Одним событием там, но тем же на сто лет вперёд

В коридоре пусто. Милиционеры покинули лавочку возле кабинета ещё давно, а мама непонятно, где. Виктор шёл к бывшей палате, шоркая мокроватыми ботинками. Неужели, всё обошлось? Неужели, новая жизнь, в которой открываются ворота удачи? Мужчина был рад и недоумён одновременно. Мол, как это так? Его отпустили по всего-навсего детской просьбе? Или самому врачу не было дело до него? Но Цой подумал, что лучше брать то, что тебе дают. Потом шанса не будет. Тишина. Снова. Музыкант наполнял это уединение незамысловатыми фразами. Они были похожи на мотив простой песенки, даже весёлой и идущей на подъём. О-о-о, это не конец, О-о-о, это всё-таки не конец... Кочая головой из стороны в сторону, Виктор зашагал к двери больничной комнаты. Лёгкое ощущение снятого груза нравилось мужчине, будто бы выдохнул. Он уже ступил на порог палаты, но почему-то остановился. Цою показалось, что туда не стоит заходить. Это выглядело, как простая сложная задача. Выбрав нужный вариант, Виктор всё же открыл вход. На стуле рядом с койкой сидела мама. Она держала спортивную сумку, принадлежащую Виктору. Музыкант встал в возле проёма, закрывая за собой дверь. Валентина Васильевна взглянула на сына и спросила: — Ну что? Тебя забирают или положат обратно? Цой немного помедлил с ответом, но пройдя к матери, сказал: — Меня выписали. — Что тебя? — Выписали. — Боже мой... — Валентина Васильевна отложила сумку. — Ты с ума сошёл? — В смысле, мам? — Тебя лечить надо! — воскликнула мама. — Ты бледный до жути, так ещё и ходишь еле-еле! Вот умрёшь, не дай Бог! Ты точно когда-нибудь вспомнишь мои слова... — Мама, я понимаю, как ты беспокоишься. — мужчина присел на кровать, смотря матери прямо в глаза. — Но, мама, пойми, я взрослый человек, я могу решить за себя. — Ага, взрослый он человек! Ты сам ничего решить не можешь. Ты же вот сбежал, почему? Так делают только глупые недумающие люди. — Глупые недумающие люди не понимают своих близких. А я прекрасно тебя понимаю. Валентина Васильевна вздохнула, замолчав. Она не хотела докучать сына лекциями про то, что ему нужно больше уделять времени себе и здоровью, ведь он взрослый человек. Но тут же такой удобный случай! Невозможно держать себя! — Мама, я обязательно буду лечиться. В первую очередь, для себя. Мне врач прописал рецепт. Я сегодня же пойду покупать лекарства. — всё оправдывался Виктор. — Только прошу...Не надо меня считать маленьким мальчиком. Цой встал с постели, взяв собранную сумку. Надев её на плечо, он сунул руки в карманы, вновь кинув взгляд на маму. Сщуренные мужские глаза таили огонёк, который готов был воспламениться до пожара. Мягкий и тающий материнский взор опустился вместе с головой. — Хорошо...Ключи от твоей квартиры в сумке. Я заранее туда из положила, чтобы тебе было проще при выписке. — ответила мама. Виктор открыл содержимое, начав искать ключи. Порывшись в сменных чистых футболках, он нашёл связку ключей. Мужчина чуть подбросил их, поймав их в ладонь. Он положил ключи в маленький карман сумки. — Ты сможешь доехать... — Да, я сам доеду. — и Виктор прошёл к двери. — Что ж...Пока. Увидимся. — Пока... До того, как Цой вышел, Валентина Васильевна его остановила: — Улица Ленина, девятнадцать. Вдруг, ты забыл. — Да, немного подзабыл... — усмехнувшись, почесал затылок сын. — Подъезд второй, двенадцатая квартира. Точно доедешь? — Конечно, мам. Если забуду, по пути вспомню. — сделал смешок Виктор. — Теперь точно пока. Он хлопнул дверью, а затем едва прикоснулся к ней. Склизкое чувство вины каталось в груди, словно сильно кого-то обидел. Виктору крайне не хотелось испытывать себя виноватым, но почему? Почему мама его просто не может понять? Да, он сбежал, да, он был не пойми где, да, да! Это свойственно человеку, который только что пережил подобный опыт. А ведь вправду можно было послушать...но Цой уже шагал к выходу из клиники.

***

Свежий воздух проникал в лёгкие, оставляя острый холодок в глотке. Как же хорошо знать Ленинград, как свои пять пальцев. Виктор был как раз таким. Он без труда выяснил, где находится улица, поскольку недавно там появлялся. Повезло ему жить бок о бок с соседним домом, где проживает барабанщица. Зато никуда ехать не придётся, если понадобиться. Дождь закончился. Лужи заполняли каждую дыру в асфальте, а если дыра ещё и глубокая, то вообще бассейн. Мужчина чуть ли не перепрыгивал эти прудики, чтобы не промочить уже и так влажные кроссовки. Оранжевый свет фонарей отдавал свой оттенок небу, от чего казалось, что небо горело. Ах, поздний вечер прекрасен...особенно в Ленинграде. Скромненький маленький подъезд встретил уставшего музыканта. Виктор достал ключи от домофона, и, пробив ими, вошёл в подъезд. Внутри дома также ничего не обычного, лишь чисто и убрано, не то, что в доме, где проходил квартирник. Прикикнув, что двенадцатая квартира должна быть на третьем этаже, Цой стал подниматься наверх. Прошмыгнув к порогу своей квартиры, Виктор неторопливо стал поворачивать ключом в скважине. Он открыл проход в коридор, унюхав выветренный запах чьих-то духов, наверно, своих. Зайдя в коридор, музыкант прикрыл дверь. Он почувствовал, как ноги стекают к полу. Сегодня целая кардиоразминка! Ещё немного, и вообще спортсменом будет. Цой кинул ключи в шапки и бросил сумку на пол. Надоело. Бегать...