Болгарский лев

После второго испытания интерес к Виктору усилился еще больше. Словно до этого интерес был мал. Прибавилось как количество фанатов (в основном, женского пола), так и количество ненавистников. Впрочем, за столько-то лет он уже умел с ними справляться. Радовало, что почти никто из них не был сколь-нибудь сильным магом, да и письма с посылками проверялись домовиком «Орла», поэтому на корабле уж ему точно ничего не грозило. А вот на суше нужно было рассчитывать только на себя и, в некоторых случаях, избежать неприятных встреч было просто невозможно. К таким Виктор относил общение с журналистами. У себя на родине все работники пера были «прикормлены», а, вернее, запуганы руководством школы и правительством. Что поделать — его сделали, своего рода, народным достоянием магической Болгарии и стремились обезопасить «символ нового поколения» всеми силами. Здесь, в Англии, такой защиты не было. Разумеется, вздумай «Пророк» или «Ведьмин Досуг» поливать его дерьмом, им бы сильно поплохело, но игра могла стоить свеч. Да и ругаться с репортерами было делом опасным, что уже почувствовали на своей шкуре Гарри Поттер и Гермиона Грейнджер, из которых на страницах газет лепили черт знает что. — Мисс Скитер? — Виктор поклонился и поцеловал протянутую руку, обворожительно улыбаясь. — Какая радость вновь вас видеть. Мне сообщили, что вы желаете получить интервью? Они расположились в «Трех Метлах», откуда, по этому случаю, выпроводили всех гостей. Мадам Розмерта, конечно, возмущалась, но полсотни галлеонов убедили ее, что от пары часов простоя ничего не случится. Поставив перед ними кувшин со сбитнем, она удалилась к себе за стойку, изредка бросая заинтересованные взгляды на Виктора. — Да, я поговорила с вашим агентом и сформулировала несколько вопросов, которые, определенно, заинтересуют наших читателей, — улыбнулась она в ответ, доставая пергамен и Прытко Пишущее Перо. — Ваше первое интервью в «Пророке» было великолепно встречено. — Безусловно, это полностью ваша заслуга, — вернул комплимент Виктор, наливая по высоким бокалам напиток. — Я могу только восхищаться вашим умом и красотой, помноженной на изящный слог. Наверняка, вам стоило большого труда отточить его. — Спасибо, — опустив взгляд — скорее притворно, чем по-настоящему смущаясь, ответила Скиттер. — Тогда, если вы готовы, то мы начнем. Первый вопрос: вы говорили, что ваша цель на Турнире — победа. Как вы объясните, что во втором туре более высокую оценку заработал Гарри Поттер? — Я не отказываюсь от своих слов и победа в Турнире для меня очень важна, — ответил Виктор, откидываясь на спинку чуть поскрипывающего стула. — Но я согласен с выставленными оценками. Мистер Поттер проявил героизм — что, судя по слухам, для него обычное дело. Можно сказать, что это была командная работа, результатом которой стало спасение заложников. — Но мистер Диггори и мисс Делакур не смогли добраться до деревни. Вы полагаете, что они все равно заслужили свои оценки? — Знаете, мы вообще редко получаем в жизни то, чего заслуживаем. Любая оценка для нас — субъективна. Думаю, что если бы не несчастный случай с кальмаром, то и Седрик, и Флер вполне могли и обойти нас с Гарри. — Хорошо… — протянула Скиттер, задумчиво листая небольшой блокнот — видимо, с вопросами. — Второй вопрос: директора школ декларируют, что задача этого Турнира — единение волшебников. Как вы думаете, удастся ли это? — Безусловно, — решительно кивнул Виктор и сделал небольшой глоток сбитня — как он любил, с нотками ванили. — Второе испытание — яркий тому пример. Собственно, мы, участники, сами пожелали показать, что, несмотря на наше общее стремление к победе, человеческие чувства должны стоять на первом месте. Уже на следующий день Виктор заполучил в свои руки колдографию от Криви, на которой был запечатлен плотик с танцующим на нем Туной, Петром, Гермионой и Чжоу, влекомый четырьмя чемпионами. Картинка была… доброй, что ли? Будто бы не они несколько минут назад вполне могли погибнуть в клюве кальмара. Наряду с колдографией, сделанной в один из первых дней, после экскурсии, Виктор бережно хранил ее в своем, пока что, небольшом альбоме. Грели душу такие снимки. — То есть, в вашем понимании, победа не так важна? — глаза Скиттер сверкнули в полумраке зала паба. — Победа, разумеется, важна. Но, на мой взгляд, в стремлении к победе самое важное — оставаться человеком. Наверняка многие из читателей, да и вы сами, смотрели хроники предыдущих турниров, — Скиттер, видимо, в первый раз услышала про какие-либо хроники, но смогла удержать доброжелательно-невозмутимое выражение лица. — Тогда, в эти старинные времена, чемпионы шли на риск, стремились не победить в Турнире, но победить других чемпионов. Это и послужило закрытием Турнира в начале девятнадцатого века. Сейчас же иные времена и, благодаря уважаемым директорам и устроителям мероприятия, Турнир возвращается к тому, чем был изначально: дружескому соревнованию между лучшими в мире школами. Виктор сделал еще один глоток, чтобы смочить горло. На самом деле, с Турниром всегда было не все радужно. Волшебники вообще редко заботились о безопасности — своей и других. Случай с кокатриксом в конце восемнадцатого века был вполне показателен. А ведь самые первые соревнования вообще шли без всяких правил и регламента, зачастую уже в первом испытании выбывал один, а то и два участника. Впрочем, жизнь и простого человека тогда стоила немного. — Третий вопрос, — не подозревая о его мыслях, продолжила Скиттер. — Сейчас вы узнали своих соперников куда лучше, чем перед началом первого испытания. Не могли бы вы дать им краткую характеристику? Как вы оцениваете их подготовку, способности? — Это… сложный вопрос, — тут Виктор даже не покривил душой, подозревая, что та желает вывести его на критику Гарри. — На меня большое впечатление произвел Седрик Диггори. Очень умелый маг, я уверен, что его ждет большое будущее. К своему стыду, я слабо разбираюсь в особенностях факультетов Хогвартса, но из того, что мне известно — Седрик образцовый хаффлпафец. Он честный и верный парень и, я надеюсь, что и после Турнира наше общение не прекратится. Флер Делакур — прекрасная и способная чародейка. Шармбатон известен своими выдающимися выпускниками и Флер, полагаю, войдет в число тех, кто принесет этой школы почет и славу. А Гарри Поттер… О, это что-то невероятное. В свои юные годы он показывает себя на уровне взрослых волшебников, отличается отвагой и простой житейской мудростью. — Замечательно, — с кислой миной протянула Скиттер, перехватывая Перо и вычеркивая несколько строк, которые, по-видимому, были написаны своевольным артефактом самостоятельно. — На наших читателей, вернее, читательниц, произвело большое впечатление ваше выступление перед вторым испытанием. Скажите, вы готовились к этому? Виктор широко улыбнулся — он ждал этого вопроса. И, разумеется, готовился к нему. Правда, сейчас в его душу закрались сомнения — не будет ли перегибом говорить то, что он думает. Наверно, стоит сыграть более сдержанно. Да и Дора юмора не поймет. — Турнир — это еще и шоу, — сложив пальцы домиком, ответил он. — У меня есть некоторая слабость к театральным элементам, так что я не мог отказать себе в удовольствии. Смею надеяться, что я не перешел некоторых границ. — О, нет, я уверена, что все были впечатлены, — поспешила заверить его Скиттер, стрельнув глазами. — Это был тот эффект, которого я добивался. Немного раскрепощения никому и никогда не мешало. — Многие посчитали бы это вызовом обществу. — Один из принципов, которых я придерживаюсь — нельзя просто «быть». Нужно выделяться — в лучшую сторону, разумеется, — сбитень потихоньку закончился и к их столику подошла Розмерта, неся еще один кувшин — он улыбнулся ей, та, чуть смутившись, улыбнулась в ответ. — Понимаете, госпожа Скиттер, мы, маги, уже нечто из ряда вон. И для того, чтобы добиться успеха в жизни, нужно быть из ряда вон «из ряда вон». — А как на такие ваши… м… действия реагирует ваша дама сердца? — с хитрой улыбкой спросила она, прищуриваясь, будто прицеливаясь. — С пониманием, — не смутился Виктор, широко улыбаясь. — Она же сама неординарная чародейка. — Имя ее вы не раскроете? — Пусть это будет тайной для ваших читателей. — Спасибо за интервью, мистер Крам, — Прытко Пишущее Перо закончило писать и улетело в сумку, вслед за свернувшимся листом пергамента. — С вами приятно работать. — Помилуйте, это с вами приятно работать, — он поклонился на прощание и вышел из паба. Не то чтобы это интервью как-то помотало ему нервы, бывало куда хуже. Особенно, в самом начале его спортивной карьеры, когда он просто не знал, как реагировать на те или иные вопросы. Благо, отец всегда был на страже и если какой-то из борзописцев позволял себе лишнего, то очень быстро перевоспитывался. Мало кому хочется, чтобы уже о тебе начали всплывать неприятные факты по аврорской линии. Поэтому от Виктора очень быстро отстали, а потом уже и свои агенты появились, строго следящие за тем, какие будут вопросы, что пойдет в печать и так далее. Иногда быть достоянием страны очень удобно. На улице была хорошая погода. Середина мая — природа окончательно пробудилась от зимней спячки, на деревьях появилась сочная листва, на лугах зеленела трава и ранние полевые цветы. Солнышко уже пригревало и многие сменили тяжелые зимние одеяния на более легкие. Виктор, медленно идя по улочкам Хогсмида, с наслаждением вдыхал наполненный ароматами жизни воздух. Пожалуй, сейчас ему тут даже начало нравиться — все же поздняя осень и зима были достаточно депрессивны. Он любил тепло, любил яркое весеннее небо, любил солнце и теплые дожди. В такие моменты лучше всего чувствовалось, что все происходящее не галлюцинации умирающего мозга, а реальность. Не он один гулял в этот прекрасный день. Может, школьников отпустили пораньше в честь хорошей погоды, может кто-то решил прогулять скучные пары, но по дороге Виктору то и дело попадались молодые ребята и девушки в разноцветных шарфах. Последние при встрече с ним смущались и стреляли глазками так, что хотелось вернуться на корабль и помыться в ванной. Долго мыться. С дегтярным мылом или скипидаром. Поэтому случайную встречу с Туной он воспринял как знак свыше. — Янычар, — позвала она его, одним холодным, полным превосходства взглядом отсекая стайку девчонок, направлявшихся в сторону Виктора. — Что делаешь? — Интервью давал, — признался тот, выходя из тени дома. — А больше похоже, что прятался, — не сдержала она ехидной улыбочки, от которой его перекосило. — Пошли. Спасу тебя от этих гарпий. — Буду должен, — выдохнул с облегчением Виктор, подавая ей руку. — Сочтемся, — отмахнулась Туна, вздернув подбородок. — А на что ты, собственно, рассчитывал после своего «перфоманса»? Как, кстати, тебе мой подарок? Уже примерил? Виктор глубоко вздохнул. День рождения у него был в конце апреля, но отмечали его без особой помпы. Он вообще не любил этот день, до сих пор не понимая, в этот ли день появился на свет. Нет, в метрике значилось число и месяц, но другой-то Виктор родился летом. То ли в июле, то ли в августе… Дату он не помнил. Но не в этом было дело — кроме обычных презентов, вроде книг и магических артефактов разной степени полезности (и небольшого сюрприза от Доры, после которого он целый день ходил уставший и сонный, но очень довольный), был один сверток. В нем, замотанный в бумагу и льняное полотно, лежал костюм. Качественный, вроде даже зачарованный. И будь это смокинг или пиджак, он бы только порадовался. Но нет… Строго говоря, если надеть этот костюм, то открытых частей на теле оставалось куда больше, чем закрытых. Пять широких кожаных полос с заклепками соединялись кольцами и цепями в подобие сбруи. Также в комплекте шел шипованный ошейник и, как вишенка на торте, кожаные же плавки. Когда он открыл пакет, в каюте воцарилась звенящая тишина, а следом — грохот смеха. Больше всех радовалась Туна, прыгая на диванчике и хлопая в ладоши, при виде красного лица Виктора. Нетрудно было догадаться, кто оказался дарителем. Он на ней, конечно, отыгрался, подвесив на манер флага на мачте, откуда ее снял сердобольный Алекс, но не чувствовал, что месть свершилась. — Пошла ты, — тоскливо отозвался Виктор, отчего Туна захихикала. — Ты лучше скажи, с артефактом разобралась? — Да, — посерьезнела она. — Очень странная вещь. — Поясни. — Поясняю. Из чего он сделан я так и не поняла — кость не человеческая, не животная и даже не магической твари. Зубы я определила как зубы вампира, но тоже уверенности нет. — В смысле? — не понял Виктор. — У них же очень характерный изгиб и бороздка на внутренней стороне. — Размер, — вздохнула Туна, поправляя выбившуюся прядь волос. — Слишком крупные. У вампиров они такого размера просто не достигают, либо я чего-то не знаю. Попросила узнать отца, но… В общем, это ладно. Чары на нем серьезные, защитные. Накручено столько, что я затрудняюсь сказать, зачем вообще было так делать. — А что за символы на нем? Я какие-то узнал, но… — Огамическое письмо. — Кельты? — вскинул бровь Виктор, до которого начало что-то доходить. — Пикты, — кивнула Туна, криво усмехаясь, словно бы была чем-то недовольна. — Пришлось покопаться в справочниках. Примерный перевод: «не себе — сердцу». — М-да… — это наводило на определенные размышления. Слишком странным было то место, в котором он провел ритуал и получил, в награду что ли, этот амулет. Никогда он не занимался всерьез древними языками, в своей гордыни считая, что латыни и древнегреческого ему хватит до конца жизни. Ну еще санскрит — и то, больше для развлечения, чем для дела. Туна в этом смысле всегда была более последовательной, умудрившись даже в линейной письменности Кипра разобраться. Заклинательница. — Артефакт безопасен? — задал он главный вопрос, который его волновал. — Вполне, — расслабленно пожала она плечами. — Если хочешь, я могу, когда вернемся, поплотнее им заняться. Есть пара знакомых у мамы, кто интересуется кельтами. — Не стоит, — подумав, покачал он головой. — Раз он безопасен, то может пригодиться. — Определенно. Не хочу строить теории на пустом месте, но Адское пламя он развеет с легкостью. Может даже… — Туна, закусив губу, замотала головой, словно муху отгоняя. — Пустое. В общем, хорошая вещь. Но я поспрашиваю на счет этой гробницы. — Поспрашивай, — согласно кивнул Виктор, догадываясь, что ни к чему эти вопросы не приведут — бывают же в жизни чудеса, разгадывать которые просто бесполезно. — А что с Гарри у тебя? Ответом ему был долгий-долгий взгляд, которым, в стародавние времена, османские султаны смотрели на поле боя. Наверно, так Мехмед Завоеватель глядел на стены великого Константинополя в майские дни 1453 года; таким взором награждал Сулейман Великолепный объединенные европейские войска у Мохача. Взгляд этот не обещал ничего хорошего — Виктор поежился. — Это тебя не касается, — тихо ответила Туна, продолжая глядеть ему прямо в душу. — Слушай… Ничего такого я ввиду не имею. Просто… — поспешил он оправдаться, чувствуя, как холодные пальцы сжимают его руку. — Хочу, чтобы все у вас сложилось. — Гарри хороший мальчик, — в ее голосе мелькнуло тепло, а хватка расслабилась. — Но в четырнадцать и семнадцать рано строить планы. Я же не ты. Виктор хмыкнул, да и Туна немного успокоилась, даже едва заметно улыбнулась — почти мечтательно. Он ее, наверно, даже мог понять — круг поклонников, образовавшийся вокруг нее, льстил, но, одновременно, мешал. Не то чтобы они говорили на эту тему, но по скудным оговоркам было понятно, что ей хочется чего-то настоящего, чтобы если кто-то ее и полюбил, то не за красоту. Получится ли у нее что-то с Гарри или нет — дело будущего. — Тоже в Англию переедешь? — Не думаю, — с сожалением покачала она головой. — Может, буду приезжать. Не знаю я ничего, Виктор. И что значит «тоже»? — Ну, я, вполне вероятно, тут останусь, — подумав, не стал таиться он, отметив про себя, что раз она назвала его полным именем, то это говорило о ее серьезном настрое. — М. На свадьбу пригласить не забудь, — Туна сверкнула глазами и толкнула его в бок. — Рада за тебя. — Спасибо, — от чистого сердца поблагодарил Виктор и спросил: — А ты, собственно, что в Хогсмиде делаешь? — Гарри на свидание позвал, — не стала отпираться она и, бросив взгляд на часики на руке, добавила: — Кстати, мне уже пора. Увидимся! *** — Так… — протянул Виктор, сидя на парте и постукивая палочкой по клену. — Проклятья, значит? — Ну, — Гермиона переглянулась с Гарри и кивнула. — Мне кажется, что ты в этом разбираешься, нет? Это был очередной «урок» с Гермионой, на который она, для разнообразия, позвала и Гарри. Тот сначала обиделся, что она не рассказала ему про их занятия, но быстро простил ее. Особенно, когда узнал, что все те полезные заклинания, которые ему пришлось выучить перед вторым туром, Гермиона узнала как раз от Виктора. — Стереотипы, — хмыкнул Виктор, задумчиво оглядывая кабинет. Аудитории им приходилось менять — оставаться в одной и той же более двух раз было нельзя. Нет, не из-за того, что их могли найти преподаватели и наказать — Макгонагалл дала «добро» на внеклассные занятия, пусть и не знала, кто именно является учителем. Причина была в излишнем внимании со стороны фанаток. Хорошо, что в замке было много заброшенных помещений, не использовавшихся несколько десятков лет. Домовики с удовольствием убирали пыль под ворчание Гермионы о «рабском труде», после чего аудитории принимали, худо-бедно, жилой вид. — И все же… Понимаешь, после этих статей, — девушка поникла головой, Гарри приобнял ее за плечи, утешая. — Я боюсь, что могут прислать что-то ко мне домой. Тут, в школе, помогут профессора и мадам Помфри, а дома… — Я понял, — кивнул Виктор и спрыгнул с парты. — Тогда слушайте. Думаю, объяснять, что такое проклятие не стоит? На всякий случай: это чары или заклинание, чье действие продолжительно по времени. И, разумеется, проклятие всегда направлено во вред, но не обязательно во вред человеку. — Положительных проклятий не бывает? — задал вопрос Гарри и тут же стушевался под взглядом Гермионы, которая разве что у виска пальцем не покрутила. — Ну, слово «проклятие» подразумевает негатив, но, самое смешное, ты задал очень правильный вопрос. Только в данном случае мы говорим о зачаровании — предмета или местности. Или человека. Собственно, их природа схожа и самые первые зачарования появились одновременно с первыми проклятиями. Первые упоминания мы можем еще у шумеров найти, но это не так важно. Важно другое — проклятие чем-то похоже на… — Виктор задумчиво посмотрел в потолок, подбирая нужные слова. — На биологическое оружие. Знаете, что это такое? — Да, — кивнула Гермиона. — Вирусы и бактерии, которые специально создают для того, чтобы убивать людей. — Верно. Ну, на счет создают я бы не стал так говорить, — покачал головой Виктор. — Скорее, изменяют уже имеющиеся. Или просто используют те, какие уже были сотворены природой. Так вот. При создании биооружия нужно обязательно создать вакцину, для обеспечения защиты своего населения. И лекарство. Тот же принцип работает и с проклятиями. — В смысле, создается контрпроклятие? — осторожно произнес Гарри, будто бы опасаясь сказать что-то не то. — В точку, — щелкнул пальцами Виктор, улыбаясь. — Если вам говорят, что контрпроклятия нет, то, значит, оно утеряно. Нет, может быть вариант с каким-то безумцем, создавшим проклятие без способа его снятия, но я такие и не вспомню. — А Смертельное проклятие? — покосившись на друга, спросила Гермиона. — Ему же нет противодействия. — Здесь скорее проблема с названием. Собственно, к проклятию, из списка Непростительных, отнести можно только Империус. Круциатус требует постоянного удержания на жертве, а Смертельное… Ну, тут и так понятно. Виктор излагал теорию так, как ее ему преподавали. На самом деле, классификаций заклинаний было великое множество. Каждый более-менее известный практик и теоретик выдумывал свой вариант, которого придерживался. Из-за этого случалась определенная путаница. На международном уровне попытались принять одну из классификаций, ориентируясь на западноевропейскую школу магии, но она была дырявой, что решето — каким-то образом к проклятиям отнесли Адское пламя, Взрывное заклятие, Парализующее и еще несколько десятков заклинаний. — На уроках вам должны были давать базовые знания в отношении проклятий и контрпроклятий, — Гермиона и Гарри синхронно кивнули. — Универсального, к сожалению, не существует. — И как тогда бороться? — подала голос Гермиона, что-то записывая в маленькую книжечку — это даже немного льстило. — Для начала, существует крайне малое количество проклятий, которые сразу наносят непоправимый вред человеку. И, к счастью, их мало кто знает. Тут как с гриппом — чувствуешь, что тебе не очень хорошо, то надо идти в больницу. В нашем случае — в магическую больницу. — А… можно как-то узнать, что предмет проклят? — К сожалению, нет. Ты либо знаешь, что он проклят, либо не знаешь. Но всегда можно проверить, — улыбнулся Виктор, видя, как ребята расстроенно переглянулись. — Берем какого-нибудь зверька, бросаем его в потенциально опасный предмет… — Это жестоко! — воскликнула Гермиона, сердито глядя на него. — Мир вообще жестокая штука, — к сожалению, в мире магии все обстояло именно так. — Можно смотреть это как на испытание тех же вакцин на животных. — Но все равно, так нельзя, — замотала она головой, обнимая себя за плечи — книжечка выпала из рук, Гарри тут же подобрал ее и положил рядом на парту. — Я с тобой согласен, на самом деле, — Виктор не кривил душой, животных он любил. — Поэтому лучше всего просто ничего не трогать. Но это только в том случае, если мы говорим о проклятых предметах. Как-то повелось, что самые мерзкие проклятия накладывались именно на вещи, зачастую, драгоценности. Причины тому были разные. Драгоценные металлы были хорошими проводниками магии, наряду с некоторыми редкими, вроде лития и вольфрама, эксперименты над которыми начали проводить лишь в последние несколько десятков лет. Также драгоценности могли вручаться в качестве подарка, и, стоило надеть такую безделушку, как все — человек проклят. Были проклятия направленные против воров — не зная специального слова или жеста незадачливый похититель очень быстро прощался с жизнью. — Если же проклятие применяется непосредственно к человеку, то тут вас спасет либо вовремя поставленный щит, либо какая-нибудь материальная преграда, либо можно попробовать увернуться. Но внимательнее, — Виктор сделал ударение на этом слове, подняв вверх палец. — Трансфигурированный предмет защищает от магии хуже, чем предмет естественный. Это было для самого Виктора очень неприятным открытием. На одной из дуэлей он попытался закрыться трансфигурированной стеной из камня от одного неприятного заклинания. Но оно преодолело преграду, пусть и ослабло — ему удалось увернуться в последний момент, и, в итоге, ту дуэль он проиграл, получив вдогонку безобидное оглушающее. С другой стороны, хорошо, что это случилось в школе, а не в настоящем сражении. — А если проклятье по почте пришлют? В открытке или письме… — Гермиона против воли потерла свои ладони, пострадавшие от гноя бубонтюбера несколько недель назад — Виктор сочувственно улыбнулся. — На конверт проклятие накладывать смысла нет — сова тогда письмо никуда не понесет. Нет, можно попробовать отсрочить действие или настроить на определенного человека, но, если у тебя такие недоброжелатели… — он выразительно посмотрел на нее, и та опустила голову. — То они тебя достанут и без проклятий. — В общем, лучше ничего незнакомого не трогать? — понял основную мысль Гарри, за что получил от Виктора одобрительный кивок. — Именно. Не уверен — не трогай. И даже если уверен — все равно не трогай, если рядом нет кого-то, кто сможет тебе помочь. Мир магии — мир мрачный, пусть и выглядит как сказка. Эх, что-то у нас на минорной ноте все заканчивается. Давайте что-то повеселее… Чары Патронуса знаете? — Я знаю, — ответил Гарри, доставая палочку. Виктор прищурился и его осенило — а ведь верно, Гарри выучил его еще на третьем курсе, год назад. Когда спасал Сириуса. Или его научил Сириус? Проклятые провалы в памяти иногда жутко мешали — какой толк от послезнания, если оно отрывочно и почти бесполезно. Вроде тогда еще в чем-то был оборотень замешан. Но это сейчас было не важно. — Покажи, — попросил Виктор, поудобнее усаживаясь на парту. Гарри, задумавшись на мгновение, взмахнул палочкой и по аудитории начал гарцевать большой серебристый олень. Виктор улыбнулся — от Патронуса шло тепло и ощущение радости. Гермиона глядела на вызванного зверя с легкой завистью и грустью. — А ты… ты умеешь? — осторожно спросил Гарри, развеивая заклинание. — Экспекто Патронум, — произнес Виктор тихо и как-то печально. Это счастливое воспоминание было из той, прошлой жизни. Ему было лет десять, когда он оказался в детском лагере. Там было… сложно. Дети редко бывают добрыми к тем, кого не понимают, пусть во многом была и его, Виктора вина. Он хотел вернуться домой. И вот к нему приезжает бабушка и ведет его на прогулку, на реку. Весна, только-только начался ледоход, из-под снега виднеется желтая прошлогодняя трава, сквозь которую пробиваются первые цветы: мать-и-мачеха, подснежники, анютины глазки. И в сердце жива надежда на чудо… Длинная серебристая змея с маленькими рожками на голове скользила по воздуху, изредка сворачиваясь в кольцо и кусая себя за хвост, играясь. — Это… — Гадюка, да, — с тоской глядя на своего патронуса, ответил Виктор, после чего помотал головой — змея истаяла в воздухе. — Ну, наверно, и так бывает… — протянул Гарри, переглянувшись с нахмурившейся Гермионой, которая о чем-то задумалась. — Все бывает в этом мире, — развел руками Виктор и спрыгнул с парты — ребята вздрогнули. — Ладно, закругляемся. А ты, Гарри, мог бы и научить подругу Патронусу. Полезное заклинание. — Как-то в голову не приходило, что я кого-то научить могу, — стушевавшись, признался тот. — А ты попробуй. У меня же получилось, — пожав плечами, Виктор вышел из аудитории. Настроение как-то сразу пропало. И дело было не сколько в Патронусе — не всегда змея это плохой знак, пусть Гарри, наверняка, имел другое мнение. Дело было в воспоминаниях. Обрывочных и бессмысленных. Бесполезных. Следовало чем-то себя занять, и чем скорее, тем лучше. И дело было — большое и важное. Еще пару недель назад он договорился с местным риелтором из конторы «Розенберг и сыновья», расположившейся в Косом переулке, на предмет покупки дома. Не сейчас, конечно, но на будущее. Аванс был выплачен — две сотни галлеонов сумма вполне приличная — и мистер Розенберг, по его же словам, ждал Виктора в любое время дня и ночи. Сегодня был как раз такой день. Каркаров давно уже не занимался делами своих подопечных, пустив все на самотек. Большую часть времени он проводил в своей каюте на «Орле» и почти не появлялся на людях. Поэтому дурмстранговцы были предоставлены сами себе. Передав через Алекса, болтающегося по коридорам под ручку с Дафной, что покинет ненадолго Хогвартс, Виктор отправился в Хогсмид, а оттуда трансгрессировал в Косой переулок. Помещение, где обитали едва ли не единственные — или, во всяком случае, самые известные — риелторы магической Англии располагалось неподалеку от банка Гринготтс, в старом здании с темными стенами из кирпича и маленькими окошками с пыльными стеклами. С виду и не скажешь, что в этом месте работают люди, чьей задачей был подбор жилья для магов. Но если вспомнить, что многие маги столетия живут в одном и том же месте — чистокровные, конечно — то все становилось на свои места. Виктор постучал в дверь и толкнул ее — раздался перезвон колокольчиков. — Да-да? — сидящий за конторкой мужчина с выдающимися усами, похожий на первого короля Италии Виктора Эммануила II, поднял голову и просиял. — Мистер Крам! Как я рад вас видеть! — Добрый день, мистер Розенберг, — вежливо улыбнулся Виктор, протягивая для рукопожатия руку — тот с жаром затряс ее. — Вы говорили… — Разумеется! У меня уже все готово! — не дал тот ему договорить. — У вас есть время? Мы можем осмотреть подобранные мною дома прямо сейчас! Поверьте, вы не зря доверились нам! Виктор мысленно вздохнул — это же насколько плохо здесь шли дела, что владелец фирмы так рад клиенту? И ведь это не было наносным — мистер Розенберг действительно был жутко, до дрожи в коленях, рад его появлению. Кивнув, Виктор начал наблюдать за тем, как тот, едва не свалив стол, бежит к вешалке и нахлобучивает котелок, модный в году, эдак, 1894-м. Подхватив небольшой кожаный саквояж, мистер Розенберг протянул ему руку, и они трансгрессировали. — Могу вас заверить, что несмотря на свой внешний вид, это здание в отличном состоянии, — были первые слова риэлтора, стоило им только появиться перед невысоким деревянным заборчиком. — Дом середины шестнадцатого века, пять комнат, кухня, есть погреб. Вот список зачарований, — он протянул Виктору слегка мятый, пожелтевший от времени лист. Дом стоял на небольшом холмике, вдали, если приглядеться, горели огни большого города. Двухэтажное здание со светлыми белыми стенами и строгими черными балками выглядело довольно изящным. Остроконечная крыша была покрыта яркой черепицей, высокая дымовая труба была декорирована под башенку. Большие арочные окна, наверняка, пропускали много света, что уже нравилось Виктору. Вопросительно взглянув на мистера Розенберга и получив в ответ кивок, он толкнул низенькую калитку и вошел во двор. В нем царило запустение — плодовые деревья давно высохли, кустарник зачах, траву уже очень давно никто не стриг. Крыша одинокой беседки давно сгнила, как и скамейки внутри. Впрочем, все это с легкостью чинилось магией и было как раз странно, что этого никто не сделал. Дверь дома, сделанная и массива мореного дуба, с легким скрипом отворилась. Внутри было прохладно и светло — свет свободно проходил через окна, не обремененные шторами. Мебели было мало и выглядела она не очень — как бы Виктор не любил историю, жить в этнографическом музее ему не хотелось. Хотя, пару вещиц он бы поставил в рабочем кабинете. Обойдя весь дом и заглянув в каждую комнату, он вышел к дожидающемуся его мистеру Розенбергу, мявшему в руках котелок. — Сколько? — спросил Виктор, скрестив руки на груди. — Сто пятьдесят тысяч галлеонов, — осторожно, словно опасаясь спугнуть сидевшую на руке птицу, произнес мистер Розенберг. — Хм… — и бровью не повел Виктор, хотя это была примерно одна двадцатая денег в его сейфе. — А если мусор, простите, мебель исключить? — Сто десять, — скидывать сорок тысяч было сильным ходом. — Говорите, у вас есть еще варианты? — Разумеется, прошу вас, — еще одна трансгрессия и они оказались перед мрачным, даже зловещим зданием. Это был даже не дом, а целое поместье. Виктор смутно помнил, что в архитектуре стиль, в котором оно было построено, назывался палладианский. Обширный двор, утопающий в зелени, был огражден высоким кованым забором — несколько более светлых пятен говорили о том, что раньше на них висели какие-то гербы или знаки. И если сад был прекрасен, то здание знавало лучшие дни. Окна выбиты, стены густо заплел плющ, проникая даже внутрь, ограждение на крыше наполовину осыпалось и крупные куски белого камня валялись тут и там, походя на вырытые из могил кости. Виктор не стал заглядывать внутрь, решив обойти здание по периметру, при этом мистер Розенберг шел за ним по пятам, будто опасаясь, что клиент сбежит. Всего в дом было три входа — парадный, черный и с внутреннего дворика, отделенного от остального небольшой оградкой. Там же, во дворе, стоял небольшой фонтан с фигурой вставшего на дыбы гиппогрифа — воды, разумеется, в нем не было. — Кому раньше принадлежало это поместье? — не оборачиваясь, спросил Виктор, с интересом глядя на вишневый сад — белые цветы еще не опали и деревья выглядели какими-то инородными по сравнению с темным, мертвым домом. — Блишвикам, — мгновенно ответил мистер Розенберг. — К сожалению, вымерший чистокровный род. — Тут работы, — взмах руки обвел дом и сад. — Лет на пять. К тому же семейство чистокровное, кто знает, что тут есть. И сколько хотите? — Триста двадцать тысяч… — извиняющимся голосом ответил тот и отступил на шаг под насмешливым взглядом Виктора. — Уберите слово «триста» и я еще подумаю, но просить столько за эти развалины? Побойтесь бога, мистер Розенберг, — с иронией ответил он, качая головой, будто бы выговаривал нерадивому ребенку за плохое поведение. — Может, посмотрите третий вариант? — с надеждой не то предложил, не то попросил тот. — Обещаю, вам понравится! — Ну давайте, — хохотнув, Виктор протянул ему руку. И в третий раз тело сдавило со всех сторон, пока они неслись через время и пространство. Сейчас, оказавшись перед третьим домом, Виктору с большим трудом удалось сдержать восхищение — мистер Розенберг, определенно, зашел с козырей. Это было уютное здание в викторианском стиле, как из учебника: два этажа с небольшой мансардой и полукруглой, застекленной на втором этаже, пристройкой; стены были выкрашены в нежно-бежевый цвет, резко контрастируя с ярко-красной черепицей; высокие и широкие окна без ставней, но сквозь стекло виднелись милые фиалковые занавески в цветочек; рядом с входной дверью расположилась маленькая открытая веранда. Дом и сад были обнесены простеньким деревянным забором, а калитка была гостеприимно распахнута. Виктор покачал головой — пожалуй, это был лучший из вариантов, но сразу соглашаться было бы глупо. Пройдясь по саду, он только и мог, что качать головой — в отличие от предыдущих, за этим следили и следили хорошо. Дорожки были посыпаны песком, трава подстрижена, деревья — яблони, вишни, сливы — подвязаны, клумбы с розами и пионами ухожены. Была даже теплица, правда пустая. И, что самое хорошее, дом был на отшибе, окруженный с трех сторон светлым лиственным леском. — А где мы находимся? — Графство Эйвон, в пятидесяти километрах от Бристоля, — и верно, вон, чайки летают вдалеке, значит, море близко. — Как я понимаю, это не магический район? — Виктор поднялся на веранду и постучал по поручням — те отозвались звонким звуком, значит, дерево не сгнило. — К сожалению, нет, — покачал головой мистер Розенберг. — Но мы подключим дом к каминной сети бесплатно, а вон там, — он указал на небольшой пятачок, окруженный со всех сторон акацией. — Есть площадка для трансгрессии. — Обычный, в смысле, маггловский дом? — Ну, так вышло, — с виноватым видом развел руками тот. В доме было шесть комнат и кухня с ванной — не очень большие, но Виктор никогда не любил слишком просторные помещения. Мебели внутри, кроме пары стульев да стола, не было, а занавески висели только на окне, смотревшем на дорогу. Точно также не было люстр и вообще светильников — пара ламп были вкручены в патроны и висели на проводах. Хорошо еще, что обои на стенах остались, иначе получился бы модный в двадцать первом веке «лофт». Главное — было электричество. — И в какую цену продаете? — мысленно Виктор приготовился к торгу. — Тридцать тысяч галлеонов, — понурив голову, ответил мистер Розенберг. — Тридцать? — переспросил Виктор — ему показалось, что он ослышался. — Ну, понимаете, здание начала двадцатого века, куплено у маглов… Но, как я уже сказал, подключение камина бесплатно, а также мы за свой счет установим основные защитные чары, включая маглооталкивающие. Кажется, риелтор полагал, что цену он завысил, в то время, как Виктор был готов отдать за этот дом в два-три раза больше и не считал это переплатой. Да, это не его родное поместье, да даже дача в той, прошлой жизни, была больше, но… Черт возьми, здесь хотелось жить! Большого труда ему стоило не сказать «да» сразу. — Хм… — притворно задумался Виктор, поглаживая бородку. — Знаете что, можете сделать колдографии этого дома и того, что вы показали мне первым. Мне надо посоветоваться с… неважно. — Разумеется! — мистер Розенберг вытер платочком пот со лба. — Завтра же вам отправлю. — Хорошо. Тогда жду вашу сову, — пожав ему руку на прощание, он трансгрессировал обратно в Хогсмид. Вечерело. Солнце медленно заходило за деревья, окрашивая воды Черного озера в апельсиновый цвет. Стало прохладнее, да и ветерок стал дуть сильнее, донося запах трав. Пели птицы, знаменуя окончание еще одного, в череде многих, дня. По дороге к пристани, где стоял «Орел» Виктору никто не повстречался, но у самого корабля его остановили. Как оказалось, именно сегодня чемпионы должны были узнать, в чем же именно будет состоять третье испытание. Поле для квиддича, на котором они собрались, заметно изменилось. То, что раньше было ровной площадкой, стало похоже на запущенный сад. Впрочем, в том, как росла живая изгородь, прослеживалась какая-то система. Виктор хмыкнул — значит, и с третьим испытанием все будет нормально. Лабиринт. — Что вы с ним сделали? — возмущенно спросил Гарри у Бэгмена, тыкая рукой то на кусты, то на мужчину. — Да не волнуйтесь вы так, — добродушно улыбнулся тот, заметив, что и Седрик нахмурился. — Кончится Турнир и вернется ваша площадка, и разницы не заметите. Знаете, что тут будет? — Лабигинт? — предположила Флер, с интересом рассматривая изгородь, будто хотела запомнить, как она растет. — Верно! — довольно ответил Бэгмен. — Но ваша задача будет сложнее, чем кажется — внутри будут всякие твари… Тут Хагрид постарался… — при этих словах Седрик и Гарри переглянулись и синхронно поежились. — Заклинания всякие, чары. Будет весело! — У нас разное представление о веселье, мистер Бэгмен, — с прорвавшимся раздражением сказал Виктор. — И что? В чем смысл задания? — Вам нужно будет отыскать в лабиринте Кубок Огня. Кто первый его найдет, получит больше всего баллов. Входить в лабиринт будете по очереди. Сначала вы, мистер Крам, потом мистер Поттер, мистер Диггори и мисс Делакур. — А что нам мешает пролететь над лабиринтом? — задал напрашивающийся вопрос Гарри. — Эм, ну, сверху он будет закрыт специальными чарами, как бы крышей. Так что вы ничего сверху не увидите. Из-за этого и зрители ничего не увидят, но… — Бэгмен вновь бодро улыбнулся. — В этом же и есть элемент таинственности! — Думаю, вопросов больше нет? — Виктор переглянулся с остальными чемпионами — те согласно закивали. — Мы можем быть свободны? — Да, конечно, — кивнул Бэгмен. — А то холодает уже. Виктор развернулся и пошел обратно к кораблю. На выходе со стадиона столкнулся с Фаусто, который, не обратив на него внимания, быстрым шагом направился к Гарри. Что-то кольнуло в висок, какая-то мысль заставила Виктора остановиться и глубоко задуматься. Словно бы он должен был сделать или сказать, но… — Мистер Крам, — раздался за его спиной голос директора Дамблдора. — Можно с вами побеседовать? — Господин директор? — он повернулся и склонил голову в уважительном поклоне. — Что-то случилось? — Ничего важного, — улыбнулся тот, но улыбка эта была не искренней. — Наверно, лучше будет поговорить у меня в кабинете, если вы не возражаете. — Хорошо, — растерялся Виктор, не понимая причин, по которым его могли бы вызвать в кабинет директора, да еще и не своей школы. — Ведите. — Замечательно. Прошу за мной, — Дамблдор развернулся, полы его мантии взметнулись, очертив ровный круг на траве. До кабинета они дошли в молчании. В коридорах их провожали удивленными взглядами студенты, но ничего не говорили. Виктор все пытался сообразить, что отвечать Дамблдору и стоит ли вообще это делать. Тот ведь может и не поверить ему — и, на самом деле, будет абсолютно прав. Он бы и сам не поверил, если бы кто-то начал говорить, что на самом деле все вокруг плод воображения, а окружающие не люди, а персонажи книги. Наконец, миновав статую горгульи, которая отъехала в сторону стоило лишь появиться перед ней Дамблдору, они поднялись по лестнице в кабинет. И едва Виктор, которого директор пропустил вперед, перешагнул порог, как услышал незнакомый голос: — Петрификус Тоталус! Лишенный возможности двигаться, Виктор рухнул лицом вперед, прямо на мягкий ковер.