***
Февраль подходил к концу, вот-вот зацветёт сакура. Итачи смотрел на набухшие почки в саду родительского дома, едва касался их кончиком указательного пальца. Ханами в этом году начнётся раньше. Каждый год во время цветения Итачи чувствовал, как внутри распускается надежда на что-то новое. Это новое потом покрывалось налётом обречённости и равнодушия, но именно на пороге весны сердце как никогда жаждало перемен. Несмотря ни на что, этот год не стал исключением: Итачи был не властен над трепетом, касающимся души. Он хотел жить, так сильно, как никогда прежде. И любить хотел так же. Изуми станет хорошей женой, он никогда в этом не сомневался. Но пора самому присматриваться, привыкать наконец. Хруст гравия за спиной заставил выдохнуть и обернуться. Отец шёл как всегда быстрым, уверенным шагом, крепко сжимая руки за спиной. Пропасть между ними стала ещё больше, и Итачи не собирался перекидывать мост. Хватит. — Договор с рестораном заключите сегодня? Таким теперь было их общение: ни приветствий, ни прощаний. Сухо и по делу. — Да. — Итачи смотрел поверх его плеча. Там, в бледно-голубом небе, кружили вороны — летели куда-то за город. — Декораторы и цветочники? — Спросите об этом у Изуми. — Твоё кимоно уже шьют? — Вам больше не о чем поговорить? — раздражение полыхнуло молнией и погасло. — Мы можем обсудить контракты и Хьюга, поставки удобрений или повышение зарплаты вахтовым работникам. Всё это Итачи произнёс монотонно, равнодушно глядя в одну точку. Даже не запнулся ни разу, потому что уже жил работой больше, чем остальной жизнью. Диплом был написан, принят к защите. Итачи писал его под руководством проректора Джирайи и до сих пор не понимал, почему Какаши отказался. Впрочем, это не особо волновало, главное — завершить образование. — Придёт время, и ты поймёшь — я был прав. Что-то в тоне Фугаку заставило скосить глаза. Если это была попытка наладить контакт, то она провалилась. Итачи позволил тени холодной улыбки скользнуть по губам. — Конечно, отосан. Этот непочтительный сын никогда не подвергнет сомнению слова отца и его советы. Фугаку фыркнул. Язвительно процедил: — Никогда не поверю, что чужой человек может стать важнее семьи и её интересов. — Не понимаю, о чём вы говорите, отосан. Прошу простить, меня ждёт невеста. Он ушёл, не дожидаясь ответа. Заезжал лишь для того, чтобы забрать у матери журналы с тканями, которые она хотела предложить Изуми для кимоно. Будто сами не могли встретиться… Итачи отлично считывал попытки родителей вернуть примерного сына в привычное русло, но внутри всё сломалось и отказывалось собираться в привычную картину мира. Когда все вокруг живут в своё удовольствие, он вынужден тащить на себе устаревшие понятия о долге и чести. Устаревшие ли?.. Если перестать следовать им, в кого он превратится? К Изуми Итачи подниматься не стал: позвонил, сказал, чтобы выходила. Пока спускалась, рассматривал улицу — её дом стоял в тихом районе, недалеко от квартала, в котором расположилось поместье Учих. Три этажа, шесть квартир — по две на каждой. Жизнь, расчерченная, как столбцы для письма. Идеальная каллиграфия, где сплошь улыбки и достойное восхищения поведение. Что там глубже — мало кого волнует, красивой картинки достаточно. — Прости, что задержалась. — Изуми принесла с собой облако сладких духов. Такие делают на заказ, чтобы каждый полутон подходил. Итачи клюнул её в щёку, завёл мотор. — Образцы на заднем сиденье, — сказал, зная, что это отвлечёт от ненужных и пустых разговоров. Не помогло: Изуми восторженно комментировала каждый образец. Там так же были ткани для его кимоно. Изуми и мать хотели, чтобы они непременно сочетались, Итачи сказал, что подчинится любому их решению. Какое дело до узора и цвета? До оттенков лент, которые будут украшать зал, до цветов и совместимости их ароматов. Оставив Изуми обсуждать детали с дизайнером, Итачи вышел во внутренний двор. Сейчас тут как раз расставляли цветочные арки и столы для чьей-то завтрашней свадьбы. Подиум, на котором будут сидеть жених и невеста, украшали лиловыми лентами. Раздражённо цыкнув, он прошёл через анфиладу залов, начиная подозревать, что банально заблудился. Ресторанный комплекс был большим, включал в себя не только несколько банкетных залов, но и два кафе, выходящих на реку. Итачи хотел было спуститься к воде, когда заметил… Сакура сидела за круглым столиком, ветер развевал мягкие прядки у висков. Одну из них только что заправил за ухо Хатаке Какаши. Тихо рассмеявшись, Сакура что-то сказала ему и полыхнула взглядом, когда его ладонь легла на щёку. Внутри всё застыло, а потом сжалось от боли. Она не была его, больше нет. И прежде тоже никогда не была. Пошла вперёд, а он продолжает топтаться на месте. В клубе на Новый год Какаши был с ней? Она с ним спит? Какие у них отношения? Поэтому он отказался от руководства? Итачи знал, что не должен, но чувствовал себя преданным. И жизнью, и родными, и Сакурой. Сердце билось с перебоями, когда не знаешь, сожмётся в следующий раз, или нет. Пошатываясь на неверных ногах, Итачи пошёл обратно. Сакура жила дальше, и он искренне был за неё рад. На самом деле искренне, без оговорок. Но легче от этого не становилось, наоборот, сердце сжималось. Итачи остановился в небольшом парке между зданиями, тяжело опустился на скамейку. Над головой раскинула ветви сакура, редкие цветы только начали распускаться. Перемены. Он фыркнул: этот год станет последним, когда ждёшь перемен. Хватит. Резко выпрямившись, Итачи потянул носом воздух, будто гончий пёс — ветер донёс запах, который он бы не спутал ни с чем и никогда. Шаги остановились за спиной. — Зачем ты пришла? — спросил он тихо. — Не знаю. — Она стояла близко-близко. — Какаши-сан, да? — протянул Итачи горько. Кто угодно, но почему именно он?! Почему из всех именно он? — Есть разница? От горечи в её голосе ему стало плохо. Итачи обернулся, жадно впился взглядом, пытаясь запомнить всю и сразу. Встал — смотреть снизу вверх было невыносимо. — Есть. Для тебя — должна быть. — Почему только для меня? Разве ты не заслужил счастье? — Сакура отвечала таким же взглядом: жаждущим. — В последнее время слову «счастье» придают слишком много значения. — Ты больше не придаёшь? — Я считаю, что надо искать его крупицы, и быть благодарным малому. Большее бывает только в сказках. — Свадьба для тебя счастье? — Ты знаешь, что нет. — А семейная жизнь? — Да, если с тобой. — Дети? — От тебя. — Тогда в чём твоё счастье, если меня нет рядом? «Тогда почему я не рядом?!» Он слышал этот безмолвный крик и не мог дать вразумительный ответ. — Уходи, — бросил Итачи и ушёл первым. Изуми уже не было в зале, поэтому он вернулся к машине, остро жалея, что не курит. Почему-то именно сейчас отчаянно хотелось закурить. Душа была не на месте. Что за издевательство: быть так близко и далеко одновременно?! Когда Изуми подошла, он почти смог успокоиться. Открыл перед ней дверь, коротко поинтересовался, удалось ли обо всём договориться, и отключился, как только она открыла рот. Ничего не слышал, только белый шум.***
— Тебе обязательно понравится, — закончила Изуми, когда они остановились на очередном светофоре. Итачи кивнул: — Конечно, это ведь ты сделала. — Репейник и амброзия — лучший выбор для этого времени года. — Тоже так считаю. — А если получится достать полевые цветы… Надеюсь, у гостей не будет аллергии. — Удачный выбор. — И, знаешь, я решила заменить сливовое вино на пиво. Уверена, это многих удивит. — Доверяю твоему вкусу. Не слышал. В упор её слышал. Изуми глотала горькие комки, что без перерыва перегораживали горло. Она никогда не питала надежд на то, что Итачи женится от великой любви, но знала, что сможет его влюбить в себя. Ведь у родителей получилось, как получалось у поколений до них. Знала, конечно, что он не святой, но разве это не норма? Догадывалась, какую жизнь вёл в Киото, и ни капли не винила. Сама мысль о том, что Итачи станет её мужем, наполняла счастьем, ведь Изуми была в него влюблена едва ли не с раннего детства. И вот теперь самый красивый и самый любимый мужчина в мире признавался, что любит другую, хочет от неё детей. Это был не удар по самолюбию. Это был просто удар. Сакура, девушка Саске. Из-за неё в доме Учиха чувствуется разлад? Изуми не была слепой, отлично видела, что Саске перестал появляться на семейных праздниках, а Итачи разговаривал с родными сквозь зубы. Он хотел разорвать помолвку?.. Хотел бы — разорвал, в этом она была уверена. Тут явно крылось что-то другое. Но, Ками, Изуми никогда не видела его таким беспомощным, не слышала такой тоски в голосе. Если бы не увидела их своими глазами, никогда бы не поверила. А теперь недавний разговор с Фугаку заиграл новыми красками. Это случилось почти сразу после Нового года, когда они собрались с её родителями в поместье Учиха. Фугаку предложил прогуляться, заговорил первым. — Ты — достойная девушка, и уверен, станешь достойной женой для моего сына. — Спасибо, Фугаку-сан. — Он порой пугал до дрожи своей суровостью. Порой Изуми находила схожие черты в Итачи и понимала — со временем он станет таким же. — У Итачи… сложный характер. Он кажется спокойным, но это не так. Ты должна быть мягкой и покладистой, тогда сможешь проложить дорогу к его сердцу. Первое время будет сложно. Но я верю в тебя. — Благодарю, Фугаку-сан. Он тоже знал о Сакуре? Изуми скрипела глазами, изучая профиль Итачи и его крепко стиснутые зубы. Что в этой девчонке такого, чего нет у неё? С самого начала Изуми она не понравилась, теперь стало ясно почему — это было на подкожном, интуитивном уровне. Уже тогда она… спала с её женихом?! Всю ночь она ворочалась, представляла Сакуру в одной постели с Итачи. Перед глазами вставал его жадный взгляд, в ушах звучали полные горечи слова. Он любил её, так ведь? А как же Саске? По утру Изуми первым делом ему позвонила, но вызов был сброшен, в ответ пришло: «На паре. Перезвоню». Они договорились встретиться в обед в кафе рядом с университетом. Изуми пришла первой, заказала кофе, больше ничего в горло не лезло. Саске выглядел непривычно: слегка взъерошенный, с горящими глазами и непривычной улыбкой. Он упал на стул безо всякого изящества, словно перенял чьи-то привычки. — Внезапно, Изуми-сан. Что-то случилось? — Ты расстался с Сакурой? — Изуми слишком измучилась за последние сутки, чтобы ходить вокруг да около. Саске моментально подобрался. — Почему ты спрашиваешь? — Это из-за Итачи, да? Саске заметно побледнел. Подобрался. — Мы расстались, это правда, но Итачи тут ни при чём. Почему ты спрашиваешь? — Не ври, — Изуми поджала губы. — Я видела их вчера. Она изменила тебе с ним, да? Вы поэтому расстались? Это… это Итачи её соблазнил? «Скажи, что нет. Скажи, что это она забралась к нему в постель! Что он был пьяный. Что потом она ему угрожала. Скажи это, прошу!» — Я… я не знаю, как у них всё было, — наконец протянул Саске, отводя глаза. Спросил глухо: — Ваша помолвка теперь будет расторгнута? — Почему? — Изуми холодно усмехнулась. — Он не стал её разрывать, почему это должна делать я? Прошлое пусть останется в прошлом. Вот оно: Саске даже не пытался отрицать. Это оказалось больно, сколько бы Изуми ни пыталась делать вид, что всё равно. Одно дело подозревать, что твой жених спит с кем-то. Другое — видеть своими глазами. Обвинить Итачи? Закатить скандал? А вдруг на самом деле решит отменить помолвку? Нет, надо привязать его к себе, заставить забыть эту девчонку. Решила, что станет его любовницей, повелась на деньги и статус? Изуми таких как она в своей жизни насмотрелась сполна. В их окружении таких снисходительно звали «одеяло» — когда нужно — согреют, не нужно — можно убрать в шкаф. К вечеру созрел план. Собравшись с духом и просто собравшись, она вызвала такси. В дом удалось попасть вместе с тем, кто входил — она хотела сделать сюрприз. О том, что Итачи может быть не один, подумала в последнюю очередь, уже стоя перед его дверью. Вдруг он с Сакурой?.. Ледяная волна прошибла, сменилась жаром. Прошло немало времени, прежде чем дверь открылась. Итачи был в одних штанах, что сперва подтвердило ужасную догадку. Но первое же слово развеяло сомнения: он был пьян. — Изуми? — глаза смотрели незамутнённо, но абсолютно стеклянно. Волосы растрепались, он явно спал. — Прости, что без предупреждения. — Она переступила с ноги на ногу. — Заходи. — Он равнодушно распахнул дверь и ушёл вглубь квартиры. — Прости, что в таком виде: не ждал гостей. — Я сама виновата, надо было предупредить. Изуми лишь раз была здесь и дальше гостиной не заходила. Здесь было чисто, только стакан с пустой бутылкой на стеклянном столе. Один стакан. Итачи скрылся в спальне, зашумела вода. Изуми присела на край дивана. Все заготовленные слова разлетелись, когда Итачи вернулся, с мокрыми волосами, в серой майке, облепившей влажное тело, и широких штанах. Скрылся на кухне, вернулся с бутылкой воды, вина и бокалом. — Кажется, в холодильнике должен быть сыр, я принесу. — Он поставил всё на стол. Вскоре рядом стояла тарелка сыра. Итачи не спрашивал, почему Изуми приехала, чего хочет. Упав на диван рядом, он открыл бутылку и жадно выпил сразу половину. Струйка воды вытекла изо рта, и Изуми вздрогнула, испытав желание слизать её. Вино было лёгким, почти невесомо прокатывалось по нёбу, оставляя вкус прогретого на солнце муската. Сердце начало стучать быстрее, кровь разогревалась. — Ты хочешь поговорить о свадьбе? — небрежно спросил он, как будто опомнился. — Нет. И да. — Изуми придвинулась ближе, проникновенно посмотрела в глаза. — Она уже через три месяца. Совсем скоро, правда? — Я умею считать, — ответил он с лёгким раздражением, но отодвигаться не стал. — Я не хочу больше ждать. Хочу остаться у тебя сегодня. — Больше ничего не хочешь? — усмехнулся Итачи. Посмотрел пристально, прямо в глаза. — Прости, но я сегодня не настроен на нежность. — Разве я не стану твоей женой? — Изуми приподняла бровь, хотя внутренности свело от предвкушения и страха. — Разве ты будешь всегда только нежным? — Мы оба понимаем, что я имею в виду. — Итачи вдруг подался к ней, обдавая запахом виски. Ладонь дерзко опустилась на бедро, потянула на себя, вынуждая почти лечь на диван — Изуми успела облокотиться. Нет, взгляд не был трезвым — поняла она, глядя в его глаза. Зрачки затопили радужку, глаза были чёрными, демоническими. И абсолютно безумными. Она впервые видела его таким, как будто заглянула в душу, туда, куда вход другим заказан. Взгляд блуждал по лицу, бесстыдный настолько, что кожа покрывалась мурашками. Пальцы поползли вверх, задирая платье, одна рука легла на лопатки, обожгла сквозь тонкую ткань платья. — Чулки? — протянул Итачи, почти полностью ложась на неё. — А ты дерзкая девочка, да, Изуми-чан? Уже всё для себя решила? Не подумала, что будет, если у меня не встанет? От его слов и действий полыхали щёки и уши. Хотелось вырваться и сбежать. Заткнуть уши. С Сакурой он был таким же? Конечно, таким. Новый рывок, и она оказалась на спине, а он — между её ног. — Или если твои родные узнают, что мы переспали до свадьбы? Не подумала об этом? А если… — он вжался в неё пахом, чтобы почувствовала — возбуждается. — Если мы не подойдём друг другу в постели, как быть, м? Движения его бёдер, неторопливые и размеренные, вызывали тяжесть внизу живота. Изуми не решалась открыть глаза, но от этого чувства обострились и стали ярче. Вот его обжигающие губы начали влажно целовать шею, вот его тяжёлая ладонь накрыла грудь сквозь платье. Вот пальцы обвели кромку трусов и нагло проникли внутрь. Она вздрогнула, когда почувствовала прикосновение к клитору. Напряглась. — Надо же, уже мокрая. А ты не такая хрупкая, да, Изуми-чан? Может, тоже любишь жестко? Изуми хотелось закрыть глаза ладонью. Оказаться в другом месте, но не слышать этих слов, не замечать в них иронию, не думать о собственном падении. В их первую брачную ночь всё было бы иначе, зачем она пришла, кому и что пыталась показать? Не поздно ли уйти? — Нет, — выдохнул Итачи, с силой прижимая запястья к дивану. — Ты не уйдёшь, Изуми-чан. Она что, сказала это вслух?! Его член упирался в лобок с силой, от которой больно. Сердце колотилось в горле. Оба по-прежнему были одеты, только платье сбилось на талии. — Разве мы не станем мужем и женой? Хочешь оставить меня в таком состоянии и сбежать? — Итачи с силой задвинул, зашипел сквозь зубы. — Передумала? Если да, даю три секунды, чтобы ушла. Раз, два, три. Он впился в её губы, протолкнул язык внутрь, с силой сжал ягодицу. Пальцы сжали резинку трусов, потянули вниз. Короткие ногти царапнули нежную кожу, Изуми буквально задохнулась под шквалом яростных поцелуев. Она не могла ни толком пошевелиться, ни сказать хоть слово, полностью уничтоженная его напором. Итачи сел, снял с неё трусы, заставив поднять ноги. Развёл их максимально широко, одну положив на спинку. Изуми зажмурилась, даже не пытаясь представить, как выглядит. Услышала приглушённый смешок, он прошёлся ледяной водой по воспалённым нервам. — Мы не будем заниматься сексом в темноте под одеялом, — тяжело дыша сказал Итачи. Два пальца вошли плавно, но от этого не стало проще. От непривычки внутри тянуло и слегка пекло. Пальцы ощущались инородным телом, которое хочется скорее вытащить. — Я хочу смотреть на тебя. Открой глаза. От повелительного тона не было никакой возможности отказаться. Изуми посмотрела на него и едва вновь не зажмурилась: он сидел полностью голый. Член поднимался к пупку, пугая своим размером. Лицо походило на лик демона, поднявшегося с преисподней, чтобы соблазнить и забрать душу. — Я предупреждал, — сказал он, нависая над ней. Первая попытка проникнуть заставила отодвинуться. Изуми упёрлась головой в подлокотник, когда Итачи вошёл в третий раз, на этот раз сразу до середины. Глубже и глубже, заставляя задержать дыхание. Когда он начал двигаться, мучительные стоны уже не получилось сдерживать. Изуми тонко дышала, царапала подлокотник, запрокинув руки за голову. Итачи вбивался с силой, крепко упираясь ладонями в диван. Её ноги содрогались от мощных толчков. Внутри пекло, Изуми чувствовала, как покрывается крохотными трещинками кожа у входа. — Не могу так, — вдруг простонал Итачи. Вышел, резко развернул её, заставив уткнуться лбом в диван. Всего несколько движений, глубоких, болезненных, и он кончил в неё. Моментально вышел, сел на диван — она услышала скрип пружин. Неверной рукой поправила подол платья, прикрываясь, села. Итачи сидел, откинув голову на спинку. Смотрел в потолок. — Ты этого хотела? — спросил глухо. — Добилась своего? — Ты тоже хотел. — Она неловко подтянула к себе ногу, поморщилась — саднит. Опустила обратно. — Не так. Изуми тоже не хотела так. Стало обидно за саму себя, что испортила первую брачную ночь. С другой стороны, он ведь не всегда будет таким. И она со временем привыкнет, зато теперь уже принадлежит ему… Итачи с силой потёр лицо, сел, надел штаны, майку. — Прости. Я вызову тебе такси. Сперва Изуми надеялась провести с ним всю ночь, но сейчас хотелось лишь одного — добраться до дома, принять тёплую ванну и попытаться всё переварить. Главного она добилась: что бы ни ждало впереди, у них нет дороги назад.