Хотя большинство пекарей на бисквитной неделе с энтузиазмом восприняли его, крошек было немало. В эти выходные пекари представят пудинги во всех их многочисленных определениях.
*** Френсис осмотрел беспорядок на подносе в центре стола. Это должен был быть десертный террин, их задание для конкурса шедевров в эти выходные. Так и должно было быть, но он не мог точно сказать, на что это похоже сейчас. Может быть, внутренности из какого-то фильма об убийстве инопланетян. Пол хитроумной хирургии. Куча абсолютной ерунды. Идеальное отражение его жизни до сих пор. Ему следует сфотографироваться и отправить фотографию в одну из тех галерей, куда София пыталась его затащить, но он так и не понял. Он представил небольшую карточку в стороне: «Мои надежды и мечты», Френсис Родон Мойра Крозье, «Смешанная техника». Что-то вроде того. Чёртов пудинг. Эта неделя станет для его смертью. С фирменной выпечкой у него всё в порядке — с крамблом. Чёрт возьми, он готовил яблочный крамбл с тех пор, как его бабушка усадила его на стол, когда ему было три года, и сказала, что если он и дальше будет пытаться воровать яблочные дольки, то вполне может узнать, для чего они нужны. Крамбл был лёгок: нарезать фрукты — не слишком мелко, ни в коем случае не слишком, иначе текстура испортится — смешать с небольшим количеством корицы и сахара, посыпать сверху крошкой, взбить хороший заварной крем, пока всё это запекалось в духовке, всё это имело смысл. И он был уверен, что сможет справиться со всем, что предложат судьи, и в техническом конкурсе. (Именно по этой причине он искал экзотические рецепты пудингов со всего мира). Но конкурс шедевров это… это абсурдное чудовище, сделанное из слоёв творога, желе, джемов и бисквита, должно было разбить его на куски так же неизбежно, как и конец его последних отношений. Он твёрдо возложил вину на желатин. (По крайней мере для этого беспорядка). Сначала он использовал порошкообразный, но не смог добиться желаемой прозрачности. Затем он перешел на листы, потому что они были лучше, но все измерения были неверными. В своей первой попытке он использовал слишком много, и чертова штука чуть не отскочила от пола, как резиновый мячик, а в этой попытке он (очевидно) использовал слишком мало. Френсис провёл рукой по лицу. Только… только на самом деле это был не желатин. Нет, настоящая проблема заключалась в том, что у него не было ни единой идеи о том, как превратить это во что-то, за что ему не было бы стыдно в воскресенье. Каждый пример, который он исследовал в интернете, выглядел как нечто, созданное одним из тех Марты Стюарт, всё розовое и белое, покрытое безе в виде трубочек, и Френсис скорее вырвал бы себе ногти, чем предложил что-то настолько банальное, настолько непохожее на то, что он бы испёк сам. Понедельник был потрачен на то, чтобы набросать несколько эскизов в потрёпанном жёлтом блокноте, и к десяти вечера на полу у него была груда скомканных бумажных шариков, остатки картонной подложки в мусорном ведре, и ни одна идея не стала лучше, чем когда он начинал. То зверство, которое стекало сейчас с его блюда, было его попыткой приготовить не что иное, как простые ровные слои бисквита, джема и желе, в этом, конечно же, он потерпел неудачу. - Я не смог бы сделать больше, если бы попытался,- сказал он Нептуну, который последние пять минут с пристальным вниманием смотрел на несвёртывающуюся каплю, надеясь (как он часто делал), что эта ошибка означает, что он может съесть угощение пораньше перед ужином.- Абсолютно нет,- сказал Френсис, заметив выражение морды Нептуна.- В этом доме есть место только для одной толстой собаки, и это не ты,- Нептун склонил голову, ошеломлённый и преданный.- Мы с тобой оба идём гулять. Нам нужно поупражняться. Нептуна не заботило, зачем он пойдёт на прогулку. В тот момент, когда слово «П» сорвалось с губ Френсиса, Нептун совершенно забыл о предательстве Френсиса и впал в безумный лай и бегал взад и вперёд туда, где на крючке возле двери висел его поводок. - Ладно, ладно,- проворчал Френсис, снимая фартук.- Я иду,- бросив последний взгляд на то, что ему придётся убрать позже, он покинул квартиру и вышел на солнечный свет с собакой, которую интересовало каждый клочок мусорной воды, которую он нашёл. В конце концов пара добралась до моста Баттерси, где Нептун резвился и лаял на птиц, а Френсис наблюдал за грязной водой Темзы, думая о воде, бегущей к морю, о волнах, которые будут в открытом океане, и о песке под ним. Он хандрил и быстро приближался к размышлениях о прошедших днях, когда снова подумал о песке внизу, воде и волнах наверху. Словно слои. Подожди чёртову секунду. Он яростно заморгал, и эта идея слилась в его голове, как будто он был пророком, получившим видение от бога, который поздно проснулся и отчаянно пытался привести свою работу в порядок. Он почти мог видеть перед собой, как именно будет выглядеть десерт, с указанием ингредиентов, методов и времени приготовления. - Нептун!- позвал Френсис, и собака прыгнула к нему, благодарная за спасение от разъярённой стаи чаек.- Давай, мы идём домой. У Френсиса была идея. В три часа ночи, после пяти попыток подобрать правильное соотношение желатина, одной брошенной керамической миски и поиска в интернете по запросу «океанский пирог», который дал очень неожиданные результаты, Френсис сиял, глядя на террин посреди своего кухонного стола. Желе было нужное количество, безе правильно застыло, черничный творог обладал желаемой вязкостью, жёлтый бисквит держался и выглядел как... Ну, это было похоже на море. Не зелёно-коричневая вода, к которой он так привык в водах вокруг Лондона, а море там. Может быть, как воды вокруг Гавайских островов. Возможно, если бы у него было бы больше подобных идей, он бы выиграл эту поездку и убедился бы в этом сам. Он продолжал восхищаться этой штукой, гордясь собой так, что не мог сформировать. Это было креативно, возможно, самое креативное, что когда-либо придумывал Френсис. Возможно, это было слишком просто — можно ли было бы использовать больше… взбитой массы? Это было то слово? — но он мог сделать маленькие… маленькие шоколадные конфеты в форме ракушек или что-то в этом роде, сделать имитацию песка из жёлтого бисквита и золотой сахарной пудры, чтобы всё это стояло. Френсис сидел и смотрел на десерт ещё целую минуту, прежде чем он покачал головой, вытер лицо и решил, что с него хватит мыслей на один день, и ему, вероятно, пора лечь спать.Джон Франклин живёт в очаровательном доме в Сассексе со своей женой Джейн. Когда он не помогает своей жене с её впечатляющим садом, он делает выпечку, как он говорит, но «на каждый день рождения, праздник и годовщину в календаре» и, по словам Джейн, на некоторые из них, которые он сам придумал.
Когда наступила суббота, Френсис был уверен, что его специально расположили рядом с Франклином. Возможно, постановке нужна была драма или нужны были семьдесят пять одинаковых кадров Френсиса, скрежещущего зубами от непрекращающейся болтовни Франклина о том, как прошла его неделя, и именно тогда он доказал всем этим «молодым парням», что значит быть «хорошим английским пекарем». Не помогло и то, что они готовили одно и то же чёртово блюдо. В этом была вся загвоздка. Если бы Френсис был более философичным человеком, он бы заметил иронию в том, что несмотря на пропасть их опыта и сожжённый мост между ними, они всё ещё тянулись к одному и тому же старому фавориту. Но он не был философом. Он просто был раздражен. - Яблочный крамбл!- радостно сказал Франклин, когда Барроу и Силна подошли, чтобы обсудить с ним его блюдо.- Особенный фаворит моей жены! - А, фирменное блюдо на день рождения!- воскликнул Данди. - Дни рождения, праздники, воскресенья, в какой бы день она меня ни попросила,- сказал Франклин, раскинув руки.- Счастливая жена, счастливая жизнь, не правда ли, старая поговорка? - Какой заварной крем вы используете?- спросила Силна, и Френсис оценил её быстрое отклонение от гетеронормативных мнений о браке. - Добрая старомодная ваниль,- ответил Франклин с улыбкой.- Ничто так не подчёркивает вкусный крамбл, как хороший заварной крем, а лучший заварной крем, я бы сказал, ванильный! - Это чудесно, Джон,- сказал Барроу.- Я, например, с нетерпением жду этого,- они перешли к Джеймсу, который делал что-то с ревенем, который он принёс с «милого маленького рынка под открытым небом через дорогу от моей квартиры», чего Френсис не видел ни в одном рецепте, который он когда-либо читал. (Готовил на гриле? Обжаривал ли он ревень перед тем, как положить его в крамбл?). Он отвернулся, прежде чем кто-нибудь смог поймать его взгляд, и вскоре был слишком поглощён нарезкой яблок на совершенно одинаковые дольки, чтобы обращать внимание на остальную часть комнаты, пока на его место не упала тень. Барроу, Силна, Росс и Данди стояли там и улыбались. - Это отличная работа ножом,- прокомментировал Данди. - Действительно, Френсис! Не думаю, что мы видели такую точность всё утро!- сказал Росс. - Спасибо,- ответил Френсис чуть менее грубо, чем обычно.- Все они — это помогает во время выпечки сохранять одинаковую текстуру на протяжении всего процесса выпечки. - Совершенно верно!- откликнулся Барроу, и если бы он стоял по другую сторону от секции Френсиса, он был уверен, что этот человек похлопал бы его по плечу. Он лишь похлопал по деревянной поверхности стола. - На этой неделе мы с Френсисом, кажется, придерживаемся единого мнения,- вмешался Франклин со своей секции.- Яблочный крамбл до конца! - С некоторыми отличиями,- сказал Френсис отрывистым тоном. - Да?- спросила Силна.- Как так? - Разные яблоки,- произнёс Френсис.- Я использую пирмейн. Они слаще, так что…- камера перед его лицом перефокусировалась, может быть, чтобы увеличить масштаб, и он постарался не позволить дискомфорту проявляться на его лице.- Поэтому я использую заварной крем с солёной карамелью. - Чтобы смягчить сладость,- объяснила Силна, предположительно на камеру. - Хорошая мысль!- сказал Данди. - Спасибо, Френсис,- произнёс Барроу и уплыл со своей свитой, чтобы приставать к Гарри Гудсиру, последней остановке в туре. Гудсир, сгорбившись над своей секцией, месил крамбл в своей миске. Он поприветствовал группу, когда они прибыли, хотя Френсис подумал, что если он ещё раз улыбнётся Силне, то у него может свести лицо. Френсис вернулся к своей выпечке, поставил всё это в духовку и начал нарезать тонкие, как бумага, ломтики яблок, чтобы они подрумянились для украшения сверху, позволяя другим звукам и действиям, доносящиеся из другой части палатки, проходить мимо него. Данди и Росс шутили с Джоном Ирвингом о том, что в его крамбле была овсяная крупа («Опять овсянка, мой хороший!», «Он наш овсяник!»), и Барроу отступил в переднюю часть палатки, чтобы замаскировать свою потребность присесть под отеческий осмотр участников. Френсис, как ни старался, не смог сдержать довольного смешка Франклина, когда его крамбл и заварной крем смешались вместе. Но время шло, как и положено времени, и вскоре его собственная выпечка вышла из духовки, благоухая как рай, и Росс объявил время, и началось судейство. Нэд Литтл создал «довольную скучную» (по словам Силны) массу черники, которая не совсем соединилась так, как должна была, и Литтл выглядел униженным, когда судьи копались в сырой каше ложками вместо вилок. Овсяная ставка Ирвинга снова оправдалась, и Коллинз оказался в той же лиге, что и Нэд, забыв (почему-то) добавить масло в панировочные сухари, которыми он посыпал блюдо. - Мы видели, как ты раньше готовил здесь гриль,- сказала Силна Джеймсу, когда они подошли к его секции, и тот с улыбкой пожал плечами. - Я думал, что попробую что-нибудь другое на этой неделе,- ответил он в качестве объяснения.- Предположил, вы будете удивлены. - Не думаю, что когда-либо раньше готовил ревень на гриле для крамбла,- заметил Барроу, и высота его бровей отражала абсурдность его концепции.- Но я не сомневаюсь, что ты произведешь на нас впечатление,- вместо того, чтобы гордиться такой ремаркой, как ожидал Френсис, он мог бы поклясться, что капля света исчезла из глаз Джеймса, и Френсис моргнул, уверенный, что он, должно быть ошибся. Затем Силна попробовала десерт и издала короткое «хмф» от довольного удивления, и момент прошел. Чернично-персиковый крамбл Стэнли был великолепен — его обычный стандарт — и Эванс, у которого в последнее время были проблемы, также порадовал судей своим сочетанием клубники, грецких орехов и бурбона. - Это великолепно,- сказала ему Силна, и благодарной улыбки Эванса было почти достаточно, чтобы скрыть смущенный румянец. - Действительно!- произнёс Барроу.- Ещё что-нибудь из этого в будущем, а? Особое внимание также привлёк ананасово-кокосовый крамбл Хикки с миндальной глазурью («Я представляю себе Гавайи!»- сказал Хикки, подмигнув. Барроу подумал, что это очаровательно, Силна тонко улыбнулась и попыталась не дать просочиться слишком сильному пренебрежению). Но единственное реальное сравнение, которое волновало Френсиса, было между ним и Франклином, двумя последними, кого судили. - Вот и мы, первый за день яблочный крамбл!- заявил Барроу, подходя к Франклину. - Какие яблоки вы использовали, Джон? - Кокс, конечно!- усмехнулся Франклин, как будто у него были какие-то сомнения относительно того, какое должно быть правильно английское яблоко в правильном английском крамбле. - Хороший выбор,- сказал Барроу, откусив кусочек.- Прекрасный баланс сахара, а ванильный заварной крем действительно улучшает вкус приправ. - Я знал, что ваниль — лучший вариант!- обратился Франклин к Барроу, и тот кивнул и сказал что-то об уважении к классике, что наводило на мысль, что он пытается представить этот содержательный комментарий как нечто проницательное. - Отличная работа, Джон,- сказала Силна, и они направились к секции Френсиса. Френсис провёл языком по нижнему ряду зубов в надежде, что это ощущение сможет отвлечь его от жуткого чувства, что на него пристально смотрят все в палатке. - Прекрасное украшение, Френсис,- начал Барроу, отметив тонкие яблочные чипсы, украшавшие верхушку его крамбла.- Идеально хрустящий, но не подгоревший. - Спасибо,- они вдвоём разрезали выпечку для пробы, и от густого запаха яблок с корицей, доносившегося из формы для запекания, у Френсиса потекли слюнки. Он правильно сделал, он... - Карамель должна была быть немного светлее,- сказал Барроу.- Крамбл и так идеален, но карамель перебивает яблоки. - Текстура довольно хорошая,- произнесла Силна после первого кусочка.- И не слишком сладко,- продолжила она.- Но я согласна, если бы ты сделал более тонкий заварной крем, яблоки оказались бы на первом плане, а не остались бы на заднем плане. - Спасибо, Френсис,- Френсис кивнул им, глядя прямо перед собой, пока палатка собиралась на обед. Он слышал самодовольную улыбку Джона Франклина. Томас Эванс: Это любимое блюдо моей мамы! Ох, мне нужно позвонить ей, она будет так рада. Джеймс Фицджеймс: Знаете, это не традиционно, но я не мог больше нигде получить такую хорошую карамелизацию, поэтому это было приготовление на гриле! Гарри Гудсир: Я не впервые выбирал это сочетание вкусов, но она сказала, что ей нравятся персики со специями, так что… Несмотря на все усилия Френсиса, Франклин догнал его во время обеденного перерыва. - Это было хорошее представление, не правда ли, Френсис?- спросил Франклин, и хотя Френсису хотелось кивнуть, уйти, извиниться за обед и пойти поесть куда-нибудь на территории, он не смог обнаружить никакой злобы в словах Франклина, и именно это его так расстраивало. Он неохотно протянул руку, в которой не было блюда с сомнительным карри, и Франклин пожал её. - В конце концов, ваниль победила,- начал Франклин,- но… - Думаю, этот конкурс прошёл довольно хорошо для всех, не так ли?- спросил Джеймс, подходя к ним сзади. - А, Джеймс!- поприветствовал его Франклин.- Умный ход с ревенем на гриле,- Джеймс взъерошил волосы, как будто ему никогда раньше в жизни не говорили, какой он умный. - Спасибо! И твой яблочный крамбл — судьи не могли нарадоваться на него. Карамель пахла божественно!- Френсис быстро кивнул в знак благодарности, попытался придумать способ сказать «Я думал, ты сумасшедший, готовя свои ингредиенты на гриле, но я довольно впечатлён» — чтобы это не прозвучало так дерьмово и покровительственно, кода Франклин толкнул его локтем. - На равных, Френсис!- сказал Франклин.- Однако, если бы ты придерживался ванили, ты мог бы победить меня! Хотя я думаю, что судьям понравилось моё...- лицо Джеймса побледнело, и Френсис не мог больше этого выносить. - Лучше, да, Джон. Мы знаем. Мы все слышали, как ты это сказал в первый раз. И во второй,- на мгновение воцарилась такая глубокая тишина, что Френсису показалось, будто он слышит шум машин на дороге далеко за линией деревьев. - Ради бога, Френсис...- вздохнул Джеймс. - Нет, нет, юноша, дай ему сказать своё слово,- Франклин выпрямился, как генерал, готовящийся к битве, его плечи перестали быть вечно сутулыми.- Пожалуйста, Френсис, продолжай. - Ты очень ясно высказал своё мнение, Джон, и...- начал Френсис. Он чувствовал, как назревает целая тирада, всё, что он хотел сказать три года назад, плавало прямо под поверхностью, но Джеймс стоял прямо там, и Френсис не был заинтересован в том, чтобы бросить его к ногам всю их общую историю.- Всё в порядке. Хорошая работа, вы оба,- он кивнул и поспешил прочь, прежде чем кто-либо из них успел ответить. Он обнаружил, что вернулся в палатку, и ест в одиночестве, пока съёмочная группа убирает вокруг него. Френсис ковырял различные комочки в своём карри, что это должно быть, прежде чем отправить всё это в мусорную корзину. Джопсон нашел его до того, как он начал возиться о своим телефоном в течение бесконечных минут, прежде чем его выгнали, чтобы они смогли подготовиться к техническому конкурсу. - Всё в порядке, сэр?- спросил он.- Мы получили несколько жалоб на обед. - Я бы так и сказал,- ответил Френсис.- Откуда оно взялось? - Мы нигде не будем больше нанимать, могу вас заверить. Хотя, если можно так выразиться, сэр, вам не следует находиться здесь в одиночестве. - Да, тогда я пойду… - я, конечно, не имею в виду, что вы не можете находиться здесь, пока вы держитесь подальше от остальной комнады. Я лишь говорю, что на территории есть чем заняться. - На площадке есть и остальные участники,- проворчал Френсис. Джопсон, не испугавшись, продолжал действовать. - Вы могли бы попробовать поговорить с ними ещё немного, сэр. Я уверен, что по крайней мере один, с кем вы могли бы поладить. - И кто это мог быть? - Я уверен, что не знаю, сэр. Но дайте им шанс. Вы можете быть удивлены. - Джопсон?- редактор — Бридженс — позвал его.- Настало время для следующего конкурса? Кажется...- Джопсон поднял руку. - Извините, сэр, боюсь, мне придётся попросить вас уйти. Не могу предоставить несправедливое преимущество другим,- Френсис кивнул и направился сделать несколько кругов вокруг озера. - На этой неделе у нас есть для вас приятный сюрприз,- объявил Барроу, когда все собрались.- Это абсолютная классика, но я уверен, что вы ещё не делали её. Мы изменили рецепт, чтобы сделать его актуальным, но я всё равно советую вам не торопиться. - Я не особо приложила к этому руку,- сказала Силна с ухмылкой и пожатием плеч, что наверняка было бы вырезано в дальнейшем.- Но всё, что я могу сказать, это удачи,- по команде и участникам прокатилась волна смеха, сопровождаемая безумными взглядами широко раскрытых взгляд последних. - Ладно!- Данди вернулся к пекарям, как только Силна и Барроу оказались вне пределов слышимости.- Это было довольно зловеще, не так ли? - Наши пекари не смогут справиться с этим!- сказал Росс, улыбаясь.- Итак, приступим! - Ничуть!- Данди поднял газету.- Пекари у вас есть… Так вот, это не может быть правдой...- он поверил к Россу, который лишь с любопытством покачал головой, затем к удаляющимся спинам Барроу и Силны.- Ну, я думаю… Пекари, у вас есть три часа! Три часа. Это был плохой знак. Предыдущие технические конкурсы были короткими, выпечка была управляемой (по большей части). Френсис расправил плечи и приготовился ко всему, что ему предстояло увидеть, когда он сдёрнул накидку со своих ингредиентов и рецепта. Что же им нужно было приготовить, что заняло бы так много времени? Ничего не казалось необычным. Ингредиенты выглядели совершенно банально — масло, сахар, специи, какие-то фрукты в маленькой стеклянной баночке с сильным алкогольным запахом. Морковь была необычной, но ничего такого, чего бы он раньше не использовал в рецепте. Но его брови сошлись вместе, когда он взглянул на название блюда (чёртов сливовый пудинг, конечно), и морщины на его лице стали глубже, когда он прочитал невероятно редкие шаги. Рецепт гласил следующее. Сделайте пряную бисквитную основу. Добавьте фрукты и овощи. Переложите в форму для пудинга. Плотно накройте фольгой и перевяжите верёвкой. Готовьте на пару до готовности. Подавайте пудинг с заварным кремом. Френсис прочитал рецепт. Затем он прочитал его ещё раз. (Ещё чёртов заварной крем). Он прочитал его в третий раз, и только он убедился, что пустота в желудке не была несварением из-за сомнительного блюда с карри на вынос, которое подавали на обед. Он оторвал взгляд от слов, увидел, что остальные пекари смотрят друг на друга с таким же недоумением (хотя у Коллинза это могло быть из-за того, как было сделано его лицо), а Ирвинг приобрёл самый примечательный оттенок жёлтого. Джеймс провёл руками по волосам, за чем Френсис несколько раз заставал за этим занятием (его ни на секунду не одурачила бы эта улыбка в тысячу ватт, никак нет), а Эванс опустил голову на свою секцию и издавал звуки, которые могли быть истерическими смешками. Глаза Хикки забегали туда-сюда по комнате, очевидно, ожидая, что кто-то другой сделает первый шаг, Гудсир… ну, это выглядело так, как будто он рисовал что-то в своём рецепте, из всего прочего — Нэд Литтл открыл один из своих ингредиентов, и появился приторно-сладкий аромат фруктов, пропитанных алкоголем, чтобы пронестись над всеми собравшимися. Литтл закашлялся и отодвинул банку от себя, как будто это была граната, которая могла взорваться в любой момент. Единственный человек, единственный из них, кому не следовало паниковать, был тот самый человек, который всё время твердил о том, что это была его неделя, именно здесь он собирался блистать, именно здесь его старомодная преданность десертам должна была вывести его на вершину. Но Френсису не нужно было быть экспертом в психологии человека, чтобы заметить тонкий блеск капель пота на редеющих волосах Франклина или то, как он снова и снова возвращался к рецепту, безрезультатно передвигая ингредиенты по своему месту. Чёрт возьми. Франклин понятия не имел, что собирается делать. Стэнли хмыкнул один раз и начал работать, и Френсис понял, что если он хочет иметь хоть какую-то надежду закончить это, ему придётся сделать то же самое (за вычетом вокальных реплик). Он был благодарен за навязчивые исследования, которые он проводил в перерывах между неудачными приготовлениями желатина, потому что этому неприглядному мерзавцу потребуется на пару практически столько времени, сколько им было отведено. Выйдя из оцепенения, он быстро приготовил основу для бисквита и добавил морковь и фруктовую кашу, которая пахла так, словно её всю прошлую неделю вымачивали в ведре коньяка. Запах ударил ему в нос, и он не смог сдержать знакомого дрожания рук, когда выливал отвратительную смесь в предоставленную форму и готовил пароварку к длительной паровой бане. - Думаю, столько, сколько смогу,- ответил он, когда камеры приблизились и спросили его, как он долго планирует оставлять это готовиться.- Не думаю, что это иначе выдержит. - Я не хочу оставлять это надолго,- сказал Франклин, когда в следующий раз подошли к нему.- Я никогда не делал их сам, но видел, как их делают. Конечно, за эти годы съел несколько десятков. Я должен думать час, полтора? Следующие два часа сорок пять минут были самыми близкими к агонии, которые Френсис мог припомнить трезвым. Как только у каждого были свои пудинги, они просто таращились друг на друга или на съёмочную группу, или заводили неловкие разговоры, которые прекращались, как только кто-нибудь подходил проверить их пудинг, и вся комната была прикована к процессу. Через два часа сорок пять минут зал затаил дыхание, когда Ирвинг попытался вынуть свой пудинг из формы и выложить его на презентационное блюдо, которое им предоставили. Оно сохраняло своё застывание целых семь секунд, прежде чем превратиться во что-то неописуемое, и, хотя Ирвинг старался сохранять английскую невозмутимость, лицо его соответствовало беспорядку на подносе. - О Господи,- прохрипел Франклин и опустил крышку на своей кастрюле, мгновенно пересматривая своё решение последовать его примеру. - Вероятно, это моя вина,- сказал Ирвинг камере у его лица. Росс и Данди уже были в пути, чтобы предотвратить любые слёзы, которые могла попытаться поймать камера.- Мне, наверное, следовало… следовало взбить масло и сахар побольше или что-то в этом в роде. - Уверен, вкус будет просто замечательный!- предложил Данди, когда ведущие подошли к нему. - Пока никак краж с тарелок,- предупредил Росс своего соведущего.- И, кроме того,- сказал он Ирвингу,- во фруктах столько коньяка, что Барроу даже не сможет отличить один от другого, когда откусит два кусочка, а? Один за другим остальные пекари предпринимали пробные попытки вынуть пудинги из формы, но с разной степенью неудачи. Даже Стэнли, который за последние две недели не готовил ничего, кроме идеальной искусной выпечки, резко вдохнул через нос, увидев насколько сильно его пудинг сдулся на тарелке. Через два часа пятьдесят восемь минут Френсис и Хикки были единственными, кто сопротивлялся, и у Френсиса было отчетливое ощущение, что Хикки ждал, пока он сделает ход. - Пекари, у вас одна минута!- окликнул Росс. - Френсис и Корнелиус, это значит вы!- сказал Данди, но даже этого было недостаточно, чтобы вызвать хотя бы малейший смешок в атмосфере палатки, которая напоминала взвод людей, готовящихся к выходу, чем реалити-шоу о выпечке. Наконец Френсис снял пудинг с огня, развернул фольгу и перевернул его на тарелке. Он немного подождал, все взгляды, обращенные на него, впились в его кожу, как те крошечные иглы, которые использовали для иглоукалывания, а затем вытащил форму. В конце концов, хотя девять пудингов выглядели так, как будто их можно было найти на дне ресторанной раковины в конце субботнего вечера, один из них сохранил свою форму. Этот принадлежал Френсису. Джон Ирвинг: Скажем так, я молюсь, чтобы мне никогда больше не пришлось это делать. Стивен Стэнли: Это была самая отвратительная вещь, которую, к моему несчастью, меня попросили сделать. Генри Коллинз: Как… как это должно было выглядеть? Корнелиус Хикки: Да. Я бы сказал, что это худшее, что я когда-либо делал. Но теперь единственное, куда можно двигаться — это вверх, да? Приняв серию рукопожатий, «хорошую работу» и заявив камерам, что он знает, что делать, потому что он «исследовал это» (что так и не дошло до финальной версии), Френсис ничего так не хотел, как переодеться, сбежать в свою машину, а затем в четыре стены своего гостиничного номера. Однако, поскольку такова была жизнь Френсиса Крозье, Джон Франклин загнал его в угол га жалкой маленькой кухне поместья, когда он пошел за своими дурацкими ключами. - Френсис,- сказал Франклин, войдя в комнату, тоном, предвосхищающим спор. Закрытая дверь позади него не оказала никакой пользы сердцу, упавшему в живот Френсиса, и он стиснул челюсти.- Френсис, это продолжается уже достаточно долго. Теперь ты сбежал раньше, когда я только пытался… - Когда ты пытался что, позлорадствовать лишние пять минут над своим ванильным кремом?- усмехнулся Френсис.- Виноват. - Вот именно об этом я и говорю... - О чём мы говорим? - Мне бы хотелось, чтобы ты не говорил с мной так в присутствии остальных,- сказал Франклин.- Мы когда-то были друзьями, не так ли? - Друзья?- послышался жестокий смешок, который дал понять, что они никогда не были друзьями, и Франклин поморщился. - Тогда коллеги,- нахмурился Франклин.- Мне следовало поговорить об этом раньше, это, конечно, моя вина, но я думал, что мы оставили нашу маленькую враждебность позади… - Тебе довольно легко это говорить,- выплюнул в ответ Френсис. - Френсис, я понимаю, ты всё ещё злишься на меня… - Злюсь!- воскликнул Френсис.- Я не видел тебя с тех пор, как ты вышел из моей квартиры с чемоданами Софии, а потом ты появляешься здесь и не умолкаешь о моих неудачах... - Очевидно, что всё это связано с тем, что произошло много лет назад, так что давай разберёмся, прежде чем... - Это было всего три года назад, не веди себя так, будто прошла вечность… - Но я остаюсь при своём решении. И Френсис, если она была несчастна, а она была, то тебе некого винить, кроме самого себя,- рот Френсиса захлопнулся. Он горел от кипящих обвинений, слов, которые текли по его сердцу, как кислота, но он обнаружил, что может только пристально смотреть в лицо Франклина, продолжая покачивать головой, как расстроенный профессор перед особенно трудным студентом. - Что мы должны были делать, Френсис? Что бы ты предложил, если племянница, которую ты вырастил, подумала о том, чтобы просто-напросто отдаться мужчине, который слишком занят тем, что ползает внутри бутылки, чтобы чего-то добиться? - Как ты смеешь… - Я не виноват, что тебя трудно любить, Френсис!- Франклин сделал паузу, и добавил, на этот раз мягче:- И это её слова, не мои. Какое бы ругательство Френсис ни собирался бросить в его адрес (оно должно было быть резким, оно должно было быть язвительным, ему нужно было придумать его), его остановил откровенно нелепый рингтон, раздавшийся из кармана пиджака Франклина. - Это Джейн,- сказал Франклин, больше для себя, чем для чего-либо ещё.- Если ты извинишь меня, Френсис,- Франклин повернулся, чтобы ответить на звонок, а Френсис воспользовался случаем и сбежал из этой жалкой маленькой, душной кухни. И почти прямо в Джеймса Фицджеймса. Он уставился на Джеймса. Джеймс уставился на него. По выражению его лица он понял, что прихорашивающийся павлин слышал каждое слово, каждый чёртов слог, и в любой момент его глупый красивый ротик мог искривиться в жалостливой улыбке, и будь он проклят, прежде чем выдержит её. Не говоря ни слова, он повернулся и ушел.Корнелиус Хикки живёт в Девоншире. Его научил печь старый друг, и после того, как он оставил очень интенсивную карьеру инженера, он заполняет свои дни приготовлением выпечки и обедов для своих многочисленных соседей по комнате.
На протяжении всей своей военно-морской карьеры Френсис гордился своей исключительной способностью игнорировать все мелкие тревоги, страхи и отвлекающие факторы, которые так громко звучали, когда ему приходилось принимать серьёзные решения на море. Этот талант не был потерян после его выхода в отставку, и хотя Франклин, конечно, болтал со всеми, кто его слушал, о том, как он делает свой террин похожим на Юнион Джек, а Коллинз пробормотал про себя («Чёрт возьми, мне надо было тренироваться»), и ему не только пришлось делить холодильник с Джеймсом Фицджеймсом, но и человек имел смелость надеть пару облегающих джинсов, одновременно создавая предварительные этапы того, что впоследствии стало фисташковым террином из питайи, в такой удручающе кричащей манере. В свою очередь, Френсису удалось пройти первые полтора часа их конкурса шедевров без единого промаха или ошибки по времени. В былые времена он бы… ну, в былые времена он бы потянулся за стаканом или девятью порциями виски и его вырвало бы в свой миксер, но не сейчас. Он провёл предыдущую ночь, обдумывая всю эту чушь с Франклином и всем остальным и запирая её на задворках своего мозга, где он лгал себе и говорил, что позже будет время разложить всё. До тех пор, пока он не оглядывался на все другие коробки, которые были сложены в это пространство в его сознании на протяжении многих лет с подобными обещаниями, он почти мог поверить. Ему даже удалось улыбнуться, когда ведущие и судьи подошли, чтобы спросить о его террине. И хотя он знал, что не сможет рассказать очаровательную историю о вдохновении, о собаке, Темзе и море, он мог, по крайней мере, объяснить слои и ароматы в лаконичном, нейтральном тоне, и это, чёрт возьми, должно что-то значить. - Что ж, всё это звучит очень амбициозно,- сказал Барроу с улыбкой, когда Френсис закончил. - И креативно,- добавила Силна, скривив губы, что опровергало обвинение. - Не могу себе представить, почему ты так удивлена,- сказал Френсис. - Данди!- воскликнул Росс.- Данди, я думаю, что наш милый Френсис только что пошутил! - В следующий раз он будет претендовать на твою работу! - Моя работа... - Я самый красивый, а ты смешной, разве так не бывает?- усмехнулся Френсис, когда судьи поблагодарили его, и все четверо пошли дальше. Росс и Данди всё ещё продолжали ссориться из-за камеры, а Френсис снова занялся приготовлением желе. Ко второму часу бисквиты остывали — один из них позже нужно будет измельчить, чтобы он был похож на песок, безе, напоминавшие в воде барашки, были в духовке, черничный джем снят с плиты, и единственное, что осталось сделать — это темперировать шоколад, собрать это всё, как только желе застынет, а затем украсить его. Была только одна проблема. Желе застывало чертовски долго. Френсис нахмурился, глядя на показания температуры в холодильнике в десятый раз за сорок минут, зная, что, как бы грозно ни смотрел, это не поможет, не учитывая то, как они с Джеймсом продолжали открывать холодильник каждые пять секунд, чтобы проверить. Всё было хорошо, всё было в порядке, он всё ещё намного опережал своё время, он проработал ещё сорок пять минут над своим планом. Но тысяча его собственных завершений не помешала тревоге царапать затылок, не заставила его лицо принимать более приятное выражение каждый раз, когда Джеймс снова открывал дверь и бросал извиняющуюся улыбку. - Тебе следует оставить это,- пробормотал Френсис, когда Джеймс подошел в четвертый раз и взялся за ручку. - Прости? - Ты...- он стиснул зубы.- Мы продолжаем открывать холодильник. Желе нужно время, и каждый раз, когда мы открываем дверь, из него выходит весь холод,- Джеймс смущённо улыбнулся. - Я знаю это, полагаю, на рациональном уровне, но,- он пожал плечами.- Что-то насчёт искушения посмотреть, как горшок вот-вот закипит. Если бы камера была рядом, я бы придумал что-нибудь очень умное. - Уверен, что ты бы так и сделал,- Джеймс почти улыбнулся на это, затем передумал и повернулся, чтобы осмотреть своё желе, которое, конечно, было не намного более твёрдым, чем в прошлый раз, когда он проверял. - Почему это занимает так много времени?- фыркнул Джеймс, ощупывая край блюда, в котором лежало его желе.- Мне не следовало ставить его таким горячим, но у меня нет времени оставлять его охлаждаться на столе. - Нет,- согласился Френсис.- Нет,- он мог бы сказать ему, что в следующий раз он положил его в ледяную ванну, но как этот человек мог не знать? В конце концов, они участвовали в конкурсе выпечки, и можно было ожидать, что их коллеги-пекари знают основы! Так что, если ожидание застывания собственного желе было ценой, которую Френсису пришлось бы заплатить за то, чтобы увидеть Джеймса Фицджеймса хотя бы в малой степени взволнованным, каким он застал Френсиса днём ранее, тогда Френсис заплатит. Джеймс пожевал внутреннюю часть рта, а затем улыбнулся. - Как всегда, приятно наверстать упущенное, Френсис. Им обоим потребовалось ещё тридцать минут и пять проверок холодильника, прежде чем это грёбаное желе застыло, но Френсис был очень доволен тем, как всё вышло. Чистый, прозрачный сине-зелёный цвет, похожий на воды острова Питкэрн, которые ему было почти жаль вырезать, чтобы освободить место для черничного джема. Пока этот беспорядок продолжал остывать, у него было достаточно времени, чтобы сделать шоколадные ракушки. - Полагаю, мне следует проверить мой… ну, на самом деле это не выпечка!- Франклин рассмеялся в камеру немного позже. И распаковывал. Френсис оторвался от формочек для шоколада, чтобы посмотреть.- Это правильное небольшое колебание, не так ли?- спросил Франклин у комнаты, встряхивая жестянку.- Давайте посмотрим, что из этого получится! Он перевернул форму, продемонстрировав удивительную лёгкость, поставив её на сервировочный стол, ударял по ней до тех пор, пока она не издала глухой звук, а затем вытащил её, что должно было стать моментом триумфа. К нему прилагалась только половина желе. В комнате воцарилась тишина, нарушаемая лишь недостойными каплями несформированной жижи, шлёпающейся на пол. Франклин смотрел на холодную водянистую катастрофу с лёгкой растерянной улыбкой и широко раскрытыми глазами, как будто задавался вопросом, когда же весь этот беспорядок станет респектабельным, сгустится во что-то, что он сможет представить судьям. - Джон...- Джеймс отложил свою питайю и дыню и в мгновение ока оказался рядом с Франклином.- Уберите его обратно в холодильник. У нас осталось ещё тридцать минут. Оно всё ещё может застыть,- Френсис не собирался быть тем, кто скажет им обоим, что уже слишком поздно. Малиновый заварной крем просочился сквозь стенки террина там, где не выдержали желатиновые стенки, впитался в ванильный бисквит и превратил его в ванильную кашицу. Незакреплённые фрукты в жидкости неопределённого происхождения. Малина соскользнула с края подноса и приземлилась красным комочком слизи на столешницу. - Конечно,- сказал Франклин, начал кивать и, казалось, был не в состоянии остановиться.- Конечно, я… я… положу тогда в морозилку — чтобы быстрее застыло,- Джеймс помог ему собрать весь этот беспорядок обратно в форму и чуть не зарычал на одного из операторов, когда тот подошел, чтобы спросить Франклина, что случилось. Джопсон быстро прибыл на секцию Франклина, убирая оставшийся беспорядок, хотя часть малинового курда впиталась в древесину и засохла там, как пятно крови. Френсис, который знал, что отстаёт в приготовлении собственной выпечки, наконец оторвал взгляд и попытался думать о том, как наполнить маленькие формочки темперированным шоколадом. Морозильник был неправильным выбором, и когда Франклин вынул свой террин за две минуты до конца, единственное, что застыло — это тонкая корка льда, образовавшаяся на его поверхности. - Пекари, пора!- объявил Росс ни минутой позже. Судейство действовало быстро, чтобы компенсировать время выпечки. Эванс придерживался безопасного сочетания шоколада и ежевики, в котором не было особого аромата. Джон Ирвинг выбрал что-то из сливок и лаванды и покрыл это помадкой, но результат получился слишком сладким, даже несмотря на то, что снаружи он проделал красивую дизайнерскую работу, похожую на акварельные цветы. Слои Коллинза разваливались, но Силне понравился их апельсиново-миндальный вкус, а Гарри Гудсиру снова удалось произвести впечатление, подав шоколадный террин матча с ананасами. Сначала Барроу не обратил внимания на вкусовой профиль, но когда он действительно попробовал это блюдо, его наклон головы становился всё более задумчивым. - Это своего рода смелость,- сказала Силна.- Но ты справился с этим. Хорошая работа. По румяным щекам Гудсира от комплимента можно было посадить самолёт. Следующим был Френсис, и Барроу радостно ухмыльнулся, когда Френсис представил свою выпечку. Всё получилось именно так, как он и предполагал: безе и волны черничного курда поверх желе со вкусом черники, напоминающее море, пронизанное ещё большим количеством черничного курда, расположенного на жёлтом миндальном бисквите и усеянном крошечными ракушками. Когда Барроу разрезал его, он сохранил свою форму, не становясь резиновым, и после нескольких укусов Силна отложила вилку и сказала Френсису, что на вкус он так же прекрасен, как и выглядит. - Это великолепно, Френсис,- согласился Барроу.- Большое вам спасибо,- Френсис избегал смотреть в глаза другим участникам или в камеру, возвращаясь на своё место, но он был уверен, что камеры не могли не заметить, как гордо дёрнулся уголок его рта. Стэнли допустил крайне нетипичную ошибку и добавил слишком много желатина в кофейный слой террина с тирамису, и хотя остальные слои были его эталоном совершенства, кофе было так же легко нарезать, как резиновый шарик. Если у Стэнли и было мнение по этому поводу, то он нисколько его не показал. Даже Френсис был вынужден был признать, что выпечка Джеймса была великолепна, и хотя кислотность фруктов компенсировала желатин (как заметила Силна), вкус у неё был великолепный, а оформление было очаровательным (по словам Барроу). Хикки и Литтл оба выбрали тему ягод и сливок и были практически неразличимы в своих комплиментах и критике. Наконец, Джон Франклин принёс свою выпечку на суд. Стояла сочувственная тишина, когда он нёс блюдо к судейскому столу; каждый его шаг ощущался как нечто ужасное и окончательное. - Похоже, с вами произошёл небольшой несчастный случай,- добродушно сказал Барроу. - Да… ну… ах...- запнулся Франклин.- Я понятия не имею, как это произошло, на практике такого никогда не было… - У вас желатин вообще не застыл,- сказала Силна более прямолинейно.- Вы сказали нам, что вам пришлось добавить сахар после того, как смешаете желатин и воду. Это изменило состав раствора. Затем вы кладёте заварной крем в середину, когда он становится слишком тёплым. Это не даст всем остальному остыть вовремя. - Это… всё было в порядке, когда я вынул из холодильника...- Франклин запнулся, и Френсис ничего не мог с этим поделать, но тогда ему стало жаль старика. Силна, со своей стороны, один раз сверкнула на него глазами, как будто она всерьез подумывала объяснить шестидесятилетнему пекарю, как работает охлаждение, но потом передумала. - Заварной крем немного невзрачный,- сказала она вместо этого.- Было бы неплохо с шоколадным бисквитом и фруктами, но...- больше сказать было нечего. Барроу сделал небольшой комплимент качеству фруктов, которые пережили резню, но это мало помогло восстановить разбитое выражение на лице Франклина. На предыдущих неделях судьи и ведущие уходили не более чем на несколько минут, пока они совещались. Однако на этой неделе, когда время перевалило за пять минут, за десть, за пятнадцать, неловкие улыбки сменились хмурыми взглядами. Взгляды встретились и тут же отвелись. Франклин смиренно сидел на своём месте, выводя пальцами неразличимые узоры на поверхности дерева. Френсис поймал его взгляд и почувствовал, что должен что-то сказать, что угодно, но голос Силны доносился из палатки судей. Это было громко — от недоверия или гнева, и он не смог разобрать ни одного слова. К тому времени, как её голос снова понизился, момент прошел, и Франклин отвернулся. Они выстроились в линию, чтобы вынести окончательное решение, как люди, стоящие перед расстрельной командой. Даже Россу и Данди не удалось улыбнуться, когда они вошли, Силна и Барроу следовали за ними по пятам. - На этой неделе нам пришлось принять несколько трудных решений,- начал Барроу.- Я не могу передать словами, насколько… напряженным было судейство. - Ну вот,- сказал Росс, хлопая в ладоши.- Наш лучший пекарь — единственный человек, которому удалось приготовить настоящую выпечку, а его террин на тему океана был на голову выше остальных. Френсис, поздравляю,- Френсис испуганно моргнул, и в его сторону повернулась дюжина лиц. Он попытался улыбнуться в ответ, выглядеть счастливым, выразить свою признательность, но знал, что будет дальше… - А на этой неделе,- произнёс Данди гораздо более мрачным тоном,- домой отправится Джон Франклин. Мне очень жаль, Джон. После этого объявления повисло ужасное молчание, за которым сразу же последовало излияние сочувствия. Всем пекарям хотелось пожать Франклину руку, похвалить его за проделанную работу, похлопать по плечу, сказать, что это просто невезение. Френсис сыграл свою роль сложив руки в кратких и неискренних выражений соболезнований и поздравлений, и там, где он ожидал найти укол удовлетворения от победы над Франклином, он почувствовал растущую пустоту. Джон Франклин: Сбит с толку. Я просто… сбит с толку. Я не знаю, что произошло. Полагаю, я был слишком нетерпелив. Джейн, моя жена, не слишком разочарована. Именно она придумала рецепт. Не знаю, что я ей скажу. <i>Френсис Крозье: Это было непросто. Нэд Литтл: Честно говоря, я чувствую, что мне просто хочется сесть. Могу я сесть там?</i> Как в тумане, Френсис снял свою липкую одежду и фартук, надел удобные джинсы и водолазку, как будто защита горла могла оградить его от остального мира. Почему, чёрт возьми, он не почувствовал себя лучше? Франклин проиграл, он выиграл, так и должно было быть — разве мелкая месть не должна быть сладкой? Не должна. Это было чертовски ужасно. Неважно, что он не мог выбросить из головы потрясённое лицо Франклина, этот взгляд в его глазах, когда он знал, что ему конец, и всё равно пытался продержаться до окончания конкурса. Франклин отправился бы домой к кому-нибудь, кто бы души в нём не чаял и сказал бы ему, что во всех его неудачах виноват кто-то другой, и суетился бы над ним несколько дней, пока он не почувствовал бы себя лучше. И ещё был Френсис Крозье, который наконец-то проявил достаточно креативности и мастерства, чтобы заслужить себе престижный титул недели, и ему абсолютно не с кем было поделиться новостями — никто не ждал его звонка дома, никто не мог заехать за ним и, затаив дыхание, спросить, как прошла неделя. Лучшее, что у него было — это собака и лучший друг со времён его службы на флоте, у которого была семья и который жил в трёх часах езды отсюда. Когда сладость дня стала такой кислой, Френсис ссутулил плечи, проходя через одну из бесчисленных гостиных, надеясь, что никто его не увидит и не скажет… - Поздравляю, Френсис,- сказал Джеймс Фицджеймс унылым тоном, сидя на одном из плетёных диванов и глядя на весь мир, как ребёнок, которому сообщили, что его лучший друг уезжает. - Э-э… спасибо,- ответил Френсис. Он перенёс свой вес с ноги на ногу.- Я бы хотел...- он искал правильные слова, но, как это часто случалось, находил пустые слова.- Я бы хотел, чтобы это произошло при… лучших обстоятельствах. - Это было тяжело для всех нас, особенно для него,- сказал Джеймс, пожимая плечами. - Однако он сопротивлялся,- предположил Френсис. Джеймс кивнул. - Он был настоящим пекарем,- пробормотал Джеймс, и Френсис почувствовал знакомое покалывание в затылке, словно кошка готовится в драке в грязном переулке из-за куриной кости. - Что это должно означать?- Джеймс вздрогнул, затем закрыл глаза в явном изнеможении. - Я не об этом… я имею в виду, что он был хорошим пекарем, большую часть времени знал, что делал… он не… не полагался на удачу и... - О чём ты говоришь? - Я имею в виду, что не все заслуживают быть здесь, Френсис! Но он это сделал, он... - Я не думаю, что ты тот человек, который может судить о моём достоинстве,- горечь прозвучала громко и ясно, но Френсису было всё равно. Кто знает, что Франклин рассказал Джеймсу о прошлом Френсиса, но он заслуживал быть там так же, как и все остальные! Разве он не усердно трудился, разве не пытался стать лучше... - Господи Боже Френсис, не всё дело в тебе! - Тогда о ком, чёрт возьми, ты говоришь?- Джеймс скривил губы. - Ни о ком,- ответил он через мгновение.- Ни о ком вообще. Хорошей недели, Френсис,- он поднялся с дивана и направился в туалет, оставив Френсиса гадать, какого чёрта всё это было, прежде чем он покачал головой и вышел из комнаты.Не пропустите, как в следующий раз на хлебной неделе пекари приготовят великолепные булочки и вкусные запеканки!