***
Всю неделю Вики была в особенно задумчивом настроении и ей было тяжело сконцентрироваться на рабочих задачах. Читая уже обыденные строки отчетов, ей каждый раз приходилось себя одергивать, потому что смысл слов ускользал, теряясь в мыслях. Порой приходилось раз десять перечитывать одну и ту же страницу, чтобы понять материал и сделать пометки. По этой причине приходилось задерживаться на рабочем месте. Уокер не нужны были дополнительные проблемы в виде отставания от графика. Кристофер ушел уже больше часа назад, а она завершала день, скрепляя бумаги и распределяя их по разделам. Самая увесистая часть отчетов приходилась на сельское хозяйство. После засушливого лета в центральной части Америки и Евразии данных накопилось действительно много и каждую неделю ей на стол водружали целую кипу неструктурированной писанины, которую нужно было привести к общему виду. Вскоре скрипнула дверь, и в приемную вошел Голод. Она мельком скользнула по нему взглядом и снова вернулась к делам, придав лицу выражение крайней сосредоточенности. — Ты еще здесь. Это хорошо, — произнес начальник. Подняв вопросительный взгляд, Уокер увидела, что Голод подошел к широкому шкафу, доставая оттуда неизменно черный плащ. Зачем вообще такому, как он, нужна была теплая одежда? — Куда-то собираешься? — поинтересовалась Вики, наблюдая, как подтянутые мышцы, виднеющиеся сквозь водолазку, скрываются за легкой плотной тканью. — Да. Тебе тоже не мешало бы переодеться. Погода оставляет желать лучшего. — Прошу прощения? — её брови поползли наверх, а перо выскользнуло из напрягшихся пальцев. — Я же обещал тебе помочь с изучением силы? — Голод повернулся, врезаясь в нее взглядом. Прямые волосы скользнули по плечам, россыпью опадая на спину и грудь. — Сегодня? И куда мы идем, что туда непременно нужно одеваться? Его губы изогнулись в легкой ухмылке, но через мгновение лицо снова стало непроницаемым, слегка хмурым из-за широких темных бровей, под которыми прокладывались тени. — Мы не станем практиковаться в стенах министерства, если не хотим привлекать лишнего внимания. Отправимся на природу, где не будет лишних глаз и отвлекающих элементов. С самого утра не прекращался мелкий дождь, а легкий туман топил в себе очертания горизонта. Ей совершенно не хотелось морозить задницу на улице, но желание начать практику было куда сильнее. Потому дела были отложены до завтра, и Уокер метнулась в свою спальню, чтобы надеть что-то потеплее. Натянув черные джинсы и свитер, она накинула сверху кожаную куртку. Голод ждал её в кабинете. — А как мы попадаем туда? — спросила она, ощущая, как все тело буквально горело от предвкушения. Вики уже смирилась, что в ней нет и крохи божественной силы, но все изменилось. Теперь она могла быть кем угодно. Голод молча протянул ей ладонь, призывая вложить в нее свою. Вики уже не ждала, что он будет с ней разговорчив, но совершенно не любила оставаться в неведении. Про таких, как она, говорили — «в каждой бочке затычка». Но, что поделать, Уокер никак не могла совладать со своим внутренним «Я», у которого на каждом шагу возникало по тысяче вопросов. Она и сама осознавала, что жизнь от этого легче не становится, даже порой пыталась себя осаживать, но эта гадкая черта все равно давала о себе знать. Проглотив возмущения, Вики взяла начальника за руку, переведя взгляд на его лицо. Их глаза на мгновение встретились, но вскоре все вокруг помутнело, начало покрываться светлыми разводами, а комната стала уменьшаться, грозясь раздавить её тело мощными стенами. Уокер сильнее вцепилась в мужскую ладонь и зажмурилась, ожидая худшего, однако уже через мгновение темные всполохи перед глазами пропали, а лица коснулся холодный ветер. Она разлепила веки. Серость и минималистичность офиса сменилась на такой же монохромный лесной пейзаж, затененный мраком вечера. В руке все еще чувствовался холод мужских пальцев, в которые она вцепилась, как утопающий — сильно, остервенело. Смутившись, Вики тут же разжала ладонь и спрятала ее в кармане собственной куртки. Она оглянулась, силясь разглядеть очертания деревьев. Под ногами хлюпала размокшая от затяжных дождей земля, а в носу кружил аромат хвои и чернозема. — Темно, хоть глаза выколи, — пробурчала Уокер. В этот момент неподалеку от ее лица вспыхнул небольшой огонек, опоясанный холодным белым свечением. Рассеянный свет расползся по земле, очертив толстые стволы высоких сосен и кленов. Где-то за сеткой причудливых ветвей мелькнуло серое лунное пятно, но его быстро поглотили тучи. По лицу стекали мелкие холодные капли. Дождь прекратился, но вокруг шелестели листья, сплетаясь в объятиях с северным ветром, который сталкивал с верхушек осевшую влагу. — Придется немного пройтись до нужного места, — сказал Голод, прерывая её любования. Мужчина двинулся вперед, и его спина постепенно меркла в гуще лесной тьмы, пока Вики обескуражено глядела ему вслед. Она и сама недавно хотела побывать в таком месте, но явно не во время сумерек и не в такой холод. Не желая потеряться, она все же поплелась следом, и небольшое светило устремилось вперед, освещая ей путь. Они быстро дошли до покатого холма с узкой протоптанной дорожкой, окруженной низкими кустарниками. — Иди вперед. Нам нужно наверх, — начальник пропустил её, освободив дорогу. Вики смахнула с кожаных ботинок кусок грязи и стала медленно подниматься, внимательно смотря под ноги. — А как тебе удалось нас переместить? Я думала, что я поглощаю твою энергию или что-то в этом роде, — крикнула она через плечо. — Я не был уверен, что получится. Но судя по всему твои способности пока работают в каком-то штатном режиме, и определенные энергетические потоки могут просачиваться сквозь блок. — То есть при желании ты можешь причинить мне вред? — сорвался с губ провокационный вопрос закономерно тому, как они поднимались по темному склону в неизвестность. Чуть не поскользнувшись, Вики вовремя ухватилась за влажные ветки, слегка поцарапав тонкую кожу ладоней. — Блять… — Аккуратнее, — раздался за спиной раздраженный голос. — Ты скорее сама себя покалечишь, Вики. Она скривилась и злобно выглянула из-за плеча. Лицо Голода находилось практически на уровне её ягодиц, но холодные глаза глядели четко в её, мягко светясь в полумраке. Неужели он смотрит ей в затылок, даже когда она не видит? Короткая кожанка явно открывала мистеру я-сама-сдержанность потрясающие виды. — Почему мы вообще идем пешком? Мы же бессмертные. Ты умеешь летать? — В таком густом лесу ты скорее переломаешь себе все крылья, чем пролетишь больше десяти метров, — закатил глаза начальник. — И да, я умею летать, мне для этого не нужны крылья, Вики. Раздражение в его голосе становилось практически осязаемым. Она сделала шаг дальше, но тут же почувствовала, как нога скользит по пучку травы, скрытому под слоем грязи. У нее была лишь одна секунда на размышления, за которую Вики успела решить — лучше прижать к себе крылья, чтобы постараться не снести своей тушей еще и начальника. Уже готовая к падению и многочисленным кувыркам по кустам и влажной земле, Вики почувствовала на талии крепкие руки, поймавшие на полпути к величайшему позору. За спиной раздался удрученный вздох, и Уокер принялась извиняться, пытаясь договориться с собственными ногами и гравитацией. Но вместо того, чтобы отпустить ее, позволив пойти дальше, Голод взялся за Вики покрепче, слегка подкинул и перехватил за поясницу и под коленками, продолжая подниматься выше. — Я могу и сама… — Помолчи уже, Уокер. Спорить она не стала — слишком велик был шанс оказаться брошенной с обрыва за потрепанные нервы. С помощью крепких рук, несущих Вики безо всяких усилий, они быстро преодолели оставшийся подъем. Голод размеренно дышал где-то над ее головой, и Вики украдкой посмотрела наверх, разглядывая точеный профиль и матовую кожу, мягко подсвеченную плывущим перед ними огоньком. Ветер всколыхнул черные локоны и опустил их на лицо Уокер, заставив зажмуриться. Когда ей все же удалось стряхнуть с себя остатки чужих волос, она распахнула глаза и замерла, встретившись с острым взглядом. — Мы пришли? — невинно поинтересовалась она. — Я все еще размышляю, стоит ли позволять тебе пользоваться ногами. Осталось пройти всего ничего, но что-то мне подсказывает, что лучше перестраховаться. — Если ты хочешь подольше подержать меня на руках, я совершенно не против, — преодолев тонкую стенку неловкости, съязвила Вики. Брови Голода слегка дернулись, а мерцающие глаза бегло прошлись по её лицу. В следующую секунду Вики уже стояла на своих двоих. Она не была уверена, что за эмоцию уловила во взгляде начальника, но ей нравилось думать, что это было смятение. Поправив одежду, она обернулась к равнине, на которой они оказались. Дыхание на мгновение перехватило. Вместо лесной гущи перед Уокер простиралась широкая поляна, усеянная полевыми цветами и высокой травой, блестящей кристаллами дождевых капель. В нескольких десятках метров поверхность земли круто обрывалась, уходя глубоко вниз, туда, где раскидывалась широкая низина, усыпанная темными верхушками деревьев. Неподалеку от обрыва, в месте, где редела трава, перетекая в мокрую почву, стоял вытянутый плоский валун. Вики медленно пошла вперед, не обращая внимания на то, что влажная трава пропитывала плотную ткань джинсов. Каменная поверхность выглядела неестественно ровной и гладкой, и Уокер провела по ней пальцами, смахивая дождевую воду. — Когда стоит хорошая погода, здесь красивее, — произнес Голод, оказавшись с ней рядом. — Это не природная аномалия, Вики. Я сам позаботился о том, чтобы здесь было комфортно сидеть, — его пальцы тоже скользнули по серому камню. — Так значит ты сюда часто приходишь? — спросила она, глубоко вдыхая свежий воздух. Пахло мокрой землей, свежестью и ромашками. — Относительно, — пожал плечами начальник. — Но, думаю, хватит с тебя вопросов. Кто-то обещал прикрыть свой… поток. — Поток? — фыркнула Вики. — Так это я про деловые вопросы говорила, а не про обыденные. А так — я тебя о чем-то спрашиваю, ты мне что-то отвечаешь, и получается диалог! По-другому он у нас с тобой особо не строится… — Ну тогда ты будешь счастлива услышать, что первым шагом к изучению силы будет испытание закрытым ртом. Вики была уверена, что её взглядом в этот момент можно было по меньшей мере кого-то прирезать, но Голод не обращал на это никакого внимания. Он дотронулся до валуна, и кончики его пальцев вдруг озарились неведомым Вики ранее свечением. Темно-серые всполохи озарили небольшие участки камней, и вскоре вода на тех начала бурлить, превращаясь в пар. Полминуты — и от скопившейся на поверхности влаги не осталось и следа. Одарив Уокер не-смей-ничего-больше-спрашивать взглядом, начальник жестом пригласил её присесть. Вики, конечно, всегда была готова вставить свои пять копеек, но сейчас, завороженная, она чувствовала себя юным падаваном, а потому резво взобралась на камень. — Я не шутил про молчание. Первый шаг к раскрытию энергии — это умение чувствовать и слышать свое тело. Голод совершенно не был похож на учителя йоги или последователя Будды, а потому его слова особенно ярко контрастировали с образом. Сплошь черный, с глазами, озаренными бесовским свечением и тенями, лежащими на бледном лице, он скорее был похож на культиста или проводника Дьявола. Так что Вики ожидала другого — ритуальные клинки, кровавые письмена и принесенная в жертву белка, например… — Медитировать? — вскинула бровь она. — Да, если угодно назвать это так, — отзеркалил её эмоции Голод. Так и начались её тренировки. Сначала присутствовало стойкое ощущение, что происходящее было лишь насмешкой, и, пока Вики сидела с закрытыми глазами, тщетно пытаясь поймать дзен, Голод беззвучно смеялся, наблюдая за её потугами. Когда она пару раз подглядывала за ним одним глазком, то видела — тот сидел в той же позе рядом и был полностью погружен в себя. Но это не помогло сконцентрироваться. Уже через десять минут тело начало отвергать отсутствие движения: то чесался нос, то першило в горле, то казалось, что срочно нужно поправить сползший с левой ноги носок. На её копошения Голод реагировал вполне миролюбиво — чуть громче выдыхал, но с места не двигался. Через час такой пытки Вики не выдержала и вскочила с места, встряхивая затекшие ноги. Она злилась. Так хотелось верить, что гнев её нацелен на начальника, но понимала — только на саму себя. Однако Голод не считал, что попытка была провальной, она просто была первой. Среди необитаемого островка и диких лесов Уокер коротала свободное время почти каждый вечер в течении месяца. Иногда прилетала сама, если начальник был занят, порой медитировала вместе с ним. Этот клочок земли даже перестал казаться враждебным — теперь ветры встречали Вики прохладными объятиями, клены склоняли ветви в приветствии, а сосны охраняли, словно непоколебимые стражи. За спокойствием мыслей поочередно следили догорающее на закате солнце и высокая луна, пробивающаяся сквозь редеющие облака. Погода улучшилась, радуя теплом и сухостью, а Уокер научилась для себя новому — умению отключаться от роящихся в голове мыслей и ощущения тяжести собственного тела. Все это пришло не сразу. Поначалу попытки приобщиться к «испытанию закрытым ртом» сопровождались лишь нецензурной руганью в голове, но с каждым разом становилось спокойнее. Правильнее. Было только одно «но» — она все также ничерта не чувствовала! Никакого дыхания Шепфа, ни тепла собственной силы, или как это еще называли все нормальные бессмертные. Внутри нее словно зияла пропасть, в которой не было ничего, кроме пустоты. Лишь иногда, чувствуя только ветер в волосах, Уокер из духовных практик вдруг вырывала головная боль — тупая, протяжная и настолько сильная, что ей приходилось хвататься за виски в попытке уменьшить давление на и без того крошечный мозг… Других объяснений отсутствию прогресса она уже не находила. Голод с самого начала предупреждал, что на умение чувствовать силу потребуется время, но даже непоколебимый начальник уже не выглядел спокойным. Уокер должна была почувствовать хотя бы каплю за все часы своих стараний! Дерьмо.***
— Вики… Его голос звучал так отдаленно, словно слился с её собственным, живущим в голове. Таким бархатистым и тихим он был, что, казалось, сам Создатель нашептывал Уокер прекрасную сказку. Хотелось за ним следовать. Сквозь пелену размытых образов и блеклых пятен, тянущихся ручьем вдоль её размеренных, но абсолютно незначимых мыслей, вдруг проступил силуэт говорящего. На лице Голода мелькнула совершенно незнакомая улыбка — теплая и лишенная всякой горечи. Да, за все это время Вики уже успела её разгадать. Натянутая, как тонкая струна, грозящая вот-вот порваться, неправильная, глубоко печальная. Но не теперь. Он стремительно приближался, будто плыл, не касаясь ногами пола. Желтое зарево за его черной фигурой разрасталось и с каждой секундой оплетало контуры тела все сильнее, превращая тьму в золото. Голод протянул руку, и его пальцы выглядели такими длинными, тонкими и совершенными… близкими. Вики подалась им навстречу, чувствуя, как мужская кожа, согретая солнцем, не находит в ней опоры, проваливаясь сквозь грудь. Переведя взгляд ниже, Уокер поняла, что лишена полноценного тела — вместо привычных очертаний виднелось лишь серое бесформенное пятно. Но это была она! Чувствовала и видела саму себя! Вики подалась вперед, позволяя руке Голода пробраться еще глубже, окутав её теплом, которого так не хватало тому, что от нее теперь осталось. Хотела спросить, что же с ней произошло, почему вдруг стала такой, но слова застряли в гуще нового тела, не найдя выход. Вики была лишена голоса, а Голод продолжал улыбаться. — Не страшно, — произнес он, не размыкая губ. — Ты справишься и без этого. Оно же тебе никогда не было нужно, ведь так? Вики хотела возразить, но не могла даже пошевелиться. Спину начало припекать, будто мужские пальцы все же смогли к ней прикоснуться, отыскав в неясном потоке. — Это новая ты, — тихо сказал Голод. — Можно, я тебя поцелую, бессмертная? Каждый сантиметр её оболочки, которого не касалась его рука, стал покрываться холодом. Лишенная тела и голоса, все, что Вики могла делать — лишь льнуть к нему, пытаясь раствориться в очертаниях покатых плеч и сильного тела. Голод мог бы поцеловать ее, будь у Уокер хотя бы губы… Но у нее не было ничего, кроме желания согреться и глаз, видящих только мягкую, счастливую улыбку. Пустышка. — Вики! Уокер резко распахнула глаза, ощущая, как в очередной раз болезненно пульсировало что-то внутри черепной коробки. Проморгавшись, она попыталась понять, где находится. Все та же поляна, нагретый солнцем валун и чья-то холодная рука между лопаток. — Ты в порядке? — Голод показался в её поле зрения. — Глубоковато ты погрузилась. Почувствовала силу? Она отрицательно покачала головой и зажмурилась, пытаясь собрать мысли в кучу. Это точно была не сила, та должна была ощущаться в теле. То, что она видела, больше было похоже на какой-то морок, идиотский сон. Домедитировалась… теперь в голове мелькает какая-то наркоманская порнография с участием начальника… Она скосила взгляд на поросли белых цветов, на лепестках которых отражалось съедаемое горизонтом солнце. Может, это какие-то неправильные ромашки? Подняв голову, Вики замерла. Фигура Голода стояла напротив нее, окруженная ореолом закатного света. Это было так похоже на то, что она видела минуту назад, что Уокер растерялась, слегка отпрянув. Но через мгновение успокоилась — на лице вместо нежной улыбки виднелись лишь поджатые губы, а ледяные глаза выглядели задумчиво. Начальник поднял руку, делая глубокую затяжку и Вики протянула свою, желая хоть как-то расслабиться. Голод передал ей сигарету, многозначительно хмыкнув. — Пожалуй, хватит на сегодня, — сказала Вики, выдохнув облако ментолового дыма. — Да, — согласно кивнул он. — У меня есть предположение, почему ты не можешь ничего почувствовать. — Вики заинтересованно посмотрела на него, продолжая курить любезно одолженную сигарету, решив, что ей нужнее. Голод, кажется, смирился с кражей, потому что выудил из портсигара еще одну. — В тот раз, когда мы поцеловались… — Очередная порция дыма вдруг застряла в горле, и Вики закашлялась, как школьница на первой вечеринке. Голод терпеливо переждал позорный приступ. — Я почувствовал вкус эликсира забвения на твоих губах. Точнее, соотнес вкус с его характерным запахом. — Ты точно маньяк-психопат, посланный мне за грехи, — пробурчала Вики, туша недокуренную сигарету о валун. — Возможно. Но о своих грехах ты все равно не помнишь. Вряд ли сможешь оценить справедливость наказания, — парировал начальник, и Вики вскинула бровь. Вздумал шутить. — Я полагаю, что блокирование твоих воспоминаний может быть связано с невозможностью ощутить силу. Возможно, где-то в твоем прошлом существует то, что сможет позволить тебе найти нить, ведущую к энергии. — Это не мое прошлое. Это прошлое человека по имени Вики Уокер. Перед тобой её усовершенствованная бессмертная тезка, не способная умереть от забав твоих собратьев или банальной простуды с осложнениями, — Уокер вскочила с места и потянулась, скрывая раздражение. Ей до свербящего жжения в груди не нравилось, когда напоминали о земной жизни. Прошлое непризнанной без сил оставило свой отпечаток. — И к тому же, как сила бессмертного может быть связана с чем-то человеческим? Со мной на курсе учились непризнанные, которые так же, как и я, принимали забвение, но это не лишало их божественной энергии. — Первородная энергия — редкость. Не уверен, что мы сможем отыскать достаточное количество непризнанных, которые ею наделены, чтобы собрать репрезентативную выборку и проанализировать, в чем проблема. — Иногда было странно слышать от Голода так много слов, потому что раньше столько не набиралось и за весь разговор. — Если честно, я был удивлен, что ты решила принимать эликсир. Ты казалась мне… — он замялся. — Кем? Сентиментальной дурочкой? — повернулась к нему Вики, вглядываясь в спокойное лицо. — Смелой, — поправил Голод. — Но, возможно, и правда дурочкой. Кто еще в здравом уме станет так разговаривать с начальством? Он вовремя осадил её, потому что Вики уже начала чувствовать, как закипает. Вопрос с принятием забвения был для неё решающим на первом курсе. В голове вдруг вспыхнули воспоминания о том, как подавлено и убого Уокер себя чувствовала до, и как значительно улучшилась её жизнь после начала двухлетнего курса приема. Чем меньше в ней оставалось воспоминаний, тем свободнее и комфортнее Вики ощущала себя в новом мире. Теперь уже нельзя было понять, что именно повлияло на решение принять забвение, но возвращаться в прежнее состояние Вики не хотелось. Единственное, что она отчетливо помнила — под покровом ночи приходили кошмары, хотя все вокруг твердили, что бессмертные не видят снов. И этот морок ушел вместе с человеческой памятью. — Не нужно мне прошлое, мне и настоящего хватает, — слегка успокоившись ответила Вики. Подойдя к краю обрыва, она опустила взгляд на полотно из деревьев, окутанное теплым вечерним маревом. Хотелось прыгнуть вниз, чтобы почувствовать, как по перьям скользит плотный воздух, удерживая её от падения. — Ты сохранила все знания, которые приобрела, будучи человеком. Все, что ты слышала или видела, осталось, но все эмоции и воспоминания о людях и твоей собственной жизни угасли, — прозвучал его голос за спиной. — В чем ценность твоих познаний, если они потеряли связь с тем, что ты чувствовала? Ты помнишь музыку, которую слушала, можешь от корки до корки воспроизвести книгу, которую всегда перечитывала, но не имеешь возможности понять, что ощущала и почему именно принимала какие-то решения. Остались лишь следствия, но не причины. — Поверь, все, что я помню, теперь имеет новые оттенки, — бросила через плечо Вики. Сзади зашуршала трава, оповещая о приближении Голода. — Школьная жизнь была полна разных событий! Серьезные научные исследования сменялись безумными оргиями во всевозможных спальнях, кроме тех, что располагались на мансардах, потому что там не открывались окна. Вкусные ужины в Аду и на Небесах разбавлялись перекусами в уличных фастфудных забегаловках на Земле, после которых вся одежда и волосы еще два дня пахли маслом и жиром. Я занималась Крылоборством, каждый год продлевала читательский билет и обзавелась прекрасными друзьями. Мне кажется, вполне себе достойный список для моего нового прошлого! Голод поравнялся с ней, и Вики увидела на его лице выражение деликатного охуевания. Наверняка оценивал степень правдивости всего, что она только что сказала. — Я не для душевного разговора поднял эту тему. Других предположений, почему ты не чувствуешь силу, у меня пока нет, — бесцветно произнес он после небольшой заминки. Она сжала зубы, наблюдая, как последние лучи догорают на краях острова, растворяясь в облачной дымке у горизонта. У неё будет время подумать об этом, ведь до следующего приема эликсира оставалось не менее трех месяцев, судя по самому быстрому возвращению воспоминаний. — А что насчет твоего прошлого? Ты к нему относишься с трепетом? — спросила Вики, скидывая ногой в пропасть мелкие камешки. Ветер пронесся по верхушкам деревьев, зашелестел травой и всколыхнул перья. Голод молчал, и, когда Вики уже была уверена, что не получит ответ, он произнес: — Продолжительное время я жил с мыслью, что было бы лучше обо всем забыть, но теперь уверен, что это сделало бы меня… другим. Возможно, худшей версией себя. — Что именно происходило? — она развернулась к нему, вглядываясь в задумчивый профиль. Он вдруг раскатисто, но приглушенно рассмеялся, запрокинув голову. Вновь холодно и безжизненно, и Уокер почему-то пообещала себе, что однажды рассмешит его по-настоящему. — Слишком много всего, Вики. — Это как-то связано с Матерью жизни? — уточнила она, шагнув ближе и потянувшись к его руке, чтобы смять его предплечье в доверительном жесте. Но Голод не позволил, лишь сам перехватил её руки, развернув к краю обрыва. Затылок ласкал теплый ветер, а длинные золотистые волосы развивались, почти касаясь мужской одежды. Она упиралась в землю лишь носками ботинок, а пятки глядели в пропасть, съедаемую тенями наступающей ночи. — Не переходи границы дозволенного. Злость на его лице только подстегивала, подсказывая, что Вики добралась до чего-то значимого. Уокер, до этого неосознанно вцепившаяся в края его плаща, разжала пальцы и её тут же повело назад, к неминуемому падению, но Голод удержал на месте. В крови забурлил адреналин. — Мы с тобой уже давно перешли грань сугубо рабочих отношений, — произнесла она, чувствуя, как расплывается в несдержанной улыбке. — Ты невыносима, — сквозь зубы произнес он, спускаясь от глаз к губам. — А ты всеми силами пытаешься скрыть, что тебя ко мне тянет. — Сердце бешено билось в ушах, пытаясь достучаться до здравого смысла. Она играла с огнем и не знала, только ли оттого, что пыталась следовать словам мамы, но ей нравилось видеть эмоции на мужском лице. В особенности — огонь во льду глаз. — Расскажи мне о прошлом. Может, так станет проще? — Доверие — это непозволительная роскошь, Вики, — он притянул её ближе. Когда их лица оказались в опасной близости друг от друга, Уокер уже была готова к поцелую, съедаемая вспыхнувшим трепетом, но Голод вдруг отпустил её руки, слегка оттолкнув от себя. Она недолго балансировала на тонкой полоске земли, и вскоре лишилась всякой опоры. Тело стремительно полетело вниз, а по всем внутренностям тут же пронеслась волна страха. Первой мыслью было раскрыть крылья, но Вики вдруг прижала их к себе в полной решимости играть до конца. Она представляла, сколько примерно должно было занять падение прежде, чем её тело коснулось бы шпиля одного из многочисленных деревьев, растущих в низине. Глаза ничего не могли выловить, а уши заложило от свистящего ветра. Умереть она все равно не смогла бы, но переломать себе все кости, чтобы потом неделю скулить от боли в медкорпусе — вполне. Когда все нутро уже кричало, что пора, Вики приготовилась раскрыть крылья, но тут же почувствовала как тело оказалось в кольце чужих рук. Помутнение, черные всполохи перед глазами — и она уже стояла посреди своей спальни, окруженная ароматом дыма и ментола. И всего на мгновение ей померещилось, что в тишине пустой комнаты прозвучало басовитое и ворчливое «Безумная». Вики рассмеялась, падая на смятую простынь незаправленной кровати, а сердце еще долго тарабанило по ребрам.***
Желание почувствовать силу и доказать, что это никак не связано с её человеческим прошлым было таким сильным, что Вики возвращалась с работы и тренировок лишь глубокой ночью, но результатов все еще не было. Скоро ей предстояло посетить Небесную канцелярию по приглашению матери, и Уокер надеялась, что сможет понять больше после того, как почитает тематическую литературу. С Голодом все было странно, но поговорить с ним не получалось. Он всю неделю не ходил с ней на тренировки, ссылаясь на большое количество дел, но Вики была почти уверена, что он злился. Казалось, она задела сразу две чувствительные темы — его интерес к ней и историю с Матерью. Вторая, впрочем, была более животрепещущей, судя по тому, что он оттолкнул Вики, стоило ей только заикнуться об этом. Но Уокер решила настоять на своем, все-таки он обещал ей помочь. Кулак отбил причудливый ритм на металлической двери начальника, и пальцы потянулись к ручке. — Могу войти? — Получив разрешение, Вики переступила порог кабинета. На рабочем столе начальника горела лампа, вырисовывая фигуру Голода в тенях комнаты. — Мы можем сегодня потренироваться? Мне кажется, нам стоит попробовать какой-то другой метод, учитывая, что этот скорее сотворит из меня второго Далай Ламу, чем приблизит к раскрытию силы. — Ты упрямо не хочешь принимать мою версию? — вскинул бровь он. — Хочу или нет, все равно еще не закончилось действие эликсира. Мужчина поднялся, сверкнув глазами. В пару шагов он оказался возле Вики и протянул ей руку, даже не став накидывать привычный плащ. Она с сомнением покосилась на него, но вложила ладонь. Калейдоскопом неясных образов под веками вновь исказилось пространство, но лицо не ощутило свежего дыхания леса. Открыв глаза, Вики увидела, что находится в просторной гостиной. Аромат ментола, табака и цитруса тут же хлынул в нос. Но если в кабинете Голода он ощущался скорее ненавязчиво, то здесь им было пропитано все, будто каждая нота концентрировалась в точке, где стояла Вики. Осознание пришло сразу же. — Мы… у тебя дома? — округлила глаза она, оглядываясь по сторонам. Древесно-угольные матовые стены плавно перетекали в темно-ореховый паркет. Посреди комнаты на чернильном ковре стоял серый тканевый диван, а перед ним протягивался кованый кофейный столик, на котором, как на алтаре, ровными стопками возвышались толстые книги. На потолке, будто паутина, сплеталась нитями золотистая люстра, источающая приглушенный холодный свет. За спинкой дивана по широкой стене полз нефритовый плющ, скрываясь под вытянутой стойкой, на которой стояли небольшие картины, скульптуры и статуэтки. Напротив, за аркой, прикрытой плотным тюлем, проглядывались очертания балкона, а пространство в углу съедалось массивным черным фортепиано и проигрывателем с вытянутой коробкой на подставке, вмещающей в себя не меньше сотни пластинок. В углублении комнаты располагался массивный стол. Большую его часть скрывала лестница, возведенная прямиком над рабочим пространством и уводящая наверх, к кусочку такой же мрачной спальни. Эта комната была похожа на Голода даже больше, чем он сам. Темная, величественная, но лишенная вычурности. — Домом это сложно назвать. Просто апартаменты, выделенные в соответствии с должностью, — бесцветно произнес он. — Скоро мне понадобится твоя помощь, как мы и договаривались, но перед этим… — начальник прошел вперед, скрываясь в тени лестницы, а затем вернулся с тонкой прозрачной папкой. — Мне нужно быть уверенным, что ты не станешь болтать. — Значит, трудовых обязательств уже недостаточно? — Вики скрестила руки на груди, поглядывая на страницы с красным волнистым тиснением. Она округлила глаза, когда начала догадываться, что было в руках Голода. — Это более тонкое дело, — прищурился он. — Поэтому я хочу заключить кровный договор. — Кровный договор? — проморгалась Вики, слегка пошатнувшись. — Я читал твою характеристику, Вики, и там было сказано, что ты набрала высший бал по всем теоретическим дисциплинам. Неужели мне нужно пояснять такую банальщину? — устало вздохнул начальник. — Нет, но ты имеешь в виду настоящий кровный договор? С печатями и прочими… формальностями? — Верно. Уокер практически в прямом смысле предложили заключить сделку с Дьяволом. Такие договоры обычно заключались в Аду, их составляли высшие демоны, чтобы убедиться, что условия не будут нарушены. Точнее, чтобы их не нарушили без последствий для провинившейся стороны. — А если я откажусь? — поджала губы Вики. — Я перестану тебе помогать, — без раздумий ответил Голод. Она решила не рубить с плеча. Взяв договор в руки, Уокер расположилась на мягком диване, принявшись скрупулезно вчитываться в каждую строчку. Ожидание не совпало с реальностью — вместо целого толмута сводов и правил, написанных сложным языком, перед ней были лишь несколько страниц с кратким описанием договора и обязательствами для каждой из сторон. В самом начале утверждалось, что данная сделка не причинит вреда Вики или любым другим бессмертным. Уокер запрещалось без разрешения Голода делиться с кем бы то ни было любыми подробностями дела. А он обязался помочь ей развить первородную силу и держать её в секрете ото всех, включая остальных министров. Объективно, они договаривались только о первом пункте, но почему он вдруг решил вписать туда сохранение её тайны? Вики решила спросить об этом. — Возможно, мать уже говорила тебе, что не стоит распространяться о твоих возможностях. Это правда. Узнай мои братья или сестра, скорее всего, попытаются сделать все, чтобы тебя убрать. Особенно, учитывая, чья ты дочь, — пояснил начальник, бедрами оперевшись на стойку за спиной Уокер. — Тут мы медленно подходим к тому, почему для тебя это важно? — Вики хитро улыбнулась, зная, что мужчина не сможет увидеть этого. — Для тебя я не представляю опасности? — Тут мы медленно подходим к твоему обещанию не задавать вопросов, — парировал Голод, и Вики нехотя вернулась к чтению. Она дошла до строк, где описывалось наказание за неисполнение условий договора. «Скрепляя данный документ кровью, Виктория Уокер осознает, что, если нарушит клятву, данную тьме, будет вынуждена навеки лишиться собственных крыльев. Все перья до единого прогорят в священном пламени, оставив на спине лишь два длинных болезненных шрама». Она мельком сглотнула. Наказание не было таким суровым, каким могло быть. Самое худшее, что могло произойти — её бы отправили в Небытие, что у бессмертных почти равнялось смерти. Однако крылья… Вики всегда относилась к ним с особым трепетом. Неужели Голод и про это смог узнать? Стала читать дальше: «В свою очередь Голод, нарушив клятву, данную тьме, обязуется незамедлительно организовать для Виктории Уокер инициацию, после которой с его помощью она сможет беспрепятственно попасть на работу в Небесную канцелярию». Смех вырвался сам собой. Вики встала, подошла к каменной стойке и положила на нее бумаги, переводя взгляд на Голода. Тот уже крутил в руке тонкий ритуальный кинжал. — Этот договор был составлен идиотом или для идиотов? — нахмурилась она, внимательно наблюдая за реакцией Голода. — Хочешь убедить меня в том, что ты расплатишься тем, что сделаешь меня счастливее? — Нет. — Тогда в чем заключается твое наказание? — усмехнулась она, ткнув пальцем в его грудь — В тебе. В том, что ты будешь там, где свободно перемещаться не могут даже министры, — чуть склонившись ответил Голод. Длинные пальцы перехватили запястье Уокер, а в её раскрытую ладонь легла холодная рукоять. — Не смотри на меня так, Вики. Для такого, как я, трудно отыскать наказание. Министры даже не могут попасть в Небытие, не говоря уже о лишении сил или увечьях. Все это удел обычных бессмертных. Казалось, она перестала дышать. Это было почти признанием, которого она так ждала, но Вики только сейчас поняла, что не рассматривала их взаимоотношения с другой стороны. Между ними практически искрило, как бы Голод не пытался это отрицать, однако настолько, чтобы считать её исчезновение из его жизни наказанием? Могла ли она в действительности понимать, каково это — быть лишенной близости? Голод все еще крепко сжимал запястье Вики и ей было тяжело вообразить, что она была единственной, к кому он мог прикасаться спустя долгое время, а, возможно, и целую жизнь. Испытывать к нему сочувствие — последнее из того, что она хотела бы делать, учитывая немалый спектр эмоций, который Голод и без того у неё вызывал. Разумом Уокер понимала, что должна его опасаться, держаться подальше, ведь все, включая её мать, считали министров сосредоточением жестокости. Но отрицать то, как её к нему тянет, Вики не могла. — Здесь сказано, что договор будет расторгнут либо по взаимному согласию сторон, либо по мере выполнения задачи. Когда ты планируешь реализовать свой секретный план? — продолжила она, отгоняя мысли. — В течение года, может, двух, — Голод неопределенно повел плечом. — Звучит очень обнадеживающе, — закатила глаза Уокер. — Решай, Вики, хватит юлить. В конечном счете все, что от тебя требуется — не трепать языком. Кажется, Уокер обладала талантом — доводить до ручки даже глыбы льда. Она вздохнула и вырвала руку, в которой сжимала клинок. Не отводя взгляд от Голода, провела кончиком лезвия по большому пальцу. Рана тут же стала жечь, словно из неё вытекала не кровь, а раскаленная лава, и Вики поморщилась. То же самое проделал Голод, но ни одна мышца на его лице не дрогнула. Она мельком взглянула на мужской палец — кровь была алой и густой, вопреки различным слухам. Переведя взгляд на бумагу, Вики пододвинула к себе желтоватый краешек, примеряясь точно к тисненому кругу в конце договора. Через пару секунд с обоих сторон стояли отпечатки, красной сеткой расползающиеся по бумаге. Голод приблизился к ней первым, в то время, как Вики старалась успокоить дрожь в теле. Следующая часть ритуала была дикой, пугающей, но без неё договор было не скрепить. Чистой рукой мужчина обхватил её подбородок, зафиксировав разгоряченное лицо. Его большой палец мягко лег на нижнюю губу Вики и медленно прошелся вдоль, оставляя красный след. Она нервно сглотнула, почувствовав, как металлический привкус расползается по рту. С напускной решимостью подняла свою руку и трясущимся пальцем очертила строгую линию мужских губ, ощущая как они охлаждают саднящую рану. Вики не могла оторвать взгляда от бледных кожи, окрашенной кровью. Было в этом что-то настолько интимное и завораживающее, что по груди мгновенно разлился жар. Голод провел пальцем по губе, а затем погрузил его в рот. Вики слизнула кровь языком и наконец осмелилась посмотреть на начальника. Он не мог оторвать глаз от её губ, как и она сама еще мгновение назад. Его пристальный бесстыдный взгляд отразился мурашками, растекающимися по всему телу. До ушей донесся тихий скрежет, и Вики переключила внимание на бумаги. Отпечатки крови начали стремительно темнеть и слегка дымиться, въедаясь в бумагу вечным пятном, скрепленным силой самой Преисподней. Договор был заключен. На её подбородке вновь оказались холодные пальцы, требовательно разворачивающие к себе. — Не подставляйся, Вики. Это того не стоит, поверь мне. Твоя мать того не стоит. Его хриплый голос звучал почти отчаянно, словно каждое слово давалось Голоду с трудом. Какими бы неподходящими не были обстоятельства, Уокер вся пылала, и новое касание вызвало лишь очередную вспышку тепла в груди и внизу живота. Сердце билось сильнее с каждой секундой, пока Голод смотрел на неё. В бездонных глубинах прозрачно-голубой радужки таял вечный лед, обретая новые краски. Желание, жажда, потребность. Вики перехватила руку, все еще удерживающую её лицо и оттолкнула в сторону, подаваясь ближе. Она резко обхватила крепкий торс, сцепив пальцы за спиной и прислонившись ухом к груди. Хотелось слышать, как бьется его сердце. Неспокойное, учащенное сердцебиение сплеталось с её собственным в синхронном безумии. Это было так неправильно и так сладко. Голод не шевелился, но Вики уже не нужны были никакие доказательства того, как она на него влияла. Её руки очертили линию поясницы и скользнули по груди лишь для того, чтобы оказаться на напряженной шее. До жжения на кончиках пальцев хотелось сжать ворот его водолазки и медленно, тягуче поцеловать, снова согрев холодные губы теплом. Не в силах сдержать этот порыв, Уокер потянулась к его лицу. Однако пальцы Голода вдруг ухватились за тонкую ткань рубашки на плечах, слегка отстраняя Вики от себя. — Ты действительно этого хочешь? — процедил он, почти не размыкая губ. Она кивнула, тяжело сглотнув, но Голод лишь повторил вопрос: — Скажи, это, Вики. Посмотри мне в глаза и произнеси это. Требовательно, громко, он ждал от неё этих слов так, будто с её молчанием пришел бы конец всему мирозданию. — Да, хочу, — приглушенно произнесла Вики, чувствуя как краска растекается по щекам, словно она посмела признаться в убийстве. Вся её твердая уверенность и игривость пала жертвой пьянящего желания, делая её уязвимой. Тело так резко и внезапно потеряло опору, что Вики пришлось вцепиться в мужские плечи мертвой хваткой. В следующую секунду её ягодицы уже оказались на каменной стойке, а крылья больно ударились о твердую стену. Что-то падало на пол и безвозвратно разбивалось — декоративные статуэтки и гипсовые фигурки, место которых она поневоле заняла. Но все это затерялось в несдержанном стоне, когда Голод резко впился в её губы. Казалось, гореть сильнее уже было невозможно, но теперь она буквально плавилась. Мужчина двигался так несдержанно и резко, что в этих движениях не узнавался тот, кто пару месяцев назад едва осмеливался разомкнуть губы при поцелуе. Локоть коснулся плюща, тянущегося по левой части стены, и Вики подумала: «Искусственный». Широкие ладони с силой впились в её бедра, притягивая ближе и заставляя обвить крепкую талию ногами. Сквозь их одежду чувствовалось все его желание, заставляя дрожать в предвкушении. Голод навис над ней, сминая губы, проникая языком в жар её податливого рта и вытесняя несдержанными движениями все мысли. Это не было красиво, в этом не было ни грамма опыта, но это было так отчаянно и жадно. Вики ощущала себя прохладной водой посреди раскаленной пустыни, которой Голод никак не мог напиться. Страсть граничила с болью, но это лишь распаляло её. Казалось, будто она делала то, что должна была сделать уже давно, на том треклятом каменном выступе. Одной рукой мужчина продолжал поддерживать Вики, вдавливая в свое тело, а второй исследовал контуры её тела, сжимая талию, задерживаясь на ребрах, мельком проходясь по чувствительной груди и останавливаясь на шее. Холодные пальцы впились в тонкую кожу, вновь срывая стон, смешавшийся с хрипом. Голод прикусил её нижнюю губу, оттягивая, и привкус крови во рту усилился. Вики оттолкнулась от его груди ладонями, желая взять на себя часть инициативы, но мужчина не отстранился, лишь спустился к ее шее, оставляя на коже горячие, влажные следы поочередно с укусами. Вики пробила дрожь, заставляя выгнуться в спине. Все тело будто пронзало электрическими зарядами, заставляя распадаться на осколки и собираться воедино, чтобы молить о большем. Их тяжелые дыхания аккомпанировали сладким пыткам, а все болезненные прикосновения растворялись в истоме и жаре желания, сжигающем изнутри. Она потянулась к черному пиджаку, пытаясь стянуть его с напряженных плеч. Голод отстранился, резко, с характерным треском, сорвав его с себя сам, а затем потянулся к её рубашке, разрывая ткань вместе с пуговицами. Прорези под крыльями натянулись, больно впиваясь в кожу. Акрил со звоном приземлялся на паркет, а её грудь почувствовала прохладу, прикрытая лишь тонкой тканью кружевного бра. Она вскрикнула от неожиданности и вдруг проступившего страха. Руки инстинктивно оказались на мужской груди, останавливая от очередного поцелуя. Поймав его взгляд, Вики увидела лишь полностью почерневшие белки, расходящиеся тенями и черными венами под веками. В них не было жизни, лишь безумие и пустота, простирающаяся глубоко внутрь. Все внутри сжалось от ужаса. — Эй, — мягко позвала она, перехватив мужское лицо трясущимися руками. — Все в порядке? Он шумно вдохнул, дернувшись вперед, но Вики усилила хватку, препятствуя приближению. На его шее пульсировала напряженная темно-серая жилка, выделяясь на фоне побелевшей кожи. Голод отстранился, зажмурился и помотал головой, словно сбрасывая с себя наваждение. Он старался выровнять сбившееся дыхание, медленно вдыхая и выдыхая, а Вики вжалась спиной в стену, не зная, чего ожидать. Разум говорил бежать, но тело оставалось неподвижным. Когда он наконец открыл глаза, радужки вновь вернули свой привычный цвет, а чернота под глазами исчезла. Он смотрел на неё с нескрываемым волнением, глазами сканируя каждую клеточку ее тела и останавливаясь на лице. Вики представляла, как выглядела — растрепанная, раскрасневшаяся, с порванной рубашкой и парой засосов на шее. Она провела тыльной частью ладони по все еще влажным губам и увидела, что это была вовсе не слюна. — Я сделал тебе больно, — почти прошептал он, отступив к дивану. — Нет. Просто… ты же не хочешь меня съесть? — попыталась отшутиться Вики, натянув улыбку, но тут же пожалела, что открыла рот. Голод усмехнулся и отвернулся, запуская пальцы в волосы. Пиджак, некогда идеально отутюженный, теперь беспорядочной кучей валялся на полу в окружении белых пуговиц и осколков гипса. Впервые Вики видела его таким: виноватым, подавленным, несобранным. Если бы сейчас она ушла, то подтвердила бы, что он повел себя как животное, напугал и оттолкнул её. Это и правда было так, но Уокер не могла ответить на вопрос, как бы вела себя сама, оказавшись в такой ситуации. Голод словно находится между двух огней — холодной и сдержанной неопытности и разъяренной страсти, жажде близости, не находящей выход долгое время. Вики аккуратно соскользнула на пол, чувствуя, что ноги слегка онемели. Под подошвой затрещали осколки и мусор, спина Голода вдруг напряглась, а тело лишилось любого движения. Он будто прислушивался, ожидая, что она будет делать дальше. Она не могла уйти. Каждое следующее движение было медленным и размеренным. Руки мягко обхватили талию, ощущая твердость мышц пресса, а щека мягко прислонилась к застывшей спине. Простое объятие, лишенное всякой пошлости. Глупое, опрометчивое, но такое… человечное? — Вики, тебе лучше… — начал он после пары минут абсолютной тишины, в которой слышались лишь два успокоившихся дыхания. — Не надо. Знаю я, что ты хочешь сказать, — прервала Вики, бурча в ароматный хлопок. — Ты поступил хреново, да. Я испугалась — тоже верно. Но мне не лучше будет уйти. Я не хочу, ясно? Можете написать жалобу в отдел кадров, господин министр. Её рассмотрят в течение семи рабочих лет. По телу Голода раскатистой волной прошла вибрация. Он посмеялся, но совершенно тихо, как будто беззвучно. Вики расцепила руки и обогнула мужчину, оказываясь прямо перед ним. Бледное лицо вновь было спокойным, но губы виновато поджались, когда взгляд прошелся по её телу. — Не смотри так. Следов не останется уже через час, а прическу ты мою по утрам еще не видел, раз это, — она пригладила выбившиеся пряди пальцами, — кажется тебе беспорядком. Лучше давай покурим. Он повел бровью, задержав на ней взгляд, будто пытаясь отыскать ложь в её словах, а затем обернулся, поднимая с пола пиджак и ища в нем портсигар. В это время Вики выпуталась из остатков того, что когда-то называлось рубашкой и взмахнула крыльями, охлаждая тело. Когда Голод обернулся, то на мгновение замер. Его глаза растерянно скользнули по полуобнаженному телу и резко вернулись к глазам. Протянув руку, Вики забрала сигарету и зажала её между губами, призывая поджечь. Пламя зашипело, а мужские глаза были прикованы лишь к тлеющему огоньку, не смея опускаться ниже. Вики хотелось помочь. Не самый альтруистический порыв, учитывая, что она сама до дрожи хотела ощутить холод мужских рук на своем теле. Протянув Голоду сигарету, Уокер перехватила его за запястье и мягко притянула ближе, самостоятельно поднося фильтр к его губам. — Знаешь, учитель из тебя так себе, учитывая, что я все еще и близко не величайший маг Небес и Ада, — улыбнулась Вики. — Но, может, из меня выйдет что-то более стоящее? — Ты собираешься свести меня с ума, да, Уокер? — ухмыльнулся Голод, позволяя Вики вести свою руку дальше. — Ну, если это, — она позволила длинным пальцам скользнуть по обнаженному животу, — или это, — провела линию к солнечному сплетению, зацепив край нижнего белья, — означает сводить с ума, то я с превеликим удовольствием. И в плену ментолового дыма Вики позволяла ему изучать свое тело — по сантиметру, медленно, чувственно. Когда глаза Голода начинали темнеть, она останавливалась, успокаивая, а затем продолжала — ключица, линия плеч, спина. Уокер хотелось, чтобы он видел, что такие касания посылают по её коже лишь мурашки, заставляя вздрагивать от наслаждения, а не от страданий. Это было одновременно чарующе и странно, потому что никто никогда не смотрел на неё так — с упоением, восхищенно, в попытке поймать каждое движение из страха причинить боль. Когда бра наконец соскользнул с напряженной груди, она вздохнула. Мужская рука выбралась из её некрепкой хватки и продолжила движение самостоятельно — также нежно и аккуратно. Вики выгнулась, приглушенно простонав, когда потеплевшие пальцы скользнули по чувствительному соску. — Я никогда не видел ничего прекраснее, — произнес Голод. Она приоткрыла глаза, ожидая увидеть, что мужчина с упоением рассматривает её грудь, но его глаза были прикованы к её лицу. Взгляд Вики был слегка замутнен, а рот приоткрыт во вздохе и, казалось, Голод был поглощен ею настолько, что и сам неосознанно вздохнул. Вики до беспамятства хотелось сорвать с него одежду, повалить на пол и заставить заполнить ту пустоту, которая образовалась у неё внутри под гнетом этих ласк. Хотелось, чтобы он брал ее нежно и тягуче, а затем грубо и быстро, заставляя несдержанно кричать. Но остатки сознания твердили, что еще не время, и они оба могут пожалеть, если сейчас сорвутся. Это было честно — она учила его сдерживаться и сдерживалась сама. Кажется, он уловил в её взгляде что-то, что она сама еще едва успела слепить в осознанную мысль, а потому отстранился. Голод отошел к небольшому комоду в углу комнаты и достал из него черную широкую футболку, протянув Уокер. Ритуальный кинжал пригодился не только для дьявольских сделок — Голод помог ей с прорезями для крыльев, беспощадно разрезав хлопок на спине. Мягкая ткань скользнула по телу, окутывая её теплом привычного аромата, смешанного с запахом мужского тела. Вики нарочно запуталась в горлышке, чтобы поглубже вдохнуть. А когда наконец была готова, то без лишних слов направилась к лестнице, поднимаясь в спальню. — Ты… куда? — послышалось сзади. — А ты думал, что сможешь облапать порядочную бессмертную и даже не оставить её на ночевку?