сказавший это, предупредил Изабель, что лишний раз беспокоить повелителя не стоило. Он всякий раз становился страшно вспыльчивым и агрессивным, когда увлекался работой. Изабель это не волновало. Ей было интересно понаблюдать за этой сволочью во время работы, послушать его вокал, услышать фальшивую ноту, скрип пережатых связок, хрипы в горле. Поэтому девушка не вошла в зал через основные ходы. Она неслышно пробралась в пятую ложу — самое затемнённое, самое безопасное и неприметное место во всём театре. Не дыша, она осторожно выглянула из-за перил. Мама сидела за фортепиано, сложив руки на коленях. Артисты — один мертвее другого — восседали на стульях спиной к занавесу, держа в руках тексты. Из этой толпы Изабель узнавала только Жиля по золотистым волосам, напряжённой позе и лишённой мыслей физиономии. — Повелитель, — произнесла мама, глядя на Призрака Оперы, который с хмурым видом прохаживался вдоль сцены. Он был в белой рубашке, чёрном жилете, строгих брюках. И своей пресловутой маске на половину лица. И, судя по его хмурому виду и напряжению среди артистов, Призрак Оперы только что устроил им гневную тираду. — В этот раз фальши не прозвучало. Но что вас не устроило? — Не то, — ответил он, подойдя к фортепиано, прислонившись к нему поясницей. — Не хватает эмоций, страсти. И, возможно... сопрано. Изабель сжала губы в линию, когда Призрак Оперы окинул взором зрительный зал. Она готова была поклясться, что мужчина задержал взгляд на пятой ложе. — Вы отвергли всех вокалисток, в том числе и меня. — Всех? — он лукаво улыбнулся. Мадлен сжала губы в линию, встретившись с ним взглядом. Изабель похолодела от его вопроса. Из всего театра только она не пришла на прослушивание. — Сыграй завершающую часть, — наконец, прервал молчание Призрак Оперы. — Матей, подхватишь. — Да, господарь. Изабель злорадно улыбнулась, вцепившись в перила пальцами. Сейчас! Вот сейчас! Прямо сейчас его вокал прозвучит отвратительно, нелепо, смешно! Прямо сейчас этот надменный идиот провалится на самое дно в её глазах. Но когда он запел, сердце Изабель пропустило удар. Девушка содрогнулась, изменившись в лице, осела на пол, смотрела в пустоту, забыв как дышать. Пальцами Изабель вцепилась в ковровое покрытие ложи, закусила губу, давя в себе эмоции. Он пел не просто хорошо. Он был невероятен, великолепен, идеален. Его глубокий, сильный голос наполнял зал, разливался по нему мягкими волнами, пробирался под кожу и вызывал мириады мурашек. С первых нот Призраку Оперы удалось обнажить чувства девушки, превратить всё её существо в один оголённый нерв. Изабель не была к такому готова. Он был гениальным композитором, автором... но чтобы так петь. Это не могло быть талантом. Должно быть, это его сверхъестественные способности. Когда к Призраку присоединился Матей, сменил его, Изабель мысленно трижды прокляла вампира. Скрипнув зубами, она вновь обернулась к сцене, приподнялась из-за перил. Быть может, Призрак ещё споёт один? Изабель бы отдала всё на свете, лишь бы снова это услышать. Но, когда она взглянула на сцену, повелителя там не было. Куда он делся? Хмурясь, Изабель чуть приподнялась, высматривая его в зале, на сцене, у кулис, но не нашла. И в этот момент чья-то ледяная рука крепко зажала ей рот. Изабель перестала дышать, когда кто-то обхватил её плечи, прижал к своему телу, обездвижил. — Ш-ш-ш, — прошептал мужчина. — Не отвлекайте Матея криком. До него наконец-то дошло, что я от него требую. Изабель подняла взгляд и встретилась им с Призраком Оперы. Он пробрался в ложу быстро, бесшумно, незаметно, словно прошёл сквозь стены. Шумно вздохнув, девушка зажмурилась, попыталась выбраться из захвата, отстраниться, сделать хоть шаг в сторону. И, когда у неё почти получилось выскользнуть, мужчина грубо прижал её к стене, стиснул запястья сильными руками и поцеловал Изабель. Точнее, это только было похоже на поцелуй. Он укусил её нижнюю губу, пустил капельку крови. Девушка не сдержала стона, который, к счастью, заглушили фортепиано и звонкий исполнитель. Жар прилил к её щекам, а эта внезапная близость заставила задрожать. — Я скучал, — прошептал он, так тесно прижимая Изабель, что ей было трудно дышать, — по этому вкусу. — М-м-м... — Куда мне вас укусить на этот раз? — прошептал вампир, зарывшись носом в её волосы. — В живом теле столько... особо чувствительных мест. Изабель шумно вздохнула, когда он грубо стиснул пальцами её волосы, заставил откинуть голову назад, оголить шею. — Господин, — едва слышно прошептала девушка, хватая ртом воздух, изгибаясь в его объятиях, упираясь ладонями в грудь. — Мы же... мы же... — Что? — Призрак Оперы медленно опустился с ней на пол, склонился над Изабель, словно хищный зверь над добычей. — Здесь нас никто не увидит. — Ах... хах... Его глаза вновь обжигали её нутро, вновь изучали с таким любопытством, что Изабель чувствовала себя обнажённой в своих тесных тряпках. Вампир приблизился к её губам, прильнул к ним, заключив девушку в тесные объятия, не позволяя ей ни отстраниться, ни оттолкнуть его. В этот раз он поцеловал её по-настоящему. Зажмурившись, Изабель пыталась сопротивляться, но тщетно. Он был слишком силён и ему было абсолютно наплевать на её нежелание быть рядом с ним. Он целовал её так, словно пробовал на вкус изысканный деликатес, так, словно от этого зависели их жизни. У Изабель закружилась голова. Теряя контроль над собой, не отдавая отчёта своим действиям, она вцепилась в его плечи, отвечая на поцелуй. Ария завершилась, Мадлен закончила играть, и Призрак Оперы оторвался от губ Изабель. Надсадно дыша, она дрожала всем телом, чувствуя то же пламя под кожей, что вызывали в ней его укусы. Похоть. Чистейшую и сводящую с ума похоть. — Ужасная помада, — Призрак Оперы улыбнулся, смерив девушку обжигающим взглядом. — Пришлось её стереть. Изабель дышала глубоко, часто, и до неё совершенно не доходил смысл слов мужчины. Когда он попытался отстраниться, она крепче вцепилась в его плечи, сгорая как от стыда, так и от желания. — Ещё, — шепнула она. — Изабель, — ответил он, стискивая на спине её тесный свитер, практически разрывая плотную ткань, — здесь ваша мать. — Мне всё равно. Он улыбался, водя большим пальцем по её нижней губе, принимая решение. Он хотел раздразнить вредную девушку, искусить её и оттолкнуть, заставив мучиться от желания. Но в итоге соблазнился сам. Призрак Оперы испепелял её взглядом, стискивал в объятиях, вдыхал аромат её тела. И всё же отпрянул. С губ Изабель сорвался полный страданий стон. — Хорошо, — мужчина выпрямился, схватившись за перила, глядя на вампиров на сцене. Его голос звучал ровно, уверенно, властно — ни намёка на ту страсть, что была в нём секунду назад. — Достаточно. До рассвета сценарий нужно выучить. В противном случае каждый встретит день без одежды, прикованный цепями к крыше театра. Это понятно? Изабель провела по лицу рукой, опомнившись, придя в себя. Она не услышала ответа от вампиров, но, судя по ухмылке Призрака Оперы, угроза дошла до каждого. Даже Жиль с ним не язвил? Тогда дела совсем плохи. — Мадлен, приведи в порядок свою дочь. У тебя двадцать пять минут. — Да, повелитель. Призрак Оперы повернулся к девушке, протянул ей руку, чтобы помочь встать, и Изабель окончательно пришла в себя, до боли стиснула зубы. Взглянув на вампира, она ударила по его ладони, что было сил, подскочила на ноги и сбежала из ложи. Урод. Теперь она была уверена — это не она сошла с ума, это его укусы оказывали слишком сильный эффект. Если бы не это, она бы ни за что, никогда в жизни не ответила на его поцелуй. Да и какие, к чёрту, поцелуи?! Они слишком мало знакомы! Извращенец! Старый, мерзкий, больной, похотливый извращенец! Изабель направилась к выходу. Плевать, что Призрак Оперы пригласил её, плевать, что его ждут с ней у ангелов! На всё плевать! Этот маньяк может пойти к черту! Но тогда он сорвёт злобу на маме... Девушка резко затормозила. Стоя у выхода, Изабель зажмурилась. От гнева и обиды её дыхание сбилось, стало тяжёлым и хриплым, от поцелуя онемели губы, лицо горело от стыда. Нужно забирать маму отсюда и бежать. Бежать как можно дальше, никого не предупредив. А если узы крови вновь замучают Изабель, она пустит себе кровь. Это не поможет, но ослабит её, лишит возможности шевелиться, не позволит вернуться к Призраку Оперы. Это безумие. Но и быть с ним, подчиняться ему — безумие. Изабель прикусила нижнюю губу и содрогнулась, случайно задев свежий укус. — Милая... Девушка глубоко вздохнула, приняла непринуждённый вид и обернулась к матери. — Я искала тебя, — Изабель выдавила из себя улыбку. — А ты репетировала... Мадлен окинула холодным, спокойным взглядом рану на губе дочери, её растянутый свитер, растрёпанные волосы. Она всё поняла без объяснений. — Мам, — Изабель перешла на шёпот. — Давай... сбежим отсюда? Я больше не могу. Я не справлюсь. — Милая, — произнесла вампирская леди, протянув к ней руки. Девушка тут же обняла мать и впервые почувствовала себя в безопасности в этом проклятом театре, — это невозможно. — Но... — Идём. Сегодня ты не подпустишь его к себе. — Как? Мама, он сильнее меня! Мадлен огляделась по сторонам, не ответив. Сжав руку Изабель холодной ладонью, она повела дочь в свои покои в театре, закрыла тяжёлую дверь. — Мама! — процедила Изабель. — Я его ненавижу! Он... он..! — Ты пойдёшь с моим револьвером. Изабель осела в кресло, мгновенно умолкнув. Мадлен тяжело, протяжно вздохнула, сжав кулаки и глядя в пустоту перед собой. С оружием мама не расставалась — происшествие в Иерусалиме научило её осторожности, научило не доверять своим сверхъестественным силам и больше надеяться на что-то более материальное и эффективное. Она даже засыпала с пистолетом в руках и без него чувствовала себя совершенно беззащитной. — Мам... — Тебе нужнее. — Н-но... — Перед выстрелом нужно взвести курок. Целься в сердце. А теперь умойся и переоденься. У нас мало времени. Изабель нахмурилась, но спорить не стала и прошла в ванную комнату. Не глядя на себя в зеркало, она стёрла остатки макияжа, стянула с себя одежду, собрала в хвост непослушные кудри. И тяжело вздохнула, посмотрев на одежду, которую принесла мама. Чёрное платье с глубоким декольте, без плеч, с пышной юбкой до пола. Туфли на высоком каблуке. И кружевное бельё с чулками, на которые Изабель было стыдно даже смотреть. Девушка закрыла глаза, глубоко вздохнув. Мадлен за свою долгую жизнь забыла о чувстве стыдливости, о стеснительности, о застенчивости. Для неё имела значение красота, и её она подчёркивала всеми доступными способами. В её понимании соблазнительная красота всегда граничила с вульгарностью. Сейчас нет времени на споры. Этот напыщенный идиот дал ей слишком мало времени, чтобы собраться. Да и... раз уж у Изабель будет револьвер, такой внешний вид будет идеальной местью. У Изабель будут открыты плечи и шея, но укусить её он не сможет. А если попытается — получит пулю в сердце. Когда она оделась и вышла, Мадлен нанесла макияж ей на лицо. Изабель пыталась скрыть румянец, который красноречиво намекал на восстановившуюся кровь, в то время как вампирская леди не спешила этого делать. Она подвела глаза дочери, выделила скулы, накрасила губы алым, распустила её кудри и красиво уложила их. Порой из-за таких манипуляций Изабель чувствовала себя куклой. — Ты знаешь, зачем нужна ему сегодня? Изабель пожала плечами. — Ты будешь наблюдать, запоминать, вслушиваться. Повелитель, в отличие от большинства вампиров, хорошо понимает чужие эмоции... — По нему не скажешь. — ...но ему нужно подтверждение своих наблюдений. Поэтому на подобные встречи его всегда сопровождает живая женщина. Изабель на мгновение опустила взгляд. — Мне лгать ему? Мадлен вздохнула, на какое-то время замолчав. — Нет. Понимаю, ты его ненавидишь, но если он ещё раз развяжет войну с ангелами, то в этот раз точно сотрёт с лица Земли всю Францию. Глаза Изабель округлились. — Вампирские войны разрушительны, — продолжила Мадлен, проведя рукой по лицу. — До того, как повелитель ввязался в них, я думала, что нет никого страшнее Смерти и короля вампиров. Как видишь, он заставил меня передумать. Девушка ахнула и невольно сжала руку вампирской леди. Мадлен перевела на неё спокойные, холодные глаза. — Мам... он и тебя заставлял воевать? Почему ты об этом не рассказывала? — Я его слуга, девочка моя. И ты никогда не должна была узнать, какой монстр тебя воспитывал, — она закрыла глаза, вложив в ладонь Изабель оружие. — На тебе моё платье. В нём на уровне бёдер вшита кобура. Опусти туда револьвер и попробуй вытащить пару раз. Если застревает — поправь ткань. И всегда держи правую руку рядом с ним. Изабель нахмурилась, но послушалась и выполнила её указания. Мама не любила говорить о своём прошлом, а Изабель, боясь разозлить или расстроить её, не задавала лишних вопросов. Подобное устраивало обоих. Правда, обсудить проблемы друг с другом они не могли. Наловчившись, Изабель убрала оружие, оправила платье и накинула тёплое пальто. В эту же секунду в дверь постучали. — Войдите, — произнесла Мадлен. Изабель вздрогнула и тут же отвернулась, когда Призрак Оперы открыл дверь. Он, не обращая внимания на её реакцию, приблизился к девушке, развернул её лицом к себе и окинул оценивающим взглядом. Мужчина молчал слишком долго. Мадлен забеспокоилась. — Прошу прощения, повелитель. Мы немного задержались. — Всё в порядке. Прежде я не видел подобного совершенства. Изабель вспыхнула и вновь поспешила отвернуться, отойти подальше от него. На приёме у ангелов ей придётся ходить за ним хвостиком, держать за руку и быть непозволительно близко, но ни к чему делать это раньше времени. — Мадлен, — произнёс он. — Мне устроить ей краткий курс хороших манер? — Уверяю вас, повелитель, Изабель великолепно разбирается в дворцовом этикете, — мама выдержала паузу. — Быть может... её что-то беспокоит? — Моё обоняние говорит об обратном. Изабель не поворачивалась. Ублюдок! Какой же ублюдок! — Изабель, вы завершили сборы? — Да, — процедила она. — Чтоб вас... Мадлен ахнула. Изабель не повернулась. — Как вы сказали? Его голос звучал лукаво, насмешливо, но при этом спокойно и вкрадчиво. Изабель похолодела. Она часто огрызалась с Жилем, с Раулем, с большей частью артистов театра. С ними всё было просто и понятно — это её друзья, которые никогда в жизни ей не навредили бы. А Призрак Оперы непредсказуем, обидчив, импульсивен. Он едва не взял Изабель силой за её дерзость. — Я сказала, — произнесла она севшим голосом. — Что красный бархат вам к лицу, господин. Она обернулась. Сказанное было не совсем ложью — красный сюртук действительно хорошо сидел на подтянутой фигуре этого мужчины. Шёл бы он к чёртовой матери. Чёрный цилиндр с красной лентой, чёрные рубашка, брюки, ботинки. Трость с черепом. И маска. Пресловутая чёрная маска, скрывавшая половину лица. Чтоб он провалился! Закрыв глаза и склонив голову, Изабель приподняла подол платья и опустилась в элегантном реверансе. — Простите мою дерзость, господин, — произнесла она, ненавидя себя за эти слова. — С вами мне тяжело сдерживать свои чувства. И не забить вас до смерти вашей же тростью. Когда она подняла на него взгляд, Призрак Оперы с ухмылкой коснулся пальцем своей нижней губы. Изабель вспыхнула, моментально вспомнив о поцелуе. Он просто невозможен. — Вы так напряжены, — продолжил он, опустив ладони на навершие трости. — Обещаю, я помогу вам расслабиться, как только мы вернёмся в театр. Изабель не успела съязвить. Мужчина взял её под локоть и притянул к себе. Одно прикосновение, и его укусы стали зудеть с новой силой. — Автомобиль ждёт. Сжав зубы, она прошла с ним к выходу, всё время глядя в сторону, села в автомобиль, когда он открыл перед ней дверь, отвернулась к окну. Мужчина сел рядом, упираясь тростью в пол. Только после этого автомобиль тронулся с места. За рулём сидел один из его многочисленных слуг — Изабель не знала, кто именно. Пассажиров и водителя разделяла глухая стенка. Воцарившееся молчание было тягостным, некомфортным, давящим. — Вам понравился мой вокал? — наконец, прервал тишину он. Изабель вновь ощутила, что краснеет. — Слышала и лучше. — В вашей злобе столько же искренности, сколько честности — в вашей матери. Скажите, Изабель, Мадлен уже вооружила вас? Вздрогнув, она повернулась к нему, незаметно прикрывая кобуру. — Нет. — Нет? — он приподнял бровь. — Как интересно. Прошёл почти месяц с моего пробуждения, а она не пыталась интриговать. Стареет. — Вы ничего не знаете о моей матери. — В отличие от вас, я знаю всё о Мадлен Жири и помню, при каких обстоятельствах я её обратил, — он хмыкнул. — Не обольщайтесь, Изабель. Это всего лишь вампир. Старый и скучающий. Вы для неё очередная марионетка, дарящая ей эмоции, и от вашей свадьбы она будет в таком же экстазе, как и от ваших похорон. — Замолчите, — процедила Изабель. — Мама всегда защищала меня, заботилась обо мне... — Как хозяин — о питомце, — он хмыкнул. — Что вы знаете о Мадлен? Ничего. Вы видели её в театре, а я знал её до него. Изабель трясло от гнева. — По крайней мере, она не боится назвать мне своё имя. Призрак Оперы приподнял бровь, глядя ей в глаза. — Зачем оно вам? Не помню, чтобы ваш вид мог управлять кем-то, зная его настоящее имя. Девушка выразительно вздохнула. — Потому что это важно для меня. Важно... как для человека. Он не ответил. Выждав несколько секунд, Изабель вновь отвернулась к окну. Нет. Так не пойдёт. Он никогда не станет вести себя нормально, никогда не смягчится, не станет милосерднее по отношению к ней. Разве что... Изабель могла сама сделать первый шаг ему навстречу. Крохотный. Ничего не значащий. Быть с ним честнее, чтобы он ответил ей взаимностью. — Вы гений, — произнесла девушка. — Как в сценариях, так в музыке, так и в вокале. Я давно восхищаюсь вами. Я бы даже училась у вас, если бы вы набирали учеников. Но характер у вас отвратительный, я бы ни за что в жизни с вами не стала общаться. Призрак Оперы хмыкнул. Изабель закатила глаза. А чего ещё она от него ждала? Откровений? Она не первая, кто им восхищался. — Значит, хотите знать имя... Изабель, — он откинулся на спинке сидения. — Моя честность будет вам... кое-чего стоить. Вы согласны? Нахмурившись, она скосила на него взгляд. — Вам никто не говорил, что вы озабоченный? Ни один мускул его лица не дрогнул. — Разве сейчас я хоть раз заикнулся о сексе? Девушка покраснела до корней волос от его будничной интонации. — Тем не менее, мне льстит, что рядом со мной вы думаете только о близости. — ...не дождётесь. — Вот как? — он лукаво улыбнулся и слишком шумно вдохнул воздух носом, а после с наслаждением выдохнул. Не будь он начальником матери, Изабель бы зарядила ему пощёчину. Она отвернулась к окну, мысленно желая ему смерти от насморка. — Что вам нужно? — пробурчала она, хмурясь. — Ах, женское любопытство! Ты так неисправимо... Изабель напряглась всем телом, когда Призрак Оперы расхохотался, обнажив острые клыки. — Для начала покажите мне свои крылья. Изабель задохнулась от неожиданности, вздрогнула, вновь встретилась с ним взглядом, сжав на груди платье. — А они у вас, безусловно, есть, — продолжал мужчина. — Поэтому на вас не действуют ментальные способности вампиров. Она нахмурилась, опустив голову, закрыла глаза, прижавшись спиной к дверце автомобиля, всем сердцем желая сбежать отсюда. Крылья... боги, только не это. — ...они уродливы. — О? — он хмыкнул, пальцами невольно коснувшись своей маски. — Что ж, ваше право. Значит, сотрудничать нам не суждено. — Я же не сказала нет. Не глядя на него, Изабель завела руку за спину, коснулась лопатки, низко опустив голову. — Не сейчас, — выдохнула девушка. — Я... мне нужно подумать. — Изабель, — его голос зазвучал томно, соблазнительно. — Платья так легко рвутся. — И это только я думаю о... о близости?! — А разве я говорил, что не думаю о ней рядом с вами? — он улыбнулся обдав её пылающим взглядом. — Я всего лишь не заикаюсь об этом. Девушка сжала губы в линию, глядя на него. — Изабель, — он перешёл на шёпот, приблизившись, — нет сил крепче уз крови. Ничего удивительного в подобных желаниях нет. И не думайте, что вы одна страдаете от них. Для меня ваша безопасность, ваше здоровье имеют первостепенную важность. Если с вами что-то случится... что ж, умрут все. Призрак Оперы говорил просто, с застывшей улыбкой, от чего по коже Изабель пробежали мурашки. Он поднёс её руку к ледяным губам, поцеловал костяшки пальцев. — Что я такого сделала? — прошептала она. — Почему именно я? За что вы выбрали меня? Вампир на мгновение замолчал. — Вы сказали, что восхищаетесь мной. Ну а я... я пятьсот лет искал такой талант. Изабель перестала дышать и от внезапного волнения её сердце забилось с новой силой. Он восхищался ею? Он. Он! — Я написал для вас либретто, — закрыв глаза, он прильнул губами к её запястью, и Изабель вздрогнула когда мужчина провёл по коже клыками, царапнул её, — и убью всех, кто вам дорог, если вы откажетесь играть в новой постановке. Изабель судорожно вздохнула. — Вам... необязательно каждый раз меня шантажировать, чтобы... — Необязательно? — он крепко, почти до боли стиснул её запястье и отстранил его от губ. — Тогда какого Дьявола вы не пришли в Érèbe, но собрались выступать в Mogador? Девушка сжала губы в линию. Как он узнал? Это мама ему рассказала? Разве эта новость не должна сегодня стать для него неприятным сюрпризом? — Я... не ждала, что вы меня пригласите. Вот и искала новую работу. Он сощурился, сверля девушку полным презрения взглядом. Как быстро менялось его настроение: секунду назад он был так нежен, а сейчас был готов разорвать её на части. Автомобиль остановился. Призрак Оперы вышел первым и подал девушке руку. В этот раз она приняла его помощь. — Не забудьте завтра купить свежую газету, — произнёс вампир. — На первой полосе вы найдёте занимательную статью о том, как весь персонал Mogador сгорел вместе с театром. Изабель ахнула, когда мужчина направился в сторону собора, резко дёрнув её за руку. — Господин, прошу вас!.. Он не остановился, не обернулся и не позволил ей вырваться из стального захвата. — Господин! — она часто дышала, лихорадочно соображая. — Я... я... я покажу вам крылья! Это заставило его остановиться. Он обернулся. Его взгляд не стал мягче, нежнее, скорее, скорее в нём стало больше этого уничтожительного инфернального пламени. — Вы принадлежите мне. Ни другим театрам, ни другим мужчинам, ни другим вампирам. Я хочу, чтобы вы уяснили это раз и навсегда. — Я ваша! — ответила девушка. — Но умоляю вас, не надо смертей! Смерть... Изабель застыла, стоило ей только произнести это слово, замерла, её взгляд всего на секунду остекленел. — Мои уроки жестоки, но для вас они необходимы, — процедил мужчина. — И первый из них: прекратите. Во всём. Слушать. Мадлен. Жири. Она часто заморгала, опустив руку, коснувшись рукояти пистолета. Если пули в нём серебряные, это решит столько проблем. Это спасёт стольких невинных людей... и нелюдей. Но без Призрака Оперы Изабель точно сойдёт с ума от кровных уз. Девушка не любила людей, не доверяла им — слишком много боли они причинили ей, слишком глубоко ранили. Она и сама несла им гибель, сама убивала, когда не видела другого выхода. Но никто, ни один из них не заслуживал умереть из-за капризов повелителя вампиров. Как же быть?.. Что же делать? Стать убийцей или причиной убийства? Папа... прости. Твоя глупая дочь не может сдержать обещание.