На шоколадной неделе прошли одни из самых жарких соревнований, которые мы когда-либо видели! Поскольку судьи постановили, что никто не должен отправиться домой, пекарям придётся стараться изо всех, чтобы оставаться впереди всех, и, хотя температура значительно понизилась, жара всё ещё продолжается. Как они проведут эту неделю карнавальных торжеств со всего мира?
*** - Сколько именно порций блинов мы планируем здесь приготовить, Фрэнк?- Блэнки с сомнением оглядел добычу Френсиса из магазина (успешно занимающая большую часть обеденного стола). - Это не просто блины,- пробормотал Френсис.- Это просто фирменная выпечка, они устраивают что-то вроде покаянного вторника. Для шедевра это большой торт дзуккотто, и всё, что там будет. - Будет что-нибудь жареное,- мгновенно ответил Блэнки, заглядывая в один из пакетов с продуктами.- Если это неделя, посвященная карнавалу, то это будет что-нибудь жареное, или я съем оставшуюся ногу,- Френсис кивнул. - Я тоже так думал,- сказал он, распаковывая две большие канистры с маслом под длинный, тихий свист Блэнки. Френсис провёл понедельник, отсыпаясь, сидя дома, избегая слона в комнате с помощью всё более нелепых развлечений и, наконец, признавшись в том, что произошло в выходные, когда Блэнки отказался подавать ему ужин, пока он не признается во всём («Запихни свои извинения в мешок и расскажи мне об этом, Фрэнк. Хуже, чем в ту ночь, которая была у нас в Голуэе, быть не может»). Блэнки внимательно слушал, отпускал шутки на счёт Френсиса там, где это оправданно, а в конце, когда Френсис уставился в стол и ждал, когда опустится молоток, просто положил руку ему на плечо и сказал, что давно было навести порядок в том хаосе, который он устроил. Он был прав. Итак, во вторник утром Френсис отправился в магазин за ингредиентами для своей тренировочной выпечки. - Эта неделя меня убьёт, не так ли?- спросил Блэнки, и никогда ещё кто-нибудь так не ожидал своей кончины.- Ты будешь набивать меня жареным тестом, блинами и пирожными, пока я не взорвусь. - Есть пути и похуже,- сказал Френсис и Блэнки хихикнул, соглашаясь. Позже, когда Френсис наполовину закончил взбивать яичные белки по бабушкиному рецепту блинчиков, Блэнки бочком подошел к нему с надменным выражением лица, что было совсем на него не похоже. - Ну, Френсис, что у тебя есть для нас сегодня?- спросил он, поразительно точно подражая Джону Барроу. - Отвали, Том. - Так нельзя разговаривать с судьями, Фрэнк,- сказал он, подмигнув, теперь произведя впечатление Джеймса Росса. - Ты не судья, не так ли? - Вчера вечером ты посмотрел мне прямо в глаза и сказал, что отчасти причина, по которой ты так чертовски раздражаешься каждую неделю, что ты никогда не знаешь, что сказать, когда к тебе подходят и спрашивают о твоей выпечке. Так что,- Френсис пристально посмотрел на него, но не ответил.- Именно,- торжествующе сказал Блэнки.- Так. Что у тебя есть для нас сегодня, Френсис? Френсис пробормотал что-то бессвязное. - Не совсем тебя слышу, парень. - Я сказал, что это рецепт моей бабушки,- Френсис покраснел, смущенный своим прошлым.- Она… каждый покаянный вторник она делала около сотни, и мы с моими братьями и сёстрами съедали за считанные минуты,- он провел рукой по лицу.- А теперь припомни несколько анекдотов об ирландской семье, в которой слишком много детей. - Или, и поговори со мной об этом, или они послушают, что ты говоришь и скажут: «Ну, вы бы посмотрели на это, Френсис Крозье ведёт себя как человек с эмоциями!». - Судьям лучше так не говорить. - Держу пари, что Джеймс так бы и сделал. - Я говорил тебе, что… - Я знаю, я знаю, ты испортил с ним отношения, он тебя ненавидит вечно, и так далее, и тому подобное. - Это правда… - Ты не думал о том, о, я не знаю, чтобы открыть свой рот и извиниться за то, что ты такой законченный засранец? - А, защита «Я не хочу этого делать, поэтому не буду придумывать жалкие оправдания», настоящая классика. - Я просто реалист! - Ты ведёшь себя пессимистично и занимаешься самобичеванием, и под этой крышей ничего подобного не будет,- Френсис открыл рот, чтобы возразить, и снова закрыл его.- Так я и думал,- сказал Блэнки с победоносной улыбкой.- А теперь расскажи мне о блинчиках твоей бабушки и о том, почему этот рецепт хорош, что у всех сразу будет отвал жопы. - Ты можешь не упоминать мою бабушку и зад в одном предложении? - Ты можешь сформулировать предложение, не огрызаясь на кого-то?- глаза Блэнки сверкнули. Итак, Френсис глубоко вздохнул, и он это сделал. Той ночью, после того, как Блэнки заснул, Френсис сел на диван в гостиной, который с гордостью провозгласил своё происхождение середины 90-х годов. Это был не роман, или полевое руководство, или история военно-морского флота, или любой другой том, который обычно брал в руки Френсис. Это была та проклятая папка, которую Джопсон собрал для него после первой недели, та, в которой давались советы о том, что делать с руками, как вести себя перед камерами, небольшие подсказки к фразам, которые он мог бы использовать в интервью и когда придут судьи. После просмотра первых нескольких страниц, как бы ему ни было неприятно это признать, ему следовало сломать этот корешок штуки недели назад, а не оставлять её бесполезной на заднем сиденье своей машины. Здесь были чёткие, лаконичные указания, которым он мог бы следовать неделями, и которые сделали бы его жизнь примерно в тысячу раз проще, когда дело дошло до камер. Он даже узнал некоторые фразы из того, что сказали Коллинз и Литтл, когда их спросили об их выпечке, а это значит, что он определённо был не единственным, кому требовалась небольшая помощь в том, как предстать перед камерой. Но вместо того, чтобы довериться ассистенту реалити-шоу, который знает, как кому-то следует вести себя в реалити-шоу, он позволил своим ошибкам, ощущаемому пренебрежению взять верх над собой и выставил себя ещё большим дураком, чем если бы он проглотил свою гордость и признал, что возможно, другие люди были такими же, верно. Он прочитал руководство от корки до корки и чуть было не подумал сбегать за стикерами, чтобы сделать несколько пометок на полях. Но часы показывали ему, что сейчас два часа ночи, и если он хочет завтра поработать над своей выпечкой, а потом вернуться в Лондон, ему, вероятно, следует немного поспать. На следующее утро, в среду, он отрабатывал свой шедевр. Для своего торта дзуккотто Френсис решил смешать южную и северную итальянскую кухни и приготовить что-то вроде начинки из канноли в середине, окруженной шоколадным муссом и ванильным бисквитом, а снаружи украсить хрустящими обжаренными ракушками канноли и шоколадной крошкой. Ему потребовалось несколько попыток (и четыре кварты сыра), чтобы всё получилось, как надо, но когда Блэнки съел последнюю ложку, а затем схватил его за плечо и встряхнул, сказав, что это одно из лучших блюд, которые он когда-либо ел, он не смог сдержать маленький тёплый огонёк гордости в своём сердце, которые он где-то потерял за последние пять выходных. В тот вечер он собирался уехать домой, но после ужина они с Блэнки разговорились о своих военно-морских днях, и к тому времени, когда он взглянул на часы, от мысли покинуть уютное кресло, в котором он утонул, и ехать обратно в Лондон у него разболелась голова и перед глазами всё поплыло, поэтому он смущенно спросил, может ли он остаться ещё на ночь, и Блэнки отмахнулся от него, как будто он просил стакан воды. - Оставайся столько, сколько захочешь, Фрэнк,- ответил он. - Только до завтра. Но наступило завтрашнее утро, и Френсис обнаружил, что стоит в окружении нескольких галлонов масла, жарит разные виды теста и проверяет, как долго оно должно храниться и при какой температуре, а после того, как они вдвоём вымыли кухню Эстер Блэнки сверху донизу, заснул на диване, пока в гостиной крутили телевизор на заднем фоне, снова было слишком поздно… - Ты не можешь уехать сейчас,- сказал Блэнки, когда Френсис сделал вежливую и откровенно неискреннюю попытку уйти.- Жена и дети вернутся завтра, и ты знаешь, что они захотят поздороваться. Френсис не был склонен не соглашаться («Чудо из чёртовых чудес» - заметил Блэнки), и поэтому он провёл всю неделю, спя на неудобном гостевом матрасе Блэнки, и это была лучшая неделя за всю его жизнь. В последний день, верная слову мужа, около полудня Эстер и дети ввалились в дверь; дети окружили Френсиса, горя желанием рассказать своему дяде Фрэнку обо всех приключениях, которые у них были, и играх, в которые они играли, в то время как Эстер налила себе солидный бокал вина и рухнула в ожидающие объятия своего мужа. - Надеюсь, ты не слишком измотал Тома,- сказала она после того, как её основательно обняли и её лицо покраснело там, где щетина Блэнки тёрлась о её щёку. - Он получил хорошее вознаграждение за свои усилия,- ответил Френсис с улыбкой. - Да, после этого мне понадобится совершенно новый гардероб,- произнёс он, его обычная кривая улыбка стала мягкой.- Проходи на кухню, любимая, и ты увидишь, что тебе не придётся и пальцем пошевелить, чтобы приготовить в следующем месяце, если ты не против сладостей к каждому блюду,- Том и Эстер ушли на кухню в тот самый момент, когда Ханна и Эс вернулись в гостиную, размахивая пиратскими мечами и требуя знать, когда дядя Фрэнк будет по телевизору. На следующее утро Френсис отъехал от Блэнки со странно переполненным сердцем, а Том и Эстер стояли в дверях и махали ему, как будто он отправлялся на корабле в пятилетнюю экспедицию, а не просто направлялся примерно на сотню миль на юг. Радио по-прежнему не работало, поэтому он разговаривал сам с собой, прокручивая в голове фирменный рецепт, прикидывал, что он скажет, когда придут судьи и ведущие, о том, что он мог бы сказать Джеймсу, если бы ему удалось застать его наедине. И поскольку судьбе нравилось вертеть Френсисом, как скучающий спасатель свисток, он нашел возможность для последнего почти сразу же, как только приехал. Длинноногая фигура шагала по дорожке к дому, когда Френсис в первый раз шел к палатке, и быстрый взгляд по сторонам не выявил никого, кто мог бы их прервать или подслушать. - Джеймс!- крикнул он, и мужчина сразу остановился. Френсис мог видеть, как напряглись его плечи, прежде чем он обернулся, губы сжаты в линию, вероятно готовый к драке, готовый отбросить любую глупость, которую Френсис собирался сказать ему на этот раз. - Френсис...- голос Джеймса был взволнованным, яростным, другие слова, о которых Френсис не хотел думать.- У меня абсолютно нет желания перефразировать… - Прошу прощения за прошлую неделю,- сказал Френсис, прежде чем продолжить. Лицо Джеймса изменилось, и все слова, которые он хотел сказать, сменилось растерянным и оскорблённым бормотанием. - Прости? - Мне очень жаль,- сказал он снова.- Я был… я был полной задницей практически со всеми в течение нескольких недель, но особенно с тобой. Мне жаль,- Джеймс несколько раз моргнул, глядя на него, а затем повернул голову, как будто что-то искал. - Что ты ищешь? - Камеру,- ответил Джеймс.- Я хочу убедиться, что кто-то это записывает, чтобы знать, что мне это не снится. - Я заслужил это,- Джеймс посмотрел на него так, словно никогда раньше его не видел. - Тебя заменили?- спросил он голосом, в котором слышалась лишь половина шутки.- Я ударился головой и попал в какую-то альтернативную вселенную? Фейри похитили настоящего Френсиса Крозье и оставили это усовершенствование вместо него? - Не знаю, чего от меня хотят фейри. - Они творческие личности. Я уверен, что они могли бы что-нибудь придумывать. Они стояли так ещё мгновение. Плечи Джеймса поникли, и он засунул руки в карманы. - Во всяком случае,- продолжил Френсис, озадаченный тем, что Джеймсу уже нечего сказать.- Это я… Это э-э-э…. эта вселенная, ну, насколько я знаю,- он поморщился.- Я сделал несколько… называй это как хочешь,- самокопание звучало слишком по-новому, но Френсис не знал, как ещё объяснить то, что он сделал, кроме как:- Думаю, трезвею,- Джеймс наклонил голову. - Большую часть съёмок ты был подлым и жалким человеком. - Я знаю. - Но не всегда. - Я знаю… что?- но Джеймс пошел дальше. - В любом случае…- (Френсис ожидал высокомерного «Я готов забыть о прошлой неделе...» или «Хотя я очень ценю твои извинения...». Что-то, что ты бы отправил или получил по электронной почте в отдел кадров с чувством тошноты в животе и перспективой очень долгой и неприятной встречи на горизонте.)- В любом случае,- Джеймс, похоже, тоже не знал, как закончить заявление, и вместо этого протянул между ними руку. Тогда перемирие. - Никаких обещаний,- сказал Джеймс. Обещания для чего, Френсис понятия не имел, но он взял протянутую руку Джеймса и пожал её. После завершения рукопожатия наступила неловкая пауза, а затем Джеймс убрал руку и кивнул Френсису тем кивком, которые такие люди, каким он одаривал незнакомцев, мимо проходивших на улице. - Что ж,- произнёс Френсис.- Удачи сегодня. - Тебе тоже,- спокойно ответил Джеймс, а затем ещё раз слегка кивнул и продолжил свой путь к дому. Френсис повернулся и направился к палатке, демонстративно не анализируя отдельный аспект своего взаимодействия с Джеймсом, где он занял своё место в самом конце зала. Он также нашел Джопсона: тот смотрел на него так, словно он был котом, который в любой момент может пустить в ход когти. - Сэр, насчёт прошлой недели,- начал он, и Френсис поднял руку. Это был настоящий вороний пир, и никак не меньше, чем он заслуживал. - Я облажался,- сказал Френсис, прежде чем Джопсон смог продолжить.- Я облажался, и мне жаль,- единственным признаком того, что Джопсон был удивлён, были два моргания, прежде чем на его лице снова появилось знакомое выражение неземного удовольствия. - Я бы не стал заходить так далеко, сэр, но...- Френсис хмыкнул, и Джопсон едва не сломал свою маску, чтобы выдавить улыбку. - Но я зайду. Спасибо, кстати. За прошлую неделю. Меня бы не было без того, что ты сказал Барроу,- Джпсон покачал головой, как будето не мог представить, что мог иметь в виду Френсис.- И за те заметки, которые ты составил во вторую неделю. Ты был прав. Они были полезны. - Конечно, сэр,- сказал Джопсон, и прежде чем он успел шокироваться ещё больше, Гудсир вошел в палатку с несколькими коробками, неуверенно балансирующими в его руках, и Джопсон бросился ему на помощь, прежде чем шатающаяся груда превратилась в беспорядочно разбросанную по всему полу. Литтл вошел через несколько минут, и когда Френсис кивнул ему и поздоровался, Литтл остановился, затем действительно проверил пустое пространство позади себя, чтобы убедиться, что приветствие на самом деле предназначалось ему, прежде чем ответить ему тем же. Было ясно, что он заработал определённую репутацию, и ему предстоит проделать большую работу по её изменению. Он устроился поудобнее, когда остальные участники собрались вокруг него. Он даже поприветствовал Хикки, который улыбнулся, как змея, и пожелал ему в ответ «лучшей недели, чем прошлая». - Доброе утро, пекари!- пропел Росс, когда началась дневная запись.- Это определённо сильно отличается от прошлой недели, не так ли? - Думаю, мне следовало взять с собой пальто,- продолжил Данди.- Положительно холодно. - Знаешь, мне определённо кажется, я никогда в жизни не был так рад видеть дождь и облака?- добавил Росс. - И пекари, теперь, когда мы не стоит в самом сердце умирающей звезды, мы ожидаем на этой неделе великих событий! - Это праздник! - Это карнавал! - И на этой неделе судьи призвали карнавальные угощения со всего мира. - Ради вашей фирменной выпечки мы будем держаться поближе к дому,- сказал Барроу, подходя к передней части палатки.- Блинчики — традиция, уходящая корнями в глубь веков. Давайте посмотрим, что вы, ребята, сможете с ними сделать,- Силна небрежно пожелала им удачи, и с этого начался конкурс — невероятно короткий, всего за час и двадцать минут, чтобы приготовить двадцать блинчиков и соус к ним. Френсис знал, что у него не возникнет никаких проблем (он готовил по этому рецепту семь раз в течение недели, пока Блэнки не взмолился о пощаде), хотя казалось, что в этом конкурсе другие были немного неистовыми, чем в предыдущие недели. В частности у Джеймса, который был на несколько секций впереди, в движениях чувствовалась особая маниакальная энергия, какой Френсис не мог припомнить со времён тех проклятых терринов на третьей неделе. Ирвинг снова принёс овёс, вызвав нескончаемые насмешки Росса и Данди и несколько разочарованных выражений на лицах Барроу и Силны. Гудсир готовил какие-то блинчики с пряностями, которые пахли корицей, а Стэнли готовил то, что он назвал «гораздо более вкусными блинчиками», с какой-то необычной мукой, о которой Френсис даже не слышал, риккотой и лимоном. - Как содержание глютена повлияет на подъём блинов?- спросила Силна, что поставило Стэнли в тупик. - Думаю, для этого и нужен разрыхлитель,- лукаво сказал он, но Силна встретила плоскую линию его рта яростной улыбкой и «большое спасибо». Только когда судьи добрались до Джеймса, Френсис осознал природу своего бешеного темпа. Он, конечно, готовил те пышные японские блины, от которых все в интернете сходили с ума и, казалось бы, ни один домашний пекарь не мог надеяться воссоздать их. - И на самом деле их невозможно приготовить на сковороде,- объяснил Джеймс Барроу, который вообще понятия не имеет, что говорит.- Так вот почему я вместо этого их пеку. Выпекать их? Френсис никогда не думал об этом. Все рецепты пышных блинов, которые он видел на прошлой неделе, всегда заканчивались полной катастрофой с подгоревшими верхушками и сырыми серединками, которые разваливались на сковороде. - Мне любопытно посмотреть, чем это закончится,- сказала Силна.- Я пыталась сделать эти чёртовы штуки в прошлом месяце и скажем так, отношусь к этому методу с осторожным оптимизмом. Такая похвала от Силны была практически неслыханной! Хотя Френсис и не мог этого видеть, он легко мог представить, как широко Джеймс в камеру вместе с необходимым «спасибо». Понаблюдав за Хикки (который готовил настоящую кондитерскую порцию блинчиков с медовыми сотами и манго, от вида которых у Френсиса заболели зубы) и Гудсиром, группа в конце концов перешла к Френсису, который как раз заканчивал замешивать тесто. - Френсис! Ты, кажется, складываешь здесь в кучу яичные белки!- воскликнул Росс. Если у него были какие-либо сомнения или мнения по поводу действий Френсиса на прошлой неделе, Френсис поблагодарил каждый DVD в своей немалой коллекции Джеймса Росса за то, что он держал это при себе.- Не хотел бы ты рассказать нам о своём рецепте?- Френсис глубоко вздохнул, проигнорировал камеру слева и улыбнулся. положит- Конечно,- начал он, а затем рассказывал им всё о своей бабушке, о том, как она вставала в четыре утра в покаянный вторник, чтобы приготовить достаточно блинов для него и его восьми братьев и сестёр, и становясь старше, как и она, он понял, что ей нужна помощь, и так он научился. Говорить было легко, как только он начал, а когда закончил, то обнаружил, что все четверо смотрят на него так, словно он никогда их раньше не видел. - Френсис это было прекрасно,- сказал Росс и румянец, который Френсис последние две минуты с трудом сдерживал, торжествующе взревел, разливаясь по его лицу. - Действительно! Я с нетерпением жду их,- согласился Барроу.- Большое спасибо! Силна подождала немного, пока остальные ушли, и невозможно было не заметить изгиб её губ. Данди объявил об окончании конкурса, когда Френсис посыпал последним кусочком сахара, и когда он отступил назад, и оглядел свою работу, то почувствовал странный укол чего-то — возможно, ностальгии по холодному утру и тёплой переполненной кухне, наполненной смехом и криками. - Отличная работа, пекари!- сказал Росс, когда все отошли от выпечки.- Они выглядят красиво, как на картинке, и я уверен, что наши судьи их такими же вкусными. Судейство длилось почти столько же времени, сколько и сам конкурс. Барроу и Силна не торопились с каждой партией блинов, пробуя их с соусами и без, комментируя лёгкость или, не дай бог, жёсткость каждого. Гудсир и Литтл получили отличные оценки за свои блинчики, в то время как Ирвингу было рекомендовано быть немного более предприимчивым в выборе вкусов. (На что он положительно порозовел и энергично закивал). Следующим был Френсис, и когда судьи приблизились к его месту, вся уверенность, с которой он начал день, испарилась быстрее, чем упаковка в рождественское утро. Они собирались возненавидеть их и отпускать замечания о его бабушке, а он собирался принять это очень близко к сердцу и… - Они очень вкусные!- воскликнул Барроу после первой порции.- Лёгки и нежный, с достаточной остротой, чтобы придать ему хорошую структуру. - Соус немного гуще, чем мне хотелось бы, но вкус превосходный,- задумчиво сказала Силна, помешивая крем-англез в соуснике.- Значительное улучшение по сравнению с прошлой неделей. - Да,- согласился Френсис.- Я провёл неделю, практикуясь. - Это заметно!- просиял Барроу. Последовало ещё несколько комплиментов (очень ровный взгляд на всё это, отличный контроль температуры на сковороде), а затем они вдвоём перешли к:- Большое тебе спасибо, Френсис. Он стоял там и тяжело вздохнул, чувствуя себя умиротворённым, удовлетворённым и гордым тем, что задача, которая ещё несколько дней назад казалась невыносимой, была встречена и решена с честью. Джопсон, стоявший в стороне от палатки, поймал его взгляд и показал ему большой палец. Выпечка Хикки совершенно не произвела впечатления, и Барроу зашёл так далеко, что содрогнулся от сладости его выпечки. - Я не могу съесть больше двух кусочков,- сказал Барроу.- Это не то, что я хочу на завтрак, а соус почему-то ещё слаще. - Это может подойти как десертный блинчик, но только если тебе подали примерно половину блинчика с тёмным шоколадом или солёной карамелью,- согласилась Силна. Хикки сокрушенно склонил голову и кивал, пока они не прошли, но Френсис не упустил вспышку гнева на его лице, когда они направились к секции Стэнли. Почти невероятно, но Стэнли подвергся не менее тщательному потрошению, чем Хикки, и его тонкие губы действительно побелели, когда Силна сказала, что его блинчики были сильно пережеванными. - Разрыхлитель не компенсирует использование неподходящей муки для выпечки,- сказала она, совершенно не обращая внимания на зажигательное выражение лица Стэнли.- Какое слово ты здесь всегда употребляешь? Скучный? Боюсь, они слишком занудные. - Понятно,- ответил Стэнли голосом холодным и мрачным, как арктическая ночь.- Я постараюсь выступить лучше в будущем. - Молодец,- произнёс Барроу.- Соберись и постарайся в следующий раз как можно лучше!- на мгновение Френсис забеспокоился за свою безопасность, но судьи перешли к месту Джеймса, и никто в палатке не узнал, может ли хмурый взгляд испепелить человека на месте. Отнюдь не катастрофа, как опасался Френсис, пышные блинчики Джеймса выглядели как картинка, как какой-то маскарад, придуманный кулинарным дизайнером для журнального разворота, а выражение лица Силны, когда она попробовала их, говорило о том, что на вкус они так же хороши, как и на вид. - Невероятное достижение,- сказал Барроу.- У меня никогда не было ничего подобного! - Спасибо,- ответил Джеймс.- Я в восторге от результата. Наконец, конкурс завершился Коллинзом и его яблочно-коричными блинчиками, которые больше напоминали Бароу пирог, а корицы, на вкус Силны, было недостаточно. Коллинз принял критику в своей безропотной манере, а затем съёмочная группа прервалась, чтобы узнать, какое зверство было в меню на обед. Джеймс Фицджеймс: Нет, Френсис ничего не мне сказал о моей выпечке. Почему он вам что-то сказал? Френсис Крозье: Они выглядели красиво. Я провёл достаточно исследований, чтобы понять, насколько сложно их сделать. Джеймс Фицджеймс: Он сказал, они выглядели как? Эдвард Литтл: Да, на этой неделе определенно что-то не так. Хотя я не могу это понять. Стивен Стэнли: Как я себя чувствую? Чувствую себя вполне хорошо. - С возвращением!- сказал Данди, когда они шаркая вошли в палатку после ланча. («Ланч» представлял собой жирный сэндвич с неопределенной начинкой, имевшей слегка металлический привкус. Френсис выскреб внутренности и просто съел хлеб, который едва ли заслуживал такого названия.), На каждой секции были установлены фритюрницы, и Френсис благодарил каждый ожог за то, что он потратил весь четверг на приготовление дюжины разных видов теста. - Судьи вытащили вас из огня да в полымя в этом конкурсе,- продолжил Данди. - Это была ужасная шутка,- заметил Росс. - Конечно, это не так, это была отличная шутка, посмотрите на Нэда, который бурно улыбается!- (Литтл нервно улыбался так же, как собака, если бы её гладил ребёнок, не знающий своей силы). - Он просто вежливый! - Конечно, нет! Он так рад этому конкурсу, как и все остальные! - В конце концов, что может быть более карнавальным, чем жареная еда? - Костюмы? - О боже, ты, прав, нам нужно было надеть костюмы? - Ты имеешь в виду что твой наряд — не костюм? - Ты меня ранил!- рядом с судьями послышался нетерпеливый кашель, и Росс быстро сменил направление. - А, мне кажется, что у судей есть для вас несколько подсказок!- при этом Барроу шагнул вперёд и улыбнулся слишком широко. - Господа, всё зависит от температуры вашего масла,- подмигнув и сказав «Удачи!» Барроу и Силна покинули палатку, и в тот момент, когда начался конкурс, Френсис сдёрнул ткань с ингредиентов, нырнул за рецептом, и ему пришлось подавить лёгкий смешок над тем, что он там нашёл. Это были бенье! Довольно очевидный выбор, и что более важно, тот который Френсис сделал в течение недели. Но для масла не была указана температура — просто «обжарьте на масле до готовности и посыпьте сахарной пудрой» после каких-то неопределённых инструкций о том, как им придать форму. При скольки он жарил в четверг? Сто сорок? Нет, этого не может быть, они займут слишком много времени и станут такими же жирными и сырыми, как тот жалкий повод для обеда. Сто восемьдесят? Возможно. Определённо, двести двадцать было бы слишком высокой температурой: внешняя часть сгорела бы задолго до того, как полностью приготовилась бы внутренняя часть. Он ещё раз взглянул на пропорции рецепта и выделенные ему ингредиенты. В рецепте было указано, что у него должно быть двенадцать бенье, но ингредиентов у него было гораздо больше. Сначала он мог просто угадать температуру, а затем отрегулировать её. Ему не нужно было делать никаких дополнительных действий для теста. На прошлой неделе он бы не подумал дважды — а что, если один или были темнее, светлее или более жирными, чем остальные? Громкий стук вывел его из задумчивости — Нэд Литтл уронил металлическую миску и рассыпался в извинениях перед всеми, пытаясь очистить её от муки, которая была в ней, прежде чем Джопсон бросился разруливать ситуацию. Френсис почесал затылок. Он мог бы стать лучше, чем на прошлой неделе, и это началось с математической обработки соотношений, чтобы у него было как минимум четыре дополнительных бенье для проверки температуры масла. Когда он закончил считать последнюю десятичную дробь, с места Коллинза донёсся знакомый звук. Снова раздалось это жужжание, и хотя Френсис приготовился терпеть в обозримом будущем, Стэнли, стоявший на одну секцию дальше от Коллинза, выпрямился, и Френсис мог поклясться, что его позвоночник заменили стальным стержнем. - Мистер Коллинз,- сказал Стэнли, поворачиваясь к молодому человеку.- Мы все терпели эту вашу причуду уже несколько недель, и я думаю, что говорю за всех, когда скажу это: держите свои напевания при себе. - Мне очень жаль,- ответил Коллинз.- Это стресс от палатки, вы знаете, как это… - Я не знаю, мистер Коллинз. Каждые выходные я приезжаю хорошо подготовленным к тому, что может случиться с нами, и не понимаю почему все остальные не сделали того же. А теперь, если вы меня извините. Позади них Литтл и Френсис переглянулись широко раскрытыми глазами. Коллинз моргнул и схватился за края стола — как будто его подстрелили, пока Гудсир не подошел к нему, не пробормотал несколько, без сомнения, утешительных слов, и не похлопал его по плечу. Прежде чем Френсис вернулся к своему тесту, которое быстро отставало от остальных, он заметил, что Джеймс наблюдает за ним со странным выражением лица, прежде чем вернуться к своей выпечке. Френсис снова начал осторожно добавлять муку в тесто, хотя от этого образа было трудно избавиться. Температура сто сорок градусов была слишком низкой, и один чрезвычайно грубый маслянистый бенье отправился прямо в мусорное ведро. Затем он попробовал на двести, хотя предполагал, что это будет слишком много, и был рад, что это оказалось верно. Как и пресловутая Златовласка, третья температура в сто восемьдесят была совершенно правильной, и вскоре у Френсиса на сушилке сложилась стопка идеально золотисто-коричневого жареного теста, а масло впиталось в бумажные полотенца внизу. За три минуты до конца Френсис посыпал сверху нежной посыпкой сахарной пудры и положил на презентационную доску с чувством гордости, которого он не испытывал несколько недель. - Пора, пекари!- позвал Данди, и пекари направились вперёд, чтобы принести выпечку. Френсис совсем не тайком взглянул на то, что могли предложить остальные — у Гудсира и Стэнли больше всего напоминали его собственные, обжаренные до глубокой, насыщенной золотисто-коричневой корочки. Похоже, у Литтла была слишком высокая температура во фритюрнице, и он пытался покрыть тёмно-коричневые подгоревшие края сахарной пудрой, такой густой, что она стала похожа на слизь. У Джеймса и Ирвинга была прямо противоположная проблема — его бенье были почти жёлтыми на вид, с маслянистым блеском, который не предвещал ничего хорошего для их текстуры. У Хикки увеличились в три раза, чем у всех остальных, и когда Силна попыталась откусить, он рассыпался у неё в руке. Коллинз сделал лишь половину того, которое им полагалось, и так и не оправился от того контуженного выражения лица, которое он принял в тот момент, когда Стэнли обернулся. Когда судейство было завершено, Стэнли был первым, и мужчина кивнул так мрачно, как будто его признали худшим. Когда пришло время выходить из палатки на ужин, Френсис почувствовал неловкое присутствие рядом с собой. - Ты действительно собрался на этой неделе,- сказал Хикки, полностью игнорируя отказ Френсиса признать его.- Не думал, что мне нужно больше беспокоиться о тебе. Рад тебя видеть снова. Джон Ирвинг: Нет, мне кажется, я никогда в жизни ничего не жарил во фритюре! Френсис Крозье: Послушайте, у меня есть два варианта: либо я действительно начну вести себя как проклятый пекарь, либо я отправлюсь домой. И я слишком упрям, чтобы сделать это. Генри Коллинз: Да, это… э-э… это было довольно грубо. Впрочем, я полагаю, всегда завтра. Корнелиус Хикки: Нисколько не волнуюсь! Тебе не обязательно быть лучшим! Тебе просто нужно убедиться, что хотя бы ещё одному человеку живётся хуже, чем тебе. Осторожно Френсис вошел в вестибюль отеля. Хотя день прошел довольно хорошо, он не был настолько наивен, чтобы проверить, что одного доброго дня будет достаточно, чтобы свести на нет несколько недель мизантропности. Но когда он шел по покрытому ковром полу к лестнице, он услышал, как кто-то окликнул из ресторана. Уверенный, что ошибся, он заглянул внутрь и увидел группу, с которой он ходил ужинать несколько недель назад, столпившуюся вокруг бара. - Френсис!- снова позвал его Джеймс.- Проходи и посиди с нами! Френсис моргнул, затем посмотрел на остальных, наблюдая за закатившимися глазами и неуверенными взглядами. Их не было. Он всё ещё мог отказаться, но это было похоже на испытание. Докажи, что ты сожалеешь. Посиди с нами немного. Веди себя как нормальный человек. Конечно, это так же могло быть просто его нелепой паранойей и после недели, которую он провёл с Блэнки, он точно знал, что скажет его друг в ответ на его колебания («Тащи сюда свою задницу, большой идиот» или что-то подобное, столь же наполненное эпитетами). Не желая разочаровывать человека, который кормил и приютил его в течение пяти дней, пока он не пришел в себя, Френсис направился к свободному месту рядом с Джеймсом. - Добрый вечер,- сказал он группе и получил в ответ хор случайных приветствий. - Довольно технично, не так ли?- заметил Ирвинг, которого совершенно не интересовал матч по телевизору, поглотивший Гудсира и Коллинза. - О… э-э… я думал, что это может быть что-то в этом роде — ярмарки, карнавал, много жареной еды. Просто удачная догадка и немного практики, правда. - Боже мой, я думал, Стэнли собирается сварить меня в масле,- сказал Коллинз, отрывая взгляд от игры.- Я не могу сдержать напевание, я даже не знаю, что делаю это! - Всё в порядке,- сказал Гудсир.- Если это поможет, я вполне уверен, что Стэнли лгал. - О чём? - Как он приезжает хорошо подготовленным. Кажется, на этой неделе что-то не так. - Его муж сказал что-то подобное несколько недель назад,- сказал Френсис и мгновенно пожалел об этом, когда на него уставились пять пар глаз. - Оу? - Когда ты разговаривал с его мужем? - Две недели назад. Стэнли забыл один из своих ингредиентов дома, думаю, он поехал, чтобы отдать его ему. Он сказал, что Стэнли чувствовал давление палатки. Тогда я этого не видел, но после сегодняшнего...- он пожал плечами. - И после прошлых выходных, я уверен, ты сможешь распознать симптомы,- сказал Джеймс, как ни в чём не бывало. Френсис почувствовал, как у него поднимается раздражение, но сдержал свой первоначальный ответ, который состоял в том, чтобы сделать какой-то ёмкий комментарий, как по крайней мере, Френсис знает, как правильно жарить бенье. - Да, произнёс он вместо этого, и комната коллективно вздохнула.- Я могу. После этого вечер стал немного легче. Была заказана вторая порция напитков, и Френсис потягивал содовую с лимоном, пока Литтл рассказывал запинающийся анекдот о подготовке к шоколадной неделе, которая закончилась тем, что он в слезах отвёз своего кота прямиком к ветеринару. (В конце концов, с котом было всё в порядке. То же самое нельзя было сказать о Литтле). Джеймс подхватил нить разговора, как и предполагал Френсис, и повёл их в дикое приключение своих первых дней в университете, включавшее в себя слишком много выпивки, незаконную поездку в ужасный маленький придорожный зоопарк, лодку и освобождённого гепарда, из-за которого остальным пришлось туго. - У меня всё ещё есть шрамы,- закончил Джеймс, указывая на свою спину.- Но гепард выбрался из этой жалкой маленькой клетки и нашел достойное спасение, так что это хоть что-то. Болтовная продолжилась, ресторан наполнялся, а затем снова опустел, а затем один за другим доели ужин, отодвинули тарелки и, оплатив счёт, направились наверх. Коллинз был последним, кто уходил, и ушел, сказав на прощание «Удачи завтра», единственным оставшимся за столом двоим, Френсису и Джеймсу. - Эта перемена в твоём поведении, похоже, сохранилась на целый день,- осторожно сказал Джеймс, как только Коллинз оказался вне пределов слышимости. Ха. Это была проверка. - Значит, моя приветливость достигла приемлемого уровня? - О, едва ли. Но это хорошее улучшение. - В этом всё дело?- Френсис указал на стол, на разбросанные тарелки и пустые стаканы. - Я должен был знать. Ты просто был… я не знаю, вежливый, это была какая-то уловка, которую ты придумал для камер...- Френсис засмеялся, и уголки рта Джеймса опустились вниз. - Взгляни на меня,- сказал Френсис.-Ты правда веришь, что я способен придумать какой-нибудь… какой-нибудь номер для камеры? - Думаю, нет,- ответил Джеймс.- Но я не знал. Я не знаю, вернёшься ли ты снова к тому противному человечку, каким бы на прошлой неделе, при малейшем неудобстве. - Я не...- Френсис попытался подобрать слова.- Я не хочу быть им. Если это что-нибудь значит. - Да?- Джеймс обдумал эту информацию, пошевелил губами, словно пробуя слова на вкус. - Я был неоправданно жесток. Ты всего лишь пытался мне помочь. А я… - Человек, обладающий неслыханной доселе сварливостью? - Это… это более скромно, чем я бы сказал. - Ты был таким злым!- ответил Джеймс. Затем он улыбнулся.- Но сварливость — это нормально. Ворчливость тебе идёт,- и, несмотря ни на что, Френсис усмехнулся. -Я вполне уверен, что никто на свете с этим не согласится. - Тогда тебе повезло, что я не каждый!- произнёс Джеймс, и от его настороженности не осталось и следа. Нет, подумал Френсис. Нет, Джеймс не был похож ни на кого другого. - Так вот почему ты пытался заговорить со мной? Это моя раздражающая аура? - Что? - В тот первый вечер. - Ты смешон,- сказал Джеймс, и в этом не было и намёка на злобу.- Хотя,- вытянул он слово, мёд растянулся на деревянной ложке.- Может быть, спросишь меня на следующей неделе. Возможно, у меня будет другой ответ,- тусклый свет наверху падал на волосы Джеймса, и его глаза смотрели на Френсиса с нечитаемым выражением. - Что происходит сейчас?- спросил Френсис и подавил желание сглотнуть. - Сейчас?- Джеймс взъерошил волосы.- А теперь я собираюсь пойти лечь спать. Завтра нам нужно испечь нелепый маленький торт, и мне нужен отдых для красоты,- Френсис снова рассмеялся, когда Джеймс отодвинул свой стул. Помахав на прощание рукой и пожелав спокойной ночи, Джеймс ушел, а Френсис даже позволил себе насладиться видом, когда уходил.Стивен Стэнли живёт в Корнуолле со своим мужем Алексом и дочерью Мэдлин. Будучи врачом, Стивен ведёт свою практику с той же точностью, с какой готовит выпечку.
На следующее утро, когда Френсис потянулся в своей гостиничной постели, он был поражен осознанием того, что чувствует себя хорошо. Его конечности казались свободными и гибкими (во всяком случае, настолько гибкими, насколько можно было ожидать от пятидесятилетнего мужчины), стресс и тревога, которые месяцами копошились в глубине его сознания, исчезли. Когда он закинул ноги и сел на край кровати, он почувствовал себя отдохнувшим благодаря прозрачным полоскам света, пробивающимся между жалюзи. Это чувство не исчезло, когда он подошел к палатке и выложил свои планы относительно шедевра. Торт дзуккотто представлял собой сложное многослойное кондитерское изделие из бисквита и начинки. Традиционно готовили на основе рикотты, но, глядя на разные секции, было очевидно, что некоторые предпочитали вместо этого использовать муссы или кремовые начинки, судя по ингредиентам. Френсису также не хватало того, что некоторые могли бы посчитать важнейшим своего торта: алкоголя. Традиция требовала, чтобы бисквит был пропитан коньяком, хотя он нашел несколько более авантюрных рецептов, в которых рекомендовался апельсиновый или кофейный ликёр. Но после недели, которая у него была, Френсис не рискнул бы даже выпить бутылку джина на своей секции, а джин был единственным напитком, который он ненавидел и который избегал даже в самые мрачные минуты своей зависимости. В среду он попробовал несколько вариантов и добился наибольшего успеха с простым сиропом, приготовленном из обжаренного миндаля, а затем процеженным. После того, как он уменьшил количество сахара в бисквите и начинке для канноли, чтобы компенсировать это, он остался доволен своей выпечкой. (И Блэнки тоже, если довольно громкая отрыжка, которую он издал после того, как быстро съел три куска подряд, была надёжным показателем успеха). Поставив бисквит в духовку, Френсис как раз приступал к приготовлению сиропа, когда его хорошее настроение испортилось в тот момент, когда Джеймс экстравагантно повернулся, чтобы что-то показать камерам, и опрокинул одну из бутылок скотча на стойке Стивена Стэнли своими длинными неуклюжими руками. Бутылка полетела в стеклянную чашу для смешивания, где разлетелась вдребезги с невероятным взрывом стекла и алкоголя: по всей секции, по всем ингредиентам и по самому Стивену Стэнли. Всё дело замерло. - Мне очень жаль!- воскликнул Джеймс, как только оправился от шока. Он обошел свой стол, подошел к Стэнли и предпринял слабые попытки вытереть алкоголь с фартука Стэнли, но преуспел только в том, что размазал его повсюду. Сейчас запах был по-настоящему пьянящим, и если бы это было неделей ранее, Френсис вышел бы из палатки и разговаривал с кем-нибудь по телефону, но на этой неделе он гораздо лучше контролировал себя и просто продолжал смешивать свой сироп. - Крепкий напиток,- прокомментировал Барроу, в то время как Френсис продолжал разогревать сироп, используя комбинацию огня на плите и лазерной фокусировки своих глаз. - Бочковой крепости, конечно,- сказал Стэнли голосом, похож на натянутую проволоку.- Выдержка четырнадцать лет. Только самое лучшее. - Ужасно жалею,- произнёс Джеймс, и это уж точно было в двадцатый раз.- Я могу… - Это не проблема,- ответил Стэнли, фыркнув.- На всякий случай я взял с собой вторую бутылку. - Всегда готов, наш Стивен!- сказал Данди.- Сколько ты планировал использовать?- ответ Стэнли был приглушен восклицанием Росса — удивлением или восторга, Френсис не мог сказать. - Только столько?- удивился Джеймс, быстро оправившись от угрызений совести.- Я слышал, ты можешь гораздо больше, и это всё ещё может быть безопасно. - Действительно?- в голосе Стэнли было нечто большее, чем его обычный ровный тон. - Да!- ответил Джеймс, желая, без сомнения, забыть об этом происшествии.- На днях я читал, думал о том, чтобы самому сделать что-то подобное, но пошел в другом направлении. - Потрясающе. - Так что действительно вылей это туда, дай им что-нибудь, чем можно удивить,- Стэнли уклончиво пожал плечами, но в его глазах появился поразительный блеск, который наводил на мысль, что он может пойти и вылить всю бутылку в тесто. Френсис перелил сироп через сито в миску, подумал о Блэнки: «Выглядит как дерьмо. Ты уверен, что всё получится так, как на картинке?» - и глубоко вздохнул. Подняв глаза, он увидел, что Джеймс смотрит на него с сочувственным вопросом в глазах, и, чувствуя, как поднимается старая желчь (Не смей жалеть меня, Джеймс Фицджеймс), он просто покачал головой, надеясь, что он передал некий вариант фразы «Не волнуйся обо мне». Джеймс кивнул и отвернулся, но не раньше, чем Френсис заметил мягкую улыбку в уголке его рта и поймал себя на мысли (в который раз), что бы он почувствовал, если бы поцеловал его. Френсис так и не смог привыкнуть к запаху, но до конца конкурса пытался выбросить его из головы. После того, как бисквит был тщательно пропитан, он разрезал его на маленькие треугольнички и разложил кусочки в пластиковой миске. Сначала он намазал шоколад внутри, затем начинку для канноли, завернул всё это и убрал в самый дальний угол холодильника, пока готовил итальянский сливочный крем и обжаренные ракушки канноли для украшения. Когда всё было готово, всё выглядело именно так, как представлял себе Френсис, и лишь немного напомнило случайный рисунок в его потрёпанном блокноте. Он украдкой поглядывал на остальных, задаваясь вопросом, достаточно ли его, чтобы перейти к следующему конкурсу, и обнаружил, что ему очень хочется перейти к следующему конкурсу по множеству причин, и среди них нет ни одной неприятной или горькой. Прежде чем он смог начать разбирать эту запутанную паутину, было объявлено время и началось судейство. Гудсир был вызван первым, и его зелёный торт с фисташковой тематикой мгновенно стал хитом. - Вы поджарили фисташки до совершенства,- крикнул Барроу, собираясь откусить второй кусочек.- Отличная работа! - И сладость крема очень дополняет ореховый вкус,- добавила Силна.- Отличная работа. Следующим был Хикки, и хотя его кокосовый заварной крем был немного жидким, вкус у него был хороший, и Бароу похвалил его за оригинальность. Френсис немного посмеялся над этим. Практически каждую неделю Хикки выбирал кокос, маракуйю или какой-нибудь другой тропический аромат. (В частном порядке Френсис полагал, что это должно было напоминать судьям о Гавайях и главном призе). Делать то, что делают всегда, было не оригинально. - Стивен Стэнли!- объявил Росс.- Пожалуйста, принести свой торт!- Стэнли кивнул, как человек, собирающийся подняться на виселицу, откупорил оставшуюся бутылку виски и начал выливать её прямо на торт и тарелку под ним. Френсис почувствовал, что его сердце пропускает гораздо больше ударов, чем следовало бы в его возрасте. Стэнли собирался… Но разве это не должно было быть для… Нет. Он использовал его не просто как ароматизатор. Стэнли собирался поджечь его. Зажигалка была в его руке. Он собирался поджечь виски четырнадцатилетней выдержки, и прежде чем Френсис успел открыть рот, чтобы сказать, какая это чертова глупая идея (и Френсис знал бы это лучше, чем кто-либо другой), или кричать, или приказать кому-нибудь, чтобы он прекратил, чёрт возьми, ради Бога, Стэнли наклонил зажигалку в сторону подноса, и менее чем за десятую долю секунды всё вспыхнуло так, словно кто-то пытался потушить пожар бензином. И Стивен Стэнли, фартук которого всё ещё был пропитан алкоголем из разбитой бутылки, тоже вспыхнул. Френсис знал, что он что-то крикнул — он чувствовал вибрацию в своём горле — но криков было так много одновременно, что он потерял голос даже для себя самого себя. Он почувствовал, что движется, прежде чем осознал это разумом, и когда он добрался до человека, который смотрел на огонь на своём фартуке, быстро поднимающимся к его лицу, он повалил Стэнли прямо на землю, как восьмой номер на поле для регби. (Почему он не кричал, почему мужчина вообще не делал никаких движений, чтобы помочь себе?). Он сбивал пламя полотенцем, которое не помнил, как схватил, но пламя продолжало распространяться, пока Френсис не увидел ковёр за секцией Стэнли, его волокна были в гиперфокусировке, и схватил его за конец («Сюда, сюда!»- кричал кто-то, Хикки, выбегая из палатки, не дожидаясь, следует ли кто-нибудь за ним), скрутил Стэнли и катал его взад-вперёд, туша большую часть пламени. - Отойди,- крикнул кто-то, и Френсис отступил на руках, когда Пеглар, звукооператор, дал долгий выстрел из благословенного огнетушителя, и последнее пламя исчезло. Сознание медленно возвращалось к Френсису. Его зад и руки были холодными там, где они касались пола. Стэнли начал стонать от шока или боли, Френсис не мог сказать. Кто-то рядом бормотал извинения («Я не знал, я не должен был ему говорить, это моя вина...»), и Френсис узнал голос и понял, что должен пойти к его источнику, но было много криков от съёмочной группы, которая была в полном беспорядке, топот ног, они отчаянно бежали во всех направлениях, даже со всевидящими глазами нигде не было видно, когда Френсис рискнул осмотреться. Внезапно другая пара рук, в которых Френсис узнал Гудсира, помогла ему подняться, послышался голос, спрашивающий, всё ли с ним в порядке, он был, он был, его руки даже не были обожжены, он был в хорошей форме, а затем Гудсир находился на полу рядом со Стэнли, выдавая приказы команде, которая сгрудилась вокруг него. - Пойдёмте со мной, сэр,- сказал Джопсон, появляясь у него из-за спины, дрожащим голосом, в котором Френсис никогда бы не догадался, что Джопсон когда-либо обладал неукротимостью. - Но он… неужели он… - Скорая помощь уже в пути, сэр. И теперь он в надёжных руках,- бросив последний взгляд на Стэнли, всё ещё лежащего на полу, завёрнутого в ковёр, Френсис позволил вывести себя на яркий солнечный свет. Голубизна неба и зелень травы казались ему нереальными, как будто он вошел прямо в сон и не помнил, как заснул. Он увидел, как за углом палатки исчезла фигура — Джеймс, и инстинктивно повернулся, чтобы последовать за ним, прежде чем Джопсон перенаправил его. - Почему бы вам не переодеться в доме, сэр?- спросил Джопсон, как будто у Френсиса был выбор. - Но Джеймс… - Мистер Фицджеймс в порядке. Вы сможете увидеть его после того, как приведёте себя в порядок- тон не вызвал спора, и Джопсон провёл его внутрь, где супружеская пара, которая едва управляла этим местом, засыпала его шквалом вопросов, пока они не замолчали под одним из устрашающих взглядов Джопсона. - Я приготовлю для вас свежий комплект одежды, сэр,- сказал Джопсон.- Полотенца лежат в шкафу, и я проверил и перепроверил все ли краны работают. - Спасибо, ответил Френсис. Джопсон кивнул и закрыл дверь. Френсис так и не смог сказать, где Джопсон нашел полный комплект одежды, который подходил ему по размеру и не был покрыт логотипами «Молодые пекари Барроу», но вскоре он оказался одетым и вышел на улицу, где его окружили другие участники, которые слонялись по территории, как собаки, которых только что впервые отпустили с поводка, и которые не совсем знали, что делать с вновь обретённой свободой, которую им вручили. - С вами всё в порядке?- спросил Гудсир и Френсис отмахнулся от него. - Я в порядке… как он? - Парамедики приехали, пока вы были внутри,- сказал Коллинз.- Стэнли был более чем в порядке, чтобы критиковать их всё время, пока его грузили в машину скорой помощи,- Френсис невольно улыбнулся при виде это картины. - Они, скорее всего, оставят его на ночь,- добавил Гудсир.- Но с ним всё будет в порядке. - По крайней мере, это облегчение,- сказал Френсис.- Его муж знает? - Они позвонили его мужу,- вставил Литтл.- Ну, Джопсон позвонил его мужу. Он будет у него примерно через час. - Что я хочу знать,- произнёс Хикки.- Что с нами происходит? С записью. - Силна,- начал Гудсир,- я имею в виду мисс Каретак, она говорит, что запись продолжится и после сегодняшнего дня. Машины приедут к нам через минуту. На этой неделе они выберут лучшего пекаря за кадром, но, насколько ей известно, мы все вернёмся сюда в субботу. - А, ты уже получил от неё эту информацию?- спросил Хикки. Снова было это обвинение, и остальные тактично проигнорировали его, прежде чем Ирвинг недоверчиво покачал головой и перевёл разговор обратно к актуальной теме. - Продолжить запись! Они не могут быть серьёзными! - Э-э… это не совсем то, что она сказала, но я не уверен, что я смогу повторить то, что она сказала, в точности,- он выглядел смущенным при этой мысли, и судя по разговору, который состоялся у Силны с ним в конце прошлой недели, Френсису не требовалось богатого воображения, чтобы догадаться о некоторых отборных словах, которые использовала Силна. Генри Коллинз: Считаю ли я, что запись проклята? Слушайте, я ничего такого не знаю, кажется слишком — ну просто не хочу об этом думать Гарри Гудсир: Нет, я бы не хотел ставить никаких формальных диагнозов, я считаю, что это было бы крайне неуместно, учитывая обстоятельства. Силна Каретак: Я думаю, что это место чертовски населено привидениями. Джеймс Фицджеймс: Чувствую ли я ответственность? Я имею в виду… Если бы не я… Я бы никогда не сказал… Извините, я просто, я не знаю, что было… - …вопрос?- Джеймс беспомощно посмотрел на камеру, прежде чем Френсис бросился в кадр. - Какого чёрта ты думаешь, что делаешь?- потребовал Френсис. Джеймс вздрогнул, как будто его ударили. - Френсис, я не...- но Френсис пристально смотрел на камеру и на человека, стоявшего за ней, и если бы взгляды могли убить, камера взорвалась бы в отчаянной попытке ускользнуть от этого. - Разве ты не видишь, что он в шоке?- крикнул Френсис.- Убери эту чёртову камеру от его лица, прежде чем я уберу её за тебя!- оператор пробормотал что-то о том что он просто выполнял свою работу, прежде чем удалиться, оставив Джеймса и Френсиса вдвоём стоять на лужайке, причём первый пытался свернуться калачиком. - Френсис?- голос Джеймса был тихим и осторожным, и Френсис не винил его. Всего тридцать секунд назад он поверил, что снова стал объектом гнева Френсиса. - Пойдём, Джеймс,- Френсис осторожно взял его за локоть и повёл в сторону небольшого сада позади дома.- С тобой всё в порядке,- сказал он грубо, потому что Джеймс дышал не совсем ровно, и если бы он расплакался, Френсис был уверен, что он не знал бы, что делать.- Вот мы и здесь,- он усадил Джеймса на одну из каменных скамеек, присел на корточки так, чтобы он мог смотреть Джеймсу в глаза. - Могу я предложить тебе что-то? Немного воды?- ответа не последовало, и как раз в тот момент, когда Френсис поднялся, потому что думал, что ему всё равно нужна вода, его дёрнули за рукав. - Не...- начал Джеймс, а затем покачал головой. - Не буду, парень, не буду,- он опустился обратно, не обращая внимания на хлюпающие звуки в коленях. - Мне жаль… - Это был несчастный случай,- прервал Френсис, прежде чем он смог пойти дальше по этой дороге.- Тебе не за что извиняться. Если бы я знал, что он собирается сделать… - Я опрокинул первую бутылку и сказал ему, чтобы он использовал ещё! Я сказал ему, что это безопасно! Это было так глупо... - Ерунда. Алкоголь меньшей крепости подошел бы. Он использовал неправильный тип, он не знал. Ты знаешь Стэнли. Только лучшее. Это… ну, лучшего в данном случае не было. В этом не было ничьей вины. - Боже, если бы ты не… - Тогда Гудсир сделал бы это. Я был просто ближе. - Я должен… я должен уйти со всего этого, уйти, мне здесь не место...- он снова опустил голову на руки, и Френсис положил руку ему на плечо. - Джеймс?- его единственным ответом был приглушенный стон, и поэтому он продолжил. - Почему бы нам не уйти отсюда?- при этих словах Джеймс выглянул сквозь свои длинные пальцы. - Что? - Давай продолжим. Больше ничего сегодня не произойдёт. Мы возьмем сегодня мою машину, не знаю, приехал ли ты сюда или… - Я живу в Лондоне, Френсис, я не вожу машину,- это был Джеймс Фицджеймс, которого он узнал за последние несколько недель. - Тогда пошли,- Френсис встал и протянул руку. Джеймс с сомнением отнёсся к этому предложению. - Почему ты так мил со мной? - Ну, ты был добр ко мне вчера вечером. Лучше всего оплатить тем же. - Я не был с тобой мил вчера вечером,- фыркнул Джеймс.- Я ждал, что ты… закричишь, или усмехнешься, или сделаешь...- Джеймс махнул рукой перед собой.- Что-нибудь. Что-то иное, чем то, что ты сделал, а сегодня ты.. из ниоткуда, а я даже… - Джеймс?- Джеймс повернулся к нему с беспомощным, ошеломлённым видом, от которого Френсиса захотелось закутать его в одеяло и приготовить ему чашку какао.- С ним всё будет в порядке. Спроси Коллинза или Гудсира. Они сказали, что он ругался на медиков всё время, пока они за ним ухаживали,- линия рта Джеймса дёрнулась. - Это похоже на Стэнли. - Эти парамедики переживают самую ужасную поездку в своей жизни. И с ним всё будет в порядке, и он вернётся на следующей неделе, был долгий момент, когда Джеймс посмотрел на Френсиса, а затем закрыл глаза, как будто он пришел к какому-то важному решению. - Хорошо,- сказал Джеймс, поднимаясь со скамейки. - Хорошо что? - Хорошо, если хочешь, можешь отвезти меня домой. Он мог. Они собрали вещи Джеймса и направились на автостоянку, где некоторые участники и команда роились, как муравьи, вокруг перевёрнутого муравейника. Хикки подобрал ещё человек, которого Френсис никогда раньше не видел, на этот раз настолько заурядного вида, что его совершенно невозможно было не заметить с первого (или второго) взгляда. - Чарли!- крикнул Хикки, бросая сумку на заднее сиденье.- Ты не поверишь, что произошло сегодня,- однако лёгкость, которую Хикки придал ситуации в своём пересказе, была приглушена хлопаньем дверцы машины. - Кто это был сегодня?- спросил Джеймс. - Ещё один, которого я никогда не видел,- Джеймс фыркнул. - Там собирается лужа, Стэнли думает...- но что Стэнли думал, Френсис так и не узнал, поскольку простое упоминание имени этого человека заставило Джеймса снова покачать головой, а Френсис отчаянно боролся с желанием предложить ему носовой платок, которого у него не было. В тот момент, когда они сели в машину, Френсис понял, какая это была чертовски ужасная идея. Он понятия не имел, что сказать, а Джеймс был рядом, в нескольких дюймах от него, достаточно близко, чтобы случайно коснуться его каждый раз, когда он переключал передачу. О чем они говорили, о чем говорили люди, кроме работы, выпечки или того, как много Френсису нужно было, чтобы выпрямиться (так сказать) и правильно летать. Но после недолгой бесплодной возни с неработающим радио Джеймс, казалось, удовлетворился тем, что прислонился головой к прохладному стеклу окна и закрыл глаза. Френсис намеревался отвезти их прямо в Лондон, но к тому времени, когда прошло сорок минут, тишина стала невыносимой для Френсиса, а Джеймс выглядел таким измученным и взвинченным, что заехал в первый попавшийся заурядный ресторан, где тишину можно было нарушить вежливыми комментариями по меню или грязной посудой и Джеймс мог выглядеть измученным и осунувшимся над тарелкой с курицей и вчерашним хлебом. В середине ужина Джеймс получил сообщение, и когда он проверил телефон, всё его существо расслабилось, как будто он погрузился в тёплую ванну после пробежки марафона. - Всё в порядке?- спросил Френсис, надеясь, что его голос не прозвучал слишком агрессивно. - О, это… Гарри, ты знаешь, Гудсир. Он прислал обновлённую информацию о состоянии Стэнли. - Откуда он знает?- Джеймс пожал плечами. - Говорит, что муж Стэнли написал ему сообщение с телефона Стэнли. Он в полном порядке. Его даже не держат под наблюдением, а просто отправляют домой на постельный режим. - Он...- Френсис замолчал, но Джеймс понял и покачал головой. - Нет, он не вернётся на следующей неделе. Думаю, через несколько дней я напишу ему и скажу, как мне жаль. - Скажи ему, что мне тоже жаль. - О, просто скажи ему сам, ты...- Джеймс остановился и моргнул.- О, тебя нет в групповом чате. - Нет,- твёрдо сказал Френсис.- Нет. - Ну, это ты сам виноват, что был таким нелюдимым в первые несколько недель. Даже не спустился, чтобы посидеть с нами или зайти в наш отличный групповой чат, где Гудсир и Литтл публикуют мемы, а остальные делают вид, что понимают. Дай мне свой телефон. - Зачем?- Френсис сузил глаза. - Френсис, позволь нам на данный момент пожить в мире, где ты не будешь подозревать каждое моё движение. Френсис без дальнейших колебаний передал телефон. - Вот,- сказал Джеймс после минуты постукивания по экрану.- Теперь у тебя есть мой телефон, а у меня — твой. - Ох,- Френсис сделал паузу,- спасибо.- Джеймс снова пожал плечами, и Френсис попытался проанализировать этот жест, но это был очень длинный день, и Френсис устал пытаться прочитать по малейшему тику чьих-то губ.- Нам пора идти? Нам ещё предстоит ехать немного. После короткого спора по поводу чека, в котором Френсис вышел победителем, они направились к машине. Френсис распахнул перед ним дверь, как будто они были детьми на первом свидании, как будто мать Джеймса в любую минуту могла выскочить из дома и потребовать, чтобы Френсис вернул её драгоценного сына к десяти, иначе придётся чертовски дорого заплатить. - Почему нет музыки?- спросил Джеймс, когда они вернулись к машине.- Я хотел спросить раньше, но...- он махнул рукой, показывая все мысли, которые его волновали. - Не могу поймать сигнал,- сказал Френсис.- Радиоантенна сломана, у меня не было возможности… - Радиоантенна?- воскликнул Джеймс так, как будто Френсис только что сказал ему, что они не смогут добраться до дома, потому что секстант сломался во время шторма.- Эта машина из этого десятилетия, Френсис, у неё есть блютус. - Я… я не… - Ты делаешь эти, честно говоря, нелепые поездки без музыки! Абсолютно нет, пока я рядом. - Что ты собираешься… - Впустить тебя в это тысячелетие, дорогой,- сказал Джеймс, возясь с кнопками и меню на радиоприёмнике, на который Френсис взглянул один раз, в тот день, когда купил эту штуку, и больше никогда. Глупое сердце Френсиса дрогнуло от этой ласки, и он любезно послал его к чертям. - Ну, какой ты тип папиного рока?- спросил Джеймс, глядя на него, наклонив голову.- Фанат папиного рока? Нет, такое никогда не подойдет,- он пролистал что-то ещё на своём телефоне.- Не U2, если говорить банально... - Они неплохие… - Неплохие, но не «слушать следующие три часа», хорошо. Мне стоит составить плейлист на следующий раз, дай мне список того, что ты… - В следующий раз?- пальцы Джеймса замерли на экране телефона. - Я не имею в виду… - Нет, это… - Очевидно, это разовая вещь, не могу ожидать, что ты… - Я был бы рад, если ты хочешь… Их смятению быстро пришел конец, когда из динамиков зазвучала какая-то песня, которую Френсис не узнал, заставило их обоих подпрыгнуть. Джеймс смущенно отпустил регулятор громкости. - Тогда нам э-э-э… лучше продолжить,- сказал Френсис, и Джеймс кивнул, и какую бы песню Джеймс ни выбрал, это не была какая-то кровоточащая от автоматической настройки чушь, как опасался Френсис, и перспектива провести ещё час или около того в тесноте не казалась такой уж плохой. Это выглядело совсем не так уж плохо. ***С шокирующим и мрачным завершением того, что должно было стать неделей празднований, пекарям придётся собраться с духом для следующего испытания: мясной недели.