Глава одиннадцатая
8 января 2024 г. в 00:10
Алтарь стоял на самом краю болота. В тени окружавших его деревьев светились зловещем огнем осиновые гнилушки – будто глаза потерянных душ. В другое время Янзы бы посмеялся, вспомнив, как пугаются этого купцы. Жители других провинций в их краях, что дети малые, — каждой тени боятся, каждый звук их страшит. Но сейчас ему и самому виделось, что сквозь зеленоватый блеск черных дыр в гибнущей древесине затаилось что-то злобное, с глазами ярче и холоднее самой далекой звезды.
Он сморгнул, повел ушами и подбежал к алтарю. Только сейчас, обнюхивая холодный камень, он понял, что не подумал, как и чем ему приносить жертву богу. При нем не было ножа, а сам он был в обличье волка.
Покрутившись вокруг, будто надеясь, что кто-то мог здесь оставить что-то острое, он сел в полной растерянности и борясь с желанием почесать правый бок. Мысленно перебирая все варианты, Янзы до последнего отбрасывал самый очевидный – поступить так, как иногда поступали животные, попавшие в капкан —отгрызть нужную часть тела. Он взглянул на свои лапы и почувствовал внутреннее сопротивление, не свое, чужое – волчье. Инстинкты были сильнее любого здравого смысла, и они четко давали понять, что не позволят совершить такую глупость. Тогда Янзы понял, что не стоит медлить, пока сомнения и внутренняя борьба не лишат его способности совершить задуманное. Он собрал в себе все, что осталось у него от человека, – мысли, мечты, чувства и силу воли, – лег, поднес к пасти лапу и стараясь не отхватить ничего лишнего, прижал один из пальцев к острому клыку, зажмурился и с силой сжал челюсти. Сустав хрустнул, волк взвизгнул и заскулил. И только человек понимал, что это еще не конец и сломанный палец еще предстоит отгрызть.
Боль была невыносимая, как и ужас от содеянного. И когда он, наконец, завершил начатое, то не сразу набрался сил, чтобы взглянуть на обрубок сустава на своей лапе и небольшой отросток, покрытый кровью, что некогда был его пальцем.
Он утешил себя мыслью, что плата могла бы быть и выше, после чего прополоскал пасть в болотной воде, отнеся ее часть на алтарь, чтобы его омыть, как сказала ведьма. Потом положил на него волчий палец, ставший человеческим, и приготовился разорвать когтями ухо.
Янзы был так поглощен болью и мыслями, что не заметил чужого присутствия. Лишь когда шерсть на его загривке встала дыбом, он резко обернулся. Кылхылар медленно вышел из леса. Все его огромное тело покрывало настолько черная шерсть, что казалось, будто он пожирал собой свет. Его голова была слегка опущена, как у любого хищного зверя, всегда готового к нападению или отражению атаки. Он шел мягко, медленно, и в его движениях читалась угроза. Но страшнее всего были глаза бога – расплавленная медь, внутри которой застыли раздвоенные зрачки.
Янзы сжался в комок, уползая под защиту алтаря. Позади было только болото. Убежать от такого противника по нему – безнадежная затея. Он не смог, не справился в самом финале. Все, что оставалось теперь – подготовится к тому, чтобы быть растерзанным.
Бог смотрел на него не мигая, а потом медленно перевел взгляд на принесенную жертву.
– Значит, ведьма смогла тебя обмануть. Не удивительно, ведь люди освоили ложь лучше прочих наук, – прозвучал низкий рокочущий голос Кылхылара. Он стал обходить волка кругом и втянул воздух, к чему-то принюхиваясь. – Нить желаний?
Янзы с трудом уловил вопросительную интонацию. Звуки, что бог обличал в слова, походили на рев водопада. Кажется, что он позабыл язык людей, как сейчас забывал его сам Янзы, который кивнул в ответ, догадываясь, что бог спрашивает о той нити, что ему дала ведьма.
– Желания часто слепы к последствиям. – Кылхылар остановился, чуть наклонил голову в бок. – Ты ведь меня еще понимаешь?
Янзы снова коротко кивнул, ощущая, как предательски дрожат его лапы.
– Хорошо, – Кылхылар лег на землю. Его шкура не впитывала капли моросившего дождя, и те переливались жемчужинами при каждом движении. – Я понял, что она провела тебя, когда ты убил волка. Поэтому перестал за тобой следовать. Ты – не моя добыча, мне ни к чему делать твою плоть слаще. Ты знаешь, что мясо вкуснее, когда жертва напугана и долго пытается убежать? – Не дождавшись ответа, бог продолжил: – Твое сердце и так уже принадлежит мне. Поэтому можешь больше не истязать свое тело, для согласия хватит и пальца.
"Согласия?"
– Ты – жертвенная овца, Янзы. – Если бы страшная морда бога, полная острых клыков, умела улыбаться, то Янзы готов поклясться, что именно сейчас это и увидел. Он ощерился и из его груди поднялся гулкий рык, полный злобы, но бог никак на это не отреагировал. – Не я причина того, что ты стал моей жертвой. Я – единственный, кто может понять тебя сейчас. Ведьма же рассказала мою историю?
Янзы еще не до конца осознал, что именно с ним случилось, как, кто и почему его заставили стать жертвой богу, но одно он знал наверняка – ничего уже не изменить. Его тело расслабилось, а разум похолодел, бояться не было смысла. Он медленно выполз из тени алтаря.
– Она была права: ты похож на меня, и потому твое сердце лучше всех способно поддержать во мне жизнь, пока я не отращу себе новое. Тот никчемный кусок плоти, который сейчас бьется во мне, принесла Ичэн. Но она выбрала плохую жертву – трусливого купца. Мне сложно с этим сердцем в груди. – Опередив вопрос Янзы, бог продолжил: – Да, Ичэн не стояла в стороне. Это она отдала мне твою жизнь взамен на новую. Ей нужен ребенок, а боги не даруют ведьмам детей. Когда-то люди могли познать даже бессмертие с помощью чаровства, сейчас это умение исчезло, но ведьмы продолжают постигать то, что запрещено, а взамен лишаются возможности обзаводиться потомством. Ваши чароплеты говорят, что боги таким способом наказывают тех, кто стремится к запретному, но на самом деле и они лгут. Ведьмы не рождают новой жизни – они рождают продолжения себя, что и является одной из форм бессмертия. Ичэн поступила так с тобой, потому что ее мать умирает, и старая ведьма потребовала то, что Ичэн ей задолжала – жизнь. Я могу дать силу, которая переродит старую ведьму в ребенке Ичэн. Теперь ты видишь, что люди – жестоки и голод их желаний не утолим?
Первая жертва Ичэн мне не сгодилась, и тогда она принесла другую – тебя. Но сердце, в отличии от других частей тела, должно быть отдано добровольно, ты сам должен был прийти и окропить своей кровью алтарь. Как видишь, шел ты сюда не по моей воле, а по своей. Так что условия сделки выполнены.
«Но, – мысленно воспротивился Янзы, – я не согласен».
В нем закипел гнев, досада и боль, что была сильнее той, когда он обращался в волка. Пусть с Ичэн у них не все было гладко, но он никогда не делал ей ничего плохого. Как она могла пойти на такое? И почему тогда дала тот амулет, что спас его в доме? Или она просто осознала, насколько отвратителен ее поступок, и пыталась этим загладить вину и отсрочить неизбежное – ведь именно это сказала старая ведьма? Или Ичэн боялась, что бог разорвет его прежде, чем он дойдет до алтаря, и ее жертва не будет принята?
Это были ужасные мысли, неприятные, омерзительные и горькие. Но как Янзы ни злился на Ичэн, как ни пытался выплеснуть на нее весь гнев, он чувствовал, что ни в чем ее не винит. Человека многое можно заставить сделать, но только не полюбить. Не захотеть. Желание — это то, что идет от сердца. Она всегда делала то, что она хотела и считала нужным, и он поступал также. Это искренне. Проблема лишь в том, что хотели они разного, и каждый был вынужден исполнять свой долг. И это самое жуткое, что может случиться с двумя людьми под одной крышей. Находясь рядом, они оставались одинокими – каждый на своем пути. И Ичэн, точно так же, как и он, стала заложником долга, который надо исполнять, несмотря ни на что.
Наверное, стоило им сесть вместе и поговорить обо всем. Однажды Янзы пробовал, но Ичэн не нашлось, что ответить.
«Я не знаю, – подумал Янзы, вглядываясь в глаза бога, – трусость это или безразличие. Может быть, она раньше меня поняла, что разговоры не изменят того, что было решено за нас. И ее тишина – это способ сохранить то малое, что не превратило нас во врагов. Хотя мне иногда казалось, что жить с ненавистью в сердце было бы гораздо легче, чем с пустотой. Ненависть хотя бы порождает действия в то время, как пустота заполняет собой все пространство, вытесняя волю и ощущение жизни. И если бы мы любили друг друга, то обязательно бы возненавидели. Ведь тогда боль подарила бы нам шанс на свободу. Но нам все равно, мы просто существовали рядом, потому что это выгодно, удобно и решено другими.
Было ли вообще хоть что-то, что я сделал в своей жизни по собственной воле?».
Кылхылар поднялся, стряхнув с шерсти капли дождя:
– Как я уже сказал – ты похож на меня. На меня прежнего. Упрямый глупец с добрым сердцем и стальной силой воли, которого обманули близкие люди. Поэтому я подарю тебе десять лет жизни. Проживи свои последние годы так, чтобы не жалеть ни о чем, когда я вернусь за своим сердцем. Ведь даже находясь в моей груди, оно еще не скоро перестанет болеть.
Бог развернулся и скрылся под молчаливым темным покровом леса.