Играй на мне, не прикасаясь

Ален крутнулся перед зеркалом, отчего полы его накидки от костюма-домино разметались, создавая довольно пафосное зрелище. Он гордился своим образом. Денег на покупку нового костюма не хватило бы, но месяцы жизни в одиночку на ограниченные средства заставили научиться шить, так что проблему отсутствующей одежды он разрешил творчески. Для начала, Стефан и Кристоф помогли ему достать списанный плащ, несколько лет служивший в костюмерной верой и правдой, но сдавшийся под натиском пыли, небрежных актёров, и, кажется, грызунов. Фрей почувствовал укол вины, когда приятели потрудились и достали для него не только списанный плащ, но и другие необходимые элементы образа, и немного старых оторванных пуговиц. Хотя они и стали общаться гораздо реже в последнее время, Ален помнил, что именно эти двое первыми протянули руку помощи новичкам, рассказав им о правилах поведения в театре, и помогая влиться в местное сообщество. И теперь, они вновь приходили на помощь. Фрей обещал себе, что впредь будет проводить с товарищами больше времени. Они заслужили. Когда вопрос с костюмом и накидкой решился, перед Аленом встала новая задача. Хоть одежда приблизительно подходила по фасону, в ней все еще оставались видимые дыры, повреждения от времени, да и образ выходил не совсем праздничным. Тогда, на помощь пришли другие его друзья. При помощи Жерара, Розетт и даже юной Мэг Жири, которая почему-то прониклась к нему симпатией, получилось добыть немного кружев, тесьмы, недорогих, но блестящих стекляшек, цветных нитей. Несколько вечеров после уроков с Призраком Ален сидел, склонившись под светом свечей, и пришивал свои новые сокровища на накидку, тщательно скрывая каждую дырочку, каждую прохудившуюся нить в ткани. Недельный недосып стоил того. Нижняя часть капюшона, плечи, а так же нижний край и углы плаща поблескивали стекляшками, едва только его хозяин проходил мимо газового рожка, или другого источника света. В промежутках между импровизированными стразами виднелась пришитая ткань, контрастирующая фактурой с равномерным материалом домино. Ален с гордостью любовался своей работой в зеркале несколько минут, прежде чем надеть завершающий штрих своего образа — маску. Из-под капюшона на него взирала изукрашенная венецианская баута. Хотя Фрей и собирался одолжить простую театральную маску на один вечер, сегодня утром он нашел на прикроватном столике пергаментный свёрток с запиской. Он научился определять почерк Призрака из тысячи, и узнал бы его даже без характерных алых чернил. Записка содержала только пожелание хорошего вечера, и ничего более, но бумажный свёрток оказался намного интереснее. Развернув его, Ален ахнул. Он никогда не видел таких качественных раскрашенных масок вблизи. Баута, с характерными угловатыми чертами, была аккуратно разделена двумя цветами пополам: правая сторона выкрашена чёрным, левая оставлена белой, но на светлой краске, под отверстием для глаза, виднелся выпуклый золотистый узор, оформленный фольгой, отдаленно напоминающий элемент какого-нибудь барельефа. Как ни странно, он смотрелся на маске довольно органично. Может потому, что бал-маскарад проходил в оперном театре — архитектурном шедевре, наполненном похожими мотивами. При ближайшем рассмотрении, чёрная сторона маски тоже оказалась непростой. Когда Ален поднёс бауту к свету, он понял, что краска была скорее тёмно-серой, а внутри неё скрывались чёрные узоры, искусно выведенные тонкой кистью мастера. Их получилось разглядеть только при прямом попадании света и вблизи, но издалека этот почти незаметный мотив придавал внешнему виду маски неуловимого богатства. Ален улыбался, сжимая маленький предмет искусства в руках, и дивясь мастерству исполнения. Почему-то он не сомневался, что маска была делом рук Призрака. Он бы совершенно не удивился. Он успел узнать, что маэстро мастерски скрывается от чужих глаз и убеждает десятки людей в своей неземной природе, пишет гениальную музыку, идеально поёт, так почему бы ему не быть ещё и отменным художником? Теперь, бальный образ завершён. Любые огрехи костюма скроются в толпе, а если кто-то и будет разглядывать Алена, то его маска наверняка привлечёт больше внимания, отвлекая от любых недочётов плаща. И, что самое приятное, в таком виде его никто не узнает. Конечно, если он сам не захочет раскрыть свою личность, заговорив с кем-нибудь. Мужчина знал, для чего люди одеваются на маскарад так, чтобы их не узнали. Он был молод, но не наивен, и успел ознакомиться с той стороной жизни, о которой обычно говорят шёпотом, хотя и не имел невесты или хотя бы возлюбленной. Сегодняшний вечер представал отличной возможностью вести себя чуть более развязно, чем обычно, но… Ален ждал не этого. Он с нетерпеливым оцепенением думал о сотнях маскарадных костюмов, масок и платьев, кружащихся в просторном зале Оперного Театра, озарённом светом люстр. Он представлял, как музыка отражается от стен, оглушая и позволяя раствориться в ощущении принадлежности, в мысли, что ты можешь без стеснения подойти к любому домино, и просто завести разговор. И никто не будет знать, разделяет ли вас пропасть социального неравенства, или вы просто два актёра, которым повезло попасть сюда, притворяющихся джентльменами. Но мысли о роскошном празднике прерывали менее радужные тревоги. Ален не просто догадывался, он знал, что Призрак Оперы собирается явить себя на маскараде, но мог только предполагать насколько разрушительным, или, напротив, безобидным окажется его появление. Несколько дней назад, он, едва услышав о планах учителя, на эмоциях побежал к Жерару, сам наперёд не зная, о чем собрался ему поведать. Он просто поддался порыву позаботиться о друге. Итогом этого сбивчивого предупреждения явился длинный разговор, в ходе которого Ален признался, что Призрак Оперы задумал что-то недоброе. Сначала Фрей рассказывал другу о планах Призрака, которые, по его собственному мнению, даже не звучали особо злодейски: Фантом хотел заступиться за актёров, которые могли потерять рабочие места просто так, хотя и неизвестно, какими способами, а закончил тем, что немного подробнее рассказал, как именно встретился с учителем в первые разы. Поделился своим подозрением, что тот может каким-то образом перемещаться в стенах, и снова брал клятвы, что Жерар не расскажет о его откровениях ни одной живой душе. И его друг, благородное сердце, видя в глазах Алена какой-то одному ему известный огонёк, вновь дал своё слово, и пообещал быть осторожнее на празднике, дабы не провоцировать гнев покровителя оперы. На этом, Ален счёл миссию законченной. Он хотел предупредить именно Жерара, самого близкого из своих друзей, и теперь его друг будет аккуратен. И, если верить словам Призрака, самому Алену ничего угрожать не должно. Слова о том, что Фантом узнает своих подчинённых, он воспринял как шутку. Не было возможности узнать человека в маске и плаще, скрывающем всё тело. Особенно учитывая, что Фантом никогда не покидал пределов своих стен, и общался с окружающими исключительно посредством писем и потустороннего голоса, шепчущего в уши. Наконец, пришло время отправляться. Сегодня Алену не нужно было заходить за Жераром, и он даже не знал, встретится ли с другом на маскараде, а если и встретится, то узнает ли его. Но в этом и заключалась прелесть подобных вечеров. Он сможет пообщаться с множеством совершенно новых людей, без необходимости на самом деле знакомиться.

***

Зал выглядел, без лишней скромности, великолепно. Люстры сверкали, переливаясь, и оставляя тёмными только самые далёкие углы, пока пустующие, но в будущем обещающие пристанище новообретенным любовникам или просто уставшим душам. Узорчатые скульптурные подсвечники начистили до блеска, даже многоцветный мраморный пол, казалось, сиял. Цветные и монохромные костюмы и платья разнообразных фасонов уже стекались к середине зала. Вскоре должен был состояться открывающий танец-шествие, в котором обязан принимать участие каждый присутствующий. Сочетание горящих огней и свеч с золотом на стенах и потолке создавало иллюзию нереальности, подкрепляемую гротескностью масок всех форм и размеров, глядящих с лиц гостей. Тяжело сказать, украшали яркие костюмы зал, или зал служил украшением для пёстрой публики. Проходя глубже, Ален заметил несколько взглядов, направленных на него, и расправил плечи, позволяя плащу стекать с них. Он очень надеялся, что никто не заметит дыр, скрытых под слоями нашитых тканей и украшений. Ален знал, что если свернуть из зала в боковые комнаты, можно оказаться в более тихой части бал-маскарада. Там располагались столы с яствами и напитками, или игральные столы, куда некоторые из господ переберутся, вдоволь натанцевавшись. Сам он никогда не интересовался азартными играми, и не был в них хорош. Может, сегодня он попробует что-то новенькое, если ему станет скучно. Или выпьет один лишний бокальчик. А может, его очарует таинственная незнакомка в маске, и он проведет весь вечер в танцах, развлекая новую знакомую. Возможности безграничны, и даже маленькая неприятная мысль о возможной опасности спряталась куда-то вглубь его головы, и не мешала. После открывающего бал танца, Ален отошёл к стене, и перевёл дыхание. Он обводил взглядом пёструю толпу, прикидывая, чем развлечь себя теперь, когда заметил собирающуюся группку людей у подножия противоположной от него лестницы. Судя по восхищенным возгласам, расхваливающим чью-то маску, он догадался, что приличную часть этой толпы составляют подмастерья художников, присутствующие на маскараде в изобилии, вместе со своими учителями и натурщицами. Вклинившись между зеваками, Ален узрел, пожалуй, самый вычурный костюм из всех, что видел в своей жизни, и это говорило о многом, учитывая, что он работал в оперном театре, и находился на бал-маскараде. Мужчина, стоящий среди толпы, и образовавший возле себя полукруг поклонников, щеголял насыщенно-красным одеянием, с выделяющимся белым пятном маски — такой маски, которую не видывал никто из присутствующих — искусно выполненным черепом, покрывающим всю голову джентльмена целиком. Никаких швов и границ маски видно не было, вероятно, они скрывались массивной широкополой шляпой с пером, венчавшей голову мужчины. На плечах его покоилось бархатное алое манто поистине королевского размаха, и когда щёголь развернулся, чтобы обратить внимание на подходящего к нему со спины юношу, Ален разглядел вышитую на ткани накидки надпись: «НЕ ПРИКАСАЙТЕСЬ КО МНЕ! Я — КРАСНАЯ СМЕРТЬ». С замиранием сердца он наблюдал, как стремительно приблизившийся к «Красной Смерти» юноша протянул руку к манто, чтобы коснуться его, и как из рукава высунулась самая настоящая ладонь скелета, и шлёпнула нарушителя, отчего тот взвизгнул под дружный смех толпы. Ален понял, что он тоже смеётся, когда поймал на себе взгляд виновника столпотворения. К его удивлению, Красная Смерть подняла свою руку, и направилась прямо к нему, игнорируя расступающуюся публику, словно её не существовало. — Ах, мой друг, вот и вы. Идём, вы обещали мне партию в вист, и я собираюсь потребовать у вас исполнения этого обещания прямо сейчас! Как зачарованный, Ален слушал голос этого мужчины, направляясь следом за ним, подальше от толпы. Постойте, он ведь даже не умеет играть в вист! — Месье! — Он подбежал к мужчине поближе, вставая с левого бока от него, и стараясь говорить негромко, — Боюсь, вы меня с кем-то перепутали. Я не помню, чтобы обещал сыграть в карты хоть с кем-то. Я вообще не играю, если быть откровенным. — О, я знаю, молодой человек. Прошу простить моё поведение, но вы показались мне очень удобным предлогом отделаться от той группы людей. — Белый череп изящно склонился в поклоне, пока рука — не скелетная, просто покрытая изукрашенной перчаткой — придержала шляпу. — Боюсь, даже если бы мы были знакомы, в таком костюме я бы вас не узнал. Ален улыбнулся, чувствуя, как с его плеч падает камень. Ну конечно! Наверняка мужчине осточертело лишнее внимание, и он просто решил отделаться от любопытствующих таким вежливым образом. Почти вежливым, все-таки он не попрощался. Что за интересный мужчина, в самом деле! Анонимные развлечения притягивают самую разнообразную публику. И голосом этот джентльмен обладал довольно приятным. Возможно, это кто-то из театралов, но точно не из Оперы Гарнье. Ален запомнил голоса почти всех коллег, а этот он слышал впервые. Не низкий и не высокий, как будто немного хрипловатый, и… Фрей не знал почему, но что-то в этом голосе казалось ему неправильным. Может, у его хозяина боли в горле, поэтому хрипотца звучит так странно? — Знаю, вы хотели сбежать от этого, но вынужден признать, что внимание к вам приковано не зря! Костюм и правда выглядит поразительно, особенно маска! — Ален нарушил затянувшуюся тишину, пока сопровождал новоявленного спутника к скрытому полутенью пространству у лестницы, не понимая до конца, стоит ему уже покинуть «спасенного», или остаться подле него ещё ненадолго. — Благодарю, молодой человек. Должен сказать, ваша маска тоже выглядит весьма художественно. Она отличается от большинства используемых здесь. Как и ваш костюм… Это не то, что надевают на маскарады щёголи и приверженцы последней моды, но он очень необычен. Ален слегка смутился, ожидая ремарки по поводу поношенности своей одежды, но собеседник или не заметил, или предпочёл промолчать. — Спасибо, месье. Признаться, я обшил его сам. М-можете считать это художественным выражением, если хотите. Как предмет искусства, своего рода. — Фрей заикнулся от собственной смелости. Он планировал завести новые знакомства. И перед ним стоял человек, судя по его костюму, близкий к творческим людям. Стоит рискнуть, и попробовать сойти за своего. — Надо же? И что же художественно выражает ваш костюм? — Это, э-э-э… Метафора на друзей и близких людей. Все материалы, которые вы видите в моём плаще, добыли для меня друзья, так что, можно сказать, это наш совместный проект. Собеседник приглушенно хмыкнул из-под черепа. — А что насчёт маски? Она тоже от вашего друга? — Разумеется, месье! — Ален рефлекторно провёл пальцами по тёмной половине бауты, поглаживая слегка шершавую поверхность перчаткой, — Он самый настоящий мастер масок, этот мой друг. Профессионал! — Как трогательно. Настоящий адепт искусства на мероприятии, которое многие считают рассадником похоти. Что же, передайте своему другу, что он настоящий гений по части изготовления масок. — Обязательно, месье. — Ален встал рядом с собеседником, который, казалось, решил пока больше никуда не ходить, на таком расстоянии, что они смогли бы поговорить, но могли бы и разойтись по своим делам без лишней неловкости. Он чувствовал небольшое неприятное беспокойство глубоко внутри из-за манер Красной Смерти. Как будто незнакомец разговаривал с ним вежливо, но снисходительно. Возможно, этот некто принадлежал к более богатому сословию, или просто был гораздо старше Алена. — И почему вам понравился мой костюм, молодой человек? — мужчина в алом придвинулся поближе, склоняя голову, и решая продолжить разговор. — О, ну, он очень… необычный. Качественный, и сразу притягивает взгляд. Других таких нет. — Понимаю. — В голосе слышалось плохо скрытое разочарование. — Вы читаете, молодой человек? За следующие полчаса, Ален не сдвинулся с места, но успел узнать так много нового, сколько не узнавал за прошлые несколько месяцев. Его новый знакомый несколько расстроился, когда узнал, что Ален давно не читал книг, с тех пор, как уехал из родительского дома, и перестал иметь возможность регулярно покупать их себе. Мужчина кратко пересказал ему один из рассказов американского писателя, Эдгара Алана По, пока Фрей просто стоял и слушал с раскрытым ртом. Он восхитился и мастерством нового знакомого рассказывать истории, и настоящей глубиной задумки его костюма. Заявиться на бал вот так, выглядело почти как резкий социальный комментарий. Очень рискованно, и вместе с тем крайне умно. А Ален пытался впечатлить его историей своего многострадального домино, наивный. Теперь, стоя рядом, Ален чувствовал себя глупым, невежественным, но вместе с тем вдохновлённым. Он действительно хотел найти эту книгу, купить её, и прочесть. Не для того, чтобы кому-то что-то доказать, а потому что ему стало интересно. Об этом он и поведал Красной Смерти. В ответ, послышался вежливый мелодичный смех, и: «Не стоит стыдиться незнания книги. Лучше гордитесь, что у вас появилось желание с ней ознакомиться. Держу пари, больше половины присутствующих не стало бы читать книгу, даже если бы её порекомендовал сам покойный Император». Начинался новый танец. Ален, в целом, был доволен своим времяпрепровождением за беседой, и не собирался выходить, пока его внимание не привлекла фигурка неподалёку. Девушка в платье, довольно непримечательном, и, разумеется, с маской на лице. Двухцветной. С золотистым вензелем под левым глазом. Переводя взгляд то на собирающиеся для танца пары, то на девушку, Фрей тяжело вздохнул, и повернулся к собеседнику. — Боюсь, пришло моё время откланяться. — Наскучил разговор? — никакой обиды в голосе, только насмешка. — Отнюдь, провёл бы так весь вечер, но, боюсь, одна моя знакомая осталась в одиночестве и скучает. — Бегите, спасайте даму. Я буду на месте, если вам захочется, как вы говорите, провести так весь вечер. Ален рассмеялся, и благодарно кивнул. Он не понял, шутил ли его собеседник, но планировал воспользоваться его предложением после одного танца. Почти все пары уже сформировались, когда Фрей, торопясь, подошёл к незнакомке, смутно догадываясь, что может, на самом деле, знать её. Он поклонился, и мягко улыбнулся, хотя маска это и скрыла. — Мадмуазель, позволите ли вы мне пригласить вас на танец? В ответ, она кивнула, и Ален подал руку, медленно, совсем не торопясь, отводя в сторону танцующих пар. Теперь, выведя девушку на свет, он разглядел знакомые мотивы и на тёмной стороне её маски. И, судя по тому, как расширились её глаза, она тоже это заметила. — Мои комплименты художнику вашей маски, мадмуазель. — Ален заговорил тихо, чтобы никто другой их не услышал, когда начал вести танец. — Мои комплименты вашему художнику тоже, месье. — Тихий и робкий голосок подтвердил подозрения Алена. — Мэг? — он прошептал, слегка разворачиваясь, чтобы оказаться чуть дальше от слишком приблизившейся пары. — Ален? — она чуть сжала свою руку, но тут же заметно расслабилась, узнав его. — Мама принесла мне маску сегодня утром. Полагаю, теперь я знаю, где она её достала. У неё такая же. — Верно. Я получил свою утром, с письмом. От… него. Они оба одновременно поёжились, и остаток времени провели, развлекая себя поиском людей с масками, похожими на их собственные. Меняя направление и кружась, они курсировали по залу, и то один, то другой, тихо указывали друг другу на людей. Они обнаружили мадам Жири, в неизменно чёрном и строгом, мужчину с объемным животиком, который тоже показался Алену смутно знакомым, и ещё одного богато одетого человека, которого ни один из них не узнал. А под конец, даже увидели как обладатель двойной маски, закрывающей всё лицо целиком, до самой рыжей копны волос, передаёт письмо бородатому мужчине, одетому в наряд с восточными мотивами. Ален мог поклясться, что заметил на письме красную сургучную печать… Танец завершился, и он сопроводил Мэг к краю зала, где, по всем правилам, еще недолго развлекал беседой, пока не передал в руки другого кавалера. Как только Фрей оказался свободен, он тут же направился к месту, где оставил мужчину в костюме Красной Смерти. Тот, как и обещал, стоял на старом месте, склонив голову. — Как вам танец, молодой человек? — Что? Ах, да, просто превосходно. Я не ошибся, это и правда была моя подруга. — Любите танцы? Я бы вас пригласил, но сами понимаете. Это манто — не самая удобная для движения одежда. — Мужчина рассмеялся с ноткой надменности, прекрасно зная, что одежда, это далеко не главная причина, а Ален почему-то покраснел, радуясь, что маска и капюшон это скроют. — Люблю. Хотя, признаться, беседы сегодня развлекли меня гораздо больше, нежели танцы. — Не желаете ли пройтись? — мужчина в алом кивнул в сторону прохода в боковые залы, и протянул руку, будто приглашая, но держась на почтительном расстоянии. Ален принял приглашение. Его больше не заботили чужие взгляды. Беседа с новой силой захватила его. Собеседник, казалось, знал всё. Он мог поддержать беседу не только о литературе и искусстве, но и о музыке, о театре, об истории, мельком рассказывал о путешествиях в другие страны, а Ален слушал, восторгаясь, и иногда вставляя пару фраз, припоминая их из своих времён ученичества. Он пытался узнать, откуда собеседник знает так много, но тот лишь отшучивался, и переводил тему, вместо этого интересуясь прошлым Фрея. Тот, сам не заметив, поддался потоку диалога, и выболтал собеседнику то, что не знал никто в театре, кроме, пожалуй, Жерара. Он рассказал, что его семья довольно богата, и имеет некоторую степень связи с аристократией, не прямую, но достаточную, чтобы считаться уважаемой в тех местах, где он вырос. Поэтому, его желание стать актёром восприняли без восторгов. И вообще, Ален находился сейчас в опере только благодаря своему упрямству, своему старшему брату, который обеспечил семье нормального наследника, и обещанию, что он устроит жизнь на свои деньги, без помощи родственников. Так и получилось, что один из потомков зажиточного рода вынужден штопать дыры на старом сценическом плаще одолженным кружевом. А мог бы спокойно подыскивать себе невесту где-нибудь в Руане, неподалёку от отчего дома. Только закончив свой рассказ, Ален обратил внимание, как его спутник притих. — О, прошу прощения. Я был слишком откровенен, а, казалось бы, даже не пил. — Фрей привстал на носочки, когда они остановились, и попытался заглянуть в отверстия для глаз в черепе. Как же его собеседник высок… — Нет-нет. Это я прошу прощения, ваш рассказ вызвал у меня воспоминания. Знаете, я ведь бывал там. В Руане, я имею в виду. — На мгновение, его тон стал печальным. Что бы он ни вспомнил, счастливыми воспоминания не были. — Что же мы встали, стоит пойти, пока столы совсем не опустели. — Фрей позволил сменить тему. Эмпатия подсказала ему, что разговоры о родине отчего-то смущают собеседника, или вовсе неприятны ему. — Конечно, идём к столам. Ален понял, насколько он голоден, только когда увидел сверкающие тарелки с разнообразными блюдами. Конечно, балы устраиваются для танцев, и славятся именно ими, но завести торжество, способное продлиться всю ночь до утра, и не озаботиться пищей, в высшей степени глупо. Фрей сглотнул, бросив взгляд на спутника, молясь, чтобы он не заметил урчания в его животе. Конечно, тот смотрел прямо на него, и наверняка ухмылялся под своей маской. — Я и не думал, что вы настолько голодны, молодой человек. Кажется, разговоры об искусстве будят в молодежи аппетит не только к знаниям, не так ли? Ален в ответ только беззлобно махнул рукой, и поспешил к столу. Это напомнило ему о том разе, когда они с Жераром набросились на фуршет сразу после прихода на прощальный вечер с директорами. Интересно, где его друг сейчас? Наверняка, проводит время со своей возлюбленной. Ну и отлично. У каждого из них в этот вечер прекрасная компания. Пока Ален наслаждался закусками, медленнее, чем хотелось бы, благодаря желанию поддерживать разговор, чего с набитым ртом делать не разрешалось, его собеседник не прикасался к тарелкам. — Вы не голодны? — Фрей прервал разговор о последней постановке в опере, склоняя голову, и протягивая руку в сторону тарталеток. — Здесь хорошие блюда. Или маска мешает вам есть? Вы можете снять её ненадолго, скоро начнется вальс, люди вернутся в залу, и вас почти никто не увидит! — Я не очень много ем. Не переживайте насчет этого. — Алену показалось, что ответ прозвучал сухо и напряженно, но он только пожал плечами. — Как знаете. Но, если вдруг захочется, я никому не раскрою вашу личность. — Глядите, женщине за соседним столом нездоровится. — Ален опешил от такой бесцеремонной смены темы, но перевёл взгляд куда указано, где, и правда, женщина с бокалом в руке вдруг вскрикнула, выронив свой напиток, и заозиралась по сторонам. Обеспокоенный кавалер схватил её руку в свою, и заворковал что-то ей на ухо, после чего вывел тяжело дышащую даму прочь. — Как вы… — Выпейте кофе, Ален. Кажется, в зале сейчас начнётся представление. Не хочу опоздать. Прощайте. — В руке Красной Смерти появилась чашка, и Ален принял её, едва коснувшись пальцами чужой руки в перчатке. — Откуда… Но собеседник уже отправился к бальному залу, даже не обернувшись. Фрей почувствовал пробегающий по загривку холодок от резкой перемены в настроении и тоне собеседника, и от того, что мужчина откуда-то узнал его имя. Разве они представлялись друг другу? Может, другая интонация ему просто померещилась? С этими мыслями, Ален пригубил кофе, и тут же холодок на загривке превратился в полноценную ледяную глыбу, придавившую его к полу. Кофе был солёным. С колотящимся о рёбра сердцем, он медленно вернул кружку на стол трясущимися руками, и почти побежал в зал, замирая в дверях. Послышался громкий звук, будто кто-то прочищал горло перед выступлением. Красная Смерть стояла на лестнице, залитой светом, и теперь Ален точно понимал, кто это был, и почему он знает его имя. — Скучали, по мне Месье? — Высокий голос, сочащийся ядом, пронёсся над головами замершей публики, затаившей дыхание. Теперь понятно, почему хрипотца в интонации собеседника показалась Алену странной. Потому что она была не настоящей. Призрак Оперы мастерски изменял свой голос, иначе Фрей узнал бы чистый и нежный тенор своего учителя, так часто срывающийся в елейную интонацию горделивого мальчишки. Сколько ещё голосов у него было? Столько же, сколько и масок? Тем временем, человек на лестнице продолжал, в полной тишине, каким-то образом не крича, но вещая на весь зал, так, чтобы услышал каждый. — Признаться, я не ожидал столько публики на моём небольшом объявлении, предназначенном для уважаемых директоров, но я почтён вашим присутствием, и поделюсь информацией с вами тоже. Для начала, с поклоном благодарю за посещение бала, — он не поклонился. — А затем, с прискорбием сообщаю, что директоров совершенно не заботит качество оперных постановок, которые будут ставиться в грядущем сезоне. Я вынужден напомнить, что их решение уволить большую часть сотрудников театра и актёров, из-за глупых внутренних разногласий и суеверий, было решено не обнародовать, из страха перед скандалом. Какая неприятная неожиданность, что сегодня общественность, реакции которой они так боялись, оказалась в этом зале, когда мы решили обсудить вопрос! Неужели Парижское общество будет равнодушно смотреть, как невинные люди теряют рабочие места от произвола двух профанов, у которых даже замены для актёров нет?! После последних слов, Красная Смерть склонилась ближе к толпе, придержав шляпу, и переходя на заговорщическую интонацию. — Никто из нас не хотел бы скандала, не так ли? Надеюсь, моё предупреждение будет услышано. Ален во все глаза смотрел на Призрака, когда он взмахнул рукой, и комнату озарила яркая огненная вспышка, сопровождающаяся дымом с едким запахом, разъедающим глаза. Голос Фантома послышался вновь, теперь уже за спиной Алена: — Надеюсь, моё предупреждение будет услышано! — повторил прошлые слова голос, а затем громко, высоко рассмеялся. Когда дым рассеялся, взгляды толпы пару секунд метались от того места, где был слышен голос, к лестнице, где стоял мрачный оратор, но он словно испарился. И тогда, послышался первый вскрик, который подхватили визгом с другой части зала. И началась паника. Ален видел, как кто-то пытается призвать паникующих и бегающих людей к спокойствию, но не смог услышать их голоса, даже прислушиваясь. Ситуация усугублялась тем, что люди не бежали в одном направлении, на выход. Кто-то перебегал из комнаты в комнату, кто-то пытался настигнуть Призрака Оперы. Но Фрей знал, что его никто не найдёт. Скорее всего, он прямо сейчас сидит в стенах или под потолком, смеясь над произведенным им фурором, и наблюдая за давкой. Каким же дураком Ален себя ощущал. Он позволил обмануть себя как ребёнка, просто потому, что не предполагал подобной возможности. Он не ожидал, что Фантом покажется на публике. А ведь Призрак умышленно прислал ему маску — предмет, по которому проще простого определить личность своего собеседника, если маска достаточно отличается от всех остальных. Весь этот вечер откровений, все их разговоры… Ален по стенке задвигался в сторону выхода из зала, едва шумиха немного улеглась, и толпа хлынула наружу, организовавшись в один поток. Он терпеливо ждал, пока большая часть потока уйдет, чтобы не толкаться, рискуя быть затоптанным, и только поэтому заметил молодую девушку без маски, вбегающую внутрь зала, а не из него, борющуюся с человеческой массой. Её лицо раскраснелось, а волосы и платье были растрёпаны. Рот девушки раскрывался, что-то выкрикивая, и когда Ален приблизился, он услышал душераздирающий крик. — Помогите! Кто-нибудь, помогите! Розетт пропала!