Могу я кое-что спросить, учитель?

— Могу я кое-что спросить, учитель? — голос Ло Бинхэ звучит обманчиво беспечно. — Конечно, Бинхэ, ты можешь спрашивать у меня всё, что угодно, — отвечает Шэнь Цинцю. Предложение кажется столь соблазнительным, что Ло Бинхэ поддаётся искушению. Не слишком, впрочем, надеясь на ответ. — Учитель… помнит свою семью? — с трепещущим сердцем произносит он. Шэнь Цинцю замирает. Он практически не меняется в лице, но Ло Бинхэ слишком давно знает этого человека, чтобы не увидеть, насколько вопрос вывел его из равновесия. Ло Бинхэ почти жалеет, что задал его. — Однажды ночью, вскоре после того, как учитель дозволил мне поселиться в пристройке к Бамбуковой хижине… — начинает он и вдруг сбивается. — Однажды ночью я слышал, как учитель, проснувшись, зовёт матушку и мэймэй. Ло Бинхэ опасается, что Шэнь Цинцю рассердится. Пожалуй, он даже хотел бы, чтобы Шэнь Цинцю рассердился. Но тот вдруг становится очень печальным. Долгие годы, проведённые в этом мире, Шэнь Цинцю не думал об оставшейся в другой реальности семье. Очень старался не думать. Он ведь просто вырос и уехал из отчего дома. Со всеми взрослыми людьми так происходит, верно? И всё же в первые месяцы после трансмиграции он порой просыпался по ночам, в течение нескольких мгновений не помня, что переместился из одного мира в другой. Он понимал только, что находится не в своей квартире на двадцать втором этаже, где гудел холодильник и весело помигивал огоньками компьютер; и отчего-то ему казалось, что он ночует в доме родителей — там в его спальне всегда царили темнота и тишина. Возможно, однажды он и правда пытался дозваться родных. При свете дня Шэнь Цинцю забывал об этих эпизодах. Считал их незначительными. Если бы он писал историю своей жизни в мире «Пути гордого бессмертного демона», то точно не стал бы упоминать о них. Такой ерунде не место в героическом романе. Да и в любовном, каким он теперь стал, тоже. — Ты что-то перепутал, Бинхэ, — говорит Шэнь Цинцю странно мягким тоном, будто стараясь успокоить кого-то. И после небольшой паузы добавляет: — Моя семья это ты.