* * *
Задачей «минимум» на ближайшие несколько лет я постановил для себя требование банально не сдохнуть в канаве. Когда тебе всего ничего годков, а внешность такая, что хочется обнять, пожалеть и накормить, то вопрос выживания начинает играть новыми красками. Там где физически взрослый человек даже не заметит препоны, мне придётся прикладывать тройные усилия. Оделся и из-под моста я выбрался ближе к сумеркам, лишь к этому времени немного восстановив силы. Огляделся-прислушался, не летит ли издали голос Раманты, ищущей себе развлечение в истязании младшей сестры, и посеменил вниз по дороге. Собирался поискать какие-нибудь фрукты, а заодно высматривал, нет ли чего-нибудь на границах окрестных усадеб, что можно было к рукам прибрать. Я лолька не гордая — мне всё пригодится. При появлении прохожих или повозок на дороге приходилось прятаться в заросли. Мало ли, кто тут гуляет в такое время? Также мне нужна была любая новая одежда — без разницы что, лишь бы в пору, — и какое-то оружие, хоть простая крепкая палка. Хотя насчёт своих «воинских» навыков я иллюзий не питал, а острую кромку искал лишь затем, чтобы покороче остричь волосы. С новой причёской, весь в грязи, я могу остаться неузнанным или сука сестрица наконец-то побрезгует приближаться к замарашке. Для десятилетки дорога сквозь сумерки оказалась выматывающей, потрепала нервишки странными шорохами, непонятными звуками. Тракт из брусчатки был хорошо укатан и по нему нередко сновали путники или подводы, но кто знает, что ждет в полуметре от обочины в зарослях можжевельника? Для меня колючий куст, как лес высоченный — мало ли в этом мире всяких тварей, которые не испугаются присутствия людей и нападут на ребенка? Чтобы не трястись уж совсем как девчонка от каждого звука — так и до помешательства недалеко, — я нашел в себе храбрость, переборол привычки экс-Фантагиро и у обочины дерзко набрал полный подол кислющих яблок, исколов о траву босые ноги. Щеголяя голым лобком, гордо нес их перед собой. Наелся от пуза, присовокупив терпкий плодовый десерт к кровавой трапезе и даже не думая о том, что фрукты не мытые. Пока бродил под деревом и собирал яблоки, храбро игнорируя страшные шорохи, за мной увязались стремноватые на вид черви размером с большой палец взрослого человека. Если правильно помню, это дикие особи мутуалов, тех самых червячков, что жили у меня в животе. Но после того как на берегу речки я сперва отрыгнул комок похожих, а потом сглотнул обратно, кольчатые тормоза в траве под яблоней даже заволноваться не заставили. Я отпинал их ногами, следом за трупом гоблина явив мелким засранцам всю колоссальную мощь грязных пяточек лольки. Украл у них самые спелые падалицы, и был таков, с честью улизнув из второй схватки, сверкая этими самыми пятками. Имение отца, окруженное огромным разросшимся парком, располагалось в нескольких километрах от берега. Оно раскинулось на склоне скалистого пригорка, словно подрезанное изгибом реки, через узкое русло которой перешагивал «мой» каменный мост. То и дело оглядываясь назад, я невольно удивлялся размерам особняка, его роскошью и достатком семьи, которая от меня отвернулась. Мы ведь… то есть они ведь не бедствовали, так что их подтолкнуло на такой шаг? Только ли ненависть к Абеоне и зависть к врожденным умениям экс-Фантагиро? В короткой пешей прогулке мне повезло. Как говаривал один персонаж: «Пострадала только моя гордость…». Дорога привела в поселение на берегу уже в темноте. Платьице за время пути просохло, и ночная прохлада больше не так щипала за влажные плечи. Портовый город Кройворк сперва неприятно удивил скромным пейзажем, показавшись жалкой деревней в полтора дом и одну собачью будку. Бедноватенько вокруг, где здесь нуждающейся маленькой девочке чего-нибудь украсть? Фермы выше на склоне, за моею спиной, и то побогаче выглядят. Но оказалось, что это только окраина: основная же застройка притаилась за скальным выступом, прикрывавшим вид с дороги. На самом деле город был просто громадным и занимал берег обширной бухты в форме полумесяца километров на десять шириной. На первый взгляд, здесь могло проживать не менее полусотни тысяч жителей! Десятки многометровых причальных пирсов врезались в воды залива, давая пристанище кораблям. По настилам сновали люди, загружая и выгружая трюмы судов. А немного выше, метрах в трёхстах над берегом, на обширной площади в городе, шла бойкая торговля. На дальнем же от меня краю поселения просматривался квартал роскошной архитектуры, утопавшей в зелени садов — обитель городской знати и зажиточных мещан. Я понял это хотя б потому, что освещено то место оказалось в разы лучше остальных районов города, ибо получилось даже на таком расстоянии разглядеть довольно много подробностей. Там же, в кольце света от мощных «прожекторов», расположился великолепный храм непонятного вероисповедания. А на самой окраине города я заметил перспективу широкого, уходящего в даль тракта с фонарными столбами по обеим сторонам от дороги. По нему, похоже, уходили повозки, груженные всяким разным товаром. Спрятаться от злобной семейки посреди шумного, многолюдного города — прекрасная мысль, на первый взгляд. Поди найди ребёнка в разномастной толпе, сплетенной из представителей разных рас и интересов. Но я понимал, что если расслаблюсь, то меня в одной из местных подворотен прирежут. Или чего похуже сделают. Маленькая одинокая девочка приятной наружности и в таком месте — это настоящий магнит для нечистых на руку личностей. А тут ещё и напускное веселье повсюду подначивает, уговаривая задержаться подольше. В пивнушках бухают развесёлые моряки и местные, горланя лужеными глотками развесёлые похабные песенки. На улицах идет мелкая, но бойкая торговля местных лавчонок. Народ гуляет по округе в сопровождении дев — да и юношей, — самой древней профессии. То и дело кто-то даже ебётся прямо в переулочках, предаваясь утехам без капли стыда. Везде суета, везде — кипучая жизнь. Но кое-где, в самых тёмных углах, до крови бьют морды и блестят ножами, вытрясая из зазевавшихся неудачников последнюю монету. Решающей же каплей на чашах решения стали рабы, сновавшие по делам среди граждан. Характерные ошейники и горечь в их глазах дали понять — надолго задерживаться здесь не стоит. Пока не разберусь что к чему, моим домом станет бережок под мостом. Побродив по самым освещенным местам, чтобы излишне не провоцировать неприятности, я приглядел отличное место для первого дела. Привлекла характерно вонявшая лавка, в которой на ломти пластали здоровенных рыбин, напоминавших тунца. Пара крепких работников умело кроила мясо большими ножам, иногда подрезая что по мелочи обычными кухонными ножиками. Молодая женщина из зверолюдей — пышка-красавица с кошачьими ушками и хвостом, — фасовала куски рыбьего мяса, которые заказывали покупатели. Она, на потеху прохожим, то и дела кушала маленькие кусочки сырой рыбы, пока хозяин не видел. А пузатый владелец лавки проводил расчет, принимая деньги и выдавая клиентам товар. Я подгадал момент, когда работяги уйдут за очередной тушей в ледник, а хозяин займется покупателем. Сумерки оказались на моей стороне, кошкодевочка с урчанием уплетала кусок сырой рыбины и не замечала ничего, поэтому стащить кухонный нож стало делом не хитрым. Даже клиент у прилавка попался совсем бестолковый — не разглядел, что я стащил нож, и лишь задорно подмигнул. Руки неприметно сунул за спиной длинный клинок, спрятав его под подол. Ну и что, что я без трусов и сверкаю голой попой всем на потеху? Ночь на дворе — никто и не видит. Главное нож передвинуть к бедру и прижать плашмя к коже на ляжке… Я изобразил голодную печаль на лице и неторопливым шагом направился прочь. Стоило отвернуться от лавки, как спину ожгли фантомные взгляды, подтверждая старую истину о том, что на вору и шапка горит. Но если побегу, непременно заметят — внимание обратят именно потому, что кто-то бежит. — Эй?.. — позади послышался озадаченный вопрос одного из работяг, что рыбу разделывали. — Джеф, ты ножа моего не видел? Кажись, я его здесь положил… Не заметили — мелких лолек сама судьба бережёт. Хотя, от экс-Фантагиро она отвернулась. Страху я натерпелся изрядно, пока добрёл до окраины — чувства и эмоции маленькой девочки накатывали колоссальными волнами, и даже остаткам взрослого разума было непросто не пасть под их натиском. Зато ушел почти без происшествий, наткнувшись только на одного бухого в сопли мужика. Зверочеловек, похожий на цивильно одетого оборотня, выходил и переулка, совершенно буднично отряхивая мокрый член и пытаясь заправить его в штаны. Красный пёсий хуй с толстым «узлом» у основания упорно не помещался. А позади мужика к стене притулилась размалеванная смазливая девица, перебиравшая на ладони монеты. «Волчара» окликнул меня пьяным голосом. Уж не знаю, чего он хотел — просил помочь и член подержать? — но я рванул со всех ног, улепётывая в темноту. За мной никто не погнался. Ночь прошла под старым добрым мостом в обнимку с ножом. Но примостился я со стороны портового города. Скрутился калачиком и всё равно жутко продрог на голых камнях, совершенно не выспался и с нетерпением дожидался утра и тепла. А с рассветом первым же делом обкорнал свои волосы, глядя в реку, как в зеркало. Нож оказался не хухры-мухры: в руки мои угодила, видать, не самая дешевая штучка из дамасской стали или чего-то подобного. Но самое главное, что перед работой те здоровилы при лавке отлично его наточили, оправив до бритвенной остроты, потому справиться удалось без особых проблем. Я даже новую прическу попытался себе соорудить: изобразил нечто наподобие стрижки «пикси». Получилось даже не плохо — из отражения словно взглянул смазливый, мурзатый мальчонка, мечта «шотаконщицы» и педофила.Часть 005. Стрижка
20 ноября 2023 г. в 11:20
Душа девочки «уснула», что оказалось весьма вовремя — у меня возникла мысль о еде. Но иного съестного, кроме трупа гоблина, поблизости не было, а силенок, чтобы даже падалиц в ближайшем саду наворовать, точно не хватит.
Я присел на корточки перед зеленокожим, побледневшим трупом. Поднял со щебня принесённую водой веточку и её кончиком приподнял обмякший, но всё ещё внушительный гоблинский хуй. Уронил вялый писюн, потыкал прутиком в тушку, как в трупик раздавленной на дороге кошки.
Из этого козлины зелёного вытекло много крови и вода у берега, где течение самое медленное, густо окрасилась в красный. Всем своим видом напоминала, что мясо — это, в конце концов, всегда просто мясо. Прикасаться к телу уродца не хотелось, от слова «совсем», но и умирать от голода хотелось ещё меньше. Вот только у меня нет при себе ни ножа, ни даже спичек каких, чтобы огонь развести. А от вида окровавленной плоти есть хотелось почему-то только сильнее.
Плюнув со злости в кровавую лужу, я припал лицом к одной из крупных ран и прильнул к ней губами, с брезгливостью высасывая тёплую кровь. Набирал полный рот и быстро сглатывал, чтобы не чуять гадкого медного привкуса или, не приведи Ультима, сблевать ненароком. Вообще-то, есть сырую плоть, а для ребёнка — тем более, чревато проблемами с пищеварением. К тому же, моему телу ещё и здорово поголодать довелось, что добавляло рисков нелепо помереть от переедания. Но черви-паразиты в желудке как раз на такой момент и нужны: они помогут переварить сырое, питаясь вместе со мной и выделяя в желудочный сок полезные вещества. По крайней мере, так экс-Фантагиро рассказывали, когда три года назад велели проглотить странную пилюлю размером с вишенку. Тогда девочку ещё считали за человека.
Попытка отгрызть кусок сырой плоти прямо из раны успехом не увенчалась — я лишь перемазался в кровище по самые брови. Детские зубы и слабые челюсти не могли провернуть такой трюк, поэтому отведать гоблинского мясца не получилось. За что дохлый урод получил смачный пинок по рёбрам: какого черта он такой несъедобный и жесткий!
Я промедлил секунду, утирая испачканные в крови губы, а потом поднялся на ноги и принялся с задором топтать босой пяткой член и яйца мертвого гоблина. Хотя бы решил отыграться за все те унижения, через которые пришлось пройти из-за этой похотливой скотины. Отошел на пару шагов, разбежался и со смаком пнул по остывавшим «шарам», будто пенальти ударил в ворота противника — труп аж всколыхнулся от удара. Я же повалился на щебень с дурным хихиканьем, потирая отбитую ногу: творю какую-то хрень, но как же приятно стало, и почти не обидно за липкие гейзеры прямо на грудь.
— Один-ноль, в мою пользу, — усмехнулся я ещё, раз ударив пяткой труп несостоявшегося насильника.
Пнул и тут же вспомнил о «+1», что мелькнуло перед взглядом, когда моя рука за костью тянулась. Это что получается, Ультима мне и «программную оболочку» в мозги инсталлировала? Говорила же про более крепкое тело.
Ну-ка, ну-ка!
— Система! — торжественно брякнул я.
Результат — по нолям.
— Статистика!.. Абракадабра!.. Алохомора!.. Флюгегехаймен!..
Ничего. Никаких строчек перед глазами, никакой дополненной реальность. Ну, да и ладно, не больно-то и хотелось.
Повздыхав, я поднялся с камней. Мяса не отведал, зато крови насосался до блевотины, как былинная «кровосися». С пыхтением стащил труп гоблина по камням в воду и толкнул вниз по течению: мне его не съесть, а на запах мертвого тела могут прибежать собаки из посёлка на берегу и тогда вечер под мостиком резко перестанет быть томным. По той же причине я поплескал водой на кровавую лужу на щебенке, смывая все следы смертоубийства. В конце снова вымыл моську и руки. Вернулся к платьицу на камнях и принялся переваривать «завтрак», дожидаясь, пока одежда немного подсохнет.
Размышления о дальнейших действиях незаметно вылились в раздумья о судьбе, а там уже и до воспоминаний о родителях из этого мира недалеко. Отцу, как оказалось, плевать на меня — он упрочением родовой силы занят. Как и матушкам, которые использовали экс-Фантагиро, словно ресурс. Но моя мама, — настоящая мама в этом мире, любила меня. В памяти таилось немало приятных моментов о её нежности и заботе. Она была любовницей отца и работала служанкой в его доме. Едва не стала третьей официальной женой, но покинула семью по неизвестным причинам, бросив малолетнюю дочь. Всё, что от неё осталось — портрет в полный рост, запрятанный на втором этаже особняка в дальнем углу, и имя — Абеона Хейлинг.