Ур Торум

      Янзы повезло, что река делала изгиб, и поэтому его, вместе с поваленными деревьями и поломанными сучьями, вынесло на берег. Все тело сотрясало от нестерпимого холода. Руки не могли даже сжаться в кулаки, а зубы – прекратить отстукивать дробь. Только желание жить заставило его ползти в сторону леса, чтобы хотя бы спрятаться от продирающего насквозь ветра. На спину давил намокший мешок, но это тяжесть даже успокоила Янзы — он не потерял самое ценное.       Левая рука жутко болела, и когда песок сменился глиной, он не удержался: локоть подвернулся, лишив тело опоры, и Янзы скатился в сторону. Грязь попала в глаза и забилась в рот, а мелкие камушки изрезали щеку. Ему хотелось закричать не то от пережитого ужаса, не то от холода и осознания безнадежности своего положения. Если он не согреется в ближайший час, то непременно подхватит лихорадку.       Янзы вытер лицо рукавом, и его дрожащие губы растянулись в усмешке, когда он увидел овальное углубление в одном из склонов. Боги пожалели его или посмеялись над ним, как бы то ни было, но там виднелась нора, скрытая кустарником.       Чья она была, он не раздумывал, не до того было. Кое-как Янзы принялся разрывать проход, то и дело прислушиваясь. Если бы там оказался хищник, то давно уже выскочил бы наружу. По всей видимости, это жилище было покинуто.       Янзы протиснулся внутрь, чтобы на время спастись от холода и дождя. Там было темно, тесно и пахло прелой соломой. С трудом пролезая в узкий проем он, наконец, очутился в более широком месте – гнездовой части. Судя по размеру обиталища, оно было естественной пусто́той, обустроенной каким-то зверем. Возможно, лисом, росомахой или даже волком. С двумя последними лучше было не встречаться, но сейчас его это волновало меньше, чем так и не унявшаяся дрожь. Протолкнув свое тело полностью в скругленное пространство с двумя отнорками по бокам, поджал колени к груди и сгреб руками все имеющуюся в норе листву и засохшую траву. Это позволило ему согреться и провалиться в сон.       Он не знал, сколько часов или дней так пролежал. Один сон сменялся другим, а дрожь в теле чередовалась с жаром. Ему снился грохот грома и тень, несущаяся следом. Раскаты были такими звучными и сильными, что в конце концов выдернули Янзы из забытья. Голова раскалывалась, все тело ныло и затекло. В кромешной темноте не было возможности даже понять, с какой стороны он сюда вполз. Янзы попытался шевельнуться, когда понял, что рокот не был сновидением. Он был здесь, сейчас и звучал довольно близко.       Янзы постарался вглядеться в черноту, глаза начало щипать, а во рту появился привкус мокрой собачьей шкуры. Что-то шевельнулось прямо перед ним, отодвинулось и позволило скудному проблеску света проникнуть внутрь логова. Тогда Янзы понял, откуда доносились те раскаты. Внутрь норы заглядывала оскалившаяся морда волка. Его нос наморщился, а верхняя губа приподнялась, обнажая клыки. Вновь раздалось приглушенное рычание. Зверь вернулся в логово, но еще не решился напасть на незваного гостя.       Янзы постарался дотянуться до голенища сапога, чтобы достать нож. Потянул за рукоятку, – чудо, что нож не выскользнул в реке, – медленно обнажил лезвие и осторожно перевернулся на живот. Что-то громко хрустнуло под левым бедром. Он ощупал то место и вытянул поломанную кость – остатки пира хозяина норы. Засыпая, он даже не обратил внимание на то, чем на самом деле были разбросанные по логову белесые ветки.       Волчья морда продолжала то отодвигаться, то вновь погружаться внутрь норы. Зверь рычал и щерился, примерялся, стоит ли выжидать или напасть первым. Вероятно, волк был одиночкой: либо старый и больной, либо подросший молодняк, что изгнали из стаи. Янзы понимал, что он не уйдет. Не сейчас, когда пороге стоит зима. Любое мясо такому хищнику – шанс прожить еще один день.       Сжав как можно крепче в ослабевших руках нож и кость, Янзы немного продвинулся вперед. Зверь зарычал еще громче, а потом принялся рыть лапами проход, стараясь расширить его и увеличить шансы на удачный бросок. Поняв, что нет смысла тянуть время, подступающий ужас заставил Янзы кинуться первым.       Назвать это рывком было сложно, он просто сильно оттолкнулся ногами, и проскользив животом по земле, резко вытянул вперед обе руки. Правой, в которой держал нож, метил волку в глаза, в то время как левой, в которой находилась сломанная кость, — прямо в глотку. Лезвие не подвело – вонзилось в волчью морду чуть ниже глаз, а вот плохо работающая левая рука не справилась. Зверь сомкнул на ней клыки и поволок Янзы из норы.       Боль заставила закричать, смешавшись со страхом и отчаяньем. Янзы стал не глядя наносить удары ножом, пока один из них, наконец, не заставил волка разжать зубы. Левая рука повисла плетью. Морда зверя вся была в крови, а его глаза отражали эмоции самого Янзы: ужас и решимость.       В свете луны удалось оценить размеры противника: это был молодой волк, чуть тощий, со впалыми боками, но крепкий и здоровый. Чего не скажешь о самом Янзы.       Волк стал нервно обходить свою жертву кругом. Ему не хватало опыта справиться с человеком. Саднящие на морде раны подсказывали, что это будет нелегкая задача, но голод заставлял довести начатое до конца. Зверь припал передними лапами к земле, оскалился и бросился вперед, метя в шею. Янзы к тому моменту уже успел встать на колени. За долгое время лежания в норе суставы одеревенели, боль в руке сковывала движения в плечах, а грудь разрывали хрипы от начавшейся болезни. Он с трудом успел среагировать на прыжок зверя, упав и откатившись в сторону. Впившись пальцами в землю, Янзы швырнул в мохнатую морду ком грязи и в следующую же секунду принял на себя весь вес волка.       Клыки вошли в опасной близости от шеи, прокусив плечо и переломив ключицу. Изо рта хищника пахло гнилью, сочившаяся из морды кровь смешалась с кровью Янзы, когда тот почувствовал, что напряженные мышцы под плотной шерстяной шкурой стали размякать, а тело животного делалось все тяжелее. Янзы не промахнулся. Он сумел направить во время прыжка волка нож в его шею. И сейчас, лежа под хищником, ощущал, как пульсирующая горячая жидкость разливалась по телу.       Янзы выдернул нож, вдохнул поглубже и, застонав, скинул волка с себя. Он лежал вымотанный, полностью обессилевший, не способный даже приподняться на локтях. Глаза вглядывались в ночное небо, блуждая от одной искорки до другой, пока сбоку от покореженной сосны не мелькнула огромную тень. Теперь две искры сами смотрели на Янзы. Потом заклубился пар, растворяясь в ночном холоде, и старый бог развернул свое гигантское тело, уходя прочь от безвольно лежащего на земле охотника.