Искренне ваш, П.О.»
Это выглядело почти как извинение. И Призрак признал, что маскарад произошёл, и что их разговоры были настоящими. Он не отрицал их. Не утверждал, что притворялся, беседуя с ним. Это в самом деле произошло. Ален дрожащими руками потянулся к книге и погладил обложку так трепетно, как обычно мужчины его возраста ласкали девиц. Книга казалась новой, но приглядевшись он увидел несколько незаметных царапин на обложке. Нет. Не новая. Просто Призрак аккуратно обращался со своими вещами. Эта крупица информации согрела сердце Фрея, и он отказался выпускать книгу из рук, время от времени заглядывая внутрь, и бросая взгляды на первую страницу переведённых рассказов. Он захватил с собой томик, надеясь почитать перед выступлением, но Жерар, похоже, не оценил этого жеста. — Просто книга, — запоздало ответил Ален, откладывая её на стол. — Не знал, что ты читаешь. — Бровь Жерара приподнялась в вопросительном жесте. — Теперь читаю, — обиженно протянул Ален. Недоверие друга к его интеллектуальным способностям неприятно царапнуло, но он постарался отбросить эту эмоцию. — Я же не деревенский дурачок, в конце концов. Очень зря. Только произнеся последние слова, он застыл, с моментальным сожалением глядя на собеседника. Тот вспыхнул, рука сжалась на чашке так сильно, что та, казалось, должна была уже треснуть. — Прошу прощения, что обидел Ваше аристократическое благородие, — тон Жерара звучал почти так же ядовито, как язвительные замечания, порой исходившие от Призрака. Однако от Жерара такое поведение ранило куда сильнее. Обычно он никогда не опускался до подобного. Похоже, замечание действительно задело его, и не удивительно, вспоминая рассказы о его голодном детстве. — Не стоило равнять Вас с людьми, которые и грамоте по праву рождения не всегда обучены. — Жерар, я не это имел в виду, — мужчина встал, приподнимая руки, и призывая его к спокойствию. — Конечно. Наверное, хорошо думать, что находишься выше по рангу, чем все, кто играет здесь? — Он ухмыльнулся. — Только не забывай, что в театральной иерархии статист не имеет особого права ставить себя выше любого из актёров. Ален поперхнулся своими же словами. Сожаление мгновенно сменилось злобой. — Я прошу прощения?! Как ты можешь так говорить? После того, как я взялся помогать тебе выяснить, что случилось с Розетт? Сначала Мэг шантажирует меня, отказываясь рассказывать, кто был свидетелем преступления, теперь ещё и ты решил… Чувствуя себя несправедливо оскорблённым, Фрей направился к двери, не оборачиваясь. Он не желал слышать ничего из этого. — И спасибо, что снизошли до питья чая без серебряных ложек! — Донеслось из-за двери.***
Ярость Алена улеглась так же стремительно, как появилась, оставляя после себя горькое послевкусие ссоры. В последнее время что-то в их общении с Жераром не ладилось, о чём он очень жалел. Он хотел всё исправить, но не представлял, каким образом. Он просто не понимал, что послужило причиной постоянного напряжения. Репетиция в этот день казалась бесконечной. Пока основной состав актёров разбирался с нюансами своей игры, выискивая новые способы улучшить представление, Ален, скучая, раз за разом повторял одни и те же действия, служа фоном. Он не был настоящим актёром. А Жерар был. И сейчас, улыбаясь своей дружелюбной (искусственной, вымученной) улыбкой, он болтал с коллегами, которые отвечали ему теми же ободряющими взглядами. Они никогда не смотрели так на Фрея. А раньше, ещё несколько лет назад, он общался с людьми из высшего света. Ходил на приёмы в сопровождении матери и брата. Он отрёкся от той жизни, когда выбрал рассориться с родителями и уйти, оставив дом позади. И теперь он здесь. Жерар прав. Он не имел никакого права ставить себя выше него. Здесь, в иерархии театра, он никто, а люди, которые ниже него по праву рождения, пользуются большим уважением, чем он, выросший в огромном доме с множеством слуг. Он — избалованный мальчишка, захотевший чего-то нового в своей скучной и сытой жизни. Он стремился к неизведанному, потому что всё остальное у него уже было. Но многие люди, находящиеся вокруг него, работали из нужды. Потому что если они не будут работать, то умрут от голода. Он смог прогнать эти жестокие мысли, немного успокоив совесть, когда помог Стефану и Кристофу с уборкой после выступления. Двое друзей, казалось, радовались его компании, так что ему стало немного легче. Демон внутри, твердящий о том, что здесь все его ненавидят, сдался и взял передышку. Но испытания этого безумно долгого дня, однако, не закончились на ссоре с Жераром. Именно сегодня, когда Ален вымотался сильнее всего, он ослабил свою бдительность, и не догадался смотреть по сторонам, перемещаясь по коридорам. Он стал лёгкой мишенью. — Месье Фрей? Он узнал этот голос. Хрипловатый, с густым акцентом, но не неприятный. Перс. Конечно, он выбрал самый «удачный» момент для разговора. Ален обречённо поднял взгляд с собственных ботинок на иностранца и вздохнул. — Месье Перс? — Он постарался передать голосу всё своё изнеможение, надеясь, что это поможет избавиться от нежеланного диалога. Не сработало. — Надир. Моё имя Надир. — Вежливо кивнул мужчина, делая вид, или действительно не замечая грубости со стороны собеседника. — Приятно познакомиться. Увы, я немного спешу… — Я не отниму много времени. — Такой же вежливый, но строгий ответ. Таким тоном, с которым не принято спорить. — Могу я поинтересоваться, чем обязан? — Спросил Ален, хотя уже догадывался, каким будет ответ. — Вы знаете. Наш общий знакомый. У меня есть пара вопросов по его поводу, и дольше я вас не задержу. — Хорошо, — вздохнул Он. — Вы не первый, кто пытается расспросить меня о Призраке. — Призраке? — Надир вскинул бровь. — Я знаю его лучше, чем многие. Нет нужды шифроваться и называть его так. Я знаю, что вы выполняете какую-то работу для Эрика. Я должен узнать, какую. Сердце Алена замерло, а затем заколотилось с новой силой. «Эрик». Одно это имя заставило покачнуться купол загадочности, который Призрак Оперы выстроил вокруг себя. От имени «Фантом» сквозило могильным холодом и жутью. От «Эрика» не ощущалось ничего такого. Просто человек. Самый обычный мужчина, живущий в стенах образца архитектуры. — Его так зовут? Эрик? Надир быстро огляделся, и вновь посмотрел на Алена, теперь в его взгляде угадывалось что-то похожее на жалость. — Вы не знали его имени, я прав? Что вы вообще о нём знаете? Ален отвернулся. Ничего. «Наивный простак», вот кто он такой. — Я не выполняю для него никакой работы. — Фрей предпочёл ответить только на самый первый вопрос. — Он помогает мне узнать, что произошло с пропавшей балериной. А я помогаю ему понять, кто её похитил. — Вы уверены, что это всё? Он кивнул. — А ловушка? Как вам удалось выбраться живым из его зеркальной комнаты? — Мне не удалось. Он сам меня вытащил. — Невозможно. — Быстро последовал ответ. — Можете и дальше так думать. — Он уставился на Перса, внезапно раздражённый тем, что тот не верит, что Ален достоин спасения Призраком. Эриком. Он поднял руку, и показал мужчине своё запястье, вокруг которого была привычно обмотана повязка. — Призрак вывел меня из ловушки, потому что я согласился завязать глаза. Это было почти правдой. Он не совсем согласился, но сути эта маленькая деталь не меняла. Надир теперь выглядел напряжённым, и слегка озадаченным. — Я не понимаю. Если он помогает расследовать случай с балериной, значит, он не виновен в пропажах людей? Ален почувствовал, как ёкнуло его сердце. Его следующая фраза прозвучала осторожно, как будто он двигался по тонкому льду. — Он точно не виновен в случае с балериной. Надир быстро шагнул к нему ближе, заглядывая в глаза и качая головой. Неясно, что он пытался там увидеть, но, похоже, обнаруженное запутало его ещё сильнее. — Я должен вас предупредить, молодой человек. Вы выглядите очень… Законопослушным. Очень правильным и очень молодым. Это не плохо, но вами будет просто манипулировать. — Он снова огляделся, резко шагнул к стене, прислушался. Вернулся на прежнее место. — У вас есть друзья. Хорошие, простые ребята. Эрик не такой. Если вы думаете, что вы его друг, это потому, что он хочет, чтобы вы так думали. — Я не… — Я знаю, что сейчас вас будет тяжело переубедить, и я не пытаюсь. Запомните мои слова. Это страшный человек. Во всех смыслах. Гениальный, но ужасающий. Вы не сможете узнать о нём больше, и вы не сможете поделиться теми крохами знаний, которые имеете. Потому что вы знаете, что ему это не понравится. Он опаснее, чем кажется на первый взгляд, и это должно говорить вам очень многое о том, насколько на самом деле он опасен. — Откуда тогда у вас столько информации? — Сглотнул Ален, чувствуя, что его горло пересохло. — Я буду откровенен, хотя и не должен, только чтобы доказать серьёзность моего предупреждения. Я считал его своим другом. Когда-то очень давно. — А сейчас? Почему сейчас вы двое общаетесь так, будто вы враги? — Я спас ему жизнь. Однажды я закрыл глаза на его преступления и помог ему, в обмен получив обещание, что убийств больше не будет. Теперь… Если будут жертвы, они лягут и на мои плечи тоже, не только на его. — Надир смотрел куда-то мимо Алена, погрузившись в размышления. — И я не хотел бы, чтобы вы стали одной из его жертв. Не важно, из-за убийства, или превратившись в послушную марионетку без собственной воли. Подумайте о моих словах, молодой человек. Хорошего вам вечера. Надир поклонился и развернулся, направляясь прочь. Ален, с колотящимся сердцем, ответил его спине: — Я подумаю.***
После слов Перса, его эмоции, и так растоптанные, пришли в полный беспорядок. Ему срочно нужно было отвлечься. Срочно почувствовать, что он не одинок. Но книга, присланная ему Эриком, осталась в гримёрной Жерара, а ключа у Алена не было. Репетиция закончилась совсем недавно. Может, ещё не все актёры успели уйти? Он решил попытать счастья и постучать, надеясь, что застанет друга внутри. Готовый извиниться. Готовый признать, что его слова и правда прозвучали невежественно и глупо. Но дверь ему так и не открыли. И неясно, успел ли Жерар уйти домой или просто не хотел его видеть. Тогда Ален решился на крайнюю меру. Он написал короткую записку с просьбой о встрече в пятой ложе и оставил её в отверстии барельефа. Его уже не заботило, заметит ли кто-то ещё его перемещения. Ещё один старый знакомый Призрака, жаждущий обсудить его прошлые грехи? Конечно, хоть два сразу. Жандарм, внезапно решивший сделать его подозреваемым в деле? А почему бы и нет? Мэг Жири, с новой попыткой выведать от него сплетни? Разумеется. На этот момент, его не удивило бы абсолютно ничего. Однако едва он дошёл до своей комнаты, готовясь получить ответ завтра с утра, как заметил свою же записку, с нацарапанными на обратной стороне словами: «через двадцать минут». Привычной приписки о повязке на глаза не было, но Ален всё равно взял её с собой, выходя обратно в коридоры и стараясь не думать, что Призрак, возможно, всё это время наблюдал за его глупой беготнёй. В пятой ложе он, не замедляясь, прошёл мимо мягких гостевых кресел, и уселся спиной к перегородке — только тонкая деревянная поверхность отделяла его от зрительного зала, от скульптур муз, от массивной люстры и от сцены. Он не услышал шагов. Просто в какой-то момент ощутил присутствие в ложе кого-то ещё. А затем, с удивлением, услышал шелест ткани поблизости. Тихий выдох. Судя по звукам, Призрак опустился рядом с ним, совсем близко. Ален не мог не представлять, как грациозно он, наверное, выглядел, даже находясь в такой позе. — Эрик? — Попробовал он наудачу, не зная, какой будет реакция, просто бросаясь с головой в омут возможностей. Показывая, что теперь знает больше. Давая понять, что не намерен скрывать это знание в свою пользу. — Значит, разговор с Надиром состоялся, — протянул Эрик бесстрастно, но на этот раз с нотками усталости. — Ты можешь использовать это имя, раз уж узнал его. Ален кивнул и задрал голову, направляя невидящий взгляд в потолок. Он был так расстроен и разбит, так о многом хотел поговорить, но теперь, сидя рядом с предметом своих переживаний, он чувствовал абсолютную пустоту в голове. — Что ты рассказал ему? - Спросил Призрак почти безразлично. — Сказал, что не совершаю никаких ужасов, в которых он меня подозревает. Вот и всё.— Вздохнул Фрей в ответ. — Хорошо. Они помолчали ещё немного, пока Ален думал над следующими словами. Наконец, он решился, с содроганием понимая, что его вопрос звучит не так небрежно, как он надеялся, а действительно обеспокоенно. — Это правда? То, о чём предупреждал Надир? Про то, что ты опасен, и что можешь сделать что-то ужасное со мной? Когда Эрик заговорил снова, его голос зазвучал спокойнее. Приобрёл какую-то незнакомую вибрацию. — Это так. Я могу быть опасен. Но не стоит переживать об этом сейчас. Я не причиню тебе вреда. — Ты не причинишь мне вреда, — повторил юноша, и почувствовал, что начинает улыбаться, неожиданно для самого себя. И правда. Ничего плохого не происходило. Этот умиротворяющий, убаюкивающий голос обволакивал всё его существо, убеждал, что ему не грозит опасность. И Фрей хотел верить. Он почувствовал себя так легко и спокойно, как никогда ранее. Так, словно внезапно прозрел. Как будто понял, насколько мелочны были его страхи и тревоги до этого момента. Он ощущал себя одновременно самым пьяным и самым трезвым человеком в мире. — Почему ты пришёл, несмотря на предупреждение Надира? — Спросил мужчина, голос снова вернулся к привычному звучанию. Пропало наваждение. — Я не совсем поверил ему, — ответил юноша, немного поразмыслив. — Было похоже, что он не совсем понимает, что ты не виноват во всех преступлениях в опере. Он услышал, как Эрик усмехнулся. — Кроме того, он, наверное, ужасно обижен. — Добавил Ален, тоже улыбаясь. — Это ещё почему? — Он сказал, что вы были друзьями. — Он так сказал? — Эрик выдохнул, казалось, в искреннем удивлении. — Да. — Ален постучал пальцами по полу, размышляя, стоит ли попытаться вытянуть из собеседника ещё ответов. Хотя бы чтобы доказать самому себе, что Надир не прав, и им не просто пользуются. — Почему ты был груб с ним вчера? — Он забывается. Он забывает о том, как я ценю своё пространство. — Эрик хмыкнул от досады. — Не горю желанием любезничать с теми, кто не беспокоится о личных границах. — Но мы, — осторожно начал Ален, указывая на повязку на глазах. — Мы ведь друзья, правда? Он услышал судорожный вздох по правую руку, а потом, спустя целую вечность, звук тихого копошения. Негромкий стук. Он дёрнул рукой в направлении Призрака, опасаясь, что тот уходит, и наткнулся пальцами на прохладную, гладкую поверхность. Фарфор. Маска. Эрик снял маску, сидя рядом с ним, не произнося ни слова. Ощущение опьянения медленно выветривалось, вместе с ощущением обволакивающего голоса, резонирующего в его голове. Тревоги начали возвращаться, но теперь отступили на второй план. Вместо них, Алена заполонили любопытство, страх, волнение. Он изо всех сил подавлял желание снять повязку. Только не сейчас, после того, как он дал Призраку понять, что ему важны чужие секреты. Он покрутил головой, и снова опёрся о перегородку, вытягивая ноги. Когда целых несколько минут Эрик не предпринимал никаких действий, тем не менее оставаясь сидеть рядом, Ален решил заполнить пустоту болтовнёй. — Знаешь, я благодарен за книгу. Правда. С нетерпением жду, когда смогу начать её. Кажется, в последний раз я читал в прошлой жизни, ещё до того, как… — Да. — Прозвучало справа совсем неожиданно. Ален тряхнул головой, прерванный, выдернутый из своих мыслей. — Что? — Да. Думаю, нас можно назвать друзьями, учитывая все обстоятельства. Ален ощутил что-то огромное, растущее внутри него. Какое-то чувство, требующее от него победно закричать и вскочить на ноги. Обнять кого-то, схватить за руку, дёрнуть за одежду, как в детстве, когда эмоций становилось так много, что их непременно требовалось выразить физически. Но вместо этого, он беззвучно кивнул. Протянул ладонь, коснувшись фарфора. Эрик всегда носил маску на лице, так что это тоже считалось прикосновением к части тела, верно? С каждым днём Ален всё больше чувствовал, что его мысли и эмоции ему не принадлежат. И у главной причины этого состояния было имя: Эрик.