и расцветёт

      кайзер курит на лестничной площадке под крышей школы. пепел падает вниз, пролетает насколько этажей и наконец опускается на перила.       исаги целуется с девочкой. она на год младше, она очаровательно глупа, она так похожа на младшую сестрёнку.       кайзер целуется с мальчиком. ему совсем не нравится, этот дурак даже не умеет пользоваться языком, не соглашается на секс, не любит запах сигарет.       исаги докуривает брошенный кайзером окурок. он ещё тёплый, фильтр с мятным вкусом, исаги затягивается и облизывается, улавливая призрачное ощущение губ парня на потемневшей бумаге.       кайзер сцеловывает отпечатки пальцев исаги на дверной ручке. он только что вышел на крышу. он только что был здесь, касался этого металла, и кайзер припадает к нему губами, чувствуя, как сходит с ума. он никогда, никогда, никогда не признает, что ему нравится этот идиот.       исаги трогает себя в туалете, пальцами давит на губы, облизывает их, представляя пальцы кайзера, держащие сигарету. изящество и непревзойдённая возвышенность. трахни-трахни-трахни меня, ударь меня, и я буду лелеять отпечаток твоего кулака, как блядского питомца на своём теле. плюнь на меня, и я слизну твою слюну, и больше никогда ничего не возьму в рот, чтобы не перебить её вкус.       кайзер дрочит, откидывая голову назад, ударяясь о спинку стула затылком. дрочит, пока все ушли на физкультуру — и слышит голоса одноклассников, доносящиеся с футбольного поля. о, ему нравится футбол. но ещё ему нравится ощущение вседозволенности, которое он испытывает сейчас. исаги возбуждает его больше, чем грёбаный футбол. если бы пришлось выбирать, он выбрал бы исаги, о, конечно, он предпочёл бы оставить в живых одного исаги из всего мира. исаги. исаги. исаги.       почему они не встречаются? исаги даже не думал об этом, его слепое обожание, сердечки в глазах, жар в чреслах, бешеное сердцебиение вовсе не были тем, из-за чего им с кайзером стоило бы начать встречаться. они всего несколько раз заговорили друг с другом, но он сходил с ума от одной фантазии о следующем разговоре. может, они столкнутся на лестнице, и кайзер скажет ему “смотри, куда идёшь”. может, во время матча закричит ему пару слов о том, какая у них тактика. стратегией исаги было ожидание. истекать слюнями на его инстаграм. хныкать в постели, поглаживая пальцами чувствительную кожу на заднице. забивать голы, зная, что он смотрит.       стратегией кайзера было показать исаги, что он ему не нужен. кем он себя возомнил — центром мира? ну, да, для кайзера он — центр мира, только знать ему об этом не обязательно. кайзер предпочитал кусать от злости губы, рычать и биться головой об стену, когда видел его с этой шавкой, с которой он якобы встречался. что ж, у него тоже будет своя шавка.       — эй, ты чего задумался? — спрашивает шавка. они идут вместе домой после школы. кайзер ненавидит то, что этот придурок занимает место исаги.       — тебя ебать не должно.       — я твой парень, — обидчиво тянет шавка. кайзер хочет ударить его, но даже удары его — для исаги. всё — ему. всё — его.       он скалится:       — больше нет. съебал отсюда.       шавка останавливается, не понимая, что происходит. кайзер делает резкое движение в его сторону, и шавка сбегает в слезах. сдохни. ты не исаги. ты никогда не сравнишься с исаги.       исаги идёт домой с девочкой. девочка славная, но ему нравятся мальчики. конкретный мальчик, которого он видит впереди.       — слушай, я там друга увидел, — начинает он неловко. — мы с ним договаривались пойти вместе. прости.       кайзер ему не друг. кайзер ему никто и одновременно весь мир.       он догоняет свой мир. идёт рядом, ничего не говоря.       — где ты живёшь? — спрашивает кайзер.       исаги послушно называет адрес дрожащим голосом.       — пойдём.       и они идут к нему домой, безапелляционно, рядом, и их руки соприкасаются в закатном свете. из глаз летят искры.