Болгарский лев

Утром Виктора пригласили в замок. За ним пришла сама Макгонагалл — бледная, с черными кругами под глазами, ее слегка мотало из стороны в сторону. Отвела она его не в кабинет директора, как думалось, а в Больничное крыло. Кроме, собственно, больных, здесь были Дамблдор и Шеклболт — оба тоже не выспавшиеся, державшиеся лишь на кофе, который они попивали из больших глиняных чашек. Приветственно кивнув им, Виктор подошел к койке Гарри — тот уже проснулся и терпеливо ждал, когда его начнут расспрашивать. Сев на табуретку, Виктор приготовился слушать. — Гарри, — мягко, очень мягко, начал Дамблдор. — Расскажи, что произошло… там. — На кладбище? — немного сонным голосом ответил он и, получив в ответ сдержанный кивок, вздохнул. — Ну… Когда в меня попало заклинание — меня оглушило. Я очнулся только тогда, когда Петтигрю, — несмотря на спокойствие, вызванное, наверняка, каким-то зельем, он произнес это имя с ненавистью. — Разрезал мне руку. Гарри задрал рукав на левой руке — бледное предплечье до сих пор украшал розовый след от ножа. Виктор покачал головой — хорошо, что Петтигрю не распорол вену, иначе Гарри бы просто не дожил до их появления. Дамблдор повернулся к мадам Помфри — та кивнула, показывая, что с этим проблемы точно нет — и вновь обратил свой взор на Гарри. — Петтигрю… Он уже был без руки, он вылил мою кровь в котел со словами… — Гарри нахмурился, вспоминая. — «Кровь недруга, взятая насильно воскреси своего врага», кажется так. И… Волдеморт вернулся. — Что было дальше? — Дальше… он позвал Пожирателей Смерти, через Метку на руке Петтигрю. Их было много, очень много. Малфой, Макнейр, Нотт, Гойл… — начала перечислять он, но остановился, когда Дамблдор поднял ладонь. — Я понял, ты попозже перечислишь имена мистеру Шеклболту, — тот в ответ кивнул, на миг отрывая взгляд от листа бумаги, в который что-то записывал, наверно, показания. — Что произошло дальше? — Дальше… Волдеморт начал ругаться на них, говорить, что они предали его. Он потребовал от них верной службы в ответ за это. Я… это было так противно — они ползали на коленях и молили о прощении… — Продолжай, Гарри. — Он рассказал им, что не смог меня убить… тринадцать лет назад потому, что моя мама защитила меня древней магией. Что из-за ее жертвы он не мог до меня коснуться… — Гарри сглотнул, закрыл глаза. — Но сейчас у него получилось. — Значит, он преодолел и этот барьер, — Виктор внимательно посмотрел на Дамблдора, тот задумчиво гладил бороду. — Очень хорошо. А потом? — Он сказал, что вы защитили меня каким-то заклятием, которое работает пока я живу у Дурслей. Это поэтому я должен к ним возвращаться каждое лето, директор? — спросил он, приподнимаясь на локтях — при этом все его тело мелко задрожало, руки заходили ходуном. — Да, Гарри, — согласился Дамблдор. — Именно из-за этого. Я… Я не нашел лучшего решения. — Волдеморт сказал, что не мог ко мне прикоснуться из-за того, что мама защитила меня. А потом сказал, что теперь у него это получится и… — Гарри откинулся на подушки, силы оставили его. — Было очень больно. Голова будто раскалывалась на части. Виктор переглянулся с Дамблдором — тот нахмурился, но ничего не сказал, лишь протянул руку и поправил немного сползшее вниз одеяло. Шеклболт замер, отведя руку с пером в сторону, с кончика на пол падали капли чернил. За соседней ширмой раздался кашель, потом стук деревяшки по полу, ткань отъехала в сторону — перед ними стоял Аластор Грюм, на этот раз, настоящий. Он был весь какой-то тощий, в пижаме будто бы не по размеру, на левом глазу была плотная повязка. — Продолжай, парень, не обращай на меня внимания, — с хрипотцой сказал он, подкатывая еще один табурет. — Это не я на тебя напал, не волнуйся, — при этих словах Гарри слабо улыбнулся. — Потом Волдеморт отвязал меня и сказал, что хочет сразиться со мной на дуэли. Он забрал палочку Петтигрю и дал мне. — А твоя палочка? — озабоченно спросил Дамблдор, впервые за все время на его лице отразилось что-то похожее на страх. — Я… наверно выронил ее в лабиринте. Когда в меня попало заклинание, — с горечью ответил тот, вновь закрывая глаза. — Кингсли, вы осмотрели лабиринт? — повернулся Дамблдор к Шеклболту — тот кивнул и, сунув руку в карман, вытащил оттуда палочку. — Слава Богу. Гарри? — Я… я не смог с ним сражаться, директор. Он обезоружил меня и начал пытать. Кажется, я потерял сознание — последнее, что я помню, это его смех… — Значит, Волдеморт обрел тело, — покачал головой Грюм, почесав длинный, некрасивый шрам на скуле. — Что делать будем, Альбус? И почему этот, — он кивнул на Виктора. — Здесь? — Мы начнем готовиться, Аластор, — ответил тот, не отводя взгляда от Гарри, который, вновь закрыв глаза, расслабленно лежал — руки мальчика изредка подрагивали, пальцы судорожно сжимались в кулак. — А мистер Крам… Это все будет обсуждаться потом. Гарри, — позвал он. — Я хочу сказать, что во всем произошедшем нет твоей вины. Многие куда более опытные волшебники попадались в такие ловушки. — Точно, — хмыкнул Грюм, доставая из кармана пижамных штанов флягу и делая глоток. — Но это не повод терять бдительности. — Поэтому, отдыхай Гарри. Думаю, пара-тройка дней и ты будешь как новенький, — Дамблдор посмотрел на мадам Помфри, которая, казалось, не разделяла радужный настрой директора, но все же кивнула. — Ну вот. А вечером к тебе зайдут друзья. Ничего так не лечит тело и душу, как встреча с добрыми товарищами. — Что мне можно им рассказать? — спросил Гарри, не открывая глаз. — Хороший вопрос… — вздохнул Дамблдор, Виктор заметил, как на его лице мелькнула тень неуверенности. — Пожалуй, что ты можешь рассказать им все, что считаешь нужным. — А кто был на месте профессора Грюма? — Гарри открыл глаза и вновь попытался сесть, но безуспешно. — Это был Барти Крауч-младший, — объяснил Дамблдор. — К сожалению, он сумел сбежать, ранив профессора Снейпа. — Но вы же его найдете? — с надеждой спросил Гарри, переводя взгляд с Дамблдора на Грюма и обратно. — Мы постараемся сделать все, что в наших силах, — натянуто улыбнулся Дамблдор и с кряхтением поднялся с табуретки. — Отдыхай Гарри. Поппи, что с Северусом? — Пока без сознания, но жить будет, — ответила та, отводя их подальше от койки с Гарри, который вновь уснул. — Ему повезло, что мозг оказался не поврежден. — Когда он сможет вернуться к своим обязанностям? — спросил Дамблдор, глядя на колдомедика — та всплеснула руками. — Директор, он едва не умер, у него был пробит череп — чудом, что осколки не задели мозг, — вздохнув, она твердо произнесла тоном, не допускающим более никаких вопросов: — Неделю минимум ему надо находиться в Больничном крыле, а лучше — перевести его в Мунго. — Хорошо, спасибо Поппи, — поблагодарил ее Дамблдор и повернулся, было, к Виктору, как вдруг дверь в палату распахнулась и на пороге появилось двое: министр Фадж и Перси Уизли, маячивший за плечом своего начальника. — Вот вы где! — в голосе министра была легкая паника. — Потрудитесь объяснить мне… — Это больничная палата, — произнесла мадам Помфри таким тоном, что Фадж стушевался. — Я попрошу не беспокоить моих пациентов. Следом в палату вбежала Макгонагалл, Фадж попытался сказать что-то еще, но, посмотрев на очень спокойное лицо колдомедика, прищурился и повелительно взмахнул рукой, требуя от Дамблдора идти за ним. Тот даже удивился, хмыкнул, словно бы не ожидал подобной… смелости что ли, и подошел к министру. Дверь за ними закрылась — Виктор пожал плечами, разговаривать с этим человеком у него не было ни малейшего желания. Шеклболт переносил написанное им на другие листы, аккуратно сворачивая копии в трубочки и убирая в карман брюк. — Значит, ты младшего Барти сюда приволок? — за спиной Виктора раздался скрипучий голос Грюма. — Неплохая работа, сынок. Мадам Помфри хотела было сделать им замечание, но только покачала головой и указала на неприметный уголок, подальше от кровати, на которой спокойно — так, по крайней мере, казалось со стороны — спал Гарри. Переглянувшись, они отошли, присев на табуретки возле высокого, плотно занавешенного шторами, окна. Виктор сунул руку в карман и вытащил волшебную палочку, которую подобрал еще в лабиринте. — Кажется, это ваше, господин Грюм? — он протянул ее ему, тот осторожно взял палочку в руку, на испещренном шрамами лице мелькнула улыбка. — Моя. Барти-младший неплохой боец. Конечно, после Азкабана его навыки запылились, но… Тебе стоит гордиться тем, что ты его смог победить. — Мне кажется, он не хотел меня убивать, — похвала была приятной, но Виктор не чувствовал себя сейчас победителем. — Скорее, оглушить, после чего обвинить меня в убийстве Седрика. И свою личину подтвердить, и конфликт между Англией и Болгарией распалить. — Хм, может и так, — не стал спорить Грюм, поглаживая палочку, будто бы соскучился — хотя, за год сидения в сундуке так оно и было наверно. — Ты вообще правильно делаешь, что не переоцениваешь себя. Многих сгубила эйфория после победы над умелым противником. — Отец учил трезво оценивать свои сильные и слабые стороны. — Твой старик — Димитр Крам, верно? — дождавшись кивка, Грюм продолжил. — Как он сам? — Работает, — пожал плечами Виктор. Он не знал, как по-другому ответить на этот вопрос — не любил отец рассказывать про свои дела. Частично из-за секретности, частично — из-за того, что мало в них было хорошего. Забавный случай может рассказать стажер или простой аврор, а на более высоком уровне все становится мрачнее. И чем выше — тем только хуже. Виктор больше узнавал про отцовские дела из новостей, чем из писем. Будь он на самом деле восемнадцатилетним юнцом, это его жутко бы оскорбило. Но в его возрасте, вместе с каким-никаким опытом, пришло и понимание. — Меня удивляет, как Крауч так удачно сыграл вас, господин Грюм, — решил сменить тему Виктор. — Так, что даже Дамблдор не разгадал подмены. — Этот стервец держал меня под «Империусом», — поморщился Грюм, которому, видать, было не очень приятно вспоминать недавние события. — А Дамблдор… Мы с ним не такие большие друзья, виделись редко… Да и, чего уж, репутация у меня такая себе. Он хрипло рассмеялся и сделал еще один глоток. Виктор с улыбкой кивнул — действительно, если Грюм был таким параноиком, как про него рассказывали, то утверждать, что знаешь его, было бы удивительным бахвальством. Но чего ожидать от человека, прошедшего очень тяжелую войну на передовой? Психика лабильна только до определенных пределов — перешагни его и получишь безумца со всеми вытекающими. Грюм же слишком много времени провел на передовой — об этом Виктору рассказывала Дора, едва ли не с придыханием. Как же — герой магической Англии, победитель темных магов, лично пересадивший в Азкабан едва ли не половину Ближнего круга Волдеморта. Разговор особо не клеился — оно и понятно. Виктор не был знаком Грюму, Грюм не видел особых оснований доверять Виктору. Так и просидели они, перебрасываясь короткими фразами, пока дверь в палату не открылась и на пороге не появился Дамблдор в сопровождении большого черного пса. Подойдя к мадам Помфри, которая с удивлением смотрела на животное, Дамблдор наклонился к ней и что-то прошептал на ухо. Та с возмущением поглядела на него и, качая головой, вышла из палаты, плотно притворив за собой дверь. И едва это произошло, как вместо пса появился человек. Виктор даже не вздрогнул — он помнил об этом. Среднего роста мужчина, с длинными, спутанными волосами. Несмотря на общую неухоженность и болезненную худобу, его можно было назвать красавцем. Грюм, сидевший рядом, напрягся, но ничего не сказал — может, сам знал что-то, может спокойная реакция Дамблдора что-то ему подсказывала. — Мистер Крам, — произнес Дамблдор, указывая рукой на мужчину, который чувствовал себя немного неуверенно, переводя взгляд с Виктора на Грюма, а с него на директора и обратно, то и дело оборачиваясь на Гарри, все также спокойно спящего. — Хочу вас познакомить с мистером Блэком, крестным Гарри Поттера. — Очень приятно, — Виктор поднялся с табуретки и протянул руку. — Виктор. — Сириус, — кивнул тот, отвечая на рукопожатие — уверенно и крепко. — Сейчас подойдут Уизли, — Дамблдор с улыбкой смотрел за сценой знакомства. — Они волнуются за мальчика. — И, позвольте мне угадать, беспокоятся по поводу Волдеморта, — хмыкнул Виктор, доставая из кармана флягу, ловя себя на мысли, что стал слишком часто за последнее время обращаться к спиртному. — Разумеется, — не стал отрицать Дамблдор. — И, поэтому, я бы хотел узнать — каковы ваши планы. — Мои? — притворно удивился Виктор, сделал глоток и протянул флягу Сириусу, который, поколебавшись, все же взял ее. — Директор, об этом я бы предпочел говорить не здесь. — Вот как… — протянул тот, чуть хмурясь. — Что же, понимаю. — Как твоя беседа с Фаджем? — спросил Грюм, поправляя рукава пижамы. — Что решили? — Фаджа… не удалось убедить в том, что Волдеморт вернулся, — вздохнул Дамблдор, качая головой. — Он полагает, что все это не более чем мистификация с моей стороны. — Мы и Тонкс можем подтвердить ваши слова, — Шеклболт, абсолютно спокойно отреагировавший на явление Сириуса, поднялся с табурета. — Нет, вам сейчас лучше не привлекать к себе внимания, — покачал головой Дамблдор. — Фадж не должен сомневаться в вашей лояльности министерству. — У вас есть идеи, как его убедить? — прищурился Шеклболт, скрестив руки на груди и вскидывая подбородок. — Фадж трус, — фыркнул Грюм, отпивая из своей фляги. — Его убедит разве что явление самого Волдеморта. — Понять его можно, — пожал плечами Виктор и, когда взгляды всех присутствующих обратились к нему, добавил. — Поставьте себя на его место. Тринадцать лет прошло со времен войны. Волдеморт был мертв. Ну, как бы, — он поднял руки, изображая воздушные кавычки. — Кому нужны потрясения? — Тем не менее, что-то делать же нужно! — воскликнул Сириус, взмахивая руками так резко, что из фляги выплеснулось немного коньяка. — Разумеется, — кивнул Дамблдор и развернулся к дверям палаты, которые уже открылись, пропуская внутрь семейство Уизли. — Артур, Молли, прошу вас, проходите. — Здравствуйте, дир… — начала было Молли, но тут увидела Сириуса. — Блэк! — Спокойно! — поднял руку Дамблдор. — Сириус на нашей стороне. Все обвинения в его сторону — ложь. — Если вы так говорите, директор, — Артур Уизли отреагировал куда спокойнее, пусть и не спускал настороженного взгляда с Сириуса. — Мистер Крам? — Добрый день, — кивнул Виктор, не совсем понимая, что тут происходит. Вернее, что именно происходит он знал — восстановление старых союзов, если так можно выразиться. Подтверждение намерений. Только вот причем тут он? Понятно, что сам Виктор, наверно, скорее хотел принять участие в будущих событиях, в том числе в войне с Волдемортом. Но откуда бы это знать Дамблдору, что он так открыто показывает ему своих сторонников, в том числе и Сириуса Блэка? Из скудных оговорок во время первой беседы? Либо старик слишком доверчив, чего быть не может, потому что не может быть никогда, либо он о чем-то догадывается. Интригующе. — Артур, я могу на вас рассчитывать? — спросил, тем временем, у Уизли Дамблдор. — Как и всегда, директор, — кивнул тот. — Спасибо, это очень важно для всех нас, — Дамблдор кивнул ему и повернулся к Виктору. — Мистер Крам, продолжим беседу в моем кабинете, если не возражаете? — Не возражаю, господин директор. — Сириус, побудь пока здесь и лучше в образе пса, — тот кивнул и в тот же миг, на месте, где стоял человек, вновь появился большой черный пес. — Артур, Молли, мы еще поговорим. До кабинета добрались быстро — Дамблдор вел Виктора за собой какими-то коридорами, которых ранее тот не замечал. Часть из них скрывалась за картинами, рамы которых отъезжали в сторону, стоило Дамблдору лишь подойти поближе, другая и вовсе появлялась как по волшебству, будто из ниоткуда. Магия, одним словом. В кабинете ничего не изменилось с момента последнего посещения — все те же приборы, те же книги, те же портреты на стенах. Феникс сидел на своем месте, издав приветственную трель при виде Виктора. — Присаживайтесь, мистер Крам, — приглашающе указал Дамблдор на кресло напротив, сам усевшись в свое. — Думаю, нам надо поговорить… более открыто. — Согласен. Виктор вытащил флягу и поставил ее на стол — так, на всякий случай. Дамблдор слегка улыбнулся, сверкнув очками-половинками, а феникс, будто помня, что происходило (хотя, почему бы ему и не помнить?) недовольно курлыкнул и перелетел с жердочки на шкаф, подальше. Они оба проводили его взглядом — Дамблдор развел руками, Виктор понимающе кивнул. — Вы много знаете, — сказал Дамблдор после нескольких томительных минут молчания. — Слишком много, — вздохнул Виктор, подперев щеку кулаком. — Это вас тревожит? — Это должно тревожить вас, господин директор. Портреты на стенах вновь были без движения — смотрели в одну точку, как и положено нормальным картинам. На невысоком журнальном столике стояла музыкальная шкатулка с балериной сверху — у фигурки не хватало одной руки, фарфор был потрескавшийся, из-за чего платье казалось порванным. Но танцовщица продолжала стоять на одной ножке, гордо воздев голову вверх, будто не замечая своего увечья. — Вы знаете, — сказал Виктор, переведя взгляд со шкатулки обратно на Дамблдора, который и сам напоминал памятник, сидя без движения. — Я могу рассказать вам все, что знаю. Только… Хм… Вы знакомы с теорией о самоисполняющихся пророчествах? Дамблдор напрягся — это было видно по легкому изменению в позе, по застывшему взгляду. Наступила тишина — даже тикающие часы остановились, повинуясь воле хозяина кабинета. Виктор смотрел прямо в глаза собеседнику, зная, что тот не может прочесть его мысли, просто для того, чтобы показать собственную открытость. Наконец, Дамблдор медленно, очень медленно, так, словно это движение доставляло ему невероятную боль, кивнул. — Я знаю эту теорию. — Я говорю «пророчество» за неимением лучшего термина. На самом деле все куда более странно и непонятно, — зажмурившись, Виктор сжал виски — отчего-то вновь разболелась голова, причем так, что даже затошнило. — Вам плохо? — с заботой в голосе — непонятно, искренней или наигранной — спросил Дамблдор. — Все в порядке, — отмахнулся Виктор, делая глубокий вдох не открывая глаз. — Итак. Начну с того, что я знал, что должно произойти в этом году. — Откуда? — Видения, сны, — говорить про то, что когда-то давно все это было прочитано в книжке, он не стал. — В общем, по порядку. Я знал, что на Чемпионате будут беспорядки и что пострадает семья Робертсов. Я знал, что на Турнире будет четыре чемпиона и четвертым будет Гарри Поттер. Я знал, что Волдеморт возродится. Дамблдор откинулся в кресле, снял очки и уставился куда-то мимо Виктора, в стену. Казалось, что из его фигуры выпустили весь воздух, в один миг он из крепкого, пусть и пожилого, мужчины, превратился в древнего старца, который уже одной ногой заступил за Грань. Наконец, он кивнул и вернул очки на место. — Продолжайте. — Я не мог про все это забыть и попытался изменить будущее. В первый раз — с семьей Робертсов. Они должны были пострадать, над ними издевались Пожиратели Смерти. Я предупредил и главу семьи, и работника, встречающего гостей — Джона Доу. Но… Вышло только хуже, — мрачно добавил он, растягивая гласные. — Мистер и миссис Робертс погибли, их дети остались сиротами. — Я слышал, что вы открыли счет на их имя. — Откуда вы узнали? — Мне рассказала мисс Тонкс, — Дамблдор, заметив, как изменилось лицо Виктора, поспешно поднял руку в предупредительном жесте. — Не гневайтесь на нее, она попросила у меня содействия. Признаюсь, я был удивлен. — Хорошо… Это был первый звонок, но я его проигнорировал, — сокрушенно покачал головой Виктор, уставившись в пол. — Одно изменение — две невинные жизни. Но… Я не воспринял это всерьез. Второе изменение касалось первого испытания Турнира. Дамблдор подался вперед, опустив локти на стол и сложив пальцы домиком. Его взгляд был дружелюбным, но где-то в глубине синих глаз таилось что-то… что-то неправильное. Темное. Будь Виктор более впечатлительным, он бы испугался, но сейчас страха не было. Только усталость. — Гарри должна была достаться Венгерская Хвосторога, — скривившись, бросил Виктор, делая глоток из фляжки. — Он бы использовал метлу, схватил яйцо и… В общем, остался бы целым и здоровым. Я подумал, что это слишком опасный дракон и специально вытащил именно его. Вы помните, что в итоге получилось. — Вы хотели как лучше… — А вышло как всегда, — хмыкнул Виктор, вспомнив слова своего тезки — Дамблдор улыбнулся в ответ. — После этого я более не рисковал что-то изменять. Кроме обнаружения тела Крауча-старшего. — Вы знали, что его убьют или… — Я вспомнил про это после того, как мне рассказали об оглушенном шармбатонце, — покачал головой Виктор. — На его месте должен был быть я. — Вот как? — Да. Но это уже не важно. Я надеялся, что труп Крауча-старшего натолкнет вас на мысль о том, что его сын где-то здесь, возможно, под личиной кого-то. — Я даже не думал об этом, — было видно, что признание далось Дамблдору не легко, он как-то сгорбился весь, стал меньше ростом. — Я думал, что Крауч-младший играет такую же роль, какую играет Петтигрю. А вы, получается… — Я знал, что Крауч-младший играет роль Грюма, но… — Виктор сжал кулаки и с силой ударил по подлокотнику кресла, дерево жалобно затрещало, феникс подскочил на своей жердочке. — Я испугался, господин директор. Если одно, — он поднял указательный палец. — Изменение привело к тому, что Гарри едва не погиб, то к чему могло привести более глобальное? К тому же, скажите честно, вы бы мне поверили? — Наверно нет, — признался Дамблдор, постукивая пальцами по столу. — Я хотел бы перед вами извиниться — я попросил лже-Грюма проследить за вами в лабиринте и… нейтрализовать вас, если вы попытаетесь навредить кому-то из других участников. Я предупредил его, что на вас не действует «Империо». — Что-то мне подсказывает, что он бы все равно попытался меня остановить. Я надеялся отговорить Гарри от того, чтобы брать Кубок. Наверно, надо было просто оглушить их обоих, но… — Возможно, все закончилось бы еще хуже, — подумав, ответил Дамблдор, ободряюще улыбнувшись, но быстро вновь помрачнел. — Волдеморт все же вернулся. — Да. Но Гарри не должен был пострадать так сильно, хотя… в ином случае, погиб бы Седрик. — Значит, все закончилось лучше, — Виктор оптимизма собеседника не разделял. Сейчас он подошел вплотную к той точке, с которой уже не будет возврата — она являлась поворотной во всей истории. Нужно было понять — говорить директору про крестражи или умолчать об этом. Самое плохое, что точного числа этих «якорей» Виктор не помнил, помнил лишь то, что я них превратили очень ценные вещи — чашу, диадему, медальон. Знал и то, что медальон находится в доме Блэка, а диадема где-то в Хогвартсе. Но главное не это. Гарри же тоже был крестражем — это Виктор запомнил хорошо. Дамблдор будто почувствовал его настроение и нахмурился. — Мистер Крам? Вы хотите сказать что-то еще? — Я… не знаю. Мне страшно — вдруг если я изменю что-то еще, то все будет еще хуже? — Тогда… — Дамблдор устало потер лоб, будто бы и у него начались головные боли, что вполне могло быть на самом деле. — Тогда ответьте — вам-то это зачем? Вы живете в Болгарии, вы знаменитый на весь мир ловец сборной. Вы одаренный маг — я видел сотворенное вами Адское пламя и знаю, насколько сложно держать его под контролем. А Англия далеко от вашей Родины — амбиции Волдеморта не равны амбициями Гриндевальда, он не рискнет на противостояние с Европой. Зачем вы в это ввязались? — Знаете, есть такой анекдот, — хмыкнул Виктор, заметив недоумение на его лице. — Умирает мужчина и попадает на небо. Ну и просит у Бога рассказать про смысл его жизни, ради чего он жил-то собственно. Бог и говорит: «Помнишь поезд Москва — Анапа, 1976?». Тот отвечает: «Помню». Бог продолжает: «Помнишь, тебя сосед солонку передать попросил?». «Ну да», — мужик в недоумении кивает головой. Бог говорит: «Ну вот это оно и есть», — Дамблдор растянул губы в улыбке, пусть анекдот был не самый забавный. — Думаете, что вы нашли эту «солонку»? — Думаю да. Я хотел бы рассказать вам все, но… — Я понимаю ваши опасения и согласен с ними, — не дал ему договорить тот. — И все же я думаю, мы можем помочь друг другу. Виктор с интересом посмотрел на Дамблдора, ожидая, что он может предложить. У него самого идей как-то не было, кроме совсем бредовых, отдающих дешевыми шпионскими боевиками, вроде: «вот конверт, в нем информация, вскрыть в час икс». — Возможно, вы сможете удержать Гарри и его друзей от тех ошибок, которые они… могут совершить, — продолжил Дамблдор, не подозревая о его мыслях. — Не напрямую, косвенно. Что-то подсказать, чему-то научить. — По переписке? — фыркнул Виктор. — Ну почему? Вы уже совершеннолетний волшебник, закончили школу. Вы можете сменить место жительства, при желании и… — Я понял. Но мне все равно нужно еще посоветоваться с родителями. И не только с ними. — Разумеется, — кивнул Дамблдор, отчего-то очень довольный. — Не спешите. Но постарайтесь определиться со своими планами до сентября. — Хорошо, — Виктор поднялся с кресла и протянул ему руку — тот аккуратно сжал его ладонь. — Я сообщу вам. — Договорились, мистер Крам. Желаю вам успехов — что бы вы не решили. *** Праздник, посвященный окончанию Турнира Трех Волшебников, состоялся через три дня, что изрядно попортило нервы оставшимся наставникам Виктора — прознав про смерть Каркарова, руководство МКМ потребовало немедленно свернуть участие делегации Дурмстранга в Турнире и вернуть студентов в школу. Лишь общими усилиями родителей Виктора, Петра и Туны удалось немного оттянуть момент возвращения — никому не хотелось выглядеть беглецами. Несмотря на все усилия учителей и работников Хогвартса, празднество вышло невеселым. Создавалось ощущение скорой грозы, чему помогал и сам Большой Зал — факелы и свечи едва горели, зачарованное небо было плотно затянуто тучами, даром, что на улице стояла ясная и теплая летняя ночь. И гроза грянула, когда Дамблдор, взяв слово, во всеуслышание объявил о возвращении Волдеморта. В зале, и без того не очень шумном, тогда повисла гробовая тишина. Старшие студенты с волнением и страхом переглядывались между собой, младшие, мало что понимая, но чувствуя общее настроение, испуганно молчали. Ученики других школ, после краткой речи директора Хогвартса, тоже были как в воду опущенные. — Значит, война, — сидевший рядом с Виктором Петр мрачно пил из фляги что-то крепкое, не обращая внимания на грозные взгляды, бросаемые в его сторону профессором Адельбергом. — Сука. — Не думаю, что до нас докатится, — попытался ободрить его Алекс, сам бывший мрачнее тучи. — Но все равно мне это не нравится. — А ты, Витя, что думаешь? — Туна, как и всегда неотразимая, болтала зажатым в руке бокалом, в котором плескалось вино, контрабандой пронесенное Петром. — Я ничего не думаю, — признался он, пусть и давно все для себя решил. Во внутреннем кармане сюртука уже лежало написанное прошение на имя Дамблдора о приеме на работу — странно, но мама даже скандал не устроила, лишь тяжело вздохнула и попросила «хоть немного» побыть дома, перед тем, как переезжать в Англию. Поэтому, когда пир закончился и студенты, все еще оглушенные открывшейся им правдой, начали расходиться по своим общежитиям, а гости, в сопровождении своих наставников, двинулись к выходу из замка, он направился к преподавательскому столу. За исключением временно выбывшего Снейпа, все еще лежавшего в больничном крыле, и занявшего свое законное место Грюма, там отсутствовали представители Министерства. Своеобразный демарш, организованный лично Фаджем — победителя Турнира не было, значит, по его мнению, и присутствие главы правительства смысла не имело. Жаль, что не нашлось умного человека, указавшего бы Фаджу на то, какое впечатление он произвел на иностранцев. Директор Дамблдор о чем-то разговаривал с МакГонагалл и только когда Виктор несколько раз кашлянул, привлекая его внимание, повернулся к нему. — Мистер Крам? — спросил директор, улыбаясь, но без особой радости в голосе. — Прошу, — Виктор протянул ему сложенный вдвое лист, который самую малость дрожал в его руке. — Значит, вы уже все решили? Занимательно, — развернув бумагу, Дамблдор поправил очки и погрузился в чтение. — А что же Бинс? — хмыкнул он, закончив чтение. — Впрочем, не вижу никаких проблем. — Альбус? — подала голос МакГонагалл, до того переводившая взгляд со своего начальника на Виктора и обратно. — Я должна что-то знать? — Можете поприветствовать своего, вероятно, нового коллегу, — на этот раз улыбка Дамблдора была более искренней. — Конечно, надо дождаться утверждения Попечительского Совета, но лично я ничего против не имею. — И когда Совет решит? — поинтересовался Виктор, скрестив руки на груди. — Я вам сообщу, но не раньше конца июля. Так что, на всякий случай, жду от вас набросков программы для учащихся до пятого курса включительно, — Дамблдор откинулся в своем кресле и потер переносицу. — Благодарю, господин директор, — поклонившись сначала ему, потом МакГонагалл, Виктор развернулся и поспешил покинуть зал — отбытие гостей планировалось ранним утром. Очень ранним. Было прохладно, с озера тянуло сыростью. И гости, и хозяева кутались в мантии, кто поумнее — достал, было запрятанные до лучших времен, свитера. Логики в том, чтобы устраивать проводы в такую рань никто не видел, тем более, что даже Дамблдор и Максим то и дело позевывали, особо не скрываясь. Виктор, досадуя на то, что Доре выбраться в школу не удалось (в коротком письме она сообщила, что в Аврорате сейчас было дел невпроворот), мрачно глядел по сторонам, надеясь, что церемония скоро закончится. Но не все, видимо, разделяли его мнение. Так, Петр, самозабвенно и позабыв все приличия, целовался с Флер. Впрочем, они были единственной «взрослой» парочкой. Туна и Гарри степенно держались за руки и парнишка, краснея, что-то ей говорил — Виктор не посчитал приличным прислушиваться. В том же духе прощались и Алекс с Дафной, а чуть подальше Гермионе что-то жарко шептал на ухо Фаусто (отчего Рон весь пошел красными пятнами). В общем, для полного удовольствия не хватало только небольшой смены антуража: берега озера на вокзал, а корабля и кареты на поезд. И «Прощания «Славянки» в исполнении военного оркестра в качестве вишенки на торте. Сплюнув от неприятной ассоциации, Виктор развернулся и побрел по трапу на палубу «Орла». Уже на палубе он развернулся и бросил взгляд на Хогвартс. В лучах восходящего солнца тот выглядел ничуть не менее волшебно, чем при закате или лунной ночью. Его друзья уже закончили прощаться и подошли к нему, встав рядом, махая своим новым товарищам на прощание. Виктор тоже поднял руку и почти сразу опустил ее. — Я скоро вернусь, — пробормотал он себе под нос и, обернувшись на профессора Адельберга, который указывал рукой на дверь в трюм — корабль должен был скоро отправиться в домой — добавил. — Очень скоро.