Сынмин просыпается не от неприятных судорог, а от игры на фортепиано. Когда он уже приходит в сознание, он понимает, что это инвенция Баха, которую он играет. Парень садится на кровать и шумно вздыхает. «Ничего не приснилось — не плохо». Брюнет усмехнулся, когда тот доиграл, и стал разминаться.
— Не плохо, — промямлил Сын, протягивая руку к телефону. — Почти девять.
Ким снова упал на кровать. Он чувствовал себя намного лучше, поэтому спокойно растянулся по постели. Когда Чан встал из-за инструмента, Сынмин притворился спящим. Тот и присел рядом с болеющим. Мину стало интересно, что сделает рыжеволосый. Но тот только приложил ладонь к его лбу.
— Ким, просыпайся, — сказал он, когда понял, что температура не в норме. Сын потянулся, а после зевнул. Бан снова взял сумку с лекарствами, доставая и протягивая градусник. Чан был немногословен, что немного пугало. Но Мин не мог не послушаться, ведь не хотел умирать. Сам бы, Ким не смог вылечиться, а тут появилась хорошая возможность это сделать. Поэтому в достаточно тёмной комнате, Сынмин слушал полухриплый голос соседа.
— Болит что-нибудь? Тошнит? Жарко? — Крис забрал градусник из рук Сына, на шкале которого было 37,9. Бан Чан вздохнул и нахмурился, что было еле различимо сквозь темень.
От этого Киму стало не по себе. «Несамостоятельный, беспомощный, лучше в руки себя возьми, а не будь под его опекой». Сынмин был готов сдаться всем своим кошмарам, только бы не чувствовать того, что он чувствует сейчас. Это что-то между стыдом и виной. Киму уже девятнадцать, он должен уметь позаботиться о себе, если никого рядом нет. Но рядом есть Чан и это меняло многое. Он был странным, но вроде как не таким уж и плохим, как казалось. Но Сын не мог доверить себя в его руки. Он думал, что Бан Чану он не нужен, как и остальным одногруппникам. Думал, что справится один, но он уже пропал в себе и своих чувствах. Ему пришлось оставить своё тело без здравого сознания.
А Чану пришлось лечить своего беспомощного соседа. Казалось, что он должен это делать. Ведь кто, если не он? Перед глазами ни души, кроме него.
В комнате повисла тишина. Это напрягало только Сынмина. Ему нужно было что-то ответить, правда язык не поворачивался. Ким закрыл лицо руками, чтобы постараться скрыть все эмоции, которые отнюдь не позитивные. Мин свернулся в клубок, поворачиваясь спиной к Чану. Тот только выдохнул.
— Ким, ответь. Мне нужно узнать, какие таблетки тебе дать кроме жаропонижающего, если нужно, — Крис достал блистер, снова выдавливая одну из капсул. Тон Бана звучал так, будто он ругает брюнета. По крайней мере, так виднелось Сыну. — Ну же. Болит что-то? Тошнит?
Ким готов был заплакать от безысходности или отчаяния. Он не знал, что говорить, и его мучало лишь одно: «Чан делает всё это ради него или чтобы позже использовать это в личных целях?». Сынмин рвано выдохнул, пытаясь сдержать всё то, что творится с ним снаружи и внутри.
— Не знаю? — несмело ответил он, когда уже достаточно успокоился. Бан Чан изменился в лице, будто стал строже, но Мин это не увидел. Было такое чувство, что Крис готов бросить все свои старания, но его останавливала только совесть.
— Вставай, пей жаропонижающее.
«Сухо, чёрство, будто я совсем безнадёжен» — Сынмин готов был сделать что угодно, только бы избавиться от всех навязчивых мыслей. Он стыдливо сложил руки и опустил голову вниз, чтобы Чан не видел его эмоции. Крис протянул ему кружку с водой и ту же таблетку, что и в первый раз. Ким закинул её в рот, запивая водой. Но чёрт, он подавился. Сынмин роняет почти пустую кружку на кровать, а руки рывком подносит к лицу, чтобы не облевать всё вокруг, в том числе и Бан Чана. Бо́льшая часть воды, что он пил, разом оказалась в ладонях и на одеяле. На это Бан не успел среагировать, потому произошло это всё быстро.
— Ким! — Бан Чан спохватился, вставая и включая свет. Он смотрел на всё то, что произошло и был в растерянности. — Ты как? Сильно подавился?
Крис осмотрелся и взял со стола пустую миску. Он подставил её под ладони парня, чтобы брюнет вылил всё, что осталось в руках, туда. Сын расслабляет руки, и вода остаётся в миске. Чан убирает её на стол и берёт полотенце, сразу протягивая его Мину. Но тот сидит будто без сознания. Ему слишком стыдно что-либо делать. Это не даёт ему даже шелохнуться.
«
Конец.»
Сынмин готов умереть. Как и от стыда, так и от болезни. Но ему до сих пор страшно, что будет дальше. Ему тревожно от того, что он такой глупый и бесполезный, каким считал себя. Тело начало немного дрожать, но он не был в силах это контролировать. Он мог только отчаяться и сидеть в ожидании чуда.
«Слишком всё это.»
Ким не понимал. Абсолютно ничего не понимал. Из-за этого полотенце не брал, а руки опустил на мокрое одеяло. Всё это время он не поднимал голову, лишь бы всё поскорее закончилось. Ему оставалось не двигаться, только тихо плакать и дрожать.
— Дурак, — Крис подсел ближе и взял его за запястье. Но его слова в серьёз воспринимать не стоит. Это было что-то вроде вымещения эмоций. Чан закутал одну ладонь в полотенце и вытер насухо. Сделав всё тоже самое с другой рукой, Бан бросил полотенце на стол. Он убрал кружку на тумбочку и потянул одеяло, чтобы снять с него пододеяльник. Но брюнет схватился за него, как за последнее спасение. От этого Чан решил, что тот не хочет, чтобы он это делал и отпустил. Но остался наблюдать за парнем.
А Сынмину это его «Дурак», как ножом по сердцу. Он не смог контролировать себя и залился слезами ещё сильнее. Для Мина всё это выглядело, как будто он помочился. От мысли об этом ему стало отвратительно от себя самого. Ким хотел сбежать, спрятаться где-нибудь, так, чтобы его никто не вспомнил. Чтобы все забыли, всё то, что он сделал. Чтобы никто его не знал. Но он не мог элементарно встать и выйти за пределы комнаты. Поэтому посчитал все свои желания невозможными.
Чан потянулся потрогать лоб парня, но тот дёрнулся и отвернулся в противоположную сторону. Крис не отступил и, в конце концов, приложил ладонь ко лбу Сына. Температура спала, и Бан Чан убрал руку. Ким недоверчиво вернул голову обратно и, собрав все силы, что остались, постарался попросить парня:
— Выйди, — изначально, он не думал продолжать свои слова, но потом добавил. — Пожалуйста.
Он чувствовал себя жалостливым котёнком, который боится всего на свете. Его голос был высокий и надрывистый, от чего создавалось впечатление, что это говорил не Сынмин, а маленький и запуганный ребёнок. Он знал, что выглядит максимально глупо и смешно, но ничего с собой поделать не мог.
— Буду у Джисона, телефон знаешь, — Крис забрал свой мобильный и вышел из комнаты.
Сын остался один.
Его это немного порадовало, потому что сдерживаться терпеть не нужно. Он взял подушку и спустился на пол. Кровать теперь за спиной. Парень согнул ноги в коленях, положил между бёдрами и торсом подушку и обнял предмет, утыкаясь лицом в неё. Ему было настолько отвратительно, что он кричал.
— Мерзость… Ненавижу, ненавижу, ненавижу! — он глушил себя, закусывая наволочку.
«Хоть бы никто не услышал. Хоть бы никто не вспомнил. Не приходите, не беспокойтесь, не заботьтесь, не трогайте, не думайте, не любите, не цените — не надо. Я не нуждаюсь в этом. Просто забудьте…».
Ким продолжает зажимать в объятиях единственный глушитель эмоции. Он не справляется и не останавливает себя. Он был готов абсолютно ко всему, но только не к знакомству с Чаном. Все проблемы пришли с его появлением. Все чувства и навязчивые мысли. От многого можно отказаться, «нажать пропустить». Многое можно избежать. Но Бан Чана — нет. Нельзя выбраться из всего того, что Мин надумал и наделал. Нельзя перестать осознавать, что Чан единственное, что есть у Кима. Ведь это в самом деле так.
Крис хоть и чёрствый на слова и резкий на действия, но это единственное, что он может дать Сынмину. Потому что тот невыносимо больно ощущает всё, что делает Бан. Он боится, выпускает когти и сворачивается в клубок недоверия. Он всем своим видом показывает, что страх переполняет его. Но что может сделать Бан Чан? Верно, ничего. Если он будет совсем мягким, то это ничего не изменит, как ему казалось. Но он ещё не пробовал быть таким.
Он не пробовал понять, не пробовал прочувствовать всё то, что делает Сын. Скорее всего в этом и проблема – Чан не пытается посмотреть на ситуацию со стороны другого. Он не остался с Кимом, ушёл, почти бросил его наедине с наступающей ночью и мыслями. Но он выполнил его просьбу. Плохо ли то, что он не стал помогать справиться со всем, с чем сейчас Сынмин пытается справиться совсем один? Плохо ли то, что Бан Чан так себя ведёт? Плохо ли то, что Мин постоянно накручивает себя? — Да, плохо. От всего этого каждому нужно отказаться и протянуть друг другу руку. Но каждый из них выпустил свои шипы.
Правда шипы Чана намного острее, чем ожидалось. Сынмину поэтому отвратительно не только от себя, но и от Криса. Ким не знал, что делать. Ему было настолько некомфортно, что он уже не ощущал холода или жары. Ему нужно было только одно — спокойствие. И он знал, что может получить это чувство от единственного — от объятий. У него есть только: подушка, одеяло с мокрым пятном, тонкий плед и… Чан.
Как бы Сынмину не хотелось этого делать, он снова кричал в подушку. Кричал о беспомощности и своей бесполезности. Кричал о своих чувствах и, в конце концов, о Бан Чане. Ему сложно остановиться, потому что он сдался и тело сжалось в ненависть к себе и всему тому, что ощущает. Он кричит о боли и о своём состоянии. Ему всё равно страшно думать о том, что всё, что у него есть — ненавидит его также сильно, как и он сам себя.
«Горло заболело».
Первая из стадий, которые скорее всего приведут его в сознание.
Теперь Сынмин не мог кричать. Только кусать ткань и сжиматься в единое целое. Теперь он думал о боли в теле. Мозг переключился, значит всё идёт к лучшему, каким бы оно не оказалось.
«Устал».
Вторая, в каких-то случаях и заключительная стадия.
Ким остаётся без сил, наконец-то всё закончилось. Он сидит, смотрит в пол и ни о чём не думает. Боль отошла на задний план, и теперь парень полностью опустошён. Он ничем не занят и голова опустошена. Глаза постепенно закрываются, но он не даёт себе уснуть — пытается залезть на кровать. Всё же это получается. Сынмин положил подушку на её место и накрылся всё тем же одеялом. Под ним было холодно — Сын что-то чувствует. Ладонь накрыла телефон, и Мин поднял его. Он протёр глаза, которые постепенно начинали болеть и включил телефон. Время 23:51.
Ким хочет написать Бан Чану. Но что именно? Что написать после своих глупых истерик и ошибок? Парень не был в таких ситуациях. Никого у него ещё не было, чтобы так вести себя. Вести себя, как маленький капризный ребёнок. Он никому не показывал такого себя. Не показывал своего состояния. Возможно, это было к лучшему, но он не знал, что придётся это исправить. Поэтому он печатает максимально банальные слова:
—
Кристофер.
Возвращайся, пожалуйста.
23:56
—
Когда Сын увидел, что сообщение прочитано, он откладывает телефон на свою тумбочку. В груди бешено забилось сердце, которое, как казалось, стало истекать кровью сильнее. Он показал всю свою слабость. Он обнажил свою душу. Из-за этого становилось немного тошно, но достаточно терпимо. Через пару минут, дверь открылась и зашёл Чан. Он не был злым или грустным, он был довольно спокойным, но а в его глазах читалась тихая тревожность.
Крис сел рядом с брюнетом. Он смотрел на его красное лицо, такие же красные глаза, потрескавшиеся губы и растрёпанные волосы. Из-за такого состояния радужки Сынмина проявлялись чёрным и только им. В них Бан не мог различить цвета, что скрываются за темнотой, поэтому пытаться больше не стал — перевёл взгляд на его руку. Он потянулся и аккуратно взял её, не без боязни Кима. Рыжеволосый старался успокоить бурю в его груди и стал аккуратно гладить сухую кожу.
— Не воспринимай меня в серьёз.
Этот тон. Сынмин рывком выпрямился и пристально посмотрел на Чана, чтобы убедиться: точно ли это он. Да, это всё тот же рыжеволосый Кристофер Бан Чан. Но в голове не умещались два этих кардинально разных образа, причём, которые показались в первый же день.
— Я был слишком… Просто слишком. Я не думал о тебе или о твоём состоянии. Возможно просто не хотел думать. Но Джисон заставил меня это сделать. Я извиняюсь за это, но ты не думай, что это не повторится. Не могу тебе обещать что-то, — Чан не мог солгать о том, что не оставит его снова. Эмоции в любой момент могут завладеть обоими. Но с этим нужно бороться, хоть и они не знали как.
Сын не ответил. Его сердце не успокоилось, как ему хотелось. У него был один выход — обнять Чана. Это было риском и сумасшествием для Кима. Но ничего другого сделать он не мог.
— Обними, — хрипло сказал Мин и зажмурился, чтобы не видеть всего того, что произойдёт. Он снова боязливо преподносит своё тело под его опеку. На время он будет под контролем Бан Чана. Теперь на время рыжеволосый решает это сделать с Сынмином. Минутная доверенность горела всеми цветами пламени, которые только могли быть. Но она только подавала надежду Чану на начало хороших отношений.
Но Крис оторопел, не мог принять Кима в полной мере. Сначала, он совсем аккуратно потянул его за руку и, когда тот поддался, приблизился, чтобы перехватить тело парня. Бан Чан раскрыл его и увидел оголённые ноги. Его это немного смутило, но он постарался сосредоточиться на другом. С этого момента Сынмин решил, что чем лучше он устроится на руках у соседа, тем быстрее всё наладится. Поэтому он встал на колени, быстро передвигаясь на чужие бёдра. Ким сел на них и обвил шею Чана руками. Хоть это всё было не без боязни, Мин старался забыть обо всём, чтобы его ничего не тревожило. Крис аккуратно прижал талию Сынмина к себе и начал медленно поглаживать её.
Мин иногда рвано выдыхал, потому что боялся, что что-то пойдёт не так, но ничего не происходило. Бан Чан всё также гладил его и еле слышно дышал. Брюнету стало спокойно, и он расслабился, вдыхал запах Бана и даже ластился чуть ближе. Но в какой-то момент Крис переместил одну руку на ягодицу Кима. От этого он дёрнулся и начал пытаться выбраться из объятий. Ему показалось, что Чан не такой хороший, какой был десятью минутами ранее. Брюнет всё же вырвался из рук Криса и закутался в одеяло. Он сжался и пытался спрятаться.
А Бан Чан только растерянно смотрел на Кима. Он не понимал, что сделал не так, потому что не имел плохих намерений. Он протянул руку к Мину, и тот шарахнулся от неё назад. Чан потерял даже минутную доверенность Сынмина. Он стал корить себя и хмурится от совершенной ошибки. Одно движение сделало его образ в глазах Сына ещё более устрашающим.
— Ким, я не хотел тебя пугать. Мне было немного неудобно и я переместил руку, чтобы я ненароком не отпустил тебя.
Снова другой тон. И Мин нахмурился. Он снова не так понял действия Криса. Он снова выставил его самым плохим. Глаза Сынмина забегали по рыжеволосому. Он выглядел взволнованным и обеспокоенным. Ким немного расслабился, усаживаясь также, как и до объятий. Но он не хотел, чтобы всё повторилось, он не стал снова проявлять слабость.
Бан сдался и опустил руку.
— Ложись спать, болезнь только затихла, с утра примешь лекарства и останешься в общежитии, — Бан Чан встал и тяжело вздохнул. Ему нужно будет исправить всё то, что натворил. Но уже слишком поздно, чтобы пытаться это сделать сейчас. Поэтому Крис решил попытаться заново уже с утра и в последующие дни.
Сын повернулся лицом к стене и, когда тот уже улёгся, он прошептал: «Хорошей ночи», но был в надежде, что Чан этого не услышал.
