Радости и Печали

      В то время, когда в Арвернии кипела жизнь, не менее горячим ключом она била и далеко на востоке, в земле, куда в свое время едва дошли войска самого Карломана Великого. Только его потомок, граф Карломан Кенабумский, хорошо узнал и этот край, Великую Моравию, обрел там друзей и побратимов. Он во время охоты на пещерного медведя спас жизнь княжичу Ростиславу, храброму воину и вдохновенному певцу. Но тогда же он волчьим чутьем оборотня почувствовал, что над княжеским родом Моравии нависла пока еще потаенная опасность, скрывающаяся в тереме Велеграда. А между тебя, обитателям княжеского дворца пока еще было неведомо предвестие опасности. После приезда Карломана прошло полтора года. Княжич Ростислав счастливо жил со своей женой, Святославой Дедославльской. Ее стараниями, сосватали ее двоюродную сестру, княжну Ярославу, за брата Ростислава, княжича Вратислава. Теперь Святослава с Ярославой сидели в покоях супруги наследника Моравского престола. Святослава, сидя за столом, перебирала жемчуг для вышивки. А напротив нее сидела ее двоюродная сестра, семнадцатилетняя Ярослава, приехавшая, чтобы стать женой княжича Вратислава. - Ой, Святославушка, сестричка моя, как я рада, что хотя бы с тобой будем рядом! - тихонько проговорила Ярослава, с грустной улыбкой глядя на свою родственницу. Святослава постаралась ободрить двоюродную сестру, которую хорошо знала еще дома, в Дедославле. - Не тревожься, Ярославвушка, я верю, все будет хорошо! Ты же не так далеко уехала от родного края, можешь всегда подать о себе весточку. Я ведь прижилась здесь, и хорошо живу с моим Ростиславом. У моравов даже язык похож на сварожский, так что научишься говорить быстро. Да и я тебе помогу во всем! Только поведай мне, да поскорее, о Дедославле, о моих отце и братьях! Как у них дела? Все ли здоровы? Ярослава протяжно вздохнула, вспоминая о родном доме. - Великая Данатра, хвала богам, течет по-прежнему, и Дедославль стоит прочно, как повелось от века!.. Твой батюшка, наш великий князь, и братья, а также все наши знакомые передают тебе столько приветов, сколько листьев в лесу! У нас дома все хорошо. Жена твоего самого старшего брата родила сына. Весной наши воины отбили набег вархонитов на восточной границе. Все наши близкие здоровы и благополучны, как подобает княжескому роду Сварожьих Земель. - Я и не сомневаюсь в своих гордых сородичах! - улыбнулась Святослава, и ее голубые глаза ярко блеснули. - Спасибо тебе, Ярославушка! Я тебя еще расспрошу обо всем, и мы поговорим с тобой сколько угодно. Письма приходят реже, чем хотелось бы, да и ощущаются не так, как живой человек, оказавшийся рядом. - Скоро и я окажусь оторвана от родной семьи на всю жизнь, как и ты, - вздохнула Ярослава. - Хорошо, что, по крайней мере, с тобой могу поговорить на нашем родном языке!.. Но прошу тебя: расскажи о моем женихе, княжиче Вратиславе, все как есть! Я слышала, что у него есть наложница - красивая вархонитка, а я ему совершенно не нужна? Это правда, Святославушка? - голос у девушки задрожал, глаза, устремленные на двоюродную сестру, были исполнены тревоги. Святослава глубоко вздохнула, в свою очередь размышляя, как найти тактичные слова, чтобы объяснить Ярославе, с кем ее свела судьба. Ах, как же не похож Вратислав на любящего, вдохновенного богами Ростислава!.. - Ярославушка, так получилось, что, когда княжич Вратислав еще не был твоим женихом, ему приглянулась вархонитская пленница, которую он взял в свои покои... Тогда он еще не знал о своей предстоящей женитьбе. А теперь он, из уважения к воле своих родителей и ради долга перед Моравией, согласился жениться на тебе, Ярослава. Однако у него еще довольно времени, чтобы полюбить тебя, моя дорогая сестричка! Ведь он еще совсем не знает тебя, и даже не подозревал, что ты есть на свете, взяв к себе вархонитку. Я уверена, что он полюбит тебя, как только узнает лучше, когда вы поженитесь! Ты так хороша собой и прекрасно воспитана, истинная жена для будущего князя! Что может значить рядом с тобой какая-то степная наездница, ничем не похожая на сварожских и моравских женщин? Верно, Вратислава притягивало к ней обаяние новизны. Но теперь она должна уже наскучить ему. Ярослава тихонько вздохнула, вместе с сестрой перебирая лежащие на столе жемчужные зерна. - Хотелось бы мне, чтобы ты была права, моя мудрая сестра! Ты в самом деле думаешь, что Вратислав оставит ту женщину? - Это его долг перед тобой, будущей женой, и перед Моравией! - Святослава была исполнена решимости. - Я уже попросила Ростислава похвалить тебя так, как только он один умеет, и сослаться на свой пример, как приятно быть женатым! Младшая княжна порывисто сжала руку родственницы, поверх рассыпанного на столе жемчуга. - Ах, Святославушка, даже не знаю, что я стала бы делать без тебя и твоего Ростислава! Нехорошо завидовать, но тебе я завидую белой завистью, что вы с ним поженились по большой любви, а я даже не знала своего жениха до приезда сюда. И теперь я стараюсь надеяться на лучшее, а в голову все равно закрадываются опасения. Вот и жемчуг, как говорят, к слезам... - Не говори так, сестричка! - Святослава, стараясь ободрить двоюродному сестру, зачерпнула горсть белых, переливающихся зернышек. - Жемчуг усиливает природное тепло, поддерживает здоровье, дарит жизненную силу! Он и есть сама жизнь. Вот, я украшу им твой свадебный убор, чтобы твои милые щечки стали еще алее, губки почаще улыбались, а твои глаза всегда оставались ясными и никогда не плакали! Она приложила еще незаконченный головной убор ко лбу и к волосам Ярославы, золотистым, как пшеница. - Ах, как ты будешь хороша в этом вышитом жемчугом уборе, Ярославушка! Да ни за что твоему Вратиславу не устоять перед тобой, моя белая голубица! Девушка улыбнулась, приободренная заверениями сестры. - Если ты так говоришь, Святославушка, то я постараюсь завоевать сердце моего жениха! Обещаю тебе, что не отступлюсь! Если уж боги и наши родные предназначили меня Вратиславу, я сделаю все, чтобы он отдавал мне должное! Ссыпав на стол горстку жемчужин, Святослава с улыбкой положила руки на плечи девушки. - Вот теперь я узнаю тебя, сестрица, истинную наследницу воинственных сварожских князей! Действуй, Ярославушка! И помни: мы все на твоей стороне! И я с Ростиславом, и сам князь Бронислав с княгиней Ираидой, - все будем очень рады, если Вратислав сделается тебе примерным супругом. Ярослава сжала ее руки в ответ. - Благодарю тебя, Святославушка! Хочется верить, что Лада все-таки не напрасно привела меня в Моравию, к Вратиславу. Я день и ночь готова просить ее отвернуть его глаза и сердце от вархонитки и обратить ко мне! Двоюродные сестры с надеждой улыбнулись друг другу. *** Между тем, нареченный жених Ярославы, княжич Вратислав, в эту минуту вовсе не желал думать о ней. Он находился в своих покоях вместе с наложницей-вархониткой, которую любил или, во всяком случае, полагал, что любит. Правда, в настоящую минуту Вратислав, миловидный юноша лет двадцати, был сильно не в духе. Ему пришлось выдержать трудный разговор со старшим братом Ростиславом, который настаивал, чтобы он расстался с своей наложницей и отослал ее как можно дальше. Вратислав упорно отказывался, но и брат настаивал на своем - он, мол, обязан жениться на прибывшей сварожской княжне и чтить ее! Иначе он оскорбит весь род дедославльских князей, и два родственных народа, моравы и сварожане, могут даже поссориться навсегда. Вратислав не сомневался, что его брат теперь поет песни с голоса своей жены-сварожанки, которая и подсунула свою двоюродную сестрицу в жены ему, второму княжичу. Но самое главное - что отказаться от брака с Ярославой не представлялось никакой возможности! И вот, раздраженный Вратислав, оставив наложницу одну в постели, наскоро накинул сорочку и, не подпоясываясь, подошел к столу, на котором стоял кувшин с хмельным зельем. Он налил себе чашу и выпил темное крепкое питье, отдающее горьковатым привкусом степной полыни. В голове чуть зашумело, но зато по всему телу разлилось приятное тепло, а мучившие в последнее время сомнения притупились, даря душе облегчение. Тем временем, из постели за ним наблюдала наложница-вархонитка. Она была совершенно обнажена, но накрыта покрывалом из меха черных соболей, нежным касанием которого наслаждалась не меньше, чем ласками своего любовника. Она была хороша собой по меркам любого народа, и лишь смуглая кожа, да чуть раскосые, пристальные, как у ястреба, глаза выдавали в ней степнячку. Совсем недавно она почувствовала, что ожидает ребенка от Вратислава. Но пока еще ничего не было заметно по ее облику, и вархонитка знала, что ее талия под соболиным покрывалом еще остается тонкой и изящной, а живот - плоским, и лишь груди сделались чуть более упругими, еще больше разжигая во Вратиславе желание. Черные, как ночь, волосы вархонитки, под стать собольему меху, пахли степными цветами. Она сладко потягивалась, пока еще ощущая себя полновластной хозяйкой на ложе княжича и в его сердце. Женщины ее народа передавали друг другу тайные знания, как привязать к себе мужчину, будь то супруг в степном кочевье или же, если доведется попасть в плен - враг, возжелавший их любви. Они умели устраиваться так, что самые гордые завоеватели, в свою очередь, становились у них пленниками... И вот теперь, вархонитка пристально наблюдала за Вратиславом, беспокоясь все же о своем будущем при княжеском дворе. Она слышала, как ее господин и любовник ругался со своим братом, требовавшим удалить ее. Пока еще Вратислав мог защитить ее. Но сколько еще он выдержит?.. Тем временем, княжич осушил еще одну чашу хмельного напитка. Теперь к нему вернулась уверенность, и он ощущал в себе силы поспорить со своими родичами. Чувствуя на себе пристальный взор своей наложницы, Вратислав, наконец, обернулся к ней и взглянул в ее красивое лицо. Эту женщину он в самом деле любил - настолько, насколько мог кого-то любить. С того самого дня, как ее, захваченную в плен, привели к престолу великого князя, Вратислав влюбился в эту загадочную смуглую деву степей, с серебряными колокольчиками в черных косах, страстную и загадочную. Правда, он не мог выговорить ее вархонитского имени, совершенно зубодробительного, и предпочитал называть ее по-моравски - Любавой. Но самое главное - ему нужна была лишь она, и он хотел сохранить ее возле себя, во что бы то ни стало! Ни белокурая сварожанка, и никто другой не смогут заменить ему ее! Таковы были размышления Вратислава, в эту минуту изрядно подогретые хмелем. И он порывисто произнес, поглядев в глаза наложнице и вновь очарованный ее красотой: - Послушай, Любава, милая моя! Ты, должно быть, слышала, о чем я спорил с моим братом Ростиславом. Но я клянусь тебе, что никогда не расстанусь с тобой! Как бы ни давили на меня отец, мать, брат, сами боги! Даже... даже если мне все-таки придется жениться на княжне Ярославе, приехавшей из Сварожьих Земель... Она никогда не заменит мне тебя, Любава моя!.. Вархонитка сладко потянулась под покрывалом и проговорила с хрипловатым говором, звучавшим восхитительно для влюбленного Вратислава: - Конечно, она не сможет меня заменить! Я видела ее: она холодна как лед, и не сможет ничем порадовать тебя. У нее голубые глаза, и душа ее холодна, как вода, в ней никогда не зажжется огонь любви. В ее объятиях ты станешь вечно искать меня, но никогда не найдешь, и познаешь лишь разочарование!.. Вратислав склонил голову, слушая ее прорицания, и чувствуя в них роковое созвучие своей судьбе. Ибо он в самом деле верил, что нигде больше не найдет такой прекрасной, ласковой и искусной в любви женщины, как его вархонитка. И он мучительно искал способ, как бы исполнить свой долг перед Моравией и своей семьей, и одновременно - женившись на княжне, сохранить рядом и свою возлюбленную вархонитку. - Поверь мне, Любавушка! - горячо проговорил Вратислав. - Я тебя не брошу, что бы ни произошло! Подарю тебе поместье вблизи от Велиграда, и ты будешь жить там, не привлекая внимания, так же богато, как сейчас. А я, пусть мне и придется жить со своей женой, стану очень часто приезжать к тебе, под предлогом охоты, важной поездки, да мало ли каким еще! Она только перед двором и людьми будет моей женой, а над моим сердцем всю жизнь будешь царить ты одна, клянусь! Ты согласна? Для всех мы расстанемся, на самом же деле нет! Вархонитка задумчиво промолчала, не сразу находя слова на чужом языке. Усмехнулась про себя, думая о том, как глупы и легкомысленны бывают мужчины, и особенно этот. Пожалуй, он вправду мнил себя влюбленным, но ей-то видно было, что он любил только развлекаться с ней, и ни разу не подумал об отдаленных последствиях их любовной связи. Ну а она, наложница-вархонитка в чужой стране, бесправная перед всеми, была обязана сама позаботиться о себе. И о будущем ребенке, разумеется, ибо, если родится сын, он будет иметь право на престол Великой Моравии, хоть его отец и не старший сын великого князя. Она не знала, что у моравов, хотя двоеженство иногда и встречается, но сын от невольницы не вправе наследовать отцу. Судила по обычаям своего народа, где значима была лишь отцовская кровь. И в мыслях дальновидной и честолюбивой женщины стали складываться пока еще туманные замыслы, как бы проложить себе и будущему ребенку путь к успеху. Однако же она улыбнулась Вратиславу, ожидавшему ее ответа, и проговорила с придыханием: - Тебе не нужно давать мне своего княжеского слова, мой Вратислав! Я и так верю, что ты не обманешь свою бедную невольницу... Я одна - твоя судьба!.. Он подошел к постели и поцеловал вархонитку в губы. От него еще пахло вином, настоенным на степных травах. - Когда ты со мной рядом, моя Любава, мне хочется быть с тобой всегда, чтобы ты одна и была моей судьбой, сколько суждено мне прожить на свете!.. При этих словах княжича, темные глаза вархонитки ярко блеснули, словно звезды в ночном небе над простором ее степной родины. Вратислав верил, что в них может светиться лишь ее горячая любовь к нему. Между тем, красавица твердо решила, ради собственного честолюбия и ради будущего ребенка: она никогда не позволит, чтобы Вратислав принадлежал другой женщине, кроме нее! Но княжич, находившийся, к тому же, навеселе после хмельного напитка, не заподозрил ничего. Он знал в своей наложнице одну лишь любовную страсть, и не подозревал, насколько неистова она может быть в иных чувствах. *** Вечером княжич Ростислав со Святославой встретились в своих супружеских покоях. Они были рады друг другу, собираясь, после всех дневных треволнений, опочивать вместе. Ибо любовь между ними была по-прежнему сильна, и они охотно наслаждались супружескими ласками. Ростислав помогал жене снять верхнее безрукавное платье-летник и сорочку под ним. Одновременно супруги беседовали про Вратислава и Ярославу, с которой тот вовсе не желал сблизиться, как подобало жениху. Расстегивая пуговицы на платье жены, Ростислав поинтересовался у нее: - Как поживает твоя двоюродная сестра, лада моя? Осваивается ли в Велиграде? - Ярославе пока приходится нелегко. Почти все очень ласковы и уважительны к ней - за исключением лишь одного человека: именно того, к кому она приехала! Однако она готова бороться за сердце своего жениха. Ростислав задумчиво потеребил свою мягкую светлую бородку. - Хорошо бы постараться свести Вратислава с Ярославой не только на торжественных мероприятиях. Они пока что едва имели возможность сказать друг другу несколько слов. Пусть хотя бы приглядятся и познакомятся получше! Святослава отвлеченно встрепенулась, радостно кивнула. - Ты прав, Ростиславушко! Придумай на завтра, куда можешь привести Вратислава, а я позабочусь, чтобы Яросслава встретилась с ним как бы невзначай. Ростислав сжал горячую руку жены. - Обещаю тебе, милая! Сделаем, каждый со своей стороны, все возможное, чтобы свести их. Я сегодня требовал от Вратислава, чтобы он расстался со своей вархониткой. Недопустимо, чтобы она встала между будущими супругами! - Жаль, что Вратислав влюблен в другую! - тихо вздохнула Святослава. - Их брак с Ярославой будет пока исключительно браком по сговору. Но и в такой семье может со временем родиться взаимная любовь! - Так произошло у моих родителей - они сперва поженились по сговору старших, а потом полюбили друг друга, и теперь живут очень дружно, - согласился Ростислав. - Но им было легче ответить любовью, ибо их сердца были свободны. С Вратиславом будет посложнее. Но все-таки есть надежда, что он ответит своей невесте, как подобает, хотя бы со временем... - Как бы я хотела для них такой же любви, как у нас с тобой! - Святослава положила обнаженные руки на плечи мужу. - Ведь и наша с тобой свадьба нужна была прежде всего ради союза между Дедославлем и Моравией, это так. Но мы позаботились узнать друг друга, и полюбили всей душой! Как жаль, что твой брат совсем не таков! Эта проклятая вархонитка, должно быть, околдовала его, так что он едва замечает Ярославу, свою прекрасную невесту! - Вратислав горяч, а эта женщина и впрямь затуманила ему рассудок, так что он упорно сопротивляется моим требованиям расстаться с ней, - вздохнул Ростислав. - Ну ничего, мы завтра устроим ему встречу с невестой там, где он сможет пообщаться с ней! Святослава в знак благодарности поцеловала мужа, и они забыли на время обо всем, кроме друг друга. *** Супруги выполнили свое намерение. На следующее утро Ростислав пригласил Вратислава потренироваться в стрельбе из лука на великокняжеском дворе. И вот, княжичи в сопровождении своей свиты соревновались, кто быстрее и точнее всадит в мишени больше стрел. Дружинники обоих княжичей толпились вокруг, приветствуя одобрительными возгласами каждый выстрел. Они разделились на партии, поддерживающие каждая своего княжича, и теперь веселились и смеялись, радуясь каждому меткому выстрелу. Дружинники не подозревали никакого подвоха, им было весело. Среди них находился и молодой оборотень Любомир, сын боярина Яромира, юноша чуть старше Ростислава. Он тоже смеялся вместе со всеми, однако в то же время внимательно наблюдал за Ростиславом. Тот, благодаря побратимству с Карломаном Кенабумским, частично обрел зов крови, свойственный оборотням, хоть и не сделался настоящим волколаком, но их кровь теперь текла и в жилах старшего княжича. Любомир помогал ему научиться пользоваться новыми дарованиями. В то время, как княжичи стреляли по мишеням, Святослава вместе с Ярославой и свитой своих служанок спустилась по лестнице во двор. Двоюродные сестры собирались пройти в великокняжеский сад, но их дорога лежала там, где тренировались их муж и жених. Разумеется, все было нарочно подстроено Ростиславом и Святославой, чтобы свести вторую молодую пару. Увидев пришедших женщин, братья-княжичи отложили свои луки и направились навстречу им. Почтительно поклонились. Ростислав поцеловал жене руку, заодно переглянувшись с ней выразительными взорами. Затем метнул предостерегающий взор на брата, без слов приказывая ему вежливо встретить свою невесту. Вратислав на людях держался со своей нареченной уважительно, как подобало. Тоже поцеловал ей руку и проговорил: - Доброе утро тебе, прекрасная княжна Ярослава! Девушка тихо улыбнулась ему. - Приветствую тебя, доблестный княжич Вратислав! Я вижу, ты сегодня одерживаешь победу? - Да, это так, - с гордостью ответил младший княжич. При этом он пристально оглядывал сварожскую княжну, предназначенную ему в жены. Она была бледна, белокура, голубоглаза. Внешне полностью противоположна его Любаве! Она не привлекла симпатий своего жениха. Святослава заметила холод в глазах деверя и многозначительно взглянула на мужа. Тогда Ростислав задорно обратился к брату: - Что ж, в стрельбе ты меня победил, брат! А давай-ка теперь поборемся с тобой в состязании на бревне! Покажем свою удаль перед племянницей великого князя дедославльского, пусть видит, что моравы не слабаки! Вратислав согласился без особого желания, только ради приличия, чтобы достойно выглядеть перед невестой. - Хорошо, я согласен биться с тобой палками на бревне, брат, если тебе нравятся грубые простонародные забавы! Они отошли в сторону конюшни. Там, на высоте примерно трех локтей над землей, было подвешено на цепях широкое оструганное бревно. Забравшись на него босыми ногами, братья-княжичи принялись фехтовать палками, стараясь сбросить друг друга на солому, постеленную вокруг бревна. Дружинники столпились вокруг них, вновь подбадривая то одного поединщика, то другого. Святослава и Ярослава блестящими глазами наблюдали за ними, окруженные своей свитой из прислужниц. Тем временем, в конюшне были открыты двери, и туда доносились звуки со двора. Там работали конюхи и скотницы, задающие корм лошадям. Сегодня на конюшню пришла и вархонитка, наложница княжича Вратислава. Выросшая в степных просторах, она знала коней не хуже самых опытных конюхов. Ее тянула сюда страсть к свободе, к буйной скачке, к перемене мест, как у перелетной птицы. Она заслужила уважение конюхов тем, что могла справиться с самым горячим скакуном и успешно заговаривала любые конские болезни. Но зато служанки-скотницы ненавидели вархонитку. Сейчас она, одетая по обычаям своего народа, в шароварах, удобных для верховой езды, со звенящими колокольчиками в черных косах, заканчивала обихаживать коня княжича Вратислава. Расчесывая ему гриву гребнем, она напевала на своем родном языке, вложив в песню всю свою тоску по степному приволью: - Ты лети, мой конь, через поля и травы! Скачи быстрее оленя, быстрее летящего орла, через реки, горы и долины, к самому краю мира, туда, где солнце садится за окоем! Мчись по вольной степени, и пусть ветер свистит у тебя в ушах, чтобы никогда не коснулся тебя аркан, не закрыли в тесном стойле конюшни! Одна из скотниц, проходя мимо нее с ведром овса, покосилась на вархонитку и грубо произнесла: - Опять колдуешь на своем языке, колдунья степная? Ну ничего, недолго тебе осталось ублажать княжича Вратислава! Все равно ты - никто, невольница, живая игрушка. Вот скоро он женится на сварожской княжне, и ты вместе с нами будешь работать на конюшне! Та, кого ее любовник звал Любавой, слышала скотницу, но не удостоила ни словом. Надменно вскинув голову, она закончила свою работу и направилась к выходу из конюшни. Навстречу ей попалась вторая скотница. Она встретилась с первой, и, стоило вархонитке отойти, как женщины принялись беседовать, приглушенно смеясь ей вслед: - Женщина в штанах, как мужик! Не иначе, как она околдовала княжича Вратислава, не то зачем бы ему понадобилось такое противоестественное существо? Вархонитка лишь ускорила шаг, ничем не выдавая, что слышала их насмешки. Она направлялась именно туда, где состязались на бревне братья-княжичи. Выйдя во двор, Любава совсем не заметила, что конюхи и скотницы, закончив работу, направились туда же. *** Тем временем, сыновья великого моравского князя боролись на бревне, стараясь столкнуть друг друга палками, так и ударявшимися друг о друга с резким стуком. Столпившиеся вокруг дружинники по-прежнему подбадривали громкими возгласами то одного, то другого. - Вперед, Вратислав! Столкни его! - кричали воины младшего княжича. А другие, следовавшие за наследником престола, отвечали им не менее горячо: - Ростислав, побеждай! Бей по ногам! Княжна Святослава, любуясь мужем, хлопнула в ладоши и воскликнула, подбадривая его: - Удачи тебе, Ростислав! Вперед! А стоявшая рядом с ней Ярослава, затаив дыхание, наблюдала за своим женихом, желая ему победы, как подобало. Если бы только он проявил к ней искреннее внимание, она смогла бы любить его искренней супружеской любовью! Ростислав, не прекращая орудовать палкой, воскликнул, желая подначить брата: - А ну-ка, вперед! Ты же можешь лучше! На тебя глядит твоя невеста! Разгорячившись, Вратислав заработал палкой вдвое сильнее, так что Ростислав покачнулся и чуть не упал с бревна. Дружинники младшего княжича тут же захлопали. Однако старший брат удержал равновесие. Тогда Вратислав азартно оскалил зубы, перехватив палку обеими руками, готовился ударить вновь. Но в этот миг из конюшни вышла Любава. Увидев своего господина, она остановилась и воскликнула на своем родном языке: - Пусть Тенгри хранит тебя, княжич Вратислав! При звуках ее голоса княжич обернулся. Он порадовался, что Любава видит его, и надеялся порадовать ее победой. Но тут же брат с силой толкнул его, и Вратислав потерял равновесие и, покачнувшись, свалился на солому. - Ростислав! Ростислав! - не удержались от крика дружинники. Младший княжич валялся на соломе, красный от ярости и от стыда, что Любава видела его нелепое положение. О том, что видела и Ярослава, он совершенно не подумал. Между тем, скотницы, вышедшие вместе с вархониткой из конюшни, вновь принялись насмехаться. Обе они лишились кого-то из родных в войне с кочевниками, и им было не по душе, что наложница-вархонитка держалась как хозяйка, высокомерно глядя на них. - Подожди-подожди, черномазая степнячка! Скоро княжич Вратислав женится на княжне Ярославе, и тебе более уже не греть его постель! - Достойная супруга станет дарить ему ласки, а ты согнешься от работы на конюшне! - злорадствовала вторая скотница. - И не гнушайся работой, которая и для коренных моравов достаточно хороша!.. Вархонитка вновь ничего не ответила им, но метнула горячий взгляд на Вратислава, без слов призывая его взглянуть, что она вынуждена терпеть ради него. Одновременно она встретилась взорами с княжной Ярославой. И на лице юной сварожанки отразилось смятение. Она мгновенно разглядела красоту своей соперницы, а в следующий миг убедилась, что та обладает большим влиянием на Вратислава. Тем временем, Ростислав, соскочив с бревна, хотел помочь брату подняться. Но тот, услышав пересуды служанок, сам вскочил на ноги и резко бросил: - Сейчас я вернусь!.. Подойдя к женщинам он взял за руку свою вархонитку и ласково обратился к ней: - Ступай отдыхать, Любава! - Я заботилась о твоем коне, потому что мне дорого все твое! - проговорила она. - Я ценю твои заботы! Но лучше тебе не появляться там, где грубые люди способны тебя оскорбить, - проговорил Вратислав. Тут же, обернувшись к скотницам, он прошипел сквозь зубы: - А вы что делаете здесь? Всю работу закончили? Так я позабочусь, чтобы вы работали вместо той, над кем осмелились насмехаться! А теперь пошли вон! Скотницы поспешили скрыться. А Вратислав, задержав руку вархонитки в своей ладони, ласково обратился к ней: - Ступай в наши покои, Любава! Я скоро приду. Никого не бойся, я смогу тебя защитить! Его наложница, кивнув, плавным шагом удалилась в терем. На ходу мелодично звенели колокольчики в ее косах. Вратислав, будто опомнившись, наконец, вернулся к тем, кто ожидал его. К брату, стоявшему рядом со своей женой. И к невесте, что застывшим взором глядела вслед уходящей вархонитке, оскорбленная пренебрежением нареченного жениха. Младший княжич в глубине души все же чувствовал смущение, что так повел себя. Но старший брат не дал ему сказать ни слова. Сурово воскликнул: - Это немыслимо, Вратислав! Я сегодня же поговорю с отцом, и он велит выслать прочь эту степную гадюку, так что ты даже не узнаешь, где она! Ведь перед тобой твоя невеста, княжна Ярослава! - Прошу прощения, любезная княжна! - Вратислав постарался принять галантный вид, поклонившись княжне. - И ты прости меня, брат! Я просто услышал, как служанки бранятся, и поспешил поставить их на место. Не люблю, когда слуги вздорят между собой, от этого всем убыток. Все присутствующие отлично поняли, что дело отнюдь не в этом. Ростислав вновь сочувственно поглядел на Ярославу, бледную и неподвижно застывшую, точно злая колдунья уколола ее ледяной иглой, как в песне. - Это хорошо, брат, что ты так заботишься о порядке на княжеском подворье! - сказал он, делая вид, что принял его слова за чистую монету. - Только лучше бы тебе не забывать и о другом долге. Тем более, что он совсем необременителен, и может сделаться очень приятным, если не пренебрегать им. Вратислав, сжав зубы, сделал было движение, намереваясь подойти к своей невесте, если уж так нужно. Но тут Святослава, поглядев на застывшее бледное лицо двоюродной сестры, решила, что для нее на сегодня достаточно унижений. И, взяв Ярославу под руку, обратилась к мужчинам: - С вашего позволения, я хотела показать Ярославе сад при великокняжеском тереме. А заодно побеседовать перед свадьбой о маленьких женских тайнах... Ростислав кивнул, поцеловав жену в щеку: - В таком случае, ступайте без нас, конечно же! Нам с братом тоже найдется, о чем побеседовать! Две урожденных сварожских княжны, счастливая супруга и нелюбимая невеста, удалились прочь, в сопровождении своей свиты. Княжичи-братья же, еще оставаясь возле конюшни, мерились взглядами, куда яростнее и горячее, чем недавно сражались на палках. Наконец, Ростислав процедил сквозь зубы: - Ты женишься на княжне Ярославе, это решено! Но нам всем хотелось бы, чтобы ты сам, по доброй воле, отослал от себя наложницу и постарался дать хоть немного тепла своей невесте! Поверь, Вратислав, она будет тебе прекрасной женой! Прими свою судьбу! И учти: кто покорен судьбе, того она ведет за собой, а кто непокорен - тащит. Вратислав стоял перед братом, глядя под ноги - для состязания на бревне они оба разулись, и теперь все еще стояли босиком, не успев надеть сапоги, стоявшие рядом. Наконец, он рывком поднял голову и взглянул на брата. - Если нет другого выхода, я женюсь на княжне Ярославе. Но мне все равно дорога одна Любава. По своей воле я и не взглянул бы на другую женщину! Ростислав хлопнул брата по плечу. - Ничего, я верю: ты еще узнаешь свою невесту по-настоящему, и поймешь, что она достойна любви! А пока попробуй хотя бы оказывать ей уважение, подобающее ее высокому роду! В конечном итоге, себе же сделаешь лучше. Вратислав угрюмо кивнул в ответ. Наблюдавший за ними в отдалении, среди прочих дружинников, Любомир проводил долгим взглядом вархонитку, скрывшуюся за дверью, ведущей к покоям княжича Вратислава. Он почувствовал, что скоро произойдет большая беда. Волчье чутье подсказывало безошибочно. *** Княжны Святослава с Ярославой удалились в сад, где любили гулять среди пышных фруктовых деревьев и цветочных клумб. Но сегодня красота природы, расцветающей под жарким моравским солнцем, не радовала молодых сварожанок. Ибо они уже не могли наслаждаться ею так весело и беззаботно, как в юности, гуляя в рощах родного Дедославля. Младшая княжна жестоко страдала, оскорбленная пренебрежением своего жениха. А старшая искала возможность утешить ее. Теперь Святослава, гуляя по саду под руку молчаливой, словно застывшей на морозе сестрой, старалась успокоить ее, как могла. - Милая моя сестричка, не переживай так, пожалуйста! Никуда твой Вратислав не денется! Он непременно станет твоим мужем. И, когда узнает тебя получше, обязательно ответит горячей любовью! Про себя Святослава понимала, что добиться этого будет не так уж легко. Вратислав вел себя, точно завороженный своей вархониткой! Следовало прежде удалить ее прочь, чтобы не путалась под ногами. Ярослава глубоко вздохнула, чувствуя себя бесконечно усталой. Она держалась, как подобало племяннице великого князя Дедославльского. Но это удавалось ей все с большим трудом. Преодолевая тоскливое безразличие, ответила двоюродной сестре, вскинув на нее измученные глаза: - Я понимаю, сестричка: меня с детства готовили к замужеству по сговору, к тому, что придется стать женой человека, которого я, возможно, даже не увижу до свадьбы. Но меня также учили, что брачные обязательства значимы для обоих - и для невесты, и для жениха. А между тем, мой жених ведет себя так, словно его настоящая невеста - невольница-вархонитка, а не я. Он бросил меня, чтобы успокоить ее... А она красива! И держится, словно она здесь хозяйка. В этот момент Святослава заметила в траве несколько первых созревших на солнечном пригорке ягод земляники. Сорвала их и протянула сестре, как в детстве. - Попробуй первую моравскую землянику, сестричка! И не изводи себя тревогой, прошу тебя. Мы уберем подальше эту вархонитку, и Вратислав успокоится. С глаз долой - из сердца вон! И тогда у тебя будет достаточно времени, чтобы завоевать его сердце! Ярослава съела несколько сладких ягод, провяленных солнцем, с мелкими, хрустящими на зубах зернышками. И, наконец, смогла через силу улыбнуться сестре. - Я постараюсь выдержать все, моя милая сестрица! Хотя мне больно, очень больно! Какая-нибудь простолюдинка счастливее меня, ибо может расстаться с нелюбящим ее женихом. А у меня и выбора нет!.. Святослава ласково сжала руку девушки. - Если нет выбора, остается только идти вперед! Ярослава вздохнула и кивнула в ответ. *** Тем временем, княжич Вратислав вновь вернулся в свои покои, к Любаве. Там, на ложе, укрытом пышным мехом, они пока еще могли предаваться любовным утехам, хоть их собирались лишить этого права. Сейчас Вратислав, стоявший возле стола, вновь пил хмельной напиток, пахнущий степной полынью. Любава наблюдала за ним, сидя на ложе. Она успела надеть наряд для танца, до поры прикрытый халатом, выбирая момент, чтобы порадовать своего любовника танцами ее родного племени. Но пока что было не до того. Вратислав сильно рассердился, и успел захмелеть в жару и от огорчения после проигрыша. Теперь он бранил своего старшего брата, дав волю раздражению. - Легко Ростиславу приказывать мне! На то он и старший брат, наследник великого князя! К тому же, он женился по любви, и его жена в чести у наших благородных родителей!.. Я же второй в очереди на престолонаследие, и то лишь до поры, пока у Ростислава со Святославой не родился сын. Вообще-то я третий по старшинству, второй - наш брат Дионисий, но он стал жрецом и уехал в Агайю, на родину нашей матушки... Итак, я второй в очереди на престол, но мне навязывают силой брак с княжной, что холодна, точно зимняя вьюга. А на мою возлюбленную все шипят, от князя до последних холопов, осуждают ни за что ни про что. Разве это правильно, справедливо?! Любава мысленно улыбалась, готовясь манипулировать своим любовником. Она хорошо знала его слабые места. Недаром она смогла завоевать сердце княжича, едва он увидел ее среди толпы пленников. И теперь готова была разжигать в нем гнев против старшего брата, и против самого отца. - К сожалению, не все на свете достается по справедливости, любимый мой! Вы с Ростиславом - оба сыновья великого князя, но ваш отец все позволяет своему старшему сыну, а тебе - ничего. Твой брат со своей женой не успокоятся, пока не разлучат нас с тобой. Они навяжут тебе ледяную сварожанку, которая никогда не сможет приносить тебе такую радость, как я! Твои отец и старший брат не оставят тебе выбора, обращаясь, как с последним рабом. А, когда Святослава родит твоему брату сыновей, тебя вовсе отодвинут в сторону и лишат права на престол. Вратислав стиснул зубы от ярости. Его лицо потемнело. Он налил себе еще одну чашу хмельного питья, высоко поднял ее и произнес: - Я пью за то, чтобы надменная Святослава рожала моему брату только дочерей! Чтобы ему было не так-то легко унаследовать престол Великой Моравии! Любава подошла к своему любовнику и томно обняла его за шею. - Да поможет Тенгри, чтобы твое пожелание сбылось, мой дорогой княжич! Ты один должен унаследовать престол Великой Моравии, мой Вратислав! И, конечно же, ты имеешь право ласкать кого угодно, и каким образом захочешь. Вратислав глядел на нее одурманенными глазами. Он обнял свою любовницу горячими от страсти руками. - Я могу... Я имею право на все... Я хочу, чтобы ты была со мной всегда, Любава моя!.. Вархонитка плавно повела бедрами, усиливая его желание. Затем, взяв юношу за руку, повела его к ложу. - Ты имеешь право, мой господин! Покажи мне свою власть, свою силу! Она была уверена, что уже понесла, но ей было нужно, чтобы княжич вновь пролил семя, одарил их будущего сына настоящей мужской сутью, силой, духом мужчины. Чтобы сын, что родится у них, в будущем сделался действительно великим человеком, каким его отец лишь мнит себя! Они упали на постель, наслаждаясь ласками друг друга, дарили и принимали самые изощренные ласки, так что пот выступал на коже и дыхание спирало у обоих. Два гибких молодых тела сплетались, слышалось взволнованное дыхание и любовный шепот. - Ты самая лучшая на свете, любовь моя! - клялся Вратислав, нежась в ее объятиях. - Никто мне не заменит тебя, Любава! Никто, никогда! Когда они отдыхали, нежась среди пышных мехов, княжич приподнялся на локте, вглядываясь в красивое смуглое лицо вархонитки. Она же проговорила, глядя ему в самую душу своими огненными глазами, то, что обдумала наперед, ожидая его в покоях: - Ты - величайший из князей Великой Моравии! Я наслаждаюсь твоей силой, которую скоро узнает и вся страна! Ты можешь уже теперь показать всем свое превосходство над старшим братом... Вызови его на состязание в скачке верхом! Это не то что победить в состязании на бревне. Скорость коня и умение наездника решают все. Это испытание сил, достойное мужчины! У Вратислава разгорелись глаза. Он был рад возможности рассчитаться с братом за свое поражение, когда ему довелось валяться на соломе на глазах у воинов и женщин. - Хвала тебе, Любава! - воскликнул он, лаская ее золотисто-смуглые обнаженные груди и плечи. - Ты так же мудра, как красива и искусна в любви! Я непременно вызову Ростислава на скачку. И тогда-то все увидят, кто лучше умеет править конем! Хмель и любовный угар разжигали кровь княжича, он преисполнился веры в себя, не сомневаясь, что непременно победит. И тогда всем станет ясно, что он достойнее брата, и будет лучшим наследником престола Великой Моравии. И он займет место Ростислава, и, как и он, вправе будет любить, кого ему захочется. Вархонитка, которую он звал Любавой, пристально глядела на своего господина, угадывая его самые потаенные желание. Она улыбалась, но это была улыбка змеи, подманивающей добычу гипнотическим блеском своих глаз. Ибо она задумала погубить Ростислава во время конных состязаний, под видом несчастного случая. А, когда его не станет, Вратислав сделается наследником престола, обретет гораздо больше свободы в своих поступках. А вместе с ним сложится и ее будущее, и судьба сына, которого она подарит ему! Как-никак, ее сын родится старшим из внуков великого князя Бронислава, и это даст ему завидные преимущества в будущем. Вархонитка твердо верила, что у нее родится сын. И, не разбираясь в законах Великой Моравии, готовилась заранее расчистить для него - а сперва, конечно, для его отца, - путь к престолу. Ростислав шел в очереди наследования впереди Вратислава, значит, он должен быть устранен. Любава обо всем подумала наперед, заранее расчищая путь для своего будущего сына. Правда, Ростислав был для нее и личным врагом, поскольку вместе со своей женой добивался ее изгнания и женитьбы Вратислава на сварожской княжне. Но прежде всего вархонитка воспринимала его, как препятствие в очереди к престолу. Ибо Ростислав был, к несчастью, старше своего брата, и потому мешал ее стремлениям, бескрайним, как Великая Степь. *** А между тем, княжич Ростислав, не подозревая, что вархонитка задумала против него злое дело, стоял перед своим отцом, великим князем Брониславом, сидевшим за столом в своих покоях. Придя к отцу, княжич поведал обо всех последних событиях. Выслушав рассказ старшего сына, великий князь Моравский печально нахмурился. Вратислав вообще в последнее время причинял и ему, и Ираиде больше огорчений, чем остальные дети, вместе взятые, с тех пор как его угораздило влюбиться в вархонитку. А его пренебрежение нареченной невестой угрожало уже политическими последствиями. - Значит, кинулся к своей степной девке, забыв обо всем? - гневно переспросил великий князь. - Можно подумать, что она околдовала Вратислава, так что он лишился рассудка!.. И как теперь он собирается поступать со своей невестой в будущем, хотелось бы мне знать? - Он, с большой неохотой, но все-таки согласился жениться на княжне Ярославе, - ответил старший княжич. - Однако дал понять, что просто так не расстанется с вархониткой, даже когда женится по обязанности. Слишком сильно он любит ее, видите ли!.. А княжна Ярослава держится достойно, как подобает деве из великого рода. Однако Святослава говорит мне, что ее двоюродная сестра расстроена гораздо сильнее, чем показывает на людях... - Ее чувства можно понять, - вздохнул великий князь Моравский, сцепив пальцы в замок на письменном столе. - Что ж, я отошлю вархонитку подальше от Велиграда! Но прежде я еще раз поговорю с Вратиславом. Объясню ему, чем чревато для всех нас, если он сорвет свою свадьбу с Ярославой. И попытаюсь убедить, чтобы он сам расстался со своей наложницей-вархониткой. Ростислав с сомнением покачал головой. - Да разве он согласится расстаться с ней, батюшка? Она для него просто свет в окошке, он побежал, стоило ей позвать. И потом ушел следом за ней, утешаться ее бесстыдными ласками. Никогда ты его не переубедишь, батюшка! Я начинаю думать, что моя Святослава права: лучше всего увезти вархонитку прочь, чтобы Вратислав никогда ее не нашел. Вот тогда ему поневоле придется смириться. Но князь Бронислав, лучше знавший своих детей, не согласился с мнением первенца. - Я разделяю ваше со Святославой негодование, но не следует горячиться! Все же, я надеюсь, Вратислава удастся переубедить. Он взбалмошен и упрям, но не от силы, а от слабости характера. Против серьезного давление и здравых аргументов он не выдержит, уступит. Главное - чтобы он решил, что сам, по своей воле, согласился расстаться с вархониткой. Тогда он перестанет и думать о ней, гораздо раньше, чем кажется ему самому. Но, если вархонитку отнять у него силой, он упрется и станет разыскивать ее по всей Моравии, даже будучи вынужден жениться на Ярославе. Точно ребенок, у которого отняли любимую игрушку. От брака, заключенного при таких условиях, не будет радости ни ему самому, ни молодой супруге. Лучше, чтобы он переосмыслил свои желания сам. Княжич Ростислав склонил голову в знак почтения к мудрости отца. - Если ты все продумал, батюшка, действуй, как находишь нужным! Удачи тебе в переговорах с Вратиславом. Значит, самое главное - заставить его слушаться тебя, но таким образом, будто он все решил по своей воле? Князь Бронислав улыбнулся, с гордостью глядя на старшего сына и наследника. - Ты еще убедишься, мой Ростислав, что политика зачастую и требует навязать другому свое решение под видом его собственного! Так же наверняка действует с Вратиславом и вархонитка, и потому он так охотно повинуется ей. Обычно говорят: ночная кукушка дневную перекукует, но на сей раз мы уж постараемся пересилить прельщение вархонитки, какими бы чарами она ни владела! Отец и сын пожали друг другу руки и обменялись одобрительными улыбками, готовясь действовать. Но ни тому, ни другому не могло даже придти в голову, что задумала сотворить вархонитка, расчищая путь к престолу для Вратислава, а фактически - для себя и своего будущего потомства. Великий князь и его наследник тревожились за Вратислава и его невесту, но пока еще и помыслить не могли, чтобы им самим могла угрожать опасность. *** Прошло еще несколько дней. За это время княжич Вратислав, когда ему доводилось встречать свою невесту на светских мероприятиях или сопровождать ее в храм, держался нарочито любезно и почтительно. Однако Ярослава понимала, как и все, что он выполняет обязанность, и не более того. Княжна искала хоть какой-то возможности сблизиться со своим женихом. А между тем, Вратислав, как и обещал, загрузил работой скотниц, и те еще больше возненавидели вархонитку, за которую им мстили. Об этом вскоре узнали все, и поступок Вратислава стал еще более красноречивым в глазах княжны Ярославы. В очередной раз ей довелось встретиться со своим женихом во время службы в храме. Там присутствовали много вельмож, внимательно наблюдавших за молодой парой. Ярослава направилась к алтарю Лады, желая возложить в дар богине букет лилий. Вратислав подошел к невесте и чинно поклонился, взяв девушку под руку. - Позволь сопроводить тебя, княжна! - произнес он, взяв ее затрепетавшую от волнения руку. - Благодарю тебя, Вратислав Брониславич! - ее рука в его ладони показалась княжичу неприятно холодной. Никакого сравнения с горячими, страстными прикосновениями его Любавы! - Позволь помолиться вместе с тобой, любезная княжна! - проговорил Вратислав. - Я молюсь о счастье для нас с тобой, - тихо проговорила Ярослава, возлагая свои цветы на алтарь богини любви. Исполненная тревоги и надежды, она взглянула на ее изваяние в облике величавой прекрасной женщины, на губах которой играла улыбка. "Будешь ли ты добра ко мне и к моему жениху, всемогущая владычица, царящая над небом и над землей?" - мысленно вздохнула Ярослава. Вратислав, видя, как на них глядят собравшиеся в храме вельможи, поцеловал руку княжне. - Моя дорогая невеста, я вместе с тобой молю светлую Ладу о нашем счастье! - проговорил он с наигранной пылкостью. Ярослава тоскливо поглядела на своего жениха. - Не давай ложных обещаний перед алтарем Лады, ведь она слышит тебя! - укоризненно проговорила девушка. В ответ Вратислав поцеловал княжне руку, про себя же подумал, еще больше раздражаясь, что она все-таки холодна, как лед, и не выражает к нему никакого расположения. Нет, не ей затмить прекрасную Любаву!.. - Для меня счастье сопровождать тебя, любезная княжна Ярослава! - заверил он, показывая свое внимание перед придворными. Молодая сварожанка тихо вздохнула в ответ. Едва они отошли от алтаря, как подошел гонец великого князя и обратился к княжичу: - Великий князь Бронислав Моравский зовет тебя, княжич Вратислав, к себе! *** Вскоре княжич Вратислав стоял перед столом, за которым сидел его отец, просматривая важные грамоты. Он не спешил, разбираясь с документами. А Вратиславу казалось, что отец никогда не закончит работу и не обратит на него внимания. В отличие от спокойного Ростислава, он не в силах был долго сдерживать нетерпение, и вскоре начал расхаживать по отцовским покоям, меряя расстояние шагами. Ему казалось, что отец никогда не закончит возиться со своими грамотами. Зачем только он позвал его, если даже не собирается беседовать с ним?! На самом же деле князь Бронислав только делал вид, что просматривает документы. В действительности он следил за сыном, пытаясь поймать подходящий момент для разговора. Вратислав же, ожидая отца, вновь представил себе прекрасную Любаву, ее роскошное и вместе с тем восхитительно изящное тело, ее жгучие ласки. Она опьяняла, как хмельное питье, которое, в свою очередь, взбадривало и утешало его, в каких бы затруднительных обстоятельствах он не оказался... От мыслей о Любаве и о хмельном питье Вратиславу сделалось жарко. Он остановился и, сглотнув, расстегнул несколько верхних пуговиц на камзоле. Бронислав нахмурился, заметив жест сына и правильно поняв его значение. Вратислав глубоко увяз в своей связи с вархониткой, и трудно будет убедить его расстаться с ней. Кроме того, в последнее время сын все больше пил хмельного, не умея иначе справиться со сложившимися противоречиями. Недостойный образ жизни сына причинял боль и великому князю, и его супруге, княгине Ираиде. - Здравствуй, Вратислав, сын мой! - наконец, проговорил Бронислав напряженным голосом. Вратислав стремительно обернулся к отцу. - Здравствуй, батюшка! Ты позвал меня, и я жду, что ты поведаешь мне. - Как у тебя складываются отношения с твоей невестой, княжной Ярославой Дедославльской? - великий князь особенно выделил титул невесты сына. Вратислав пожал плечами. - Я исполняю свой долг, батюшка! Только что сопровождал ее в храме к алтарю Лады, где мы молились о будущем семейном счастье, - при этом его интонации были далеки от чувств счастливого жениха. Князь Бронислав уловил, что на уме у сына, и горячо заверил его: - Княжна Ярослава - прекрасная девушка, и вполне заслуживает любви самого великого мужа! Она - достойная судьба для тебя. Не то что пленница-вархонитка, с которой ты спишь, и ради которой готов пожертвовать государственными интересами Великой Моравии. - Она холодна, как зимняя вьюга, и совершенно не разжигает моих мужских желаний! - нагло произнес Вратислав. - В ней нет ни жизни, ни страсти. Она будет скучна мне! Князь Бронислав покачал головой, с болью в душе глядя на сына. - Твоя невеста нежна и скромна, как подобает девице знатного рода! Это ты, мужчина, обязан научить ее любви, сломить броню девичьей робости и сдержанности, добиться, чтобы она радовалась твоим объятиям. Я уверен, что она отнюдь не останется холодна, если ты проявишь к ней достаточно внимания. А если останется - в этом будет лишь твоя мужская вина: ты плохо старался, не был к ней добр, не научил ее доверять тебе! Краска стыда бросилась в лицо Вратиславу. Он из одной лишь гордости не мог допустить, чтобы женщина ушла из его объятий неудовлетворенной. - Хорошо, отец; если это необходимо, я женюсь на княжне. И постараюсь быть с ней и уважителен, и ласков. Но не проси меня расстаться с Любавой! Она - моя величайшая радость, услада для души и для тела! Когда я целую и ласкаю ее, чувствую, будто в моих объятиях жаркое пламя. Князь Бронислав печально покачал головой, глядя на сына. - Я вижу, тебя уже обожгло пламя вархонитской прелести! Уже все слуги в княжеском тереме смеются над тобой, рабом невольницы! - Кто смеет такое говорить? - воскликнул Вратислав, сжимая кулаки. - Люди, которым стыдно за тебя, - отвечал его отец. - Они стремятся оправдать тебя, думают, что ты околдован. Так легче, чем поверить, что ты поддался вархонитке из одной лишь похоти и глупости. Вратислав замотал головой, чувствуя себя в этот миг самым несчастным человеком на свете. - Батюшка, позволь мне, хотя бы тайно, оставить при себе Любаву! Я женюсь на княжне, как велит долг. Но у меня должна же остаться хоть какая-то радость в жизни? Я обещаю, что моя жена ничего не узнает о Любаве. Я поселю ее в поместье где-нибудь под Велиградом, и буду навещать тайно, а дома стану держаться, как подобает супругу. Князь Бронислав тихо вздохнул, понимая, что перед ним возникла самая трудная задача: как добиться, чтобы сын по своей воле отказался от вархонитки?.. - Одумайся, Вратислав! Кого ты хочешь обмануть, людей или богов? Если второе, то помни, что вы с Ярославой собираетесь дать клятвы перед алтарем Лады, и что светлая богиня жестоко гневается на тех, кто обращается с ее дарами, как со случайной игрушкой! Кто в молодости легкомысленно покидает любящую женщину, тот встретит старость одиноким, с расстроенным здоровьем и охладевшим, пустым сердцем. Не такой судьбы мы с твоей матушкой желаем для тебя, Вратислав! Молодой человек стоял, потупившись. Он не мог поверить, чтобы ему и впрямь мог повредить его образ жизни. Очарование Любавы было гораздо сильнее заботы о будущем. А князь Бронислав продолжал говорить уже иным тоном, не только как отец, но и как правитель Моравии: - Если же ты задумал обмануть людей, встречаясь с вархониткой тайно, из этого тоже ничего не выйдет! Твоя жена непременно заподозрит, если ты будешь проводить в разъездах больше времени, чем дома, рядом с ней. А воины и слуги, что станут сопровождать тебя или просто увидят, куда ты ездишь? Неужели ты думаешь, что твоя тайна никогда не откроется? Ты оскорбишь свою жену гораздо сильнее, чем теперь. А ведь она - племянница великого князя Дедославльского, и связана родством с прочими правителями Сварожьих Земель. Оскорбив ее, ты оскорбишь их всех, и они будут вынуждены отомстить за свою поруганную честь. - Неужели великий князь Моравский боится сварожан или кого бы то ни было? - скривил губы Вратислав. - Не боюсь, но и не желаю ссориться с ними, когда можно без того обойтись, - твердо возразил Бронислав. - Садись, и выслушай меня, как подобает державному мужу, а не капризному мальчишке! Вратислав послушно сел напротив отца и приготовился слушать. - Так вот: я предпочитаю, чтобы сварожане, наши родичи, верящие в тех же богов и говорящие почти на том же языке, что и мы, оставались нам и впредь верными союзниками. Во всяком случае, не превратились бы во врагов, - решительно продолжал князь Бронислав. - С ними хорошо торговать, еще лучше совместно со сварожскими полками отражать общего врага. Вторгнутся лугийцы или аллеманы, или налетят из степи родичи твоей Любавы - вархониты, - мы их встретим с запада и с востока, как два крыла. Ради этого великий князь Дедославльский и Сварожский и отдал двух прекрасных дев за моих сыновей! А ты хочешь порушить узы ради бесстыжей вархонитки? Неужели я так и не вложил в тебя ни совести, ни чувства долга, Вратислав, сын мой?! Ты хочешь, чтобы Великая Моравия оказалась в кольце врагов? Чтобы вражеские кони топтали наши поля, и народ не мог спокойно растить урожай? Хочешь, чтобы война и ее спутники - голод, мор, пожары, - опустошили Великую Моравию? Но уж тогда и ты не сможешь веселиться с наложницей и пить вино, сколько вздумается! Осознай же как следует, к чему может привести твое злосчастное желание! Вратислав сидел молча, опустив руки на колени. Он привык получать то, что ему нравилось, и жил, чаще всего не задумываясь о будущем, тем более - о столь отдаленных последствиях своих поступков. Но все же его воспитывали в понимании чувства долга, и изображенные отцом картины возможных бедствий ужаснули его. Юноша сжал пальцами виски и проговорил глухо, с усилием: - Мне трудно, батюшка! Я люблю мою Любаву! Неужели мне никак не удастся сохранить ее рядом со мной? - Если не хочешь, чтобы по всей Моравии люди гибли, проклиная тебя - то нет, - после этих суровых слов великий князь смягчился, и продолжал отеческим тоном: - Но зато, если ты отпустишь вархонитку навсегда и проявишь уважение к своей невесте, тем самым сохранить мир в стране! И все, кто знают, чем тебе довелось пожертвовать, станут чтить тебя, и ты будешь жить, уважаемый всеми не только за происхождение, но и за собственные заслуги! И княжна Ярослава ответит тебе искренней супружеской любовью, стоит только тебе проявить к ней внимание. Вот - судьба, достойная настоящего княжеского сына! Вратиславу казалось, что его раздирают надвое. Одна его часть по-прежнему страстно желала Любаву, млела от страсти при одной мысли об ее ласках. Но другая половина уже льстила себе надеждой на будущее признание. Он получит славу и почет, превзойдет своего старшего брата, о чем всегда мечтал, и сохранит мир в Моравии. И в этом случае он может даже сделаться более желательным наследником для отца и боярской думы, чем Ростислав!.. Но для этого требовалось проявить государственную мудрость, навсегда утратив Любаву!.. Было о чем задуматься молодому княжичу... - Ну хорошо, - проговорил он с усилием, пряча глаза, как провинившийся мальчик. - Я отпущу ее и женюсь на Ярославе, и буду ублажать ее, как велит княжеский долг! Я решил, что это необходимо для блага Моравии. Князь Бронислав скрыл усмешку под густыми усами, услышав горделивые слова сына: "Я решил". Не показывая, что думает на самом деле, он с чувством пожал руку юноше. - Поверь, Вратислав, твое решение, каким бы тяжелым ни было, оправдается! Теперь ступай. Я горжусь тобой, как будет гордиться и вся Моравия. Вратислав вышел из покоев отца, весь в напряжении. Ему предстояло сообщить Любаве о своем роковом решении. Впрочем, напоследок он все же хотел получить еще одну ночь любви, но затем - проститься навсегда. Что поделать: сын великого князя обязан руководствоваться государственной мудростью! Однако встречу со своей наложницей Вратислав собирался отложить до вечера. Сейчас же, выйдя от отца, он направился искать Ростислава, чтобы предложить ему скачку наперегонки. Это должно было его успокоить, а заодно, если он победит, показать его превосходство над старшим братом. Так советовала ему Любава, и ее совет был мудр. Однако теперь Вратислав готовился полагаться лишь на собственную мудрость. Таким образом он успокаивал и утешал себя, вынужденный расстаться с любимой женщиной. Он весьма продвинулся в самоутешении, и в скором времени наверняка вполне поверил бы, что сам решился проститься со своей возлюбленной вархониткой, как подобало мудрому государю. Он и не подумал бы, что выполняет чужую волю. Но, отправившись разыскивать брата, Вратислав также следовал иной воле, повинуясь совету коварной женщины. Она стремилась погубить Ростислава во время состязаний. Младший княжич и не подозревал, какую цель преследует Любава. Но колесо судьбы повернулось, и ничто теперь не могло остановить его. *** В то время, как Вратислав беседовал с отцом, вархонитка, которую он звал Любавой, вновь пришла на конюшню. Пройдя по двору, она углубилась в помещение и целеустремленно подошла к стойлу коня княжича Ростислава. При этом она осторожно придерживала рукой полотняный мешочек у себя на поясе, чтобы никто не заметил. Там лежала дурман-трава для коня. При этом наложница княжича так стремилась исполнить задуманное, что не заметила скотниц, наказанных из-за нее. Они чистили другие стойла. Увидев вархонитку, обе затаились, сквозь ограду стойла глядя на нее. Им вовсе не хотелось вновь вызвать гнев княжича Вратислава. И они продолжали презрительно наблюдать за Любавой, ожидая, что она станет делать. А та принялась обихаживать коня Ростислава. Вновь запела над ним заклятье на своем гортанном языке, зная, что на конюшне никто не поймет ее. - Скачи быстро, скачи сильно, красавец мой, могучий, как ветер! Но пусть голова твоя забудет, чьи руки должны править тобой. Да затмится твой разум, да одурманит тебя поданная мной трава! Пусть ты замечешься под своим всадником и сбросишь его с себя, как сбрасывают степные кони хищных барсов! Продолжая петь, вархонитка одной рукой гладила гриву коня, а другой скормила ему дурман-траву из своего мешочка. Теперь зелье, усиленное ее заговором, должно было непременно подействовать. Во время скачек конь старшего княжича либо понесет, так что самый лучший наездник с ним не справится, либо встанет на дыбы. Во всяком случае, он сбросит своего всадника, а может быть, для верности и лягнет его пару раз, чтобы Ростислав точно никогда не встал. Закончив творить свой заговор, Любава представила себе окровавленный труп княжича Ростислава. Воочию увидела надменную Святославу, убитую горем. После этого Вратислав, сделавшись наследником престола, назовет ее своей женой, окажет княжеские почести! Закончив свое дело, Любава покинула конюшню. Она так и не заметила скотниц, которые, проводив ее взглядом, тревожно переглянулись. - Она заговаривала коня не так, как всегда, - заметила одна из них. - Ты права, - согласилась вторая. - Надо бы доложить пану конюшему о том, как хозяйничает здесь эта вархонитка. И они разыскали конюшего. Горячо, перебивая друг друга, рассказали обо всем, что видели. Однако конюший, много раз видевший Любаву, сам не остался равнодушен к ее красоте и умению обращаться даже с самыми горячими жеребцами. Конечно, он не имел возможности соперничать с княжичем Вратиславом. Однако, будучи склонен верить вархонитке, не стал прислушиваться к предупреждениям скотниц против нее. - Хватит вам злобствовать из-за Любавы, глупые вы бабы! - ответил он скотницам, презрительно фыркнув в ответ на все их доводы. - Я уж видел, как она заботится о наших конях, какая у нее неизмеримая любовь к ним! От ее степных заговоров у нас все кони стали только краше и крепче, ни один из них не болел с тех пор, как вархонитка стала ухаживать за ними. А вы молчите, в чем не разбираетесь! Скотницы, взъерошенные и пристыженные, удалились прочь. - Эх, все мужики думают тем, что у них в штанах - что княжич, что конюший! - сердито вздыхали они по поводу полученной отповеди. - Стоит бесстыжей вархонитке повилять бедрами, они уже размякли, и готовы ей все позволять! Итак, конюший никому не доложил о том, что Любава делала возле Ростиславова коня. Если бы он это сделал, может быть, еще успел бы остановить колесо судьбы, готовое повернуться. Но он промолчал, и замысел Любавы стал исполняться. Впоследствии конюший понял, что все произошло по его вине, и глубоко сожалел о том, что промолчал о вархонитке. Однако к этому времени уже многого было не исправить и не изменить. *** А между тем, княжна Ярослава после встречи с женихом в храме пребывала уже в настоящем отчаянии. Она едва заметила, как Святослава привела ее к себе, в покои, где жили они с Ростиславом, как усадила ее на скамью и, сев подле, обняла за плечи. Сам же Ростислав стоял перед княжнами, молча хмурясь и слушая, как его жена утешает свою сестрой. Они со Святославой были сегодня в храме и видели, как Вратислав старался оказывать невесте вынужденную любезность. Святослава тихо, ласково говорила сестре, поглаживая ей плечи: - Не печалься так, Ярославушка, не заслуживает он твоих слез! Да и деваться ему некуда: как бы ни упирался, а быть бычку на веревочке. Все равно заставим его жениться на тебе, бросить вархонитку. Ярослава сглотнула слезы, и впрямь подступающие к горлу тугим комком. Но из глаз ее при этом не упало ни слезинки. Она держалась стойко, как подобало сварожской княжне. Но теперь поняла, что ей не совладать с ее неподатливым женихом самой. И, подняв голову, с надеждой поглядела на двоюродную сестру, затем - на ее мужа. - Я прошу вас, родные мои: помогите, если можете! - прошептала она с трудом. - Помогите мне завоевать Вратислава! Я не хочу, чтобы он женился по мне лишь по принуждению, всеми помыслами оставаться с другой. Чтобы он все время держался, как сегодня в храме, разговаривал заученными фразами, а сам мысленно обнимал другую, - нет, это невыносимо! Я не хочу никакой двусмысленности между ним и мной. Только если Вратислав навсегда расстанется со своей наложницей, я смогу стать его женой! Продолжая сочувственно поглаживать худенькие плечи и спину сестры, Святослава проговорила с наигранной веселостью, хотя и сама тревожилась: - Я думаю, сестричка, мы уладим это дело сегодня же! Недаром батюшка Бронислав вызвал к себе Вратислава ради серьезной беседы. Думаю, он прикажет ему расстаться с вархониткой. Однако Ростислав нахмурился при этих словах жены. - Отец, конечно, поговорит с Вратиславом. Однако трудно поручиться, что мой брат послушается даже и нашего отца. На всякий случай я попытаюсь использовать еще одно средство... Вызову Вратислава состязаться в скачке верхом! Он любит соревноваться, мериться силами. Ему бы хотелось взять верх надо мной, старшим братом. В прошлый раз я пришел первым. Думаю, смогу справиться и сегодня. Но в этот раз я поставлю на кон необычное условие! Если я одержу победу, мой брат откажется от вархонитки. Я обещаю тебе, Ярослава! Обе княжны со вновь вспыхнувшей в сердцах горячей надеждой подняли глаза на молодого человека. - Сделай это, Ростиславушко, и мы с сестрой всю жизнь будем благодарны тебе! - пылко воскликнула Святослава, сжимая руки у сердца. И Ярослава робко улыбнулась, с надеждой глядя на мужа своей сестры. Какими все-таки разными были они с Вратиславом, два родных брата!.. - Если ты, Ростислав Брониславич, поможешь мне с Вратиславом, всю жизнь буду почитать тебя, первого после пресветлых владык Ирия" - Нет за что, сестрица, - ободряюще улыбнулся ей Ростислав. - Я же не только ради тебя хочу все устроить. И для самого Вратислава будет лучше, если он, наконец, остепенится и взглянет на свою невесту, как подобает!.. Ну, я пойду, мне еще надо найти брата и все подготовить к скачке! Пожелайте мне удачи! - Да хранит тебя светлая Доля! - пожелала Святослава, поднявшись на ноги и поцеловав мужа в губы. - А злая Недоля пусть прочь бежит! - прибавила Ярослава, как было принято у сварожан. Про себя же подумала, что они с сестрой сейчас как раз могли бы послужить образами для изображения цветущей Доли и печальной Недоли. Но тут же, испугавшись таких мыслей, обвела вокруг себя солнечное колесо. А княжич Ростислав, поклонившись обеим женщинам, вышел, чтобы поискать Вратислава. *** Братья-княжичи встретились после долгих поисков на лугу, где паслись княжеские кони, возле огороженного ристалища, места для скачек и поединков. Вратислав, стоя у ограды, в сопровождении своих дружинников и конюхов, любовался резвящимися красавцами конями. Какая мощь, красота, легкость движений ощущалась под лоснящимися шкурами скакунов, от которых так часто зависели и жизнь, и честь человека! Среди пасущихся коней были и его собственный любимый жеребец, и конь Ростислава. Старший брат появился неожиданно. Тоже поглядел на коней, хлопнул брата по плечу в знак приветствия, и улыбнулся, словно бы не собирался решать важную проблему. - Здравствуй, братец! А я как раз искал тебя. Очень удачно, что застал именно здесь. Хотел тебе предложить проехаться верхом наперегонки. Вратислав оживился, и глаза его азартно блеснули. Ведь он сам собирался вызвать брата на состязания, а, если тот вызвался нарочно - тем лучше! Поглядев на воинов, что собирались сюда, привлеченные встречей княжичей, он усмехнулся. Отлично, пусть как можно больше людей станут свидетелями его побед, убедятся, что он так же силен, как и мудр! Он протянул руку навстречу, и братья ударили по рукам. - Ну хорошо, Ростислав! - задорно улыбнулся младший. Но, чтобы состязаться было интереснее, надо сделать ставку! Если я обгоню тебя, ты отдашь мне свой шлем с золотой насечкой! - Вратислав пока еще не требовал от брата будущей великокняжеской короны, но запросил наиболее близкое к ней. Ростислав сдержал многозначительную усмешку. Ну что ж, если брат сам заговорил о ставках... - Ну а я в случае своей победы потребую от тебя нечто не столь вещественное, но гораздо более значимое для Моравии и покоя великокняжеской семьи, Вратислав! Ты навсегда расстанешься с наложницей-вархониткой и даже не вспомнишь о ней! Женишься на княжне Ярославе и постараешься стать ей внимательным и заботливым супругом! Сказав так, Ростислав напряженно ждал реакции брата, ибо не знал, удалось ли отцу чего-то добиться от него. Но, к его удивлению, Вратислав почти спокойно улыбнулся и снисходительным тоном ответил ему: - Я и сам осознал, что государственные интересы Великой Моравии требуют от меня брака с княжной Ярославой! Так и быть, я расстанусь с Любавой; безумствам юности приходит конец, как и всему другому, - он философски махнул рукой. - Если тебе будет приятно, брат, можешь считать, что я исполнил твое желание... Впрочем, не думаю, что наш спор помог бы тебе, ибо я не собираюсь проигрывать скачки! В ответ Ростислав сказал брату, любовавшемуся собой, будто павлин: - Не хвались, едучи на рать, а хвались, обратно едучи! И он стал глядеть на коней, которых конюхи привели с пастбища и принялись седлать. Конь Ростислава был рыжим с черными хвостом и гривой, с белой звездочкой на лбу. А у Вратислава - серый в яблоках, с белыми лучами в гриве и в хвосте. Оба были рослые, статные жеребцы, способные долго нести всадника. Уже вечерело, однако до конца долгого летнего дня оставалось достаточно времени, чтобы засветло устроить скачку в мощеном дворе ристалища. Вокруг опять собрались дружинники из свиты обоих княжичей, готовясь желать победы каждый своему господину. Слышались шутки, веселье. Вратислав решил взбодриться перед скачкой, чтобы наверняка победить брата. Заметив у одного из своих воинов за поясом фляжку с вином, он жестом потребовал ее. Пока Ростислав наблюдал, как седлают коней, его брат украдкой глотнул еще хмельного питья. Оно окрылило юношу, и тот стал размышлять еще самонадеяннее. Неожиданно ему в голову пришла замечательная, как ему показалось, мысль. И вот, в тот момент, когда конюхи подвели к ним оседланных коней, Вратислав толкнул брата в бок: - А давай-ка, Ростислав, поменяемся конями! Выиграть скачку на своем коне, которого сам объездил и знаешь до мозга костей - невелика доблесть. А вот победить на чужом коне, к которому надо приноравливаться на ходу, от которого не знаешь наперед, чего ждать, - это уже достижение для достойного мужа! - Вратислав не сомневался, что и на чужом коне одержит победу. Не подозревая, какие мысли роятся в голове у брата под влиянием той же вархонитки, Ростислав лишь удивился самонадеянности брата. - Что ж, если ты не боишься проиграть, Вратислав, будь по-твоему! Поменяемся конями. И старший княжич подошел к серому в яблоках скакуну брата. Он не подозревал, что Вратислав желал ему породить одних дочерей и стремился вместо него стать наследником Великой Моравии. Однако же брат не думал покуситься на него лично. А тот в это время подошел к рыжему коню Ростислава - тому самому, которому вархонитка перед тем скормила дурман-траву, чтобы он сбросил и убил своего хозяина. Но пока еще никто не подозревал неладного, а конь, надежно взнузданный опытными конюхами, стоял на месте, и нервничал не больше обычного. Так что ни братьям-княжичам, ни их окружению, хотя все были опытными наездниками, ничего не показалось подозрительным, когда готовилось состязание. *** Проводив Ростислава искать брата, Святослава с Ярославой спустились в сад. Пока они прогуливались среди деревьев и цветов, Святослава снова старалась поддержать сестру: - Милая моя Ярославушка, поверь: я не сомневаюсь, что, как только мы спровадим подальше вархонитку, твой Вратислав переменится к лучшему! Я успела хорошо узнать его в первое время после замужества, как достойного юношу, не лишенного дарований. А потом появилась среди полона невольница-степнячка и околдовала его. Уж и не знаю, на что она рассчитывала, соблазняя княжича! Ладно бы хоть она была свободной и знатной женщиной, родственницей хана, - тогда бы Вратислав мог жениться на ней. Но ведь ее привели в Велеград в цепях после победоносного похода против вархонитов! Быть наложницей - лучшее, на что она вправе рассчитывать! Ярослава тихонько вздохнула. - А помнишь: у нас в Дедославле принимали всех, кто верно служил Сварожьим Землям. Бывали при княжеском дворе и потомки смешанных связей... - В Моравском приграничье, хоть и редко, тоже бывают смешанные браки, - ответила Святослава. - Они способствуют примирению между моравами и степняками, насколько это возможно. Обычно полукровки служат той стороне, где родились и выросли. Кто воспитан моравами - тот близок моравам, кто в степи - сделается вархонитом. Такие полукровки хорошо знают обычаи обоих народов, служат толмачами и послами, имея обширные связи по обе стороны. Но чтобы сын великого князя так сильно влюбился в невольницу, даже самую красивую - нет, такого еще не бывало! - Святослава недоверчиво покачала головой. - Тем паче - предпочесть ее княжне, равной ему родом! Недаром ходит молва, что эта вархонитка - колдунья. Ведь она не только умеет заговаривать коней, но и очаровала пылкого княжича. Ярослава встрепенулась с тревогой, но и с надеждой. Быть может, Вратислав не виноват перед ней, но сам помрачен коварной колдуньей? - Так ты веришь, что она околдовала моего жениха? - переспросила она у двоюродной сестры. - Я не знаю, - засомневалась Святослава. - Хотелось бы выяснить у кого-то, кто лучше разбирается в ворожбе... Вот что: спросим-ка мы совета у Любомира, друга моего мужа! Он, как волколак, хорошо разбирается в тайных силах, и умеет чувствовать то, что скрыто от других. Любомир наверняка поймет, применяла ли вархонитка колдовство или нет. Ярослава хотела бы вздохнуть с облегчением, но пока еще было слишком рано. - Я доверяю тебе, ты старше меня и дольше прожила здесь, - сказала она двоюродной сестре. *** В это время братья-княжичи, пожав друг другу руки, сели на коней, которыми поменялись. Пока еще конюхи держали скакунов под уздцы, чтобы всадники освоились с ними. Братья переглянулись. Глаза у обоих блестели от азарта предстоящей борьбы. - Ну, братец, удачи тебе! Желаю совладать с моим конем! - хвастливо произнес Вратислав, подбоченясь. - Готовь свой золоченый шлем, скоро ты с ним простишься! В ответ Ростислав сверкнул своей белозубой улыбкой. - Да осенит тебя государственная мудрость, Вратислав! Желаю тебе такого же счастья с княжной Ярославой, как я счастлив со Святославой! Оба брата напряглись, подначенные друг другом. Они готовы были изо всех сил стремиться к победе. - Вперед, братец! Попробуй-ка обгони! - воскликнул Вратислав, готовый пришпорить коня. - Вперед! - усмехнулся Ростислав, не менее воодушевленный. Тогда конюший, которому скотницы недавно безуспешно жаловались на вархонитку, подал знак конюхам. Те расступились, отпустив княжеских коней. Скакуны заплясали, готовясь к бешеной скачке, мускулы двигались под атласной шкурой, словно им передалось волнение всадников. - Постарайся, братец, сделать, что можешь! - подмигнул Ростислав. - Не отставай, старшенький! - по-доброму усмехнулся Вратислав. *** Между тем, княжна Святослава поручила одной из служанок найти Любомира. - Если он не сопровождает княжича Ростислава, значит, помогает своему отцу, боярину Яромиру, одному из ближайших советников великого князя, - сообщила она, посылая служанку на поиски Любомира. Та убежала. А княжна Ярослава, вновь идя вместе с сестрой по саду, поделилась с ней своей тревогой: - Послушай, сестра моя! А, если вархонитка действительно приворожила Вратислава, можно ли расколдовать его? Святослава, хоть и сама не очень-то разбиралась в действии тайных сил, постаралась успокоить сестру, крепко сжимая ее руку: - Конечно, можно, девочка моя, о чем здесь тревожиться? Мы обратимся к самым мудрым жрецам, и те снимут с него наваждение... А, если уж оно окажется слишком сильным, никто ведь не запрещает и тебе воспользоваться приворотным средством, Ярославушка! Используй ворожбу против вархонитки, чтобы твой жених забыл ее и видел только тебя. Семья великого князя будет благодарна тебе, если бы добьешься от Вратислава законной супружеской любви, а как ты это сделаешь - все равно. Я помогу тебе добыть самые надежные средства... Младшая княжна глубоко вздохнула, разглядывая пышные белые и розовые пионы. - Я никогда не думала, что мне придется привораживать, пользоваться любовными зельями, и для кого же? Для законного жениха, который и так должен быть со мной! Святослава ободряюще улыбнулась сестре, сжимая ее руку. - Ну, пока еще думать о таких вещах преждевременно! Подождем Любомира, он все объяснит!.. *** А Любомир, которого ожидали обе княжны, в это время стоял перед великим князем Брониславом. Тот, стоя возле стола, напротив молодого оборотня, передал ему свитки пергамента. - Отдай эти грамоты своему отцу, Любомир! Пусть он тоже проглядит их, прежде чем я подпишу. Юноша взял грамоты, поклонившись великому князю. У того, как видно, была еще одна важная мысль, почему он вызвал именно Любомира. - А еще я хочу поручить тебе... - начал Бронислав, и молодой волколак мгновенно насторожился, ожидая важного и ответственного поручения. - Увези вархонитку, наложницу моего сына Вратислава, куда-нибудь подальше! В самый глухой медвежий угол, к своим лесным сородичам, чтобы даже я не знал, где ее прячут! Так будет лучше для всех, чтобы у Вратислава не возникло искушения разыскивать ее или жить на две семьи. Любомир приложил руки к груди и воскликнул с радостью, удивившей великого князя: - Благодарю, государь! Я с огромной охотой увезу вархонитку и спрячу подальше от Велиграда и твоей семьи. Он произнес эти слова с такой горячностью, что великий князь еще больше удивился, услышав его. - Ты так ненавидишь вархонитку? За что? - Я не ненавижу ее, государь! Но волчье чутье твердит мне, что от этой женщины исходит опасность. Она способна принести неисчислимые беды Моравии и твоей семье. Чем скорее она покинет Велиград, тем спокойнее будет у меня на душе. Бронислав Моравский с благодарностью взглянул на юношу. Как все-таки ему повезло быть в союзе и дружбе с оборотнями! Яромир очень много сделал для него, и можно было надеяться, что Любомир будет не менее полезным другом и советником для Ростислава. - Благодарю тебя за все, Любомир! Вижу, на тебя можно положиться во всем, как и на твоего отца! Ну что ж, тем лучше. Позаботься, чтобы вархонитка не смущала в будущем покой нашей семьи. Успеха тебе во всем! - Счастья тебе и твоим родным, государь! - поклонился Любомир, скрывая в душе тревогу, что все успело зайти слишком далеко, и беду, может быть, уже не удастся отклонить, как летящую стрелу, даже спрятав вархонитку вдали от княжича Вратислава. Покинув княжеские покои, Любомир быстро шел по переходу, обуреваемый предчувствием, что что-то вот-вот должно случиться, но непонятно было - где и как произойдет непоправимое... *** А на ристалище братья-княжичи обменялись напоследок насмешливыми фразами. - Я и на твоем коне тебя обгоню! - воскликнул Вратислав, горяча рыжего скакуна. На что Ростислав ему бросил, так же заставляя серого коня взмыть на дыбы: - Теперь я знаю, что подарить тебе на свадьбу, братец! Вратислав рассерженно фыркнул. Но в этот миг конюший ударил в гонг, и всадники пустили коней вскачь. В первые мгновения они шли ноздря в ноздрю, и рыжий с серым кони держались рядом, как в строю, и всадники подгоняли их, одинаково пригнувшись в седле, на степной манер. И воины, столпившись возле ограды ристалища, как обычно, сопровождали их громкими возгласами, желая победы то одному, то другому. Вскоре Ростислав, более опытный, справился с чужим конем и оторвался от брата сперва на длину конского корпуса, затем еще дальше. Дружинники зашумели, подбадривая соревнующихся: - Вперед, Ростислав, вперед! Победа! - Вратислав, догоняй! Не отставай! - отвечали приверженцы младшего княжича, менее многочисленные. Вратислава их подбадривания жгли хуже осиных жал. Он все яростнее шпорил коня. Его уязвленное самолюбие ни за что не смирилось бы с поражением. Обогнать, обогнать брата!.. И вот, его рыжий конь помчался вперед все быстрее, закусив удила. На его боках проступил пот вместе с кровью от ударов шпорами. Не помня себя, конь мчался все дальше, сознавая лишь одну цель - сбросить того, кто сидел у него на спине, словно никогда и не носил на себе людей. Вот уже рыжий конь поравнялся с серым в яблоках, вот промчался мимо, быстрее молнии. Ростислав успел разглядеть силуэт мчащегося почти над самой землей коня, его дико выкатившиеся глаза, раздувающиеся ноздри, увидел бледное лицо брата. И его охватил леденящий кровь ужас. Предчувствие близкой беды, что он стал улавливать, смешав кровь с Карломаном Кенабумским, пронзило его, когда брат промчался мимо, увлекаемый конем. Вопли зрителей в поддержку младшего княжича теперь сменились криками ужаса, едва они поняли, что не Вратислав правит конем, но тот его несет, перестав слушаться. Ростислав пришпорил своего коня, надеясь остановить соперника, как обычно: обойти и преградить дорогу. Но где там! Рыжий конь умчался далеко вперед, и Ростислав никак не мог догнать его. Безумие утроило силы скакуна, и всаднику не по силам было совладать с ним. - Брат! Вратислав! Останови-и-ись! - кричал старший княжич в отчаянии. Но все было тщетно. Если брат и слышал его, то не мог совладать с обезумевшим конем. Чувствуя, что не может управлять им, он что было сил натягивал поводья, почти повисая на них. Но добился этим лишь противоположного. Чувствуя боль, раздирающую его рот, одурманенный конь мчался, словно спасаясь от напавшего на него хищника. Да еще принялся метаться из стороны в сторону, вскидывая и брыкая задними ногами. Вратислав едва удерживался на его спине. - Месяц! - звал Ростислав теперь уже самого коня, прежде всегда послушного, как собака. - Стой, Месяц! Стой! Все было зря! Обезумевший конь стремился избавиться от того, кто сидел у него на спине и причинял боль, и не позволял догнать себя тому, кто гнался за ним. И ни Вратислав никакими силами не мог совладать с ним, ни Ростиславу не удавалось даже сократить расстояние. Видевшие, какой опасный оборот приняла скачка, всерьез испугались за младшего княжича. Несколько самых умелых всадников уже садились на первых попавшихся коней, чтобы въехать на ристалище с противоположной стороны и броситься наперерез обезумевшему коню. Но теперь все решали мгновения. Сам же княжич Вратислав, изнемогавший в тщетной борьбе с бешеным конем, ощущал лишь нечеловеческий ужас, видя, как проносится мимо, быстрее молнии, земля. В первый миг, осознав, что не может справиться с понесшим конем, он еще кричал, но топот копыт и неистовое ржание покрывали все звуки. А теперь княжич, мотаясь из стороны в сторону при каждом броске коня, мог только цепляться, что было сил, чувствуя, как бешеное животное пытается сбросить его. А из-под копыт все быстрее уносились серые плиты мостовой. Если конь сбросит его, он наверняка сломает себе шею. И сам соскочить вниз на бешеной скорости Вратислав не мог: это также означало бы верную смерть. *** Таким образом, беда, которую предчувствовал Любомир, уже разразилась. Сам же он в это время беседовал в саду с княжнами Святославой и Ярославой, в сопровождении их свиты, столпившейся позади. Посланная за ним служанка нашла оборотня, когда он передал своему отцу документы. - Скажи мне, Любомир: вправду ли наложница Вратислава овладела им чародейными средствами? Любомир воочию представил себе красивую, но жесткосердечную вархонитку. - Она действительно обладает колдовским даром, но не поручусь, от добрых духов тот или от злых, - нехотя произнес он. Услышав эти слова, Ярослава тревожно нахмурилась. - Как же нам тогда быть? Как повернуть сердце княжича Вратислава ко мне, законной невесте? - Просим тебя всей семьей о помощи, Любомир Яромирич! - увещевала его и Святослава. Молодой оборотень поспешил успокоить обеих: - Великий князь Бронислав поручил мне увезти вархонитку как можно дальше. Так что в течение нескольких дней она соберется и уедет из Велиграда. А в ее отсутствие и чары, если она применяла их на княжиче Вратиславе, развеются. Обе княжны, услышав счастливую весть, радостно переглянулись. - Хвала Небу и Земле! И тебе вечное спасибо, Любомир! Словно камень ты снял у меня с души! - воскликнула Ярослава. Волколаку хотелось улыбнуться им в ответ, поверить, что отъезд вархонитки отведет беду. Но у него на сердце продолжал лежать тяжкий камень. *** Одурманенный конь, в мгновение ока превратившийся в свирепого дикого зверя, продолжал нести Вратислава по двору, при этом яростно прыгая, стараясь во что бы то ни стало сбросить всадника. Вратислав из последних сил пытался совладать с конем, но тщетно. Того не могли бы смирить и десять человек. Руки княжича немели от неимоверного напряжения, в глазах темнело. Он чувствовал, что, если никто не придет на помощь, в следующий миг он сорвется вниз, на брусчатку двора. Но никто не в силах был сейчас помочь ему. Ростислав погонял своего скакуна, однако был еще далеко, а всадники, бросившиеся наперерез - еще дальше. - Месяц! Стой! - в тщетной надежде крикнул старший княжич своему взбесившемуся коню. Однако тот сделал огромный прыжок и вскинулся на дыбы, как делают степные кони, когда на них нападает хищный зверь. И княжич Вратислав не мог больше оставаться в седле, ремни которого лопнули от напряжения. Он упал на брусчатку с такой силой, что перекатился несколько раз, оставляя кровавый след на камнях. Затем он замер и остался неподвижно лежать на камнях. Лицо его покрылось смертельной бледностью. Вокруг проломленной головы растекалась лужица крови. Левая рука была неестественно вывернута, но он уже не чувствовал неудобства такой позы... Ростиславу, что мчался за братом, и всадникам, кинувшимся наперерез, внезапно показалось, что время невероятно замедлилось. Им виделось, что Вратислав лет десять катился по камням. Но наяву никто из них не успел подхватить его. И обрушилась оглушающая тишина. Все видели то, во что никто не мог поверить, но что все уже знали. Один лишь рыжий конь, избавившись от всадника, продолжал мчаться, все еще одержимый безумием, требующим неистовой скачки, хоть просторы его и были ограничены оградой ристалища. - Вратислав! - страшный крик княжича Ростислава расколол тишину, выведя всех из оцепенения. Остановив серого в яблоках коня, старший княжич спешился и подбежал к телу брата, продолжая звать его диким, отчаянным голосом. Все также бросились к упавшему, еще надеясь на лучшее. Хотя видно было, что тот мертв. - Вратислав, Вратиславушко, очнись же, вставай! - хриплым голосом проговорил Ростислав, упавший рядом с братом на колени, неосознанно поправляя его вывернутую руку. - Вставай, тебе неудобно так лежать, да и холодно... Но он тут же осекся, пристально взглянув в уже неживое лицо брата. Ибо эти опустевшие глаза, устремленные в никуда, и кровь из проломленного у основания черепа, как он убедился, приподняв брату голову, - не могли принадлежать живому человеку... *** А тем временем, в покоях княжича Вратислава вархонитка Любава нежилась на ложе, обнаженная, как она любила. Она поглаживала ладонями пока еще плоский живот, в котором зрела жизнь ее будущего сына. И обратилась к нему на своем родном языке, не сомневаясь, что он слышит и понимает ее: - Здравствуй, мой дорогой сын, будущий великий князь Великой Моравии! Ты будешь править здесь, на родине своего отца. Но я обещаю воспитать тебя прежде всего властелином бескрайних степных просторов, а уж потом моравом... Расти, наливайся жизненными соками, мой дорогой сын, будущий великий князь Моравии и хан вархонитов! Вдруг сквозь открытое окно до нее донеслись голоса, шум, крики, чей-то плач. Жесткосердечная вархонитка нехотя поднялась с ложа и оделась. Она не сомневалась, что ее замысел сработал, и теперь люди оплакивают княжича Ростислава. Теперь ей предстояло хорошо сыграть свою роль... Любава хорошо продумала и устроила, как продвинуть своего возлюбленного к власти. Вот только она не могла предусмотреть, что братья поменяются конями. Колесо судьбы повернулось, и застигло врасплох всех, даже тех, кто был уверен, что держит его в руках. *** Несколько позднее весь двор великого князя Моравского собрался в домашнем святилище княжеского терема. Все было скорбно украшено в честь траура. Под мраморным изваянием Мораны, богини зимы и смерти, на постаменте, укрытом черным бархатом, лежал юноша, чье застывшее лицо выглядело умиротворенным. Сон княжича Вратислава был глубок и покоен. Он был одет в свое лучшее одеяние, которое готовили к его свадьбе с княжной Ярославой. Голова погибшего покоилась на подушке. Руки сложены на груди. Его тело до пояса было укрыто знаменем Великой Моравии. Жрецы потратили множество усилий, чтобы подготовить тело к предстоящим похоронам. Но теперь останки княжича Вратислава были умащены благовониями, все раны и кровоподтеки так искусно скрыты, что на него совсем не страшно было глядеть. Младшие дети, даже маленькая Ираида, не испугались подойти и проститься с братом, и побыть рядом с ним в святилище. Вокруг постамента горели свечи, как бы предвкушая пламя погребального костра, что в скором времени должно будет вознести душу княжича Вратислава в Ирий, на седьмое небо. Самые почтенные старцы-жрецы молились у алтаря. - Сей человек уходит нынче в твою власть, могучая Морана, что обрывает листья с деревьев и сковывает льдом воду. Но не вечной будет твоя власть, владычица смерти! Здесь ты вовек не узнаешь побед! Как долго ни злится зима, солнце растопит снег и лед. Как бы ни сковывала смерть тело, душа поднимется в Ирий, а после вернется на землю к новой жизни. Владычица Жива создаст новое тело и вселит в него душу княжича Вратислава. Не вечна твоя власть, Морана, и ты помни: лишь на миг ты вправе взять умершего! Колесо судьбы неустанно кружится, возносясь из смерти в жизнь! Да будет так, пока огненный щит Даждьбога вращается в небе! - так пели жрецы. Возле сына, что казался сейчас просто мирно спящим, стоял сам великий князь Бронислав. Его лик был мрачен, а глаза горели недобрым огнем. Справа от него стоял бледный Ростислав, с болью переводивший взгляд с убитого горем отца на безжизненную фигуру брата. По левую руку от князя стоял боярин Яромир, успевший провести расследование гибели княжича Вратислава. Бронислав негромким голосом, сквозь песнопения жрецов, обратился к покойному сыну, словно тот мог его услышать: - Мальчик мой, Вратиславушко! Очнись, услышь, как призываем тебя и мы с твоей матушкой, и твои братья и сестры, и весь народ! Проснись же... Не откликнулся Вратислав... Только один из жрецов возвысил голос, заводя новый торжественный гимн: - Никогда не завершается жизнь! Звенит жестокий мороз, но нежные почки на деревьях дождутся весны. Погибают воины, а матери родят новых детей. Сожжет пожар целый город - жители отстроятся вновь. После мудреца останутся жить его книги, после мастера - его творения, после воина - одержанная победа, после пахаря - хлеб, после женщины - дети. Ничего не уходит навсегда! И душа того, кто покинул нас, вернется бесчисленное количество раз в царство вечно расцветающей жизни! При этих словах, исполненных веры в нескончаемое торжество жизни над смертью, князь Бронислав с трудом сглотнул и обернулся к стоявшим рядом. Он ничего не сказал своему старшему сыну, в тоске стоявшему над телом брата. Ибо, в его глазах, Ростислав был виноват в гибели Вратислава. Старший брат обязан отвечать за младших. Итак, не глядя на своего первенца, великий князь Моравский обернулся к боярину Яромиру: - Поведай мне, Яромир, что удалось тебе выяснить по поводу гибели моего сына! Боярин-оборотень отвечал скорбно, ибо знал погибшего юношу с рождения: - Государь, я допросил конюшего и двух скотниц. Последние видели, как, за несколько часов до несчастья, вархонитка, наложница княжича Вратислава, что-то скормила коню княжича Ростислава и пела над ним заговор. Ее действия показались скотницам необычными, и они сообщили обо всем конюшему. Но он, к величайшему своему нынешнему сожалению, не поверил им, ибо привык, что вархонитка заговаривает коней... И вот, одурманенного коня выставили для состязаний!.. Брови постаревшего в одночасье князя Бронислава сошлись одной линией на переносице. - Продолжай, Яромир, продолжай!.. - Получается, государь, что конь понес не случайно, - сообщил боярин спокойным, деловитым тоном. - Выходит, что вархонитка хотела, под видом несчастного случая, погубить твоего старшего сына, княжича Ростислава. Ведь конь принадлежал ему, и соревноваться на нем должен был он! Сам же Вратислав в последний момент предложил своему брату поменяться конями. Он никак не ожидал, что тот понесет. Разве мог знать несчастный княжич, какую змею пригрел на груди?! Он же предложил и саму скачку, возможно, тоже под влиянием вархонитки. Таким образом, вся вина лежит единственно на ней. Хотя она, конечно, и ждала гибели Ростислава, а не Вратислава. Старший княжич услышал слова оборотня, но не подал знака, глядя на тело брата. Он и сам винил себя почти так же сурово, как отец, за то, что не смог спасти Вратислава. Но зато сказанное мудрым оборотнем постепенно пробилось в окаменевшую от несчастья душу великого князя. Он судорожно вздохнул, с надеждой поглядев на Яромира. - Так значит, мне не в чем винить Ростислава? - переспросил он. - Твой старший сын ни в чем не виноват, государь, - подтвердил Яромир. - Он сам должен был сделаться жертвой преступления, но боги сочти более справедливым сохранить ему жизнь. А когда одурманенный конь стал метаться, уже ничего нельзя было исправить. Великий князь Моравии неловко, всем телом повернулся к старшему сыну, раскрыв ему объятия. Ростислав упал на грудь отцу, и они долго стояли так, безмолвно выражая друг другу самые глубокие соболезнования. Спустя какое-то время князь Бронислав вспомнил, что еще не все решено, и обернулся к своему доверенному оборотню. - Где эта женщина, Яромир? Она должна ответить по закону за гибель моего сына! Боярин Яромир чуть замялся, прежде чем ответить. На лице его отразилось глубокое сочувствие к княжеской семье. - Вархонитка взята мной под стражу, государь! Но дело в том, что она зачала ребенка от княжича Вратислава. У нее родится сын. Я и мои родичи оборотни сразу почувствовали это, государь. Ты знаешь, нам дано чувствовать такие вещи... Бронислав даже вздрогнул перед этим новым доказательством нескончаемости жизни, о чем пел старый жрец. Быстро перевел взгляд на неподвижно застывшего сына. - Ребенок, о котором он не успел даже узнать!.. И почему его должна родить именно женщина-убийца, достойная казни?! Что ж, поскольку она беременна моим внуком от Вратислава, мы подождем, когда она родит и выкормит его. До тех пор пусть остается под стражей. Яромир нахмурился, всем своим видом выражая опасение. - За этой женщиной необходим тщательный присмотр! Она начала было обольщать стражников, приставленных к ней сперва. Так что мне пришлось заменить их моими родичами, волколаками. Они чувствуют ее степные чары и не поддаются им. Князь Бронислав тяжко вздохнул. - Значит, верно, что она способна обольщать мужчин своей ворожбой! Вот и мой несчастный сын не смог устоять перед ней... - и он, нагнувшись, ласково погладил ладонью холодные волосы погибшего Вратислава. Яромир скорбно кивнул в ответ. - У этой женщины большие дарования, но жестокое сердце, государь. Не успели пройти похоронные обряды над ее возлюбленным, как она выразила желание принести соболезнования твоему четвертому сыну, Доброславу. К счастью, он сейчас на охоте. Услышав это, Ростислав яростно сжал кулаки. А князь Бронислав задрожал от негодования. - Погубила одного брата, и тут же готова заполучить себе в покровители следующего, невинного юношу, которому едва исполнилось семнадцать лет?! Будь проклят тот день, когда эта вархонитка появилась в Велиграде! Нет уж, эта степная упырица больше не тронет моих детей! Приказываю тебе, Яромир, надзирать за ней крепче всякого наказа, пока она не родит... Увы, дети такой матери вызывают опаску! Но все-таки, ребенок будет нашей крови, а потому он должен жить... А сейчас прошу тебя: оставь меня одного с моим покойным сыном! И ты, Ростислав, ступай, позволь мне хоть немного побыть с ним наедине... Перед родительской скорбью великого князя отступили жрецы. Они знали, что всему дан свой час. Если для всего мироздания смерть и представляла собой всего лишь временную неприятность, призванную поддерживать мировое равновесие, то людям отнюдь не возбранялось скорбеть об ушедших близких. Не следовало лишь полностью предаваться отчаянию. Яромир направился к выходу, повинуясь приказу князя. Ростислав на мгновение задержался, с болью поглядев на отца. Тот, стоя у изголовья Вратислава, вновь гладил его по волосам. Наконец, княжич вышел. А боярин-оборотень, следуя за ним, тихо проговорил: - Все же, эту вархонитку лучше охранять не здесь, в Велиграде, а где-нибудь в медвежьем углу, где она никому не сможет причинить зла! Ростислав кивнул и вместе с ним направился прочь из святилища. *** Оставшись в святилище рядом с погибшим сыном, великий князь Бронислав Моравский гладил его по волосам, тихо разговаривая с ним, как с живым: - Ты уходишь от нас навсегда, мой мальчик, а между тем, у нас все же останется память о тебе. Та, которую ты любил, зачала от тебя сына! Ребенок убийцы и жертвы!.. - он покачал головой, не в силах смириться с судьбой. - Я не могу казнить своего еще не рожденного внука вместе с его матерью. Да помогут боги, чтобы он послужил утешением для нашей семьи... Но его мать получит заслуженную кару, я обешаю тебе, сын! Никакого ответа не было, и не могло быть... Тяжело вздохнув, князь Бронислав в последний раз погладил волосы погибшего сына. И тихо пожелал: - Спи спокойно, Вратиславушко! Да будут боги милостивы к тебе в светлом Ирие! Затем, тяжело ступая, он ушел к жрецам. Следовало обсудить с ними предстоящую погребальную службу, а заодно и будущую судьбу зачатого вархониткой ребенка. Кроме того, ему надлежало спросить совета по поводу будущего княжны Ярославы - невесты и уже вдовы. В то время, как великий князь беседовал со жрецами, в святилище появилась и сама княжна Ярослава. Она была очень бледна и чувствовала себя глубоко подавленной страшной гибелью своего жениха. Ее сопровождала Святослава, поддерживая под руку, и несколько самых преданных дам. Все были одеты в траур. Ярослава со Святославой направились к телу Вратислава. Приблизившись к каменному ложу, Святослава первой обратилась к покойному: - Прощай, деверь мой! Вся наша семья плачет о тебе! Обернувшись, она взглянула на Ярославу. Та была бледна, как смерть, и в своем траурном платье казалась гораздо старше своих лет. В ее милых голубых глазах стояли слезы, застилая белый свет. Глядя на своего безжизненного жениха, Ярослава завела погребальный плач-причитание, рвущееся у нее из разбитого сердца: - Увы, ты не слышишь меня, жених мой, милый княжич Вратислав Брониславич! Ты лежишь здесь, холодный, безжизненный. Словно сокол, упавший с небес на землю, словно колос, что не успел созреть, как уже был срезан серпом, словно дуб, срубленный во цвете лет! Никогда ты не подойдешь со мной к алтарю Лады, не назовешь меня милой супругой, не обнимешь и не поцелуешь! Никогда не родятся наши с тобой дети, не порадуют нас. Я готова была полюбить тебя, мой милый жених, я была бы тебе хорошей женой... Боги распорядились иначе - им виднее! Но я все равно буду оплакивать тебя, Вратислав, как подобает невесте! Прощай, о, не ставший моим супругом! Я всю жизнь буду помнить о тебе! Песня-плач княжны Ярославы пронзительно долетела до князя Бронислава, что поодаль беседовал со жрецами. Обернувшись, он взглянул на хрупкую фигурку девушки в траурном платье, что склонилась над телом своего жениха. Его тронула ее песня. Хорошо, что сына все-таки оплакивает чистая и честная девушка, хотя правда и то, что Вратислав не почитал ее, как подобало жениху! И он поинтересовался у жрецов: - Возможно ли все-таки для невесты погибшего Вратислава породниться с нами, великокняжеским семейством Моравии? Старший из жрецов, поразмыслив, кивнул в ответ: - Если Великой Моравии полезен союз с княжеством Дедославльским, то брак может быть заключен. Ведь у тебя, государь, есть еще неженатые сыновья. Погибает один брат - его должен заменить следующий. Князь Бронислав принял решение, глядя на надломленную горем фигурку Ярославы у гроба ее жениха. - Значит, так и будет! Наша семья, хоть и невольно, причинила девочке боль. Мне бы хотелось, чтобы мы могли и утешить ее. На место погибшего Вратислава встанет следующий по старшинству брат - Доброслав. Он одногодок Ярославы, и, надеюсь, будет ей достойной парой! Заодно и эта степная гадюка вархонитка не доберется до моего мальчика! - Пусть будет так! - одобрил его старший жрец. - Пусть твое решение, государь, подарит утешение тебе и твоей семье, в которую войдет, как подобает, и княжна Ярослава! Так решили судьбу юной сварожской княжны, потерявшей своего жениха. Что ж, это было лучшей из возможностей не только для Великой Моравии, но и для самой Ярославы. Ибо она могла войти в семью, успевшую полюбить ее, туда, где была ее любящая двоюродная сестра Святослава, где ее готовы были принять всей душой. Да и для самой девушки лучше было остаться в Велиграде и стать женой Доброслава, чем, исполненной печали, вернуться в Дедославль, скрывая в сердце жгучую горечь. Таким образом, родные княжича Вратислава, тоскующие о погибшем, постарались сохранить все, что на тот момент казалось лучшим для сбережения их рода, понесшего тяжкую утрату. Они были готовы идти дальше, смирившись с гибелью княжича. Колесо судьбы повернулось, и прошлого было уже не изменить. Ибо жизнь не прерывалась ни на мгновение, и живым приходилось, оплакав погибшего, заботиться о будущем. *** В то время, когда родные возложили тело княжича Вратислава на погребальный костер, в его покоях находилась вархонитка. Снаружи стояла стража из оборотней. Та, кого в Великой Моравии звали Любавой, одетая в траурные одежды, стояла возле приоткрытого окна. Она видела высокие остроконечные крыши и фасады близлежащих домов. Но над ними черным облаком поднимался дым. Это горел погребальный костер ее возлюбленного, княжича Вратислава. Сквозь открытое окно до нее долетали горестные причитания княжеской семьи. - Храбрый сокол наш, сын мой Вратислав! Пошто раньше своего батюшки вспорхнул ты на седьмое небо? - доносился голос князя Бронислава. И княгиня Ираида закричала пронзительно, как подстреленная птица: - Вратиславушко! Сыночек! - и крик великой княгини прервался плачем, исполненным невыносимой боли. Вархонитка хищно улыбнулась, поддерживая руками чуть округлившийся за последние дни живот. Ее жестокому сердцу доставляло удовольствие слушать, как княгиня Ираида рыдает над телом сына. Хотя Любава не присутствовала сейчас возле погребального костра, она все равно представляла все наяву. Верно, сейчас княгиня Ираида рвалась к телу сына, объятому пламенем на погребальном костре. А князь Бронислав, крепко обняв жену, не пускал ее к неистово бушующему костру... И, зная, что там происходит, вархонитка испытывала жестокую радость. Жаль, правда, что погиб Вратислав, который еще мог пригодиться ей, вместо своего старшего брата. Но она не испытывала настоящей жалости и к нему, отцу ее будущего ребенка. Ибо она ненавидела моравов, и теперь радовалась возможности воздать им кровью за кровь. Глядя на дым погребального костра, вархонитка мрачно вспоминала, как некогда сама причитала над изрубленным моравами, обезображенным телом своего единокровного брата, хана вархонитов, погибшего в жестокой сече. А потом ее с силой оттащили от погибшего и заковали в цепи, чтобы привезти вместе с другими пленниками в Велиград. Так что она имела право радоваться, отомстив роду ненавистных моравских князей. При этом ее не смущало, что Вратислав любил ее. Больше всего на свете ее радовало, что теперь они познали скорбь. Конечно, для нее лично было бы лучше, если бы погиб Ростислав. Что до Вратислава, он мог еще послужить ей защитником. Однако беременность подарила женщине время, чтобы придумать, что делать в будущем. Пока ее сын родится и будет вскормлен, пройдет еще немало времени, и она придумает, как выкрутиться. Так размышляла мать того, кто принесет своим родичам, моравам, неисчислимые беды, будущего предателя и убийцы, что устроит Велиградскую резню и отдаст Моравию вархонитам. Однако до этого было еще далеко. А сейчас, после сожжения тела Вратислава, княжич Ростислав собрал прах брата вместо погребальной урны в золоченый шлем. Тем самым он отдал Вратиславу его выигрыш. Этот шлем положили в курган, который насыпали над могилой княжича. Коня же, что невольно принес гибель Вратиславу, закололи в жертву его тени и сожгли вместе с княжичем. Теперь Вратислав сможет скакать на нем, сколько захочет, по бескрайним лугам в Ирие, и обоих будет только веселить неистовая скачка, и никогда ни всадник, ни конь не узнают усталости, не подвернется им под ноги предательская яма. Что до княжны Ярославы, то она в начале осени того же года стала женой следующего по счету княжича, своего ровесника Доброслава. Он с пониманием и сочувствием отнесся к девушке, и они со временем полюбили друг друга, сделались такой дружной парой, как вряд ли когда-либо могла княжна Ярослава жить со своим первым женихом. Своего первенца они назвали Вратиславом, в честь того, кто ценой своей жизни соединил их. Однако же, судьба Великой Моравии была уже решена, и зубы дракона посеяны, чтобы взойти в будущем страшным урожаем. Ибо великий князь Бронислав, продолжавший скорбеть о сыне, поселил вархонитку в усадьбе под Велиградом, как ни пытались его отговорить Ростислав, и Яромир, и Любомир. Там вархонитка родила сына, нареченного Бояном. Это имя имело несколько значений. По-вархонитски означало "богатый", ибо его мать надеялась, что он все же унаследует владения своего деда. Сам же князь Бронислав звал внука Войко, надеясь, что тот сделается могучим воином. Имя Боян означало также вдохновенного певца, искусного рассказчика. Что ж, впоследствии воинская слава, богатство и красноречие прославили сына княжича Вратислава и вархонитки Любавы. Обликом своим он походил на мать, такой же смуглый, черноволосый и черноглазый, лишь выше ростом и крупнее телом большинства степняков. С детства владел равно и моравской, и вархонитской речью. Характером и личными качествами Боян был близок к своему отцу Вратиславу, так что его царственный дед и радовался, и печалился, общаясь с ним. Только, в отличие от отца, Боян был целеустремлен и умел бороться за то, что желал получить. Однако это выяснится позже. В первые годы жизни Боян рос при матери, считаясь по закону не равным потомкам правящего рода, однако и не рабом. Когда мальчику исполнилось семь лет, его забрали от матери. На прощание Любава подарила сыну амулет со степными знаками. Если мальчику доведется встретиться с вархонитами, тот должен был показать любому из степного племени, что он происходит из их величайшего рода. До пятнадцати лет Боян оставался в Велиграде, при дворе своего деда, великого князя Бронислава. Со своими кузенами, законнорожденными княжичами, он в основном дружил, но те все же напоминали, кто он такой, и ему было горько. Когда подрос, он влюбился в свою кузину, старшую дочь Ростислава и Святославы. Но та держалась с ним высокомерно и назвала сыном рабыни. Даже слуги в княжеском тереме не любили Бояна, напоминая, что он всего лишь рабович, не выше них. В шестнадцать лет Бояна послали вместе с дядей и кузенами в приграничье, отбивать очередной набег вархонитов. Там, во время одного сражения, юноша попал в плен к родичам своей матери. Моравы же сочли его убитым и не стали искать. Боян показал степнякам свой амулет, и был радушно принят ханом вархонитов, братом своей матери. И Боян перешел на сторону своих родичей, стал воевать за них. Но вскоре моравские разведчики сообщили князю Брониславу, что его пропавший внук объявился у вархонитов и переметнулся к ним. И великий князь Моравский приказал казнить его мать, решив, что она виновата во всем, что подучила сына. Княгиня Ираида, и особенно - княжна Святослава требовали для вархонитки жестокой казни за гибель княжича Вратислава. И жесткосердную вархонитку сожгли заживо в медном быке, по обычаю родичей княгини Ираиды, агайцев. Любава смело подошла к раскаленному чудовищу и, окинув собравшихся пронзительным взором, предрекла моравам море крови в отместку за ее казнь. И долго еще, когда раскаленное чрево медного быка поглотило колдунью, слышавшие ее проклятья взывали к богам и чертили солнечные круги, прося отвести беду. И все же, предсмертное проклятье Любавы сбылось. Ее сын, узнав о гибели матери, направил войска своего дяди-хана против Великой Моравии. Война затянулась, ибо моравы были храбрым народом, и мужественно защищали каждую пядь своей земли. Много лет прошло, пока Боян смог захватить всю страну, до самого Велиграда. В эти годы он неоднократно показал себя умелым военачальником и хитроумным политиком. Он сплотил вокруг себя все роды вархонитов и другие племена, даря им богатую добычу. Его избрали каганом - верховным правителем у степных племен. Захватив Велиград в 823 году, каган Боян устроил чудовищную резню. Своими руками он убил Святославу Дедославльскую, мстя за свою мать. Из близких родичей Бояна уцелел только маленький сын младшего из княжичей. Мальчика спрятал верный слуга, пожертвовав собственным сыном. Так уцелел среди крови и огня наследник рода Морава. Впоследствии он сможет вернуть себе праотеческий трон, изгнав Бояна, прозванного Проклятым, вместе с его вархонитами в горы Орлиной Страны. Однако и после этого вархониты еще долго доставляли много бед моравам и их соседям. Во всех распрях они неизменно принимали сторону врагов Великой Моравии, продолжая старинную распрю. Но все же, впоследствии некоторые из потомков Бояна примирились со своими моравскими родичами, и старались искупить вину прародителя. История кагана Бояна, сына княжича Вратислава и колдуньи Любавы, вписана в историю Великой Моравии и ее соседей огнем и кровью. Таким образом, сбылось предначертание судеб, что некогда почувствовал Карломан Кенабумский, узнав о связи Вратислава с вархониткой. Ни он, ни мудрые Яромир и Любомир не могли удержать своих человеческих друзей от роковых ошибок.