***
На лице Голода написана та степень удивления, которую можно счесть критической. Его глаза распахнулись чуть шире, а обычно сжатые губы приоткрылись. Со рта свисала почти докуренная сигарета, белесым дымом размывая идеальные черты. Он позволил Вики зайти, быстро закрыв за собой дверь. Даже несмотря на выходной, Голод выглядел слишком собранным. Вместо привычной водолазки на нем была черная хлопковая рубашка. Все пуговицы скрывались полоской ткани и лишь горловая осталась расстегнутой, намекая на неформальный внешний вид. Даже этого оказалось достаточно, чтобы Уокер нервно сглотнула. От мысли, зачем она пришла, сводило живот. Положив на диван коробку с кучей новых пластинок, Вики усмехнулась: — Вижу вопрос в твоих глазах. Твою комнату было нетрудно вычислить. Пока ты ходил за завтраком, я сверилась с часами и положением солнца, а также вышла на балкон, чтобы узнать этаж и сторону, на которую выходят окна. И когда я шла, то закрыла глаза, чтобы меня вел сам Шепфа… — То есть ты не просто выглянула за дверь, пока меня не было? — От Уокер не укрылось, как Голод очертил глазами её тело, к ногам в тугих джинсах и оголенным рукам. Вскинув бровь, Вики раздраженно поджала губы. — Умничаешь? Я хотела забрать эту прерогативу себе, — фыркнула она. — Тебе не стоит так приходить, — покачал головой Голод. — Не хочу, чтобы кто-то пускал слухи. В следующий раз нужно договориться заранее, я тебя перемещу. Уокер закатила глаза. В сущности, он был прав, но желание прийти пересилило. Конечно, Вики перестраховалась, закинув в коробку документы, чтобы в случае чего оправдать визит работой перед случайными свидетелями. — Хорошо, господин министр, я больше так не буду, — лукаво улыбнулась Вики. — Что в коробке? — взгляд Голода чуть смягчился, когда он подошел ближе. Запах комнаты уже успел окутать, но вблизи с мужчиной ощущался ярче и пленительней. — Твой ключ от клетки под названием «Я интеллигент и педант, предпочитающий классику», — она небрежно вытащила черновики, открыв вид на собранную коллекцию. — И все-таки в следующий раз я куплю тебе колонку. Таскать этот винил сквозь пространство тяжко. Голод молчал. Казалось, нужно было время, чтобы расшевелить его, заставив вновь отпустить поводья контроля и нелюдимости. В холодных глазах блестел интерес, но осторожный, будто недоверчивый. Однако Вики была не против даже сыграть роль местной сумасшедшей, чтобы в очередной раз насладиться его настоящими эмоциями. Она видела их той ночью, когда Голод задавал вопросы, слушал рассказ о её жизни, впитывая каждое слово, как губка. Складывалось ощущение, что он прежде не вел таких обыденных бесед, поэтому каждая неуверенная улыбка или сдавленный смешок выдавали скромную радость общения. Но как и всякая ночь, та прошла, оставив за собой лишь флер неловкости. Вики хотелось определенности, и после беседы с Мими она точно знала, зачем пришла. Первый конверт шелестнул в руке, и Уокер порвала на нем пленку, вытаскивая пластинку. Подойдя к проигрывателю, она приподняла иглу и аккуратно вставила виниловый диск, удовлетворенно проталкивая его по поверхности. — Хочешь просто послушать музыку? — послышался голос за спиной. — О, нет, я собираюсь лишить этот начищенный пол танцевальной девственности! — она постучала пяткой по древесине. Возражений не последовало, и Вики улыбнулась. Раздались первые скрипучие ноты, быстро разглаживаясь и перетекая в динамичное звучание. Ей пришлось покрутить пластинку, чтобы найти нужную композицию.Arctic Monkeys — I bet you look good on the dancefloor
По комнате разошлись звуки электрогитары, басов и барабанов, и Вики двинулась в центр комнаты, слегка покачиваясь в такт. Возможно, начинать с такого было самонадеянно, но Уокер хотелось подурачиться. Она и не ждала, что сможет легко расшевелить эту глыбу льда и отчего-то была уверена, что Голод прежде не танцевал. Первые попытки всегда казались нелепыми, но когда кто-то выглядел еще более глупо, приходило расслабление. Следуя за текстом, Вики стала кривляться, маня мужчину пальцем. Золотые локоны скакали по оголенным плечам, вторя покачиваниям головы. Голод скрестил руки на груди, с прищуром наблюдая за ней. Она рассмеялась, запрокидывая голову, а затем принялась трястись и подпрыгивать, руками имитируя игру на барабанах. Ближе к припеву стала подпевать, направившись к Голоду. Его губы тронула улыбка. — Ты ужасно поешь. — Зато невероятно танцую! — воскликнула она и, следуя за текстом, начала двигаться как робот, согнув руки в локтях и рассекая ладонями воздух. — Электро-поп, гори он праведным огнем! Видимо Голод настолько впечатлился, что оперся бедрами о подлокотник дивана и вскинул бровь. Но ей хотелось заставить его смеяться, расслабиться, стать немного теплее. Она опустилась на колени и уперла руки в пол, пытаясь встать на голову. Несколько несмелых толчков и согнутая в колене нога не приблизили Уокер к мастерству брейк-данса, зато вызвали новый комментарий: — Ты пытаешься сломать себе шею? Вики что-то прокряхтела и предприняла еще одну попытку, чувствуя, как к лицу стекается кровь. Послышались шаги и смех. Несколько грубый, тяжелый, но он звоном пронесся по комнате. Переводя себя в более устойчивое положение, Уокер дернула рукой, ударившись о твердое колено Голода. Она зашипела, встряхивая ноющую руку. — Еще и дерешься, — он наклонился к ней, помогая подняться. Вики поморщилась, глядя на невредимую коленку. Неравный бой. — Я показываю тебе разные стили танца, — возразила она. Глаза Голода бегали, рассматривая ощутимо красные щеки и беспорядочное гнездо на голове. Непривычная улыбка все еще не сошла с его лица. Красивая, редкая. Для неё, — Ого, у тебя есть зубы! Это похвально. Но от следующего танца ты не отвертишься. — Я не умею танцевать, Вики, — радостные черты разгладились, вновь превращаясь в бледную маску. — А это не умение, а состояние души, — гордо вскинув подбородок, произнесла где-то вычитанную фразу она. Новый конверт был вскрыт и вскоре комната наполнилась размеренной мелодией, затейливо переливающейся гитарными рифами. Это была тяжелая артиллерия. Пригладив выбившиеся пряди, Вики медленно двинулась к Голоду, протягивая ему руку.Artificial Paradise — Vlad Holiday
Give me artificial paradise
Numb me 'til I feel emotion
Beat me up so I can fight for what I believe in
Trip me so I fall all the way up to heaven
Plug me in and take whatever makes me human
We're fallin' asleep and nobody's fighting it, anymore
We beg for release but I don't know what it means to be free anymore
Голод сдался, позволяя утянуть себя в центр комнаты. Руки скользнули по мужским плечам, невесомо останавливаясь на тонком хлопке. Мужские ладони в ответ легли на талию. Вики качнулась первая, позволяя им медленно продвигаться в сторону. Близость тел тут же отозвалась дрожью в пальцах и теплом внизу живота. Стоило слегка придвинуться и можно было бы зарыться носом в ароматной рубашке, почувствовать грудью крепкий торс. Мелодия и сам текст были почти вызывающе игривыми, поэтому Уокер скользнула в сторону и, держась за мужское плечо, сделала полный оборот. Было до одури приятно видеть, что взгляд Голода сконцентрировался точно на ней, отслеживая каждое движение. Далеко, близко, снова далеко. Плотно сомкнутые губы выдавали сладкое напряжение. Она отстранилась и отошла на пару шагов, руки взметнулись вверх, описывая круги и изгибаясь в такт музыке. Её пальцы скользнули по щекам, к шее, а оттуда — к груди и талии. Усмешка на лице Уокер сменилась предвкушением. От холодного пламени, просыпающегося в глубине мужских зрачков, Вики ощущала себя чертовски красивой. Под таким взглядом вдруг пропало желание дурачиться. Осталась лишь потребность не разрывать зрительный контакт, потерявшись в ощущениях. Она повела плечами, откидывая волосы за спину. Мягкой поступью пошла к нему, вновь вовлекая Голода в танец. Медленный, неспешный, в котором он мог вести Вики сам. Мужские пальцы сильнее сжались на её талии, притягивая чуть ближе к себе. Разница в росте вынуждала вскинуть голову, чтобы не упустить ни единой эмоции. Прищуренный взгляд под опущенными ресницами пробирал до мурашек. — Ты меня дразнишь? — спросил Голод. — Да. — В прошлый раз… — Ты всегда живешь прошлым? — перебила она. — Иначе для меня нет смысла, ровно как и целей. — И какие же у тебя цели? — чуть подалась вперед Вики, касаясь мужской груди. Она почувствовала как мужские руки сильнее сжались на ребрах, вырывая из легких выдох. По телу прошла жгучая волна от воспоминаний, как медленно Голод касался каждого изгиба и чувствительной груди. — Когда ты так близко, остается только одна, — произнес Голод тише, а затем протяжно вздохнул. — Вики, я ведь осознаю — хоть сейчас мы и в одной лодке, но порой гребем в разные стороны. Не знаю, где хочешь оказаться ты, но мой маршрут неизменен. В конце концов я приплыву туда, куда нужно мне, а ты — в свою гавань. И я вряд ли когда-то смогу открыться тебе полностью, а потому не стану просить от тебя того же. Ты готова шагать в неизвестность? — О чем ты? — непонимающе проморгалась Вики. — Ты имеешь в виду свою работу и мою мать? — И это тоже, — его пальцы невесомо очертили подбородок и отстранились, забирая с собой холод, но оставляя жар. Этот жест был нежным, но таким же осторожным и мимолетным, как и все действия Голода. Только Вики предвкушала разгорающееся пламя, как приходили северные ветра. И все же такие порывы ощущались всем телом. Будто он на мгновение ослаблял собственные цепи, но тут же натягивал обратно. — Спрашиваешь меня, но сам всегда закрываешься. Как мне понять, что в твоей голове? Чего хочешь ты? — Задор окончательно пропал, оставив внутри лишь тяжесть. — Тебя, — взгляд Голода вдруг стал печальным, заставляя сердце сжаться. Похожий Вики видела лишь раз, когда он сорвался. — Ты была права, меня к тебе тянет. То, что я могу тебя касаться, сводит с ума всякий раз, когда я тебя вижу. То, в каких обстоятельствах мы оказались, все усложняет, но… я хочу познать с тобой гораздо больше, чем мне было уготовано жизнью. Касания, тепло, близость. Я хочу всю тебя, Вики, и не на одну ночь. Однако если все это тебя хотя бы немного пугает, то стоит оттолкнуть меня прямо сейчас. В бессмертии у тебя будет много тех, с кем ты сможешь делить постель или танцевать и делать это лучше, чем со мной. Возможно, он и сам не осознавал, но его речь звучала, как предложение вступить в отношения. Самое нелепое и странное, что Вики слышала, но внутри все затрепетало. В голове всплыли строки его письма. Голод понятия не имел, что такое реальная близость. Никогда не чувствовал, как она раскрывает, стирает рамки и границы. Ему не с кем было разделить боль, страх, опасения и радость. Несмотря на то, что его речь была полна неопределенностей, Вики это не оттолкнуло. Она была уверена, что Голоду просто нужно понять, что такое отношения, научиться доверять. Любить. И она была готова учить, верила, что Голод со временем сможет ей открыться. Вики сделала первый шаг в его неизвестность — выбралась из закостенелых объятий и отошла назад. На фоне уже скрипела и шуршала пластинка, проигравшая последнюю песню. Печаль в глазах Голода мгновенно сменилась пустотой. Он еле заметно кивнул, будто этого и ожидал. Наверняка решил, что Вики уйдет. Насколько прекрасно он считывал обыденные эмоции, настолько же плохо видел в глазах страсть. Желание. Слепую влюбленность. Не опуская взгляда, Уокер взялась за края белой майки, медленно протягивая её наверх и расцепляя за крыльями. Кусочек за кусочком она приоткрывала вид на обнаженные живот и грудь, чувствуя, как те тут же покрываются мурашками. От холода или от того, что на неё смотрел он? Когда майка упала вниз, пальцы переместились к ширинке, слишком спешно расправляясь с джинсами. Хотелось быть плавной, но дыхание уже сбилось и выдавало всю нетерпеливость с головой. Минута — и Вики осталась лишь в белоснежном нижнем белье. Голод смотрел. На этот раз не старался нарочно фокусироваться лишь на глазах, а позволил себе с упоением рассматривать каждый сантиметр её тела. Это приносило удовольствие и чертовски возбуждало. Возможно, Мими оказалась права и птичка в небе была самой желанной. Но в их ситуации было совершенно непонятно, кто кого поймал. Подойдя к Голоду вплотную, Вики вновь оперлась на мужскую грудь. Руки остановились на пуговицах, и Уокер подняла взгляд, без слов спрашивая разрешения. Легкий кивок разрушил последнюю грань, ставя точку в вопросах обоих. Непослушные пальцы стали медленно прокладывать дорожку к желанному телу. Когда последняя пуговица слетела с петельки, Вики медленно стянула с плеч рубашку и перевела взгляд на торс. Тело Голода не было мощным, не было похоже на идеал с обложки женского журнала. Оно было точеным и стройным, а кожа — упругой и тонкой. Сквозь неё виднелись красивые линии мышц и изгибов. Вики залюбовалась и ей даже показалось, что мужское тело отливает серебром в приглушенном свете ламп. — Я знаю, кто ты… — прошептала она, проводя пальцем по животу. Голод шумно выдохнул. — Ты — вампир. — Что? Тяжело сглотнув, Вики подняла взгляд и в тот же момент поняла, что пропала. Омут холодных глаз, покрытых темнеющим маревом сдерживаемого желания, поглотил с головой. Руки легли на длинную шею, откидывая назад остатки волос. Она впилась в Голода поцелуем. Резким, порывистым, рассказывающем о жажде. Он с готовностью ответил, аккуратно перехватывая лицо Вики. Мир сжался до сплетенных во влажности языков. Все выходило скомкано. Мягкость ментоловых губ оттенялась покусываниями и сжатыми на теле пальцами, протяжный стон терялся в хрипящем дыхании. Не разрывая поцелуя, Голод повел Вики к дивану и мягко усадил на него, придержав за поясницу. Опустился на колено рядом, нависая, заставляя вжаться в обивку сильнее. Уокер вздрогнула и выгнулась, когда мужские пальцы прошлись по краям бра и сжали вздымающуюся грудь, вырывая новый стон. Так сладко было наконец оказаться в его власти. Руки скользнули по мужскому животу и остановились на бедрах, нетерпеливо расстегивая ремень. Голод приглушенно простонал Вики в губы, а её собственные пальцы почувствовали твердое возбуждение. В этот момент она осознала, насколько уже была влажной, как сильно дрожала, желая наконец оказаться под ним, подмятой, кричащей и наполненной. Уокер пробралась рукой под брюки, желая немедленно выяснить, все ли части его тела одинаково холодные. Пальцы невесомо скользнули по ткани белья, но этого хватило, чтобы понять, на что уходило все кровообращение. Коснувшись основания члена, Вики ощутила дрожь, но не успела ей насладиться — Голод резко перехватил её за плечи и приподнял, опрокидывая на диван и шумно выдыхая. Крылья изогнулись под давлением мужского тела, и Вики вскрикнула от мимолетной боли. В холодном взгляде клубилась тьма, однако другая, прозрачная. Она быстро рассеялась, но под ней не скрывалось вины или осторожности. Лишь нескрываемая страсть, поглощающая любой дискомфорт и смятение. — Позволишь? — Голод медленно провел пальцем по серым перьям. Уокер кивнула, не успев даже подумать, на что согласилась. Сейчас ей просто хотелось позволить ему все, что угодно. Пара мгновений и тело буквально пронзило током. Она ощущала, как внутри что-то сплетается, борется и в конце концов сдается под натиском огромной силы. Когда энергия Голода растворилась, Вики почувствовала, что лишилась крыльев, теперь плотно прилегая обнаженной спиной к мягкой обивке. Мужские пальцы пробрались под спину, пытаясь расстегнуть замысловатую застежку на лифе. Вики спешно приподнялась и, быстро расправившись с ней сама, откинула белье куда-то за спину. Распаленный мужской взгляд остановился на груди, рассматривая каждую клеточку с невообразимым любопытством. Голод наклонился ближе невесомо касаясь потеплевшими губами шеи, вновь вынуждая выгнуться. Мокрая дорожка протянулась к соскам и тишину нарушили несдержанные стоны, которые застряли в горле, когда Вики почувствовала пальцы на влажных складках белья. Горячий узел в животе тут же разросся, требуя большего, и Уокер подалась навстречу его пальцам. Даже сквозь ткань чувствовался их холод. По всему телу волной расползлись мурашки. Очередной стон утонул в мужском рту, и Уокер отчаянно схватилась за Голода, желая ощутить на себе вес его тела. Однако он не поддался, вдруг отстранившись. Рука проскользнула под край трусов, заставив Вики вздрогнуть от холода и наслаждения, но тут же покинула пульсирующую точку, медленно стягивая белье вниз. Все было так неспешно, что Вики еле сдерживалась, чтобы не оттолкнуть его, взяв в руки инициативу. Её останавливали лишь внимательный, возбужденный взгляд и нежные касания. Хотелось дать Голоду насладиться моментом в его собственном темпе. Когда последний барьер между мужскими руками и ее телом был сброшен на пол, Голод аккуратно раздвинул сведенные колени, проводя пальцами по внутренней части бедра, а затем посмотрел на Вики. Пристально, бесстыдно. — Тебе холодно? — он коснулся ее лица, мягко погладив щеку. — Н-нет… — вздрогнула она от очередной ласки снизу. — Ты можешь направлять меня, если захочешь. Я хочу сделать все правильно. Вики была настолько возбуждена, что почти не оставалось сомнений — она кончит даже от неспешных поглаживаний. Голос Голода совершенно не воспринимался, оставаясь где-то на границе помутневшего разума. Как бы иронично это не звучало, Уокер ненавидела разговоры в постели, не могла связать и двух слов. Рядом с Голодом это ощущалось особенно сильно. Спешно кивнув, она коснулась мужского бедра, снова подбираясь к ширинке. — Не в этот раз, — он мягко убрал ее руку. — Сегодня я хочу изучить тебя. Понять, как доставлять удовольствие. Было неясно, что в этот момент хотелось больше — захныкать или спрятаться, потому что сама формулировка вызвала неожиданное смущение. Голод все еще был в брюках и чертовой обуви. Вики же лежала абсолютно нагая на его идеальном диване, которому после таких мучительных ласк потребуется чистка. Хотелось, как это было с ней всегда, закрыть глаза, потеряться в поцелуе, жадно заканчивая начатое. Уокер совершенно не привыкла к такому темпу и, что самое важное, к подобному вниманию. Казалось, она впервые почувствовала себя настолько голой. По-настоящему неприкрытой. Голод все еще нависал над ней, щекоча волосами чувствительную грудь. Лёд пальцев постепенно таял в жаре её возбуждения, и Вики двигала тазом, показывая направление. Он быстро учился, менял интенсивность движений, вытесняя из Уокер все более громкие и протяжные стоны, заставляя тело содрогаться. Невыносимо хотелось большего. Она уже несколько раз находилась на грани, но лишь сильнее распалялась, приблизившись к тому, чтобы молить о большем. Неожиданно она почувствовала пальцы на своих губах и подбородке и распахнула глаза. Лицо Голода было близко, щекоча щеки жаром сбитого дыхания. Под глазами пролегли тени, расходясь вниз черными венками. Внутри вновь кружилась полупрозрачная тьма, но она словно была ему подконтрольна. Являлась лишь свидетельством возбуждения. — Не закрывай глаза. Хочу видеть все. — Я не… — начала было Вики, но тут же почувствовала как длинные пальцы проскальзывают внутрь и выгнулась, не сдержанно вскрикивая. Веки закрылись сами. Внутри все сжималось от неторопливых глубоких движений. Она оказалась в плену мужских губ, настойчиво целующих, заглушающих все непристойные звуки. Влажно было везде, тело давно покрылось испариной. Крепкая хватка на подбородке усилилась, когда Голод отстранился вновь. Большой палец скользнул по все еще влажным губам, и Уокер приоткрыла глаза, через силу подчиняясь просьбе. Она уже сама двигала бедрами, чувствуя, насколько близка к разрядке. Неосознанно прошлась языком по мужскому пальцу и, услышав хриплый стон, взорвалась. Ноги тут же сжались и мелко задрожали, а все внутри сладко затрепетало, пробирая наслаждением до самых костей. Под томным взглядом Вики упорно старалась не закрывать глаза, больше чувствуя, нежели понимая, что Голод хотел в них увидеть. Мужские губы были слегка приоткрыты, а помутневшие глаза скользили по каждому сантиметру горящего лица. От ощущений еще какое-то время кружилась голова. Очередной поцелуй вернул в реальность. Казалось, Вики придавило тяжестью всего мира, потому что с оргазмом пришла невероятная усталость. Она не представляла, что испытывал сам Голод, оставшись неудовлетворенным. Хотелось подвести его к такому же краю. Удовольствие на его лице и звуки дыхания возбуждали едва ли не больше, чем кружившие внизу пальцы. — Это было красиво, — чуть хрипло произнес он, поглаживая чувствительную кожу вздымающегося живота и груди. — Это было… охренеть, — заключила Вики, расплываясь в улыбке. — Но ты… — Молчи. Тебе стоит сходить в душ. — Потрешь мне спинку? — вскинула бровь она, пытаясь аккуратно посмотреть на происходящее в мужских брюках. — Именно, — поймал её подбородок Голод, возвращая взгляд к лицу. — Боюсь, что совместного купания не выдержу ни я, ни стены министерства. — Но почему ты… почему так? — Мне нужно время, чтобы привыкнуть, — он приподнялся, и Вики все-таки разглядела — скрытое в штанах было с ним не согласно. — А теперь иди. — После такого ходить — преступление. Я не чувствую ног, — она драматично прикрыла глаза, внутреннее восторгаясь тем, что произошло. Было слишком хорошо. Как будет, когда они отдадутся друг другу целиком? И, что волновало не меньше, как выглядела самая неприступная часть тела названного полубога? Она успела только вскрикнуть, когда перед глазами все поплыло, а тело вдруг оказалось под струями теплой воды. Пришлось схватиться руками за стенки душевой, чтобы не упасть. Спина вновь почувствовала тяжесть от намокших перьев. Телепортация… Вики пробило осознание. Голод не касался, не брал за руку, как это было раньше. Ему всегда достаточно было захотеть.***
Она чувствовала себя маленькой девочкой. Шалость действительно удалась, поэтому Уокер позволяла себе витать в облаках. Встречи взглядами в офисе заставляли улыбаться, а более продолжительные — внутренне содрогаться. Вики больше не отводила взгляд, играясь с мужской выдержкой. Хотя порой приходилось самой себя одергивать, чтобы Кристофер не заподозрил неладное. Разобравшись с этим вопросом, Уокер действительно почувствовала облегчение. Хотя ей и казалось, что такая эйфория — явление временное и скоро все же придется встретиться с тяготами остальных проблем, хотелось в ней затеряться. Забыться, побыв влюбленной дурочкой, думающей лишь о тягучем поцелуе после работы. И о приближающихся выходных, на которых Вики хотела вновь подступиться к тающему леднику. В пятницу утром её беззаботность улетучилась. Пришло письмо из канцелярии с пометкой «срочно», поэтому Уокер была вынуждена отправиться туда сразу же по окончании рабочего дня. Вероятно, маме вновь требовалась помощь. Однако теперь Вики нервничала, потому как понимала, что не сможет играть против Голода. Влюбленность прорастала в сердце корнями, частично вытесняя потребность в мамином одобрении. Помочь с другими министрами — пожалуйста, но с ним… Даже несмотря на то, что Голод сам обрисовал картину, заметив, что они работали по разные стороны баррикад, копать под него казалось предательством. Скорее даже самой себя, ведь Вики решила ему довериться. Больше пугало, что мама могла вызвать не для родственной беседы, а за незаконное проникновение на территорию зала древностей или попытки самостоятельно искать литературу о Матери жизни. Однако в таком случае, письмо пришло бы раньше. Или пришли бы за ней. Вместо Рафаила Уокер встретил какой-то молодой Архангел. Он пресекал любые попытки расспросить о своем коллеге, да и в целом был не слишком дружелюбен. Торопил, протяжно вздыхал и закатывал глаза на очередном вопросе. Вики внутренне понимала возможную причину исчезновения старика, но думать об этом не хотелось. Да и зачем, если тот наверняка переродится, вновь став молодым и полным сил. Нечего было искать в этом трагедию. Вновь оказавшись в мамином кабинете, Уокер вдруг осознала — в нем ничем не пахло. Ни парфюмом, ни древесиной, ни терпким кофе. Каждый сантиметр пространства окружала аура чистоты, уличной свежести и света. Но взгляд неизменно цеплялся за ухмылку демонической части Фемиды, смеющейся над всем этим ангельским лоском. — Хорошо сработала с отчетами. — Похвала заменила приветствие. Вики кивнула и опустилась на ужасное кресло, которое задница помнила еще с прошлого раза. — Читала их сама? — Чтобы все это прочесть, мне нужна была бы отдельная вечность. — Да, у Чумы самый большой штат сотрудников и работу свою она делает безупречно, — лицо матери не выражало эмоций, но на последнем слове нижняя губа неприязненно дрогнула. — Порой, правда, перебарщивает. Ящик стола открылся почти бесшумно. Мама достала оттуда небольшую папку и кинула на стол, жестом приглашая Вики прочесть. — Что это? — Уокер неспешно взяла документы и открыла, вчитываясь в типичные формулировки. — То, о чем я тебе говорила. Превышение полномочий, — мама постучала ногтями по столу. — Можешь пропустить первые страницы, там сплошная бюрократия. Цифры дальше. Вики принялась листать, выискивая начало аналитики. Мысли еще не успели сформироваться в голове во что-то определенное, но пальцы уже подрагивали. Все данные выглядели обычно. Вирус, место распространения, интенсивность воздействия, количество зараженных, процент летальных исходов. Глаза бегали, пытаясь найти несоответствие. — Смертность более высокая, но это холера в неразвитых странах, можно понять причины… — Посмотри на обложку. И здесь, — рядом упала еще одна папка. Вики попеременно взглянула на два титульных листа, сравнивая их друг с другом. На втором документе стояла печать министерства. Вики нахмурилась, сжав зубы. — Неофициальный отчет? — пробубнила Уокер себе под нос. — Периоды и назначения стоят одинаковые, все бумаги должны быть в одной папке… — Да. Но первую на квартальную проверку так и не направили, — мама положила руку на толстенную пачку бумаг, ровной стопкой лежащую на столе. — Это все официальные отчеты. По ним разбросаны неучтенные данные. Найти несоответствия почти нереально, учитывая, что в каждом документе прописана допустимая погрешность. И все-таки она была больше обычной, поэтому я решила проверить, нет ли бумаг, которые канцелярия не получила. Вики взглянула в глаза матери. Та выглядела уверенно и расслаблено. В груди вспыхнула злость. Чума чувствовала вседозволенность, руша рамки собственных прав и обязанностей, плевала на писанные законы. От неё стоило ожидать чего-то подобного. Спохватившись, Вики вновь вернулась к первой папке и взглянула на таблицу с итоговыми цифрами. Больше тридцати тысяч человек… — Значит, она умышленно забрала жизни еще нескольких десятков тысяч людей, чтобы превысить план? — проговорила Вики сквозь зубы. — И не планировала об этом сообщать. Просто взяла и раскидала трупы по остальным отчетам, будто эти жертвы были лишь случайностью. — Да. Иногда такое сложно отследить, потому что в деятельности министров нет строгой определенности, слишком много влияющих факторов. — Мать встала, звонко цокая каблуками по мраморному полу. Мягкие руки легли на напряженные плечи Вики и помассировали. Над головой раздался шепот. — Но не только Чума замаралась. Твой начальник тоже приложил к этому руку. — Что? — Вики будто окатили холодной водой. Пальцы неосознанно сжали бумагу, сминая её. — Посмотри повнимательнее. Холера на фоне обострившейся проблемы с питанием и доступом к чистой воде. Сниженный иммунитет. Быстрый способ получить повышенную смертность, не привлекая лишнего внимания и не задействуя целый штат Теней. Не веря услышанному, Вики вновь стала читать отчеты. Внутри что-то болезненно сжималось, в горле встал ком, заставляя мелко и прерывисто дышать. От мамы и прежде не ускользали её эмоции, теперь же волнение буквально пропитало и окислило стерильный воздух. Строки врезались в голову и плыли перед глазами. Мама была права. Причинно-следственные связи недвусмысленно отсылали к почерку её отдела. Вики стала читать еще раз, пытаясь отыскать оправдания для такого совпадения. Голоду это было не нужно. Он не горел своей работой, не испытывал нежных чувств к сестре, ценил жизнь… — Успокойся, — мама перехватила трясущиеся руки, медленно отлепляя их от помятых документов. — Я понимаю, что ты чувствуешь. Розовые очки бьются стеклом внутрь. Это уже не первый подобный инцидент. Правда в прошлых сообщником фигурировал Война. — Но в отчетах моего отдела подобного нет. Зачем это Голоду, если нет влияния на его показатели? — нервно спросила Вики. — Причины меня не сильно интересуют, Вики. Речь о жизнях людей. Уокер выбралась из маминой хватки, потирая глаза руками. Все было нескладно, неправильно. Это не могло быть правдой. — Ну а сама Чума? Не совсем же она идиотка, чтобы писать отчеты, которые её компрометируют. Почему бы не сделать все тихо, раз уж она и так нарушила правила? — Вики хваталась за каждую логичную мысль. — Не идиотка, потому и не стала рушить отлаженный процесс. Сама же знаешь, что составители отчетов получают сведения не от неё, а от структуры, которая их собирает. Чуме пришлось бы договариваться со многими сотрудниками, чтобы убедить их не вносить данные о работе. А она знает – в министерстве есть те, кто собирает информацию для канцелярии. — Мамин голос был непривычно мягким, но не помогал успокоиться. — Гораздо проще принять документы, но не пришивать их к общему отчету. — Твои шпионы, конечно… Хорошо, допустим. Но почему не уничтожить отчет сразу? Зачем хранить? — Вики обернулась, внимательно всматриваясь в глаза матери. — А вот здесь уже вопросы к Астароту, — улыбнулась мама, вскинув бровь. Вики вдруг осознала, как они были похожи внешне. Даже мимика порой выглядела одинаково. — Он тоже на тебя работает? — О, я не думаю, что он в действительности работает хоть на кого-то. Просто умный парень. Знает, на что давить и как удержаться на плаву. Тяжелое детство дало свои плоды. Ты могла бы к нему присмотреться. Вики прикрыла глаза. Вновь в голове была куча вопросов, но самый животрепещущий уже нашел свой ответ. Было тошно. Внутри засела мысль, что Голод её обманул. Конечно, он никогда не говорил о сочувствии к людям прямо, но это читалось в его словах и действиях. Теперь же каждая фраза, вспыхивающая в памяти казалась насмешкой. Об этой неизвестности он говорил? Это имел в виду, когда твердил, что у них разные пути? Хотелось поскорее сбежать, запереться в спальне, чтобы дать волю чувствам и мыслям. Тело прошибало спазмами. — Не волнуйся. Они будут наказаны, — перебила поток сознание мама. Вики выдохнула, пообещав взять себя в руки, пока не останется одна. — Разве их можно наказать? — Мы подавляем первородную энергию с помощью специальной капсулы. Это сложная процедура, которая происходит с их согласия, — мама вздохнула и села на свое место. — Пока мы имеем над министрами власть, они добровольно соглашаются расплачиваться за ошибки. Порой мне кажется, что это даже приносит им определенное наслаждение. За такую длинную жизнь устаешь от однообразия. — Чума пойдет на такое? Это же унизительно. — Пойдет. Попасться на одном деянии из сотни — не самый плохой результат. Любому другому существу в случае такого проступка грозило бы Небытие. Неделя страданий и бессилия — плевок в суть самой концепции справедливости. Держу пари, она будет корчиться от боли и смеяться, — руки матери сжались в кулаки. От Вики не ускользнул и еле заметный огонь ненависти в глазах. — Я надеюсь, теперь ты лучше понимаешь, почему я против твоего увлечения Голодом? — Я не увлечена им, — соврала Вики, придав лицу каменное выражение. — Просто считала, что он… лучше. — У тебя дрянной вкус на мужчин, милая. Сначала сын Сатаны, теперь этот, — мама выудила из ящика початую бутылку глифта и, не достав даже бокал, протянула Вики. Приняв напиток, Уокер сделала несколько больших глотков, ощущая, как ком в горле прожигается спиртом. Стало немного легче. — Ты всегда следила за мной, да? — невесело усмехнулась она. — И сейчас? — Мне докладывали, что вас с Голодом видели однажды в коридоре. Мол, сидели на бетонном ограждении и обжимались. Я тогда еще не знала о твоей силе и не поверила, но девчонке память на всякий случай подтерла. Теперь понимаю, что Голод тебя начал заманивать в свои сети уже давно. Да и на прием тот притащил неслучайно. Знал, что я смогу повлиять на твое решение остаться в министерстве. Вики отмахивалась от любых размышлений о начальнике. А вот на мысли о матери, установившей за ней слежку, напротив, сконцентрировалась. Вспомнила, как в последний раз на неё таращилась Селеста, но озвучивать догадку не стала. В любом случае, теперь будет еще более осмотрительной. Какие бы благие цели мама не преследовала, ощущать на себе еще и тяжесть колпака не хотелось. — Значит, ты хотела меня оставить, чтобы я была девочкой на побегушках? — поджала губы Вики. — Не глупи, Вики. Чтобы быть командой, я уже говорила. Бутылка в руке приятно холодила кожу. Вики еще раз сделала глоток и поставила ту на стол, поднимаясь. Снова затекла задница, но Уокер в целом чувствовала себя паршиво, поэтому не обратила на этого особого внимания. — Уже поздно. У тебя, наверное, есть еще дела. Я пойду. — Конечно. Но перед этим… — мама встала и заключила её в крепкие объятия. Вновь медленное поглаживание по голове, которое, несмотря на ситуацию, немного успокоило и приободрило. — Ты моя дочь, и я стараюсь тебе доверять, поверь. Хотя проведя в бессмертии почти двадцать три года я почти забыла, каково это. Но, Вики, доверие — это до первого промаха. Не играй за моей спиной. Архангел Рафаил сам виноват, что провел тебя в зал древностей без распоряжения, но ты решила утаить это от меня. Надеюсь, ты в действительности просто захотела сходить на экскурсию. Однако если тебе есть, в чем признаться, лучше сделай это сейчас. Тогда мы просто забудем об этом инциденте. Вики напряглась, но не дрогнула. Она была готова к подобному, а все эмоции уже были запечатаны. — Просто экскурсия, — сухо ответила Вики. Если бы не чертов договор, возможно, она бы во всем призналась. После услышанного сегодня в голове все перемешалось. Мама отстранилась и улыбнулась, погладив Вики по щеке. Недолгое прощание, и Уокер вылетела из кабинета, шумно вздыхая. Архангел поднялся с места и кивнул на коридор. Она почти бежала — так сильно хотелось скорее оказаться на улице. В небе. Новый сопровождающий вновь молча вел её к выходу, а затем — к воротам. Чернеющее небо мигало яркими звездами, обещая ложный покой. Хотелось встретить серость и дождь, прячась в холодных каплях. Или раскатистый гром, чтобы от души прокричаться. Что угодно, лишь бы не видеть, как над головой простирается ясная ночь. Спокойная. Прекрасная. Красоту которой сегодня Вики была оценить не в силах. На подходе к крепостным стенам, Архангел остановился и окинул её неприязненными взглядом. — Вам, как и матери, абсолютно плевать на методы достижения цели, да? Важен только результат? — поморщился он. Его губы сжались так, что Вики решила — сейчас она получит плевок в лицо. — О чем вы? — Рафаила будут судить за то, что показал вам зал древностей. В суде, конечно, озвучат другую причину, чтобы не пятнать честь Серафима Ребекки и её дочери. Но вы, видимо, не в курсе даже этого. Потому вам нет дела и до последствий. — Каких последствий? — Вики вдруг пробил озноб. Светлый луч её жизни вновь покрывался темными пятнами, ослепляя и лишая опоры. — Это решат в суде. Но самый вероятный вариант — сошлют на Землю. А вы его видели? Ему до перерождения оставалось не больше пары лет. — Пепельные пряди падали на лицо Архангела, оттеняя мягкие черты лица. Сначала показалось, что он был зол, но сейчас Вики осознала — мужчина просто переживал. — Когда суд? — Через полтора месяца. — Я разберусь, — лишь смогла выдавить она, резко развернувшись и спешно шагая к выходу. Все вновь катилось в пропасть. Разберется… Как всегда разберется!***
На выходных Голод пытался связаться с ней по Эфиру. Признаться, Вики и не думала, что он пользуется чем-то подобным. Она ответила лишь на третий раз, положив артефакт на одеяло зеркальной поверхностью. Выглядела она неважно и не торопилась этого показывать. Вчерашний вечер закончился не размышлениями и взвешиванием всех «за» и «против», а бутылкой глифта, громкой музыкой и крепким сном. Хотелось оттянуть неизбежное. Разговор начался непринужденно, но Вики отвечала сухо, и Голод перешел к делу. Попросил о встрече, но получил отказ. Тогда он обозначил причину звонка — предупредил, что его не будет всю следующую неделю. — И почему же? — сквозь зубы произнесла Вики, стараясь придать голосу удивленные ноты. — Судя по нашей беседе и твоему настроению, ты обо всем знаешь. Не хочу лишний раз обсуждать это таким образом. Может, все-таки поговорим лично? — Не сегодня. Голод спорить не стал, и Вики, не растрачиваясь на прощания, оборвала связь. Глупость, конечно, ведь поговорить стоило. Надежда на лучшее все еще теплилась где-то за ребрами. Хотелось верить, что Голод даст какое-то объяснение, оправдается, скажет, что произошло недоразумение. Но всякий раз даже от мысли, что Голод мог быть причастен к смерти больше тридцати тысяч человек, становилось дурно. Одно дело — выполнять работу. Совершенно другое — нарушать закон равновесия, забирая жизни невинных. Ведь Голод сам не хотел, чтобы Вики привыкала к смерти людей. В голове всплыли его слова: «Достаточно просто не забывать о ценности жизни». Следующим вечером Вики отправилась к Голоду, чтобы наконец поговорить. Дабы лишний раз не светиться в коридорах, Уокер пробралась к нему на балкон. Створки были приоткрыты, а в полупрозрачном тюле гулял прохладный ветер. Свет не горел. Простояв несколько минут в нерешительности, Вики наконец шагнула в тьму апартаментов, пытаясь разглядеть знакомый силуэт. — Думал, ты уже не зайдешь, — произнес Голод, сидя на диване. Тень скрывала лицо, голос звучал приглушенно. — Я тоже, — призналась Вики. — Здесь темно, включишь свет? — Нет, — он поднялся на ноги и неторопливо подошел, сохранив дистанцию. Очертания фигуры выглядели как-то иначе, будто Голод стал немного ниже, меньше. Вздохнув, Вики дернулась к стене и, на ощупь отыскав высокий торшер, дернула за ниточку. Холодный неяркий свет рассеял темноту, и тогда Уокер увидела — Голод выглядел иначе. Лицо бледнее, чем обычно, темные круги под глазами, впалые щеки, опущенные плечи и слегка неестественная поза. Болезненный вид заставил Вики дернуться вперед, пробуждал беспокойство, но она тут же осадила себя. — Не думала, что наказание исполнят на выходных, — хмыкнула она, сложив руки на груди. — Кара не ждёт подходящего момента. Решение внутреннее, принято согласно протоколу, — устало произнес Голод. — Так наказание справедливое? — спросила Вики, задержав дыхание. Сердце быстро забилось, но она не подавала виду, держась подчеркнуто холодно. Однако осознавала, надолго её не хватит… — Да. Вики стояла спиной к источнику света, поэтому её лицо было скрыто в тени. Раньше Голод бы разглядел каждую эмоцию даже в полной темноте, но теперь выглядел слишком обессилено. Поджав губы, Вики выжидающе смотрела на него, надеясь услышать объяснения. Разве было не очевидно, что она пришла за ними? Разве не могла надеяться хотя бы на часть правды? Голод задумчиво отвел взгляд. — Почему? — не выдержала Вики. — Неужели ты, как и Чума, считаешь людей лишь расходным материалом? — Нет, не считаю. — Тогда зачем ты сделал это? Тот, кто повернут на человеческой культуре… эти картины, скульптуры, музыка, да даже чертовы сигареты, — она подошла ближе, вылавливая его взгляд. Изнутри прорывалась злость и… обида. — Ты говорил мне, что важно вернуть человеческие воспоминания. Говорил, что нужно не забывать о ценности жизни! Что испытываешь отвращение… — Я не отказываюсь от своих слов, но о причинах говорить не стану. — Взгляд был прямым, уставшим, не выражающим никаких эмоций. — О такой неизвестности ты говорил? — голос Вики слегка подрагивал, срываясь на крик. — Послушай, одно дело твои рабочие тайны и какие-то планы, но совершенно другое, когда они нарушают законы! Ты втянул меня в нечто подобное? Не говори, что я тоже приложила к этому руку, когда принесла тебе фотографию свитка! — Нет. Это… разовый случай, — ответил Голод. — Так объясни мне, зачем? — вскипела Вики, всплеснув руками. — Тридцать тысяч трупов, черт подери! Всего лишь небольшая помощь сестричке? Или жажда крови и энергии? Чего ради? В глазах Голода блеснуло что-то болезненное. Он слегка нахмурился, но не ответил. Это вызвало еще большее негодование. Вики нервно посмеялась и отошла назад, запуская пальцы в волосы. Она ожидала услышать какое угодно объяснение, но точно не молчание. Оно сводило с ума. — Вы хорошо устроились, чувствуя полную безнаказанность, — процедила она, ощущая как много в этой фразе было от Ребекки Уокер. — Надеюсь сейчас тебе хотя бы достаточно больно, потому что те люди погибли с твоей помощью! Если я узнаю, что как-то к этому причастна, то пойду прямиком к совету. Пусть лишусь крыльев. За такое меня все равно сошлют в Небытие, а ты насладишься тем, что провел меня вокруг пальца! Слова лились сами, Вики запиналась и чувствовала как в горле вновь растет ком. Она все еще помнила, каково это — плавиться под холодом мужских пальцев. И чувствовала себя мерзко от того, что так легко согласилась поверить тому, кто всегда нёс смерть. Уокер исполнила свою часть договора, а Голод так и не научил чувствовать первородную энергию. Возможно, он никогда и не хотел? Сейчас она была готова поверить во что угодно. Под напором эмоций наружу всплывали самые безрадостные мысли. — Вики, — он шагнул к ней, кладя руку на запястье. Пальцы теперь были еще холоднее и прожигали кожу. Она вздрогнула, но осталась стоять на месте, все еще надеясь на объяснения, — я не втягивал тебя в то, что связано со смертью людей, можешь быть уверена. Я не стал бы и не стану в будущем взваливать на тебя подобную ношу. То, что должно было успокоить, только опустошило, вытеснив злость. Теперь Вики явно ощущала усталость и бессилие. Розовые очки и правда бились стеклами вовнутрь, и она была виновата в этом сама. Все их отношения прежде строились лишь на эмоциях и взаимном притяжении, но дело с убийством заставило встряхнуться. — Знаешь, я поняла, что так не смогу, — она аккуратно убрала руку и отошла от него. — Ты сказал, что мы в одной лодке, и я всегда считала, что, если не знаю, то хотя бы вижу направление, в котором мы плывем. Но теперь все покрыто туманом. Я не прошу тебя раскрывать все свои карты, но мы не можем играть друг против друга. Я не согласна на полное неведение. Я хочу знать, почему ты согласился помочь Чуме, чтобы понимать, чего ждать. Голод задумчиво отвел взгляд. В купе с болезненным видом, он выглядел настолько потерянно, что у Вики начало жечь в груди. Сколько всего он скрывал? — Она бы все равно это сделала, с моей помощью или без. Это был вопрос времени. — Но сделала с твоей, — кивнула Вики, понимая, что упрашивать больше нет смысла. — Ладно. Если ты захочешь поговорить, то я буду ждать. А пока…, — она замялась, чувствуя как в глазах начинает жечь. — Помни, что я расскажу о нашем договоре, если ты мне солгал. Вики не стала смотреть на него, лишь выключила свет и вновь скрылась за тонким тюлем. Даже ночь была светлее, чем квартира Голода. Прохлада вечера позволила вздохнуть. Внутри возникло стойкое ощущение, что она поставила точку, и от этого Уокер еще долго потряхивало. Когда она вернулась в комнату, та казалась ей враждебной. Беспорядок в голове, в делах и в доме. Как Вики умудрилась загадить жилище, в котором практически не жила, лишь спала? Балкона в её спальне не было, поэтому Уокер свесила ноги с окна. В ход пошли новые сигареты, купленные взамен противным Мальборо. Упаковка обещала ментоловую свежесть. Табак шипел между пальцев. Тлеющий пепел развевался в прохладе ветра. Идиотская привычка, секундное наслаждение. И неприятное осознание — от послевкусия вновь тошнило. Черт, раньше она не была такой привередливой. Бросать курить не хотелось. Вики кривила душой, когда думала: «Эта точно последняя». Больше волновал вопрос, сможет ли она когда-нибудь найти подходящие сигареты.