Театр вампиров

Поиски не приносили результатов. Узнавать об узах крови Филипп сначала пытался у молодых вампиров, но те, блестя клыками, в красках рассказывали о вкусах крови, своих острых ощущениях и последующем соитии с донорами. И нельзя сказать, что вожак волчьей стаи был против послушать о подобном. Наоборот. Он даже смог почерпнуть для себя нечто новое о науке любви. Правда, к делу это отношения не имело. Он попытался найти более старых вампиров и поговорить с ними, но те кривились при виде оборотня. Неудивительно. Король ночных кровососов публично заявил, что ненавидит собак, крыс и некромантов, а его слуги проглатывали каждое слово повелителя. Потом он посетил демонов, надеясь их разговорить, но результатов не добился. Лишь сбежал от них смущённый и возбуждённый. Чёртовы твари приняли облик Мадлен Жири, так что дело обернулось полной катастрофой. Он навестил пару дипломированных магов в надежде, что эти заучки изучали и другие виды. Увы. Маги тоже никогда не жаловали оборотней, а потому не очень вежливо указали ему на дверь. Горгулии проигнорировали его, местный нага погрузился в зимнюю спячку, людо-птицы ничего не знали об узах крови. К ангелам Филипп не шёл из принципа. Чем больше отказов он слышал, тем сильнее зверел, срывался на ругань. И тем ближе был к отчаянному шагу. Отправиться к самой Мадлен Жири. Вот уже несколько дней Филипп старательно обходил вампирский театр и не приближался к апартаментам, в которых жили вампирская леди с дочерью. С Изабель Филипп был давно знаком, и от неё... не пахло человеком. О природе девчонки он никогда не спрашивал, да и до неё ему дела не было. Сейчас же, стоя у входа в Érèbe и глядя издалека на входящих и уходящих вампиров, Филипп вспомнил об этом. Занятый поисками, он чуял запахи стольких сверхъестественных тварей, но ни одна из них не пахла, как Изабель Идо. И почему Рауль не обратил на это внимания? От девчонки пахло... древней силой — сочетанием ароматов зимнего ветра, цветов, распускающихся ночью, страха. Эти монстры были ему незнакомы, а Филипп терпеть не мог все странное и неизведанное. Ближе к полуночи Изабель вошла в театр, и Филипп вновь уловил её аромат. Сейчас он тесно сплёлся с запахом вампира. Оборотень наблюдал за ней издалека, прекрасно зная, что к нему со спины подобрался охранник девушки — одноглазый вертигр. Он умеет быть незаметным, вот только сейчас решил оповестить о своём присутствии заранее. Иначе подходил бы к волку против ветра. — Я пришёл не драться, — прорычал Филипп, не оборачиваясь. — Зря. Оборотень обернулся. Одноглазый стоял, убрав руки в карманы пальто, подбитого волчьей шерстью. Ублюдок, может, и матерился через слово, но в безмолвных угрозах был невыносимо элегантным. — У тебя три секунды, чтобы убраться, — прорычал вертигр, и у него во рту вместо человеческих зубов показались острые кошачьи клыки. — Три... — Стой. — Два... — Я к любовнице. — Оди... — К Мадлен Жири. Вертигр хотел было напасть, но вдруг замер, остановился, замахнувшись когтистой лапой, опешил. Он переваривал информацию где-то с пару секунд, вытаращившись на Филиппа. А потом так громко расхохотался, что разбудил пару кварталов. Издевательски, громко, заливисто. Так, что у Филиппа запылали уши. — Эй, придурок! — выкрикнул кто-то из окна. — Тут люди спят! — Идиот! — ДА ЛАДНО?! ЖИРИ И С ТОБОЙ?! В ЖИЗНИ НЕ ПОВЕРЮ! Его смех был до того неистовым, что тигр едва не свалился на асфальт. Филипп нахмурился, глядя на него, до боли сжал кулаки. Кот не верил, что оборотень способен очаровать роковую женщину? Ублюдок нарвался. Руки Филиппа покрылись густой шерстью, прямо сейчас он намеревался лишить кота второго глаза. — Я должен это видеть, — еле произнёс вертигр. Он перестал смеяться, чтобы отдышаться. — Никуда не уходи, я сейчас. Тигр ушёл, не переставая хохотать, и, когда он вошёл в театр, Филипп слышал что-то вроде: "Жири и ноготрахалка", "ссыкун гидрантов" и "жопонюх". У вожака волков задёргался глаз. Прежде он не связывался с котами — в Париже не водились ни тигры, ни львы, ни леопарды — но был наслышан об их надменности и нелюбви к другим видам. А этот одноглазый ещё и живёт в театре — неудивительно, что он так красноречив на оскорбления. Интересно, может ли он хоть иногда молчать? Филипп ждал какое-то время, привалившись спиной к стене. Ему и раньше было запрещено показываться в театре вампиров, а теперь, когда пробудился их король — и подавно. Более того, его древняя сила всё ещё электризовала воздух. Странно, что земля до сих пор не разверзлась под ногами у Филиппа. Мадлен вышла из главного входа, шурша многочисленными юбками своего черного платья, стуча высокими каблуками туфель. Филипп думал, что над ним больше не властно её обаяние, но стоило ему вновь вдохнуть её запах... Вампирши не имеют права пахнуть так, что от этого становилось тесно в штанах! Она подошла. И если Филипп краснел, с трудом дышал и едва не превращался в волка, то её лицо было бескровной маской мёртвого спокойствия. Повисло гробовое молчание. — Давай, общайся, — произнёс появившийся следом за Мадлен одноглазый. — Я... — Юноша, — процедила вампирская леди, скосив взгляд на кота. — Я уже неоднократно высказывалась по поводу ваших манер и по сей день считаю их недостойными приличного общества. Пожалуйста, вернитесь в театр и подумайте над свои поведением. — Я подумал и решил, что оно идеально. Мадлен невыносимо медленно вздохнула. — Кейран. Вон. — Кейран? — не унимался вертигр. — А куда делись "роскошный котяра", "красавец мурлыка" и "котик-обормотик"? Леди обдала его долгим, тяжёлым взглядом. Кейран закатил глаза и всё-таки ушёл, но не потому, что почувствовал себя неловко, а потому, что ему стало скучно. Типичный кот. — Мадлен.., — прохрипел Филипп. — Я надеялась, что понятно изложила свою позицию, — её голос звучал надменно, а глаза в свете Луны казались холоднее льда. — Мне неинтересно ваше общество, Филипп де Шаньи, и я не хочу видеть кого-либо из вашей семьи рядом с моей дочерью. — Значит, — он так глупо улыбался, глядя на неё, что сам себе был отвратителен, — тебе со мной неинтересно, но я могу быть рядом? Она смерила его таким презрительным взглядом, что суровый вожак стаи внутренне сжался. Мадлен могла взмахом руки превратить его органы в кашу, однако никогда этого не делала. Из-за этого Филипп надеялся, что между ними ещё всё возможно. Быть может, она так холодна, потому что хотела, чтобы он был настойчивее?.. Филипп тряхнул головой и сделал шаг назад, пытаясь справиться с наваждением и вернуть мысли в нормальное русло. Так. Зачем он пришёл? — Мадлен, — наконец, произнёс он. — Прошу... я был у каждой магической твари в Париже. Только ты можешь мне помочь. Лицо леди оставалось каменным. Она стояла — прямая, как жердь, строгая, надменная и бледная, словно оживший труп. Филипп должен был насторожиться, но рядом с ней его тело покидали логика, здравый смысл и инстинкт самосохранения. Оборотень хорошо знал, что если вампир внешне перестаёт быть похожим на человека, если становится ходячим мертвецом, значит он близок к безумию. Знал, потому что уже защищал стаю от жаждущего крови безмозглого трупа. После этого Филипп долго сращивал кости. — Я отправляюсь к донору, — ответила она. — У вас ровно двадцать минут, чтобы рассказать о проблеме. Она круто повернулась на каблуках и быстро зашагала прочь, не позволив мужчине опомниться. Филипп последовал за ней не сразу — ему потребовалось время, чтобы вспомнить, как шевелить дрожащими коленями. Мадлен двигалась легко, едва касаясь ногами земли, и рядом с ней Филипп всегда чувствовал себя развалиной. — Попрошу без вольностей, — процедила Мадлен, демонстративно показав клыки. — Сейчас за мной следует зеркальный маг, и оборотней он ненавидит сильнее, чем меня. — Мадлен, — Филипп улыбнулся, деловито рукой зачесав назад растрёпанные волосы. – Если ты попала в беду, достаточно просто попросить. И от зубрилы с зеркальными фокусами не останется и следа. — Ваше бахвальство — одна из миллионов, миллиардов вещей, что меня в вас всегда раздражали, Филипп де Шаньи. Оборотень невольно хохотнул. Какая-то часть его мозга понимала, что Мадлен груба с ним, но, тем не менее, сейчас она казалась ему до неприличия обольстительной. — Я готов не нравиться тебе в тысячу раз больше. Да что он несёт?! Мадлен выразительно вздохнула. — Переходите к делу и не тратьте моё время. К делу. Филипп почесал затылок, глядя перед собой. Мозг отказывался соображать в присутствии Мадлен, а делать это было необходимо. Так... успокойся. Не смей даже заикаться об Изабель. Она — дочь вампирской недотроги, а любая мать хочет для ребёнка всего самого лучшего. В том числе и выдать замуж не за слабенького волчонка, а за влиятельного старого и дохлого хрыча. — Мадлен, — Филипп прокашлялся, посмотрев в сторону. — У нас в стае одну пару разлучил вампир. — Соболезную. — Мы не хотим его убивать... да и опасно это сейчас — с пробудившимся-то королём. Но... я хочу знать способ, как избавиться от уз крови. — Это невозможно. — И после этого мы покинем Париж. Навсегда. Мадлен так резко остановилась, что Филипп едва не врезался в неё. — Всей стаей? — Конечно, — голос Филиппа задрожал. Правдоподобно лгать этой женщине у него никогда не получалось. — Нам не место рядом с королём. Она вглядывалась в его лицо, хмурясь. — Что ж, ладно. Давайте поговорим, Филипп де Шаньи. Мадлен улыбнулась, но в этом не чувствовалось дружелюбия. Казалось, она в любой момент могла наброситься на оборотня и свернуть ему шею. Она всё больше походила на зверя, на ходячий труп. И Филипп должен был насторожиться, но не мог. *** Изабель приходила в Érèbe даже в выходные. Раньше после изнурительных репетиций, хореографии и заучивания текста она отсыпалась, но теперь не могла долго сидеть дома. Ей было тоскливо в знакомых стенах, грустно и одиноко, а одиночество она терпеть не могла. Поэтому лучше быть в театре. Даже если Эрик пропадал, даже если не оставлял ни одной записки, в его покоях она чувствовала себя гораздо спокойнее. Здесь пахло им, здесь все вещи лежали в привычном для него порядке, здесь было столько его сценариев... Изабель зачитывалась ими, пытаясь лучше понять замкнутого, недоверчивого, древнего вампира. И каждая работа казалась ей полным величия произведением искусства. Эрик любил драматичные, полные трагедии и страсти сюжеты. Порой он рассказывал о двух влюблённых, которым запрещено быть вместе, порой — о предательствах, порой — о жестокой мести. И, зная о его богатом жизненном опыте, Изабель готова была поспорить, что писал он о себе. Вот только её сбивали с толку характеры главных героев. Они очень сильно отличались. От наивных простаков до дьявольски хитрых преступников, от сумасшедших до гениев, от воздерживающихся монахов до обольстителей. Кем же на самом деле был Эрик?.. Главным героем? Или же он всегда видел себя главным злодеем? Изабель кусала губу, лёжа на животе на кровати, читая "Сироту", которую вампир написал ещё в восемнадцатом веке. Сюжет был о девочке, росшей среди монахинь в тотальной строгости и ограничениях. Всё своё время она проводила в молитвах, спала в промозглой келье среди других малышек, всё её детство состояло из уборки, готовки, стирки, глажки, ухода за скотом, огородом и, когда она едва держалась на ногах, заучиванием псалмов. Девочка от изнурения и недоедания без конца болела, была нелюдимой, но послушной и исполнительной. Эрик указал, что она была крохой со взглядом старухи. Изабель зачиталась настолько, что не услышала возвращения вампира. Она как раз дошла до жуткого момента, когда девочка нашла труп монахини у ворот монастыря. Девушка застыла, когда мужчина опустился на кровать и скользнул пальцами вдоль её позвонков. Изабель вздрогнула и обернулась, встретившись с ним взглядом. Он вернулся. Наконец-то. — Как горгульи? Эрик хмыкнул. — Ждут не дождутся, когда я нагряну к ним со своей страстной феей. Закатив глаза, девушка поднялась, приблизилась, обняла вампира, стянув с его лица белую маску. Он не сопротивлялся. — Я соскучилась, — шепнула Изабель, поцеловав Эрика в щёку. — О? Мне сделать так, чтобы ты приходила в себя неделями? — Вам, — девушка взобралась на колено к вампиру и зарылась пальцами в его волосы, — вообще не следует оставлять меня одну. — Почему же? — Моя кровь уже кипит, — выдохнув, Изабель провела пальцем по губам мужчины. — И рядом нет никого, кто избавил бы меня... от напряжения. Эрик нахально улыбался, водя большим пальцем по её пояснице. — Рано, фея. — Рано? — она хмыкнула в ответ и поднялась с его колена. — Что ж, тогда попрошу вас впредь не прикасаться ко мне. Я слишком взвинчена. Эрик не позволил ей уйти. Как только Изабель сделала шаг, он схватил её за руку и рывком вернул на место. Изабель охнула, когда вампир поцеловал её в шею, острыми клыками проведя по коже. Не говоря ни слова, он скользнул ладонью ей под юбку — с недавних пор по совету Мадлен девушка не носила брюк. Его руки были тёплыми, цвет лица — бледным, но вполне живым. Изабель нахмурилась, отстраняясь. — И чью же кровь вы сегодня пили? Мужчина коварно улыбнулся, вглядываясь в её глаза, большим пальцем водя по внутренней стороне бедра. — Для начала расскажи мне, зачем тебе понадобились мои старые черновики. Черновики? Но Эрик писал в них так аккуратно, не делая никаких пометок. Даже в черновиках он безупречен... — Хочу получше узнать одного, — она провела пальцем по его нижней губе, — старого извращенца. — Тогда ты выбрала странную работу для знакомства, — он скользнул рукой чуть выше. Изабель закусила губу, стараясь не выдать эмоций. — Тебе бы больше подошла Ménage à trois. Девушка вспыхнула и отвела взгляд, когда Эрик убрал ладонь и рухнул на кровать, роняя Изабель на себя. К сожалению, эту работу она прочла первой. — И что же там? — бесцветно спросила Изабель, сидя на нём верхом. — То, как проведём вечер ты, я, — он задумался, — и, вероятнее всего, королева демонов. Девушка побагровела от гнева. — Я же сказала, что ни с кем не буду вас делить! — Ну вот, — Эрик нахально улыбнулся, глядя на её пунцовое лицо. — А говоришь, не читала. — Ненавижу вас. — Насколько? Достаточно, чтобы повторить наше рандеву в борделе? — Нет! Эрик опустил руки ей на бёдра, сжал их, так что Изабель не смогла бы при всём желании с него слезть. — И всё же, — мужчина скользил взглядом по её телу. — Почему именно "Сирота"? У меня сотни других работ. Изабель провела ладонью по его твёрдому животу. — Я думала, это о вас самом. Но вы точно не жили в женском монастыре, — она на мгновение опустила взгляд. — К тому же, главная героиня — ребёнок. А значит, в работе нет эротики. — Интересный вывод... — Вы не любите детей, — девушка провела пальцем по его ключицам, шее. На ней не было укусов, хотя у большинства вампиров в театре она видела эти отметины, напоминающие о бурном прошлом. — Но гораздо сильнее вы ненавидите тех, кто пьёт их кровь. — Вампир должен пить кровь либо врагов, либо любовниц, — сказав это, он поднёс руку девушки к губам, поцеловал ладонь. — Только это правило и позволяет нашему виду процветать. Изабель опустилась на его тело, легла на мужчину, вдохнув запах его парфюма. О превосходстве вампиров, их силе, могуществе и прочем он мог разглагольствовать всю ночь напролёт. И слушать его было интересно, но в такой позе — абсолютно невыносимо. — И всё же, Эрик, — прошептала она. — Эта история... — ...о Мадлен Жири. Девушка перестала дышать. — Мама была монашкой? — Ещё какой, — хмыкнул Эрик. — Могла веником выгнать из курятника перекинувшегося оборотня. Изабель думала, что он шутил, но такой безобидный юмор был не в его стиле. — Врёте. — Отнюдь, — он пальцами убрал прядь волос ей за ухо. — Три сотни лет назад в Оверни жили исключительно страстные, с буйным характером женщины. И даже чёрные мантии не могли сдержать их нрав. Мадлен научилась защищать себя и быть самостоятельной так же быстро, как и ты. Девушка приподнялась, вглядываясь в его лицо. — Как она оказалась в монастыре? — Как и все ненужные дети, — Эрик провёл пальцем по её линии челюсти. — В корзинке у чужого порога. У Изабель упало сердце. Побледнев, она поднялась на кровати, бережно взяла черновик, открыла его на том месте, где остановилось. — Она нашла труп монахини... это сделали вы? Вы её убили? — Мне было двести лет, я испил крови самых влиятельных, самых красивых женщин Европы, — хмыкнул Эрик. — Как думаешь, среди того разврата, в котором я жил, меня привлекали скромницы? — ...сейчас-то привлекают. В ответ вампир скользнул пальцами по её пояснице вверх, потом поднялся, приблизился и коснулся губами затылка, вдохнув аромат волос. — Знал бы, что банши умеют так петь, давно держал бы целый гарем. Изабель изгибалась в его руках, намеренно избегая его мягких, почти невесомых поцелуев. — Ах так? Только секс и голос вам интересны? Он улыбнулся, прижавшись к её шее. — А как же твоя кровь? Девушка закатила глаза и снова попыталась выбраться из объятий, но мужчина её не пустил. Тогда она принялась выгибаться, выворачиваться, отстранять его крепкие руки. Вот только вампир крепче стискивал её в объятиях. Изабель принялась бороться с ним усерднее, отложив в сторону либретто, в то время как Эрик принялся её щекотать. Девушка зажмурилась, её лицо стало алым от напряжения, пока она, наконец-то, не расхохоталась. Вампир долго мучил её щекоткой, повалив на кровать, взобравшись сверху, игнорируя мольбы и сопротивление беспомощной феи. Когда он остановился, Изабель с трудом дышала, вздрагивала, смотрела в сторону. — Сама-то, — наконец, произнёс Эрик, — что ко мне чувствуешь? Она приподнялась, тяжело дыша, глядя ему в глаза, осторожно коснулась раненой половины лица. — Знаете... думаю, я бы и без укуса в вас влюбилась. — Неужели? — Я... наблюдаю за вами, приглядываюсь к каждой мелочи, — Изабель отвела взгляд, вновь чувствуя смущение. — И... вы всегда такой строгий, серьёзный, сдержанный... такой надёжный и уверенный. Я ещё не встречала никого с такими качествами. Она прерывисто вздохнула. — Я так долго ждала такого, как вы, мечтала о ком-то, с кем смогу быть не человеком, а банши, — девушка невольно улыбнулась. — Жаль, что чувство юмора у вас отвратительное. Изабель вспыхнула, когда Эрик засмеялся, демонстрируя клыки. — Вы не смеяться должны! — И что же я должен делать, фея? — Сказать, что я тоже нужна вам! Он выразительно приподнял бровь, из-за чего девушка густо покраснела и отвела взгляд. На мгновение она пожалела, что вообще заикнулась о своих чувствах. — Я уже говорил, счастье моё, — произнёс Эрик, проведя пальцами по её линии челюсти, — что искал тебя пятьсот лет. Я вернулся ради тебя с того света. Мы быстро стали любовниками, хотя могли этого избежать. Я выдал тебе лучшую охрану, хотя мог этого не делать. Я ввожу тебя в высший свет, хотя мог бы и держать тебя здесь на цепи. Девушка застыла. — Я жестокое чудовище, Изабель, — он улыбнулся, приблизившись. — Чужая жизнь давно перестала для меня что-либо значить, — сказав это, он поднёс её руку к губам, поцеловал костяшки пальцев. — И, тем не менее, тебя я вырву даже из костлявых пальцев твоего папаши. От его слов сердце банши пропустило удар. — Я никому тебя не отдам. Ни живым, ни мёртвым, ни Смерти, ни времени. Ты моя. Изабель прерывисто выдохнула, сжав его руку, приблизившись. — Эрик, я... Он опустил палец ей на губы, не дав договорить, и, подавшись вперёд, мягко поцеловал. Изабель ответила на ласку, прикусив губу вампира — точно так же, как он кусал её. Эрик с жаром выдохнул, скользнув поцелуем к шее. — Как проходят репетиции? Изабель закрыла глаза, изгибаясь в его руках, прильнув к знакомому и желанному телу мужчины. — Ко мне... перестали придираться, — фея обняла его за шею, расслабившись, позволяя ему касаться пульсирующих вен. — Это вы приказали маме быть мягче? Эрик провёл ладонью по её животу, остановился на бедре. — Мадлен не нуждается в моих указах, — он хмыкнул, — и я её ни в чём не ограничивал. Изабель взглянула ему в глаза. — Ты прекрасно поёшь. — Вам не нравится пение самого Сантьяго Суареса, а он целых двадцать лет считался лучшим голосом Испании! — А твоё нравится. Девушка закатила глаза и отвернулась от вампира, вновь протянув руку к его сценарию. — Лучше расскажите мне о маме, — проворчала она. — Как вы с ней познакомились? Эрик на мгновение умолк. — Случайно. Я изучал границы возможностей вампира, проводил эксперименты. А она была при смерти. Изабель перевела на него взгляд, без слов веля продолжать. — Я уже создал множество детей-по-крови, — голос мужчины звучал спокойно, без эмоций. — Сначала обращал самых полезных, потом — талантливых... а дальше стал проводить опыты. Я никогда не превращал в вампиров детей и не стал бы этого делать, но мне было любопытно опробовать действие моей крови на беременной женщине. — Беременной? Как..? Эрик хмыкнул. — Мне кажется, я уже неоднократно просвещал тебя в этом вопросе. — Да Боже мой, я не об этом! — вспыхнула девушка. — Она же монашка! Как так вышло? — Обет безбрачия крайне легко нарушается, моя дорогая Изабель. — Но... — Ты в этом уже успела убедиться. Фея закатила глаза. Она уже привыкла к юмору вампира и хорошо знала: пока он не прошутится как следует, говорить с ним бессмысленно. — Монашеская жизнь тяжела, лишена радостей... не каждый способен так ревностно соблюдать целибат, — он провёл пальцами по скуле девушки. — Тем более, когда сталкиваешься с кем-то очень влиятельным, сильным. Умеет же он намекать... — Не помню, чтобы вы оставили мне право выбора. — Если бы оставил, ты бы до старости решалась на первый шаг. Изабель вспыхнула, отведя взгляд в сторону. Решиться на первый шаг? Да она к такому могущественному и недоступному мужчине боялась бы даже попасться на глаза! — Вот и Мадлен не оставили выбора, — продолжил Эрик. — Правда... если я дождался, когда ты поддашься искушению, то её согласия не спрашивали. Девушка перестала дышать. Мужчина мягко, осторожно водил пальцем по линиям на её ладони, в то время как в его глазах вновь замерцало пламя древней силы. — Она сама вам это всё рассказала? — Да, хотя я и не спрашивал, — он ласково гладил волосы Изабель, глядя в её лицо. — Она была на шестом месяце, когда супруга того мужчины узнала о случившемся. И вонзила ей нож в спину. Девушка крепко сжала его руку. — Мадлен посчитала меня Дьяволом, а потому решила исповедаться. Так я всё и узнал. — Но в чём виновата мама? — Изабель нахмурилась, сдерживая непрошенные слёзы, но они сами собой покатились по щекам. Эрик, не обращая внимания на её силы, утёр их. — Она же была жертвой. — Да. Но ревнивой, оскорблённой жене было всё равно. Её ярость требовала разрушения, и, какое счастье, что её соперницей была одинокая, ослабленная беременностью и уже вызывающая отвращение у сестёр монашка. Изабель затрясло. Она подтянула колени к груди, обняла их, пряча ладонью лицо. — Господи, мама... Девушка всхлипывала, вздрагивала всем телом, тесно прижавшись к Эрику. Раньше она могла подавить слёзы, не дать им пролиться, сдержать. А рядом с этим мужчиной она так часто плакала... И всё же, только благодаря ему ей казалось, что она пробуждалась. Теперь Изабель понимала, почему Мадлен всегда была такой холодной, строгой, нелюдимой. И как ей было сложно принять проблемного ребёнка, как сложно было заботиться о маленькой банши. Одно дитя уже принесло ей только горе. Эрик гладил её по волосам, плечам, спине, позволяя разрыдаться у себя на груди. Он не продолжил, пока девушка не успокоилась, не отвлекал её поцелуями или грязными домогательствами. Изабель была тронута такой чуткостью. Тяжело дыша, фея по-прежнему прижималась к нему, чувствуя себя так уютно, так привычно в его крепких руках. — Эрик, — она всхлипнула, закрыв глаза. — Что случилось потом? — С тебя не достаточно на сегодня слёз, сердце моё? Изабель подняла на него заплаканные глаза. — Пожалуйста. Я должна знать. Вампир коснулся губами её лба, мягко сжав хрупкие плечи. — Я предложил ей месть. Либо их убиваю я, и это будет долго, жестоко и наглядно, либо позволяю ей, как молодой вампирше, расправить крылья. Девушка знала, что выбрала мама. Она всегда во всём полагалась только на себя. — Мадлен подчинила обоих узам крови. Изабель охнула. — Не переживай, — вампир медлённо провёл пальцами по двум зажившим точкам у неё на шее, оставшимся после первого укуса. — Не как у нас с тобой. Там о желании не было и речи. Мадлен превратила их в послушных рабов, которых бросила в подземелья моего театра. Его голос стал мрачнее. — Туда, где мы храним наказанных, спящих, раненных, — он невольно хмыкнул. — Кровососам всё равно, где спать, а вот голодному вампиру среди трупов собратьев неуютно. — Вы спали там же? — Нет, — он хмыкнул. — Мадлен упокоила меня в подвалах той башни, где прошло наше с тобой первое свидание. Изабель сжала губы, когда Эрик осторожно поцеловал её ладонь. — Беременной вампирше нужно пить кровь каждые четыре часа, — наконец, продолжил мужчина. — А Мадлен много и не требовалось. Так что она пила кровь этих двоих, держа их на цепи в подвале, раз в три дня в качестве еды бросая им суп. Он улыбнулся, когда в его взгляде вспыхнуло свирепое инфернальное пламя. — Суп из святых сестёр. Девушка так резко вздохнула, что подавилась воздухом и закашлялась, схватившись за горло. — ...как? Она же монахиня! — Смерть... меняет людей, — он произнёс это, как нечто очевидное. — Мадлен была и остаётся очень набожной. Но, умерев и возродившись, она решила, что раз от неё отвернулся Бог, раз он подверг её испытаниям, которые она не смогла вынести, то она тоже имеет право отвернуться от него. Будучи человеком, она была безвольной рабой. Став вампиром, она обрела себя. Изабель вновь встретилась с ним взглядом. — А вы? Как вас изменила смерть? На мгновение Эрик стал мрачнее. — Она не дала мне того, чего я от неё ожидал. Девушка склонила голову набок, безмолвно требуя продолжения. Вампир сощурил взгляд, глядя в пустоту перед собой. — Кто вас обратил? — не выдержала Изабель. — Это была королева вампиров? Эрик расхохотался. — Считаешь, что мой голос мог её покорить? Высокого же ты обо мне мнения, фея. Девушка провела ладонью по его скуле, оборвав смех вампира. — А разве нет? — она мягко улыбнулась, подалась вперёд и поцеловала мужчину в щёку. — Эрик... у вас такой проникновенный голос. Когда вы берёте низкие ноты, у меня каждый раз кружится голова. Он хмыкнул в ответ, приблизившись, почти соприкасаясь с девушкой губами. — Буду петь при тебе как можно чаще. Изабель в ответ подалась вперёд, оставляя на губах вампира мягкий, ласковый поцелуй. Он ответил, пальцами проведя по подбородку феи, прильнув к ней ближе. Она не сразу оборвала ласку. Эрик не позволял этого сделать, пока не насладился им сам. — Вы не ответили, — шепнула Изабель. — Как вы стали вампиром? Мужчина коснулся пальцем её губы. — Хорошо выступишь на премьере, и я не только расскажу, но и покажу, как это было. Изабель склонила голову набок, вглядываясь в его глаза. Эрик не ухмылялся, в его взгляде не было привычного игривого блеска. Он и в самом деле не хотел об этом рассказывать. И всё же, он ей не отказал. — Эрик... — Что? — О маме вы рассказали не всё, — девушка вновь прильнула к нему, обняла, опустив голову на плечо. — Что с ней случилось потом? — Ничего хорошего, — с этими словами он коснулся губами её виска. — Она родила. Но, как сама знаешь, счастливой матерью она стала только после встречи с тобой. — Её можно понять, — вздохнула Изабель. — Что случилось с ребёнком? Он открыл было рот, чтобы ответить, но вдруг оборвал себя, умолк, а его алые глаза на мгновение затуманились. Так было каждый раз, когда он использовал силы, когда управлял кем-то или читал мысли. — Кажется, у твоей матери большие проблемы. С этими словами он поднялся, оправив на себе одежду. — Поможешь мне привести её в чувства?