А что же было со Скарлетт?

Когда Уэйд появился, Ретта позабавило то, что внешний облик молодого человека выдавал следы бурной ночи. Его глаза были немного красными, и хотя он с готовностью согласился на чашку кофе, он даже не собирался заказывать себе завтрак. Ретт чуть насмешливо поинтересовался, не хочет ли он присоединиться к нему за трапезой. — Мне ничего не нужно, — быстро отмахнулся Уэйд от официанта. — Просто кофе, много кофе, горячего и крепкого. — Поздно лег спать? — спросил Ретт. — Хм, да. — Он посмотрел на Ретта и улыбнулся. — Видите ли, мы познакомились с девушками. — О, не говори ничего больше. В твоем возрасте девушки — обычное дело. — А для некоторых — не только в моем возрасте, но и в течение многих лет, — многозначительно произнес Уэйд. Ретт замер. — Прошу прощения? — сказал он ледяным тоном. Уэйд непримиримо пожал плечами. — Все знали, что вы владеете половиной самого печально известного публичного дома в Атланте и что вы проводите там большую часть своих вечеров, — сказал он, спокойно потягивая кофе. — Даже я знал это, хотя мне было всего десять. Если бы моя мать была последней идиоткой и не видела бы этого сама, какая-нибудь завистница из Старой Гвардии все равно рассказала бы ей об этом, а моя мать не дура. — Уэйд встретил испепеляющий взгляд Ретта со спокойным безразличием. — Это было одной из главных причин, почему я отказался поддерживать с вами связь, когда мама спросила, хочу ли я этого. Сама она не собиралась этого делать, а Элла была слишком мала, чтобы у нее был выбор, но у меня выбор был. Просто я не захотел. — Какие еще были причины? — спросил Ретт, уклоняясь от любых разговоров о своей интимной жизни. Было неуместно говорить о таких вещах с мальчишкой, даже если Уэйд держал себя с ним не по годам спокойно и уверенно. Кроме того, он не хотел спорить со своим бывшим пасынком о том, что его не касается. — Перед этим моя мать получила от вас письмо, — сказал Уэйд. — Когда на следующее утро она спустилась к завтраку, я увидел, что она плачет. Немного; к тому времени она, по большей части, оставила вас и ваш брак позади. Но все же. И я подумал, что если я попытаюсь держать с вами связь, то будет больше писем и больше слез. Поэтому я отказался. — Какое-то время он изучал свои руки, а потом посмотрел на Ретта. — Я очень люблю свою мать, капитан Батлер. Ретт кивнул. — Совершенно верно, — тихо сказал он. — Но ты теперь мужчина, а не ребенок; ты должен понимать, что у каждой истории есть две стороны. — Я могу это понять, — ответил Уэйд и одарил Ретта грустной улыбкой. — Я знаю, что с моей матерью бывает трудно. Она своенравна, упряма и вспыльчива. Но вы должны признать, что она моя мать. Я буду предельно справедлив к вам, но если ваши интересы столкнутся, я всегда встану на ее сторону. — Я не возражаю, — заверил его Ретт. — Мой поезд уходит после полудня, так что у меня есть время поговорить, если хотите, — сказал Уэйд. — Пока я не поговорил с тетей Сьюлин на прошлой неделе, я не вполне понимал, что мама почти полностью оборвала связи со всеми, кого знала раньше. Полагаю, она посчитала, что так будет лучше; скандал с разводом никогда бы не утих. Я не думаю, что мама таким образом заботилась о себе, она делала это ради меня и особенно ради Эллы, потому что… — он пожал плечами. — Если бы мы остались в Атланте, это, безусловно, испортило бы перспективы ее замужества. — А Элла замужем? — спросил Ретт. Уэйд посмотрел на него с легким удивлением. — Я забыл, что вы не знаете. Она еще не замужем, но именно поэтому я и еду в Атланту. Через три дня Элла выходит замуж. — Он помедлил. — Хотите поехать со мной? Я уверен, что Элла будет рада увидеть вас снова. Она всегда обожала вас. Ретт криво улыбнулся, но не стал этого отрицать. Простая, но добродушная старшая дочь Скарлетт обожала его, и он почувствовал некий укол стыда, когда вспомнил, что в течение нескольких месяцев после смерти Бонни у него не было к ней никакого интереса. Ему в первый раз пришло в голову, что он плохо поступил с детьми Скарлетт, не говоря уже о том, что сделал их мать очень несчастной. — Где пройдет свадьба? — спросил он с легким интересом. — Хм, в Таре. У Эллы очень теплые воспоминания об этом месте, и она ближе к тете Сьюлин, чем кто-либо из нас. Слабая гримаса при упоминании имени тети дала понять Ретту, что Уэйд не разделяет привязанности своей сестры к ней. Памятуя о глубоких морщинах недовольства на лице Сьюлин, Ретт не мог винить его за это. — Спасибо за приглашение, — сказал он серьезно. — Думаю, я действительно хотел бы присоединиться. Ты уверен, что твоя тетя не станет возражать? Ретт не сомневался, что Сьюлин будет сильно возмущаться его присутствием, и от позорного скандала его может спасти только то, что Уэйд и Элла хотят видеть его среди гостей. — О нет, — совершенно невозмутимо заверил его Уэйд. — Я уверен, что она будет в восторге! Только озорные искорки, танцующие в карих глазах Уэйда, убедили Ретта, что молодой человек знает, о чем говорит. Чтобы не разразиться смехом, Ретт быстро поднялся на ноги. Он уже не обладал кошачьей ловкостью юности, но, по крайней мере, мог встать со стула, ни на что не опираясь. — Если я уеду в Атланту на несколько дней, мне нужно сначала уладить кое-что, — сказал он, слегка поклонившись. — Я не живу в Саванне, я был здесь только по делам, которые мне придется отложить. Во сколько отправляется поезд в Атланту? — В двенадцать пятнадцать, — ответил Уэйд быстро. — Я позаботился о том, чтобы мне не пришлось садиться на утренний поезд, так как рассчитывал, что вечер будет веселым. Он рассмеялся, и Ретт понял, что мальчик вырос в довольно приятного молодого человека, как раз из таких, чье общество нравилось Ретту, когда он сам был молод. — Я уверен, что так и было, — ответил он с улыбкой. — Хорошо, я извинюсь и соберу вещи, а потом встречусь с тобой в полдень на вокзале. Двое мужчин расстались, и, выйдя из ресторана, Ретт заметил, что впервые за много лет в его походке появилась легкость, а на лице — улыбка. Наконец-то он узнает о Скарлетт! Прибыв на переполненную, шумную железнодорожную станцию, Ретт огляделся по сторонам и с чувством гордости понял, что от разрухи, царившей здесь десять лет назад, почти не осталось и следа. Война ожесточила Джорджию, как и весь Юг, но она восстанавливалась быстрее, чем кто-либо мог ожидать. Теперь, когда Реконструкция закончилась, города процветали; несколько лет благоприятной для посевов погоды были бы большим подспорьем для сельских районов, но за дождь Ретт не ручался. — Капитан Батлер! — голос Уэйда раздался прямо у него над ухом. Вздрогнув, Ретт взглянул на молодого человека. Не так уж много лет назад любой, кто попытался бы подкрасться к нему таким образом, потерпел бы неудачу, но время притупило его безупречное чутье. Хуже всего было то, что на улыбающемся лице мальчика он не видел никаких признаков того, что Уэйд сделал это специально. — Вы готовы? Поезд отправляется через несколько минут. — Да, мне просто нужно доставить свой багаж в вагон, — сказал Ретт. Жестом он хотел указать на одного из многочисленных носильщиков, но Уэйд поднял тяжелый чемодан, даже не поморщившись. — Я думал, что вы сторонник путешествий налегке, капитан Батлер, — было его единственное замечание. — Было время, когда я так и делал, и я, вероятно, все еще мог бы обойтись лишь маленькой сумкой, но не в том случае, если через несколько дней я должен буду выглядеть элегантно одетым на свадьбе Эллы. Я не хотел бы смущать ее, но парадный костюм занимает гораздо больше места, чем смена рубашек и белья. Уэйд ободряюще улыбнулся ему, когда они вошли в пустое купе. — О, я не думаю, что вам стоит переживать о том, что вы поставите Эллу в неловкое положение. На первый взгляд, она похожа на безобидную щебечущую птичку, но Элла отчаянно предана людям, которых любит. Любой, кто оскорбит вас, будет иметь дело с ней, и в конечном итоге он будет чувствовать себя так, как будто его загрызла до смерти маленькая пичужка! — Я помню, как она всегда защищала Бонни, когда Мамушка пыталась ее наказать… Обычно это было заслуженно. Бонни была немного избалована. — Немного? Она была маленьким чертенком, — со смехом сказал Уэйд, убирая чемодан на багажную полку. — Я помню, когда она… — он резко умолк, испуганно взглянув на бывшего отчима. — Не возражаете поговорить о ней, сэр? — мягко спросил он. — Я не буду, если вы не хотите. Просто мы с мамой часто так делаем, и Элла тоже. Из-за этого она кажется… ближе. — Нет, если честно, это мое упущение. Мне не с кем было поговорить об этой части моего прошлого. Улыбка Уэйда стала шире. — Ну что ж. Я помню, как Бонни уговорила нас с Эллой помочь ей утащить свежие персиковые пирожные из кухни. Вечером должны были прийти гости, и в доме пахло выпечкой. Бонни настаивала на том, что никто не заметит, если мы просто возьмем по одному, поэтому мы пробрались… Мужчины сидели в купе поезда и обменивались историями о Бонни почти всю поездку. Боль, которую Ретт все еще носил в себе, сам о том не подозревая, отступала, когда он слышал забавные истории о своей любимой дочери. Это успокаивало его, и так он наконец-то понял, что ее на самом деле не стало. Но не до тех пор, пока ее помнят люди, которые ее любили. Слушая Уэйда, он не мог не думать о том, как иронично, что Скарлетт осознала это первой.