Такие разные огни большого города (версия Акутагавы)
Он не дрался в шутку никогда в своей жизни. Ценой всегда было выживание, и любая борьба заканчивалась смертью его противника. Чувство, что подтолкнуло его затеять нелепую борьбу с оборотнем, было похоже на искрящийся бенгальский огонек и ничуть не походило на знакомую ярость боя. Они толкались и хватали друг друга за одежду, за руки, таскали и сжимали, но даже и не пытались ударить.
Всё остановилось, когда Акутагава понял, что задыхается, и изо всех сил вцепился Ацуши в предплечья. Голова кружилась, как после карусели, и казалось, что стоит разжать пальцы, его затянет в бушующий водоворот. Стараясь справиться с нарастающей паникой, он собрал последние силы и оттолкнул тигра, что тот свалился с кровати.
Когда же спазмы начали ослабевать, а набатом бьющееся сердце выровняло свой ход, на какое-то время во всём теле поселилась лёгкая эйфория облегчения, быстро сменившаяся мучительным чувством стыда. От осознания, каким уязвимым он был всего пару минут назад, у Акутагавы, будто судорогой, скрутило каждую мышцу — до того ему захотелось сделаться невидимым. Сгорая от стыда, он лежал и прислушивался к тому, что делает тигр. Предложение о заботе и извинения он предпочел проигнорировать.
Он не знал, сколько пролежал так, пока не ощутил легкий озноб. Занятые своей нелепой вознёй, они совсем не обратили внимания, что в комнате было прохладно. Здесь не было отопления, а однослойное раздвижное окно не могло защитить от промозглого ноябрьского холода.
Было слышно, как ворочался, шурша одеялом, на полу оборотень. Акутагава приподнялся на локтях и выглянул в окно. Через улицу, едва подсвеченную уличным фонарем, темнело здание, похожее на их гостевой дом. Отличие было только в том, что первые и вторые его этажи тянулись на всю улицу без «соседей», а вдоль дороги перед ними были плотно наставлены мусорные мешки. На углу, в дальнем конце, можно было разглядеть два окошка на основном этаже, в которых горел свет: то самое кафе, о котором говорил водитель.
Волнение, возмутившее порядок в голове и сердце, улеглось и мысли вернулись в привычное русло. И первое решение пришло практически сразу: нужно сбросить с хвоста оборотня, пока тот не превратился в помеху. Отчасти такое желание было продиктовано тем, что он всё еще ощущал отголоски вязкого чувства неловкости после их возни, но Акутагава предпочёл затолкать его куда подальше.
Можно было надеяться, что Ацуши уснул, так как уже некоторое снизу не раздавалось никакого шума. Акутагава свесился с кровати и посмотрел вниз, чтобы убедиться наверняка. Оборотень, завернувшись в одеяло, как в кокон, мирно спал. Много времени, чтобы заснуть тому не понадобилось, и, похоже, позабыв все тревоги долгой путешествия, спокойно пускал себе слюни в подушку.
Лучшего момента было выбрать нельзя, нужно было уходить сейчас. Акутагаве кое-как удалось незаметно перешагнуть Ацуши. Стоя перед входной дверью, он поправил растрепавшееся пальто и вышел.
Выскользнуть наружу удалось почти бесшумно. Он как раз сверлил взглядом телефон, когда его настиг звук быстрых шагов. Когда тигр поравнялся с ним, Акутагава даже не повернул головы в его сторону. Он и так знал, что Ацуши сверлит его недовольным взглядом щенка, которого пнули, с целью его застыдить. Видимо, решив, что из разряда случайных попутчиков они перешли в случайных напарников. Вот только ему не было стыдно за свой молчаливый уход, и их дороги с тигром должны были разойтись.
К сожалению, такому повороту событий препятствовало то, что Чен Доль не торопился брать трубку.
— Некоторые люди по ночам спят, Акутагава, — голос тигра был немного хриплым со сна, но недовольство читалось в нем с легкостью. — Неужели нельзя было дождаться утра?
Акутагава продолжал молчать, и когда голос робота в очередной раз сообщил, — сначала на корейском, а затем на английском, — что абонент не доступен, захлопнул телефон. Если он правильно понял название, искать Хвон Ин Есунга нужно в районе Гурёнг, где он жил в старом трейлере со всей своей семьёй. Добраться туда из Синвона, где они жили сейчас, можно было относительно быстро, но нужен был транспорт.
— В кафе горит свет. Мы можем попробовать попросить хозяев вызвать нам такси, — тихо подал голос Ацуши.
Порой оборотень умудрялся вслух проговаривать то, что он думал про себя, а иногда и то, что он думать про себя боялся. И как всегда в такие моменты, как сейчас, его неимоверно хотелось придушить. Ему опять не удалось стряхнуть настырное животное с хвоста, и он попрётся за ним следом.
Первое, что они услышали, когда вошли, был переливчатый звон музыки ветра. В тесном зале кафе, где под низким и грязным потолком едва помещалась стойка и два столика на четыре персоны, не было ни души.
— Простите, что потревожили вас, — нерешительно, но громко позвал Ацуши, — Здесь есть кто-нибудь?
Внезапно за стойкой раздался шум, как будто кто-то пытался подняться. Через секунду из-за неё показалась седая всклокоченная макушка. Старик крепко держался за неё узловатым тонкими пальцами, пока поднимался и тяжело дышал. Стоило ему выпрямиться, как сразу стало ясно, что он не вполне трезв: покачиваясь из стороны в сторону, он смотрел на них мутным взглядом и прятал правую руку под столом. Акутагава усмехнулся. Такие знакомые чувства неприязни и страха сейчас ощущались почти родными. Он почти чувствовал, как Расёмон приходил в движение и рукава готовы были трансформироваться.
Он уже было готов выдернуть старика с места и швырнуть его об пол, но оборотень вовремя вылез перед ним и сунул тому под нос телефон. В свою очередь, старик на секунду опешил и даже отшатнулся, но быстро взял себя в руки. Поначалу он с подозрением смотрел на оборотня, а затем перевёл взгляд на экран.
Оборотень бессвязно блеял на корявом корейском, пытаясь что-то ему втолковать. Старик, сбитый с толку, озадаченно смотрел на него, как будто тот отрастил себе вторую голову, и она пытается имитировать звуки похожие на человеческую речь.
— Гурёнг, — повторил Ацуши, решив что с первого раза старик ничего не понял.
— Гурёнг, — вторил ему тот, и оборотень глуповато разулыбался, видимо решив, что добился успеха.
Оборотень, будучи занят игрой в гляделки, не обратил внимания на шум нескольких подъехавших машин.
В помещении стало ещё теснее, когда туда ввалились неожиданные ночные гости.
Их было четверо, и по виду Акутагава сразу понял, что они привычны к подобного рода визитам. При себе бандиты не имели ничего, кроме бейсбольных бит и кастетов. Подходящее оружие для долгих ночных разговоров. Если это были не завсегдатаи этого местечка, то у его хозяина были большие проблемы. По всему выходило, что ружьё, припрятанное под стойкой, было подготовлено для них.
Бандиты сбились у входа, как стадо телят, и прожигали их взглядами. Один из них что-то крикнул и резко кивнул на дверь, явно намекая, чтобы они с тигром выметались. Затем заголосил второй, что был пониже, и стоял впереди всех.
Пальто мгновенно трансформировалось, и всех четверых резко швырнуло об стену. Какое-то время они были сбиты с толку и не понимали, что произошло и, потряхивая головами, кидали злобные взгляды на медленно приближающегося к ним Акутагаву.
Для языка насилия слова не нужны, достаточно заставить испытывать страх. И не перед оружием или способностью, но перед тобой самим. Уличных бандитов не так просто запугать, и как только первичный шок пройдет, они дадут отпор. И именно так, как он ожидал, и случилось.
Первым пришёл в себя коротышка, вооруженный кастетом, и бросился на него. Остальные не были идиотами, поэтому, заходя с нескольких сторон, ломанулись в атаку за ним мгновенно. Словно войско поднялось за свои командиром. Акутагава понимал, что достаточно не пускать их за спину — и можно растянуть бой хоть до самого утра, и это совершенно его не устраивало. Он бы предпочел разделаться с ними быстро, но дурацкое обещание не убивать сковывало по рукам и ногам.
Он ударил их ещё одной волной Расёмона по ногам, и бандиты полетели, как кегли, на пол. Кто-то умудрился даже перевернуться в воздухе.
Заслышав шум у себя за спиной, Акутагава резко обернулся и увидел, что старик медленно поднимает ружьё. И судя по недовольному возгласу одного из членов банды, заметил это не только он. Когда стало очевидно, в чью сторону перевес в силе, беднягам ничего не оставалось, как злобно поглядывать в их сторону и ругаясь, ковылять обратно к выходу.
Тигр стоял, заслонив собой старика, и с яростью в глазах провожал бандитов взглядом.
— Ким Хон Чён, хозяин этого места. И на ваше счастье, я умею говорить на вашем свинячьем языке.
Представившийся им Хон Чён — хозяин забегаловки, говорил с запинками, но при этом вполне разборчиво.
— Я помогу вам добраться в Гурёнг.
— Кто это были? Зачем они приходили? — спросил Ацуши, сжав кулаки. Акутагава находил эту привычку детской и весьма раздражающей. Он отвернулся, сделав вид, что разговор ему не интересен.
— Призраки Гванака. Большая банда, что заправляет здесь всем. Они приходили за деньгами. Каждый месяц приходят.
Акутагава фыркнул, чем немедленно привлек к себе внимание обоих.
— Ты полный идиот, старик. Вместо того, чтобы приготовить положенную плату, ты решил накормить их свинцом? Если банды здесь хоть чуть-чуть похожи на те, что в Йокогаме, то ты и твоя семья всплывут, выпотрошенные, в ближайшей канаве на следующий день.
Тигр весь вскинулся, негодуя, и собирался снова вклиниться со своими проповедями. И где успел за сутки набраться смелости гаденыш?
— Много ты понимаешь, пацан, в бандитских делах, — сквозь зубы прохрипел старик и вытащил из-под стойки стакан и бутылку соджо.
— Да уж кое-что понимаю.
Акутагава слышал, как после этой фразы тигр поперхнулся.
— Например, — продолжил он. — Понимаю, что странно для владельца забегаловки держать двуствольный Винчестер под барной стойкой.
— Какие широкие познания для мальчишки из страны свинячьих копыт. Любишь поохотиться? — Хон Чён отпил из стакана.
— Кхм! — нарочито громко хмыкнул Ацуши. — Вы обещали нам добраться в Гурёнг, помните? Вы можете вызвать нам такси или проводить?
— Я сам вас отвезу, только заткни этого надменного щенка. Моя благодарность имеет свои пределы.
Акутагава готовился ответить, что он думает по поводу старой неблагодарной падали, но произошло неожиданное. С мучительным вздохом Ацуши одной рукой зажал ему рот, другой для надежности обхватил его за шею, и быстро-быстро проговорил на ухо:
— Пожалуйста, убьёшь меня потом, через полгода, как и собирался. Только молчи. Каждый раз, как ты открываешь рот, мы попадаем в неприятности.
Акутагава отдернул от лица его руку.
— Только попробуй сделать так ещё раз. Убить я тебя не могу, но вот оторвать тебе кисть – запросто.
Через какое-то время вернулся Хон Чён, и теперь можно было разглядеть его нормально. Старик был хоть и грузный, но не тучный. Кожаная куртка, которую он набросил поверх заляпанной кухонной футболки, сидела на нем как вторая кожа. В руках он сжимал ключи.
— И еще кое-что. Мне плевать, что и кого вы ищите в Гурёнге, пока вы не устраиваете проблему здесь, — он обвел взглядом все помещение кафе, чтобы точно дать понять, какое “здесь” старик имел в виду. — Потому что вы, эсперы, проблемные ребята, а конкретно от вас за версту пасет крупными неприятностями.
Он долго на них смотрел.
— И это намёк. Чтобы завтра здесь даже духу вашего не было.
***
Такие разные огни большого города (версия Ацуши)
Место, называемое деревней Гурёнг, походило на свалку не только по своему внешнему виду, но и было её продолжением по своей сути. Стройматериалы для перекошенных серых лачуг, липших одна к другой, были взяты с неё. Все они напоминали выброшенные картонные коробки с торчащими из них остатками мусора.
— Выметайтесь, — коротко бросил старик, заглушив двигатель, и решив, что пассажиры выбираются недостаточно быстро, добавил:
— Я не понял, вы экскурсию ждете или что?
— Всё в порядке, дальше мы сами, —Ацуши замахал руками. Второпях он не смог сразу отстегнуть пристежной ремень, и пока возился, Акутагава успел выйти из машины.
Прощаниями или благодарностью тот себя не утруждал, и когда Ацуши с ним поравнялся, сухо вымолвил:
— Ты мог и не рассыпаться перед ним мелким бисером.
— Не все такие невоспитанные, как ты, — с любопытством осматриваясь по сторонам, привычно парировал Ацуши.
— Как ты думаешь, как я понял, что за оружие у него под стойкой? — без какого-либо перехода спросил его Акутагава.
— Это ещё к чему вопрос был? Ты у нас опытный мафиози, который научился по человеку определять, есть у него оружие и какое оно?
— Вовсе нет, тупое животное.
Ацуши решил, что вот сейчас он точно врежет по самодовольной роже. Хоть на лице Акутагавы не было и следа от язвительной улыбки или хотя бы хитрого прищура глаз, но он был уверен, что Акутагава над ним издевается.
— Просто ты настолько идиот, что даже и не заметил, как тебе наставили дуло в спину. Эта старая псина передумала от нас избавляться, только когда поняла, что мы обладаем способностями.
В словах Акутагавы был смысл, но только соглашаться с ним поэтому совсем не хотелось.
— Ты вечно всех подозреваешь и никому не доверяешь, — сказал Ацуши, насупившись.
— По-другому я бы не выжил, — пожал плечами Акутагава.
***
Если бы не Акутагава, то на поиски даже в таком сравнительном небольшом районе у Ацуши мог уйти остаток ночи. Поэтому он тенью держался за ним, стараясь не отставать.
Улица Янджэ была освещена лишь местами, поэтому иногда с трудом можно было разглядеть дорогу под ногами, не то что пялиться по сторонам. Все прилегающие к ней мелкие улочки и вовсе не просматривались. Иногда в редко встречающихся пятнах света можно было разглядеть тазики с землей: летом в них высаживали овощи или зелень. Кое-где на заборах вились засохшие виноградные лозы.
Постепенно фонарные столбы перестали попадаться вовсе, а по одной стороне дороги дома сменились пустым пространствами с немного пожелтелой травой.
Они шли примерно полчаса, пока наконец не уперлись в тупик, где на фоне тёмного леса показался скособоченный параллелепипед белого трейлера.
Чем ближе они с Акутагавой к нему подходили, тем сильнее у Ацуши нарастала тревога. Ему не удавалось уловить её источник, но ноги будто пытались прирасти к земле при каждом новом шаге. Почему-то казалось, что незажжённый свет в окнах – это что-то неправильное, и вся эта тишина, и ветер, дующий с леса, что приносил странный запах. Он через силу заставил себя ускориться и в пару прыжков достиг входной двери. Вонь стала невыносимой, а затем была стремительная волна жара и темнота.
Только отменная реакция Акутагавы спасла им обоим жизнь. Расёмон накрыл их защитной сферой, полностью приняв на себя энергию взрывной волны. Их отбросило назад буквально на пару метров, и когда защитный купол спал, перед Ацуши пылал самый настоящий ад. Пламя мгновенно перекинулось на соседние дома, и те вспыхнули. Ацуши смотрел в немом ужасе на то, с какой скоростью пламя разливается по округе.
Он понимал, что в двух ближайших хибарах люди даже не успели проснуться. Не особенно зная, что он делает, Ацуши что есть силы закричал:
— Выходите! Выходите! Выходите! — как сумасшедший повторял он, метаясь от одной двери к другой и неистово стуча в них.
Сонные, сбитые с толку люди поначалу нехотя приоткрывали двери, с подозрением глядя на него, но очень быстро, разглядев танцующие на деревьях блики пламени, открывали их нараспашку и выбегали на улицу.
Поняв, что они не успеют, и скоро будет пылать вся улица, Ацуши начал вламываться в дома. Он без труда ломал хлипкие двери и выносил оттуда иногда уже начавших задыхаться людей. Некоторые не понимали, что происходит и в панике пытались его атаковать. Женщина из последнего дома, когда Ацуши пытался вынести её, завернутую в одеяло, освободив руку, попыталась выцарапать ему глаза.
Он как раз держал её на руках, когда они встретились с Акутагавой, держащим в руках двухлетнего малыша.
Пока они были заняты спасением людей, кто-то успел вызвать полицию и пожарных.
Вдалеке раздался вой сирен пожарных и полицейских машин, что сливались в единую какофонию и перекрывали друг друга.
— Нужно отсюда убираться, — тихо сказал Акутагава, глядя ему за спину. Ловко спрыгнув из его рук, спасенная Ацуши женщина, не глядя ему в глаза, подошла и молча протянула руки, чтобы взять ребенка. Он без промедления его отдал.
У Ацуши не было сил разбираться, чем может обернуться встреча с местными властями. Он чувствовал себя измождённым и просто хотел уйти куда-нибудь подальше отсюда. Мысли были какие-то вязкие и логические цепочки не связывались дальше пары шагов. Неважно почему, нужно было уйти. Он побрёл в сторону леса, не разбирая перед собой дороги и не обратив никакого внимания, как Акутагава без прощания растворился в толпе.
