Одним событием там, но тем же на сто лет вперёд

"Любовь и пьянство" уже закрывало свои двери. Официант прошёл к барной стойке, где стоял его напарник, вытирающий кружки для пива. — Необычный сегодня случай произошёл... — проговорил парень, оперевшись о стойку. — Слышал, этот парень разыскивается. — сказал другой. — Как разыскивается? — округлил глаза официант. — Ты что, телевизор не смотришь? — нахмурился тот. — По новостям говорили, парень из больницы сбежал и пропал. Третий день ищут. Высокий азиат в чёрной одежде. — И всё? У нас таких азиатов, вон, тьма! — воскликнул юноша. — Ага, попробуй найти этих азиатов. Ещё и с азиаткой. — Так вот почему он отказался от скорой помощи... — полушёпотом произнёс официант. — Видимо. В любом случае, я считаю, что... Тут кто-то зашёл в ресторан. Тяжёлые шаги доносились до парней, сопровождая поскрипыванием пола. К официантам подошли двое мужчин в форме, явно миллиционеры. У одного фуражка спадала на лоб, у второго же её не было. Они показали удостоверение и старший из них начал: — Мы по делу побега из больницы. — А мы здесь причём? — спросил официант у стойки. — А при том. Как нам известно, у вас с часу дня до половины третьего находился сбежавший из больницы азиат. — миллиционер вынул фотографию из кармана, показав её сотрудникам кафе. На фото было лицо Виктора. Узкие глаза, ссадины от лба до подбородка, сомкнутые губы, волосы во все стороны. Официант первый узнал лицо посетителя и ответил: — Да, он у нас сегодня был. — Это хорошо... — мужчина убрал фотографию обратно. — А как вы узнали, что он здесь был? — официант за стойкой поставил стакан на полку. — Нам неизвестный доложил, когда был в вашем ресторане, что якобы э...какая была фамилия у сбежавшего? — обратился младший по званию к сотруднику в фуражке. — Цой. Редкая фамилия, почти нигде не встретишь. — миллиционер поправил головной убор. — Да, точно, Цой...Так вот...Неизвестный сказал нам, что видел его, когда тому стало плохо. — Кстати, почему вы не позвонили в клинику? — мужчина сложил руки на груди. — Ну...Цой сказал, что ему нормально... — очень тихо прошептал официант. — Ах, нормально, значит... — стиснул зубы старший по званию. — Ладно, другой вопрос...Куда он направился после визита в кафе? — Хм...Сложно сказать...Он точно был со своей особой. — ответил сотрудник ресторана. — Ты гонишь? У нас одна улица. — сказал ему напарник. — По Рубенштейну. Скорее всего они пошли к Ленинградскому рок-клубу. — Вы уверены в этом? — уточнил милиционер. — Честно, не особо, ведь они могли пойти к метро "Достоевская". К тому же, сегодня было много народу, так что через толпу мало что видно. — Хорошо, мы вас поняли. — сотрудник при исполнении вновь надел фуражку. — До свидания. Подхватив мальца, миллиционер вышел с ним на улицу. Они пошли по направлению к клубу, однако потом завернули за угол, идя к метро. — Думаешь, они его найдут? — спросил официант. — Не знаю. — его коллега убрал все оставшиеся стаканы. — Такая личность довольно заметная. Не каждый день в Ленинграде встречаешь двух азиатов вместе. Но парень ему ничего не сказал, а лишь со вздохом удалился в комнату с табличкой "служебный вход".

***

Пол трясётся под ногами и музыкой. Не зная текста, публика повторяет звуки из песен. Все кричат, словно сорвались с цепи цивилизованных границ. Группе это нравилось, они наполняли грудь эмоциями, выплёскивая нрав на свои инструменты. Виктор не отставал от стиля нового коллектива. Как он уже понял, что ему можно делать что-то своё, но без сдержанности. Конечно, мужчина не знал, как это. Он мог стучать ногой в ритм, прыгать от невыносимости движений, но вертеть микрофоном вокруг своей оси, или стоять на краю сцены, чтобы упасть в толпу ради острых ощущений, стоило ему миллиона мыслей в секунду. В итоге, забывшись в музыке, Цой стал другим человеком: теперь он не чувствует преград в вокале, ему позволительно петь среди девушек, который так и норовят его раздеть в удущающих объятиях. Группа исполнила порядком четырёх песен, и осталась крайняя композиция — "手-足", что означало "Рука-нога". Виктор немного завис во время паузы после предпоследней песни. "Как мне петь, если я не знаю японский, а перевод текста мне смутно понятен?" — думал он. Надо было что-то придумать. Уйти со сцены? Не вариант, так как рассчитывали на полноценный разогрев. Исполнить ломанным японским, которые знаешь всего пять часов? Что ж, кто не рискует, тот не пьёт шампанское, так что стоило только попробовать. — Ну и чего ты встал? — вполголоса спросила солистка. — Чего? — вокалист приблизился к ней. — Ты забыл текст? — Я...слушай, я не умею петь по-японски, может, закончим? — Дай микрофон. — попросила Маша. — М...хорошо... — Виктор придвинул ей микрофон. Набрав воздуху, девушка начала: — 手 (те-рука). — Что "тэ"? — шёпотом спросил Цой. — Повторяй, мы же учили. — Ладно... 手 (те-рука). — 足です (аши-нога). — 足です... (аши-нога). Может, на русском всё-таки? — попросил Виктор. — Вперёд. — только сказала Мария. Зрители захлопали, чтобы группа наконец продолжила играть. Барабанщица подхватила такт и ударила по тарелке, повторяя тоже действие с бочкой. Вокалист осмелился и, выдохнув, прошёл на середину сцены. — Кхм...手と足 (те-то-аши — рука и нога). — пропел Виктор. Дрожащие ладони держали микрофон, потея и ледянея одновременно. Сердце ударами доходило до замерзающих пяток. Мужчина должен был повторить ещё раз, но пошёл сразу по тексту: — 手と足です (те-то-аши-дес — рука и нога). 中血 (нака-чи — в крови). Маша провела медиатором по нижним струнам, намекая Виктору петь дальше. А что петь вокалисту, исполняющий на чужом языке? Но почему-то публике нравятся, издалека слышно, как они жаждят услышать продолжение. — 手と足です (те-то-аши-дес — рука и нога). 留守である (ру-су-де-ару — отсутствуют)... — Виктор на секунду замолкает. —今 (мо — сейчас). Гитара заиграла голосами, а барабаны пустили в песню звонкие удары. Общим ором зал пустился в пляс, даже не осознавая, что поётся на самом деле. Тут Виктору пришла в голову мысль: "А что если людям сейчас не важен смысл песен, а главное их сопровождение?". В какой-то степени это правда, но на неё мужчина улыбался, словно дошёл до истины. Прыжками он осуществлял свой танец, готовясь сделать обратный прогиб через себя. Забыв о том, что надо было дальше петь, Виктор ловил удовольствие от глупого непонимания людей и грубой до ломки ушей мелодии. Никто не заставлял его умело подчиняться музыке, главное — не будь спокойнее, чем прежде. Гитаристка закончила песню резким соло, которое состояло из двух нот. Барабаны завершили борьбу сломанной бочкой, а бас отлетел в сторону зала. Толпа дружно аплодировала группе. Под громкие овации коллектив покинул сцену, собирая немного поломанные инструменты. Но кто же из участников группы знал, что в конце зала сидели те самые миллиционеры, которые незаметно прошли в клуб под предлогом "проверки"...