Служебный роман. Красный рассвет

Троцкий вернулся домой в одиннадцатом часу ночи. Он заезжал по пути в парк,  и какое-то время бродил там. С одной стороны, он рад открыть свои чувства Сталину, а с другой — начал жалеть об этом. Троцкий подумал, может, он сделал для Сталина только хуже. Оказавшись дома, он сразу же пошёл на кухню, достал из шкафа бутылку ликёра. Тихо сев за стол Троцкий налил себе в рюмку ликёр и неторопливо отпил. Задумчиво он смотрел на кафельный пол. На душе стало немного легче. Троцкий не с первого раза услышал звонок в дверь, лишь с третьего раза насторожился. Его мать обычно в это время спала крепким сном. Чтобы её всё же не разбудить, он поспешил открыть дверь. Почти на цыпочках он вышел в коридор и подошёл к двери, затем осторожно посмотрел в глазок. Глаза Троцкого сразу же расширились, как только он разглядел внезапного гостя. Словно он только что выиграл в лотерею. Сердце его ликовало. Без раздумий он открыл дверь. Он немного нервничал, поэтому его руки дрожали. — Удивлён? — проговорил Сталин, сделав неторопливый шаг на порог. — Конечно, — невольно улыбнулся Троцкий. Троцкий отступил на пару шагов назад, чтобы пропустить Сталина в коридор. С его лица не сходила счастливая улыбка. Ему было очень интересно узнать причину столь позднего визита. Но он ждал, когда Сталин сам заговорит. — Анна Львовна спит? — поинтересовался Сталин, — надеюсь, не разбудил? — Она спит обычно крепко, так что не беспокойтесь за неё, — мягко ответил Троцкий, прижавшись плечом к стене. — Хорошо, — удовлетворённо ответил Сталин. — Давайте ваше пальто, -вежливо протянул Троцкий. Сталин снял своё пальто и сам повесил его на вешалку. Троцкий вовремя убрал руки, с неловкой улыбкой убрал их за спину. Сталин был в одной рубашке и брюках. Одежда выглядела свежо выглаженной.Троцкий невольно засмотрелся на заднюю часть тела гостя, которая была слегка обтянута одеждой. Он наблюдал за неспешными, аккуратными движениями Сталина, как он бережно повесил пальто, затем легонько разгладил его рукой. — Вы с водителем приехали, Иосиф Виссарионович? — спросил Троцкий. — Я приехал без водителя. И какой я тебе теперь Виссарионович? — Сталин с лёгкой улыбкой посмотрел на Троцкого, — просто Иосиф. — Непривычно, — усмехнулся Троцкий, почесав затылок. — Тебя я могу Лёвой называть? — Сталин прижался плечом к стене, чтобы быть на одном уровне с Троцким. Услышав данное обращение у Троцкого потеплело в животе, многие его так называли, но от Сталина услышать было особо приятно. — Да, я даже рад, что ты не предложил Лев, не очень люблю, когда ко мне так обращаются, — глаза Троцкого засверкали, — ты чай будешь? Сталин задумчиво смотрел в глаза Троцкого, его лицо не выражало никаких эмоций, только пронизывающий взгляд. Троцкий ощутил себя уязвимым под этим взглядом, словно он был голым. Щёки его незамедлительно покраснели. — У меня есть ликёр, может, пойдём на кухню? — с неловким видом спросил Троцкий, не зная, куда деть собсвенные руки. — Если честно я пришёл не за этим, — решительно проговорил Сталин, опустив взгляд, чему Троцкий был рад, — ты когда ушёл, мне стало как-то горестно, к одиночеству я привык, но теперь почему-то не могу так. Троцкий невольно кивнул, так как и сам чувствовал то же самое. Он понимал, что Сталин многое не договаривает, всё это сложно объяснить на словах. — Понимаю, — бережно проговорил Троцкий, — я и сам не знаю, куда себя деть. Ты притягиваешь меня словно магнит, и я не в  силах сопротивляться. Поверь, я раньше никогда не признавался в чувствах таким жалким образом. — Да и к чёрту всё, — развязно проговорил Сталин, обхватив Троцкого за плечи, он слегка прижал его к стене. Троцкий не смел лишний раз пошевелится, боясь, что Сталин передумает. Сталин приблизился к Троцкому очень близко. У Троцкого перехватило дух, он как заворожённый смотрел на Сталина, стараясь не моргать, чтобы не терять зрительного контакта. На несколько секунд Сталин замер, быстро обдумывая своё решение ещё раз.Троцкий не мог больше терпеть и мягко обхватил подбородок уже не чужого человека. Их губы слились в страстный поцелуй, сокрушающий обоих. Они уже не контролировали себя. Сталин мягко обхватил шею Троцкого одной рукой ели ощутимо, вторую положил на плечо. Прикосновения были важнее поцелуя, потому что были более реальными, убеждая двоих мужчин что это не сон или фантазия. Поэтому Троцкий старался дотянуться до всех доступных мест Сталина. Робко касался крепких плеч, осторожно ласкал шею, лицо, спину и грудь. Троцкий изучал реакцию Сталина, если ему не нравились какие-то прикосновения, он убирал руку.Так, Троцкий подчеркнул для себя, что Сталин напрягался, когда рука оказывалась на шеи и груди. Для Сталина шея и грудь были самыми уязвимыми частями тела, поэтому он рефлекторно защищал эти места. В придачу быть в близости со Сталиным было непросто, он привык доминировать во всём, контролировать других. Троцкий пользовался тем, что Сталин был с мужчиной впервые, отчего он немного терялся. Впрочем, и у Троцкого опыта не было, но в отличие от Сталина он полностью отключил своё сознание и подался пленительному желанию. Троцкий ловко расстегнул первые две верхние пуговицы рубашки, чтобы иметь больше доступа к голой коже объекта страсти. Сталину приходилось всё время приглаживать пушистые волосы Троцкого, из-за того что они слишком разлохматились и падали на лицо. Он на ощупь залез одной рукой под свитер и тонкую рубашку Троцкого, и инстинктивно начал ласкать гладкую, мужскую грудь. Ощущение было необычное, но приятное. Троцкий, забыв про собственную заметку, всё равно принялся целовать шею Сталина. Он, был не в силах остановится. Прикосновения генсека доводили Троцкого до безумия.Он слышал собственный, бешеный пульс, который отзывался во всём теле. Отвлёкся Троцкий, только когда Сталин замер, и неторопливо убрал руки, с трудом дыша отпрянул от него. Оба с большим трудом дышали, вид их был растрёпанный, волосы взлохмаченные, одежда заметно помялась. — А вдруг Анна Львовна проснётся? — вдруг осенило Сталина. — Если проснётся, мы это услышим, она, громка ходит, — Троцкий не отпускал руки Сталина и крепко держав их в своих, — чего как маленький. — И всё же так неправильно, — Сталин склонил голову набок, — где-то рядом твоя мать и ты тут непотребством занимаешься. — Сам меня вынудил, — заулыбался Троцкий и легонько чмокнул Сталина в нос, — можем в комнату пойти, там никто не помешает. — Не сегодня, — Сталин высвободил свои руки и пригладил свои волосы, — у меня ещё работа есть. — Похвально, молодец, — усмехнулся Троцкий, — умеешь нанести удар под дых. — Я и так потратил немало времени, чтобы быть здесь, мало? — с весёлым видом спросил Сталин, отходя в сторону. — Твоё общество мне всегда будет мало, — Троцкий серьезно посмотрел на Сталина. Сталин лишь развёл руками и быстро кинул взгляд на своё пальто. Троцкий тихо вздохнул и начал быстро придумывать причину, по которой Сталин мог бы остаться у него до утра. — Может, лучше заночуешь у меня дома? — с лёгким волнением предложил Троцкий, — в зале есть диван, там же можно поработать. — С чем работать? У меня все документы в моём кабинете, — Сталин посмотрел на Троцкого как на несмышлёного ребёнка, — к тому же я редко ночую вне дома за исключением работы, думать мешает. — Какие мы серьезные, — начал ёрничать Троцкий, скриви наигранно рот, — мужчину в губы поцеловать смелости хватило, а ночевать стесняешься. — Разве я стесняюсь? К тому же целовать можно кого угодно, кто вызывает у тебя человеческое уважение, как образ - щедрого дарования природы, да хоть статую. — Ну, целовал ты меня явно не как статую, — Троцкий всё ещё был прижат спиной к стене и широко улыбался, — диван очень удобный или хочешь, можешь в моей комнате переночевать, там очень тихо. Обещаю лезть к тебе не буду, и если честно уже ко сну клонит. — Прекрасно, ты пойдешь спать, а я поеду домой, никаких трудностей, — логично заключил Сталин. — Всё бы ничего, но хочется тебя предостеречь, — намеренно тревожно начал Троцкий, — ночью, в этом районе, бродит одинокая дама, два метра ростом, с маниакальной мыслю, похищает одиноких мужчин. Затем притаскивает их домой играется с ними как в куклы. Читает им любовные романы, заставляет исполнять застольные песни, рассказывает про свою жизнь, детально, часто повторяясь. — И что потом? — Она их отпускает, но привычки у них остаются, те, которым их принуждали, — почти серьёзно ответил Троцкий, сложив пальцы в пирамиду. — Хороший бы из тебя вышел писатель, — шутливо проговорил Сталин, разглядывая фотографию над головой Троцкого. На фотографии в рамке был маленький Троцкий сидящий за пианино, ноги его забавно болтались в воздухе. Милое, детское личико с выразительными, большими глазами умилило Сталина, он невольно улыбнулся. — Пинанино? — иронично проговорил Сталин, намеренно коверкая названия, вспоминая как хвастался Троцкий на приёме у Ленина. — Ага, — усмехнулся Троцкий, — хотя, может это, и не я там изображен. — Твою физиономию я бы не спутал, — Сталин усыпив бдительность Троцкого, который сам начал смотреть на фотографию, незамедлительно снял пальто с вешалки и накинул на себя, — глазки эти мечтательные, выжидающие чего-то особого, губы как бантики. — Сердцем описал, — довольно проговорил Троцкий, поглядев на Сталина, — лихо ты, уже и пальто надел. — Я зря время не теряю, — хитро улыбнулся Сталин, застигнув последнюю пуговицу, — а тебе на будущее, будь повнимательней. — А я, может, тебя и не отпущу, — Троцкий приблизился к Сталину и проворно просунул обе руки, сцепив их на спине. Троцкий чуть прижался грудью к Сталину, уткнувшись лбом в его плечо. Он тихо дышал, закрыв глаза. — Мне очень хочется, чтобы ты остался, — глухо проговорил Троцкий, уже без весёлости, — скажи, что мне сделать? — Дай вздохнуть, — прошипел Сталин, ощущая как крепкие руки Троцкого, словно щупальца осьминога, плотно сжали его рёбра. — Прости, — Троцкий ослабил хватку и неохотно убрал руки. — Мы, может, завтра вечером встретимся, хорошо? — предложил Сталин. — Завтра не сбежишь? — требовательно спросил Троцкий, внимательно всматриваясь Сталину в глаза. — Во-первых, сбегают трусы или подлецы, я как человек ответственный ухожу по долгу службы. Во-вторых, я слово всегда держу. В-третьих, где твой оптимизм? — Уговариваешь меня как маленького, — фыркнул Троцкий, гордо скрестив руки на груди. — А ты не веди себя как маленький, — Сталин, как можно ласково шепнул Троцкого за щёку, — ну всё закрывайся, я пойду. Троцкий открыл дверь дорогому гостю, пропустил его на выход. Сталин, поглядывая по сторонам, развернулся полубоком к Троцкому. — До завтра, Лёва, — сказал Сталин и направился к лестнице. — Пока, Йося, — улыбнулся Троцкий, не отрывая взгляда от Сталин. Он даже какое-то время всё ещё смотрел на лестницу, когда на ней уже никого не было. До сих пор он слышал чужой одеколон, руки хранили тепло пленительного тела.