Скажи, что я тебе нужен

— Чэвон, когда ты будешь дома? Ему нужны лекарства, я даже отойти от него не могу… — с надеждой спросил омега, поглаживая сына по спине. — Я-я? Не жди меня. — почти трезво раздалось из динамика, а затем последовали несколько коротких гудков. — Ну тише, тише, мой хороший. — Ким укачивал на коленях сына, утирая его слёзы. — Папа, мне плохо! Температура у омежки была сильно повышена, его бил озноб и клонило в сон, сильно болело горло, спреи, как назло, закончились. Джин осторожно снял с себя мальчика, уйдя на кухню за жаропонижающим, вызвав о мальчика плач своим уходом. Вздохнув, набрал в маленький шприц суспензию с ароматом ванили. Миндже прибежал на кухню, схватил отца за штанину, просясь на руки. — Фу… — отмахнулся от лекарства мальчик, закрывая рот руками и мотая головой. — Зайка, тебе нужно выпить лекарство. Оно не противное. Омежка недоверчиво обхватывает губами шприц, морщится, глотая сладкое лекарство. — Мне больно… — Миндже снова плакать собрался. Джин его подхватил на руки, погладил по спине. — Пойдём-ка в кроватку. Он аккуратно уложил сына, не позволяя ему накрыться одеялом. — Сейчас сделаю тебе чай, и ляжешь поспать. По мальчику было видно, как тот хочет пить, но глотать очень больно, настолько, что он отставляет от себя кружку со словами: «Я больше не хочу». Омеге удалось уложить его поспать, но как только он одеялся, чтобы сходить в аптеку, тот сразу проснулся, со слезами бросившись на руки. Для Кима Миндже был тяжеловат, чтобы укачивать его на весу. Сколько бы Джин не уговаривал его, за лекарствами на десять минут сходить не удалось. Температура медленно поднялась до тридцати девяти, мальчик хныкал от недомогания. Жаропонижающее подействовать не успело. — Абонент недоступен или находится вне зоны действия сети. — прозвучал механический голос в трубке, заставляя Джина разозлиться на супруга. Вдруг его взгляд пал на имя «Ким Намджун» в телефонной книге. Раздались мучительно долгие гудки, и Ким успел уже несколько раз пожалеть о своем решении. — М-м? Джин? — хрипло ответил альфа, от такого тембра мурашки пробежали по спине омеги, приятно покалывая. — Я тебя разбудил? Прости, пожалуйста… Не знаю, к кому могу ещё обратиться. Миндже очень нужны лекарства, а я даже не могу от него отойти, могу я попросить тебя купить несколько спреев? — А заказы из аптек не доставляют? — после секундной паузы спрашивает альфа. — Понял, ещё раз прости, пожалуйста, за беспокойство. Ким собирался сбросить звонок, но тут Джун уставше простонал, а потом произнёс: — Стой, прости, это было грубо. Напиши мне список, я в течение двадцати минут всё принесу. — Спасибо. — выдохнул Джин. — Выручил. «Ты лучший» — продолжение благодарности осталось так и не озвученным. — Привет. — Намджун, как и обещал, через пятнадцать минут оказывается на пороге чужой квартиры. Ему открывает порядком замотанный омега, заставляет себя мило улыбнуться. — Я зайду? — не выдержав, спрашивает альфа, не оставит же он его с больным ребенком. Слишком эгоистично. — Я думаю, лучше не стоит. У Миндже ангина, заразишься ещё. Омежка, хватает папу за ногу, хнычет. Чтобы не пугать соседей криками, Джин заходит обратно в квартиру, пропуская в неё и альфу. — А ты заставляешь его пить? — глядя на болезненный вид мальчика, первое, что спрашивает Намджун. — Только предлагаю. У него сильно болит горло, оно всё красное. — Ему надо пить, он плачет уже без слёз. Как бы не пришлось неотложку вызывать из-за обезвоживания. Сделай что-нибудь сладкое и не слишком горячее, мы пока пойдём померяем температуру. Оказавшись спустя несколько минут в детской, омега застал очень трогательную картину: Альфа держал у себя на коленях мальчика. — Я не хочу, мне больно… — тихо, будто побаиваясь отказывать альфе, произнёс Миндже. — Знаю, малыш, знаю. — ласково ответил ему Ким, погладив тыльной стороной ладони по его щеке. — Но надо, ты быстрее начнёшь выздоравливать. Ты выпьешь чай, я запыхаю тебе горлышко, а потом посижу с тобой, пока ты не уснёшь, ладно? Миндже кивнул, заметил притаившегося омегу. — Папа! — Сколько температура? — Тридцать семь и девять жаропонижающее я думаю больше не надо, сейчас только попить, прополоскать горло и лечь отдыхать. Миндже всё-таки пытался сопротивляться, но уже не так активно. С истерикой и визгами, удалось прополоскать и запыхать несчастное горло мальчика. Тот испуганно обнял отца за ногу. Как мантру повторяя: — Я не буду ничего больше делать. Не буду. Не буду. — Тише, мой хороший, мы сейчас просто пойдём отдыхать. Он попросился на руки, омега осторожно подхватил его, тот обнял папу, положил голову ему на плечо, закрывая глаза. — Отдыхай, мой сладкий. — Джин поправляет одеяло, краем глаза глядя на альфу, что уселся около кровати на ковёр. Миндже нерешительно протягивает руку, горячей ладошкой щеки Джуна касается. Тот довольно закрывает глаза, но руку с лица снимает, осторожно сжимая её в ответ. — Мне холодно… — шепчет мальчик, что заставляет омегу поставить ему градусник. Омежка руку альфы к груди прижимает, греется об неё, что вызывает улыбку у Джуна. Почему сердце забилось быстрее только от тёплой улыбки, адресованной даже не ему? Намджун перевёл взгляд на омегу, подмигнул ему. Очень приятно даже от такого маленького проявления чувств. С губ сорвался тихий вздох от мысли, что этим всё должно закончиться. «Друзья» — не более. Да и «друзья» — это слишком громко названо. Альфа с трудом заставил себя не реагировать на этот вдох, что сорвался с пухлых губ омеги. «Он замужем! О чём ты только думаешь?!» Но запах выдавал Джина с головой. Немного волнуется, но ему хорошо, пусть и очень устал. « Помогите сдержаться. Ты дышишь мучительно сладко…» — Джун закусывает губу. Аккуратно вытаскивает руку, поправляет одеяло, вставая с колен. — Я, наверное, пойду. Джин терпеливо ждёт, пока тот оденется, но тут открывается дверь. Середина рабочей недели, глубокая ночь, а его супруг в нетрезвом состоянии только заявился домой. Он переводит взгляд с омеги на альфу, расплывается в злой улыбке. — Опа, какие люди. Джин медленно подошёл к нему, забирал куртку. — Я и не подозревал, что у меня блудный муж. Что, меня не было несколько часов, а уже не терпится получить мужское внимание? — Чэвон, хватит, ты же знаешь, что это не так. И тебя не было не несколько часов. Но тот словно не слышал его: — А ты знаешь, что изменять нельзя? — с издёвкой спросил он, и замахнулся. Не успел Джин отреагировать, как щёку обожгла пощёчина. Она была настолько сильной, что омега не устоял на ногах, упал на пол, борясь с подступающими слезами. — Что ты должен сказать? — всё не отступал альфа, а Джин, испугавшись, подтянул колени к груди, закрыв голову руками. Он стал очень маленьким, вжимался в холодный пол, будто стараясь стать с ним одним целым. Намджун закрыл его собой. — Что же вы такое делаете? Вас родители в детстве не учили, что нельзя поднимать руку на слабый пол? Ким осторожно поднял с пола Джина, спрятал его за своей спиной. Омега, приложив руку к обожжённой щеке, стоял, стараясь не шевелиться. — Защитничка нашёл себе, Джин-и? Альфа прошёл вглубь квартиры, задев омегу плечом. Как только тот уходит, омега, чуть ли не выпихивая, вышел вместе с альфой на лестничную клетку. Вызвал лифт. — Стой, погоди… — придерживая омегу за локоть, просит Джун, глядя на то, как тот слегка пошатывается. — Голова кружится, перед глазами плывёт? Джин попытался вывернуться, заверяя, что он в порядке и ему не больно. Но альфа осторожно потянул его за руку, заключая в объятия. Почему же это сработало как катализатор? В горле встал ком, а глаза наполнились слезами. Омега расплакался, уткнувшись носом в его грудь, хрупкие плечики вздрагивали от каждого всхлипа. — Чшш… — альфа медленно поглаживал его по спине, стараясь успокоить. — Голова не кружится? — Н-немного. — признаётся омега, мелко дрожа. — Тише, тише… — Намджун нежно провёл тыльной стороной ладони по покрасневшей коже. — Бедная щёчка… Он часто поднимает на тебя руку? — Н-нет… — прозвучало очень жалко и неправдиво. Альфа давал ему опереться на себя, осторожно придерживая за плечи, словно в его руках была самая хрупкая фарфоровая кукла. — Ты уверен, что стоит оставаться с ним на ночь? «Нет, не уверен! Не хочу! Мне страшно! Но куда мне деваться? Сейчас глубокая ночь, и у меня больной ребенок…» — Д-да, всё х-хорошо. Альфа спорить с ним не стал, но ему ой как не понравилась эта идея. Джин потихоньку успокаивался, вдыхая вкусные феромоны. Его стало клонить в сон, он прошептал: — Наму, почему ты защитил меня? Альфа удивлённо взглянул на него, с вопросом в глазах: «Разве бы так сделал не любой, кто оказался рядом?» — Потому что я не могу смотреть на то, как кого-то обижают. А сейчас у меня сердце разрывается от того, что ты плачешь. У омеги смешок вырвался вперемешку со всхлипом, он вытер слёзы тыльной стороной ладони, улыбнулся: — Спасибо, ты первый, кто заступился за меня кроме Миндже. — признался он. — и спасибо, что выручил с лекарствами. Скинь чек, я все переведу. — Ничего не надо, ещё я буду у тебя деньги за это требовать. У меня только будет одна просьба, позвони с утра, пожалуйста, поведай мне о вашем самочувствии. — Хорошо. — вымученно улыбнулся Ким, медленно, будто нехотя отстраняясь. — Спокойной ночи. — Спокойной. — Джун убедился, что тот в состоянии дойти до квартиры, и только потом вызвал лифт, чтобы уйти. Сердце трепетало в груди, только от того, какая ситуация произошла, пусть и при очень неприятных обстоятельствах. С другой стороны, злость пробирала каждую клеточку тела, покалываниями ощущалась в кончиках пальцев. «Как он может так обращаться с Джином?! Как можно вообще применять насилие к мужу?!» Судя по реакции омеги это случалось далеко не в первый раз. Добрался ли он до Миндже? Всё ли будет хорошо ночью? Оставалось только гадать.

***

Джин тихо закрыл защёлку на двери детской, укладываясь позади сына. В груди так тепло давно не было. С ним очень комфортно. «Я хочу твою любовь» — прошептал маленький обиженный ребенок внутри омеги.