Грех: желание

Полуденное солнце с легкостью пробивается сквозь неплотно закрытые жалюзи на окнах спальни, лучи скользят по светлому прикроватному столику, по дорогому паркету, широкому изголовью кровати и скомканной простыне. Сильвия ворочается во сне и плотнее кутается в одеяло. Сегодня суббота, и просыпаться не хочется, пусть время хоть к обеду клонится. Но сон ускользает сквозь пальцы, уступая место ноющей головной боли, сухости в горле и смутным воспоминаниям о том, что произошло вчера ночью. Со стоном перевернувшись на другой бок, Сильвия глубоко вдыхает и замирает на мгновение. В нос бьет незнакомый, но до жути приятный аромат мужского парфюма — густой, древесный, с нотками дыма и цитруса. Разве не Дерек носит похожий? С трудом разлепив веки, проморгавшись как следует, она так и застывает с приоткрытыми губами. — Ты кто и какого черта здесь делаешь?! — кричит Сильвия, спешно прижимаясь к изголовью кровати и натягивая одеяло до подбородка, словно то могло бы спасти ее от грабителя. Или кто там заявился к ней домой. Мысли в голове судорожно сменяют друг друга: телефон остался в кармане пиджака, а тот висит на спинке стула в другом конце комнаты. Тревожная кнопка, на установке которой настоял когда-то отец, под туалетным столиком. Как ни старайся, туда не добраться. И лишь спустя несколько долгих мгновений Сильвия наконец присматривается к сидящему у нее в ногах мужчине. Что-то не так. Все не так. — Доброе утро, — улыбается он, обнажая острые зубы. Ярко-красные, как два раскаленных угля в костре, радужки сверкают даже при выключенном свете. Сильвия закрывает глаза, открывает их вновь, но видение не исчезает. Черт, не так и много она вчера выпила. — Знаешь, я предпочитаю говорить с клиентами в ином тоне. Мужчина как ни в чем не бывало поднимается на ноги, потягивается и разминает плечи, будто они с ним старые друзья и встретились спустя пару лет разлуки. Его крупные рога едва не царапают потолок — роста он просто исполинского, да и телосложение у него то еще, что называется, косая сажень в плечах, и наверняка он может прихлопнуть Сильвию одним ударом. Стоит ей встать рядом, и окажется, что она на три головы его ниже. Сколько в нем? Футов семь? Или больше? Господи, да плевать, сколько в нем футов роста, куда важнее, что его не должно быть в ее квартире. Проходит несколько долгих мгновений, прежде чем Сильвия находит в себе силы произнести хоть слово. Потирает глаза ладонями, с силой нажимает пальцами на глазные яблоки, — перед глазами ярким фейерверком разлетаются цветные искры — дышит медленно и глубоко. Ничего не помогает. К пересохшему горлу подкатывает тошнота, голова идет кругом. — Вкусы у тебя сомнительные, детка. — Рогатый мужчина разглядывает себя в зеркале над прикроватным столиком. Теребит длинные, волнами спадающие на плечи, черные как смоль волосы. Проводит когтистыми пальцами по сережкам на бледном лице, одергивает кожаную куртку с заклепками. — Мне приходилось принимать облик и получше. Ты, кстати, так и собираешься молчать или изволишь рассказать, какие твои самые сокровенные желания? Кроме желания связаться с плохим рогатым мальчиком, наверняка еще и на мотоцикле. Прости уж, чего нет, того нет, но со всем остальным мы как-нибудь разберемся. И смотрит он на нее так, словно ждет ответа, а Сильвия будто язык проглотила. Ей хватает сил лишь на то, чтобы заглянуть в глаза незнакомца и моргнуть еще несколько раз. Того здесь просто нет, так ведь? Она перепила, у нее поехала крыша, а может, джин у Джейн дома был так себе. Или в тот шот водки ей подсыпали бог знает что, а теперь приходится расхлебывать последствия. Сейчас она встанет с кровати, дойдет до кухни, выпьет стакан ледяной воды и таблетку викодина, и сразу станет легче. Если не станет, придется позвонить семейному психотерапевту. Как там говорил отец? Иногда нужно выпустить пар, иначе шестеренки в голове перестанут крутиться. Сильвия подозревает, что шестеренки в ее голове перепутались между собой и начали крутиться в обратную сторону. Иначе происходящее она объяснить не может. Но когда она поднимается на ноги и проходит мимо рогатого мужчины, не обращая внимания ни на него, ни на навязчивый запах парфюма и сигаретного дыма, тот бесцеремонно хватает ее за руку. Боль оказывается поразительно реальной, равно как и ощущение его мозолистой ладони на запястье. Напуганная, Сильвия пытается вырваться, но с тем же успехом она могла бы биться головой о кирпичную стену в надежде попасть на платформу девять и три четверти. Хватка у рогатого стальная. — Ужасно некрасиво выдергивать меня из моего уютного гнездышка и делать вид, что ты меня не замечаешь. — Мужчина делает шаг вперед, прижимает Сильвию к стене и нависает над ней, как коршун над добычей. Слишком близко. И теперь-то становится не на шутку страшно — как бы ни старалась, сбежать она не сможет, потому что кто она рядом с этим чудовищем? Тростинка, какую он переломит пополам, если захочет. — Ты вызвала меня, Сильвия, так что изволь считаться с условиями контракта. Он не односторонний, ты в курсе? Я не обязан исполнять твои желания за «спасибо». — Ты всего лишь моя похмельная галлюцинация, — говорит Сильвия, собрав в кулак оставшуюся смелость, но голос ее звучит непозволительно тихо и ломко. — В самом деле? — Он смеется, и смех его напоминает бархатистый, низкий и до боли знакомый смех Дерека. Только ярче. — Как насчет ритуала? Скрепленного кровью договора? Это, знаешь ли, не в лужу плюнуть — такое и захочешь, а случайно не провернешь. Сокровенные желания взамен на сущую мелочь: твою драгоценную душу. И мой первый за несколько десятков лет отпуск среди людей. Разве не каждый здесь мечтает об этом? Острыми зубами он мог бы разорвать Сильвию на части, когтями — пронзить ей горло, не прикладывая особых усилий. Да что там когтями, он мог бы просто задушить ее и исчезнуть с той же легкостью, с какой появился. Ноги подкашиваются, Сильвию трясет от страха, она старается облокотиться на стену, лишь бы не упасть прямо здесь и сейчас. Кажется, будто даже солнце за окном потухло, но то всего лишь скрылось за серыми облаками. Такой знакомый и вместе с тем такой чужой аромат парфюма душит, произнесенные рогатым мужчиной слова сливаются в неразборчивое месиво звуков, различает она лишь тембр голоса. Удивительно приятный, правильный, словно подобранный специально для нее. Он весь — от массивных рогов и темных волос до сережек в нижней губе и бунтарской кожаной куртки — как будто создан по ее заказу. В голове невольно всплывают воспоминания времен старшей школы, когда Сильвия еще не задумывалась о работе в душном офисе отцовской фирмы «Хейлис» и мечтала укатить на байке с одним из школьных хулиганов. Тот тоже носил кожу и отращивал волосы и единственный из всех ребят приезжал в школу не на машине. Только было это лет шесть назад, с тех пор она повзрослела и думать забыла о… Бред. Приходится выбросить эти мысли из головы. Ей сильно повезет, если ее не прикончат здесь и сейчас — буквально или не совсем. Если реальность и впрямь решила сыграть с Сильвией злую шутку и рогатый — не плод ее воспаленного водкой воображения, то ей остается либо молиться, либо попытаться заговорить ему зубы и выскочить из комнаты, а потом и из квартиры, когда он потеряет бдительность. И Сильвия готова пробежаться в помятой пижаме хоть по Уолл–стрит, если это спасет ей жизнь. — Кто ты такой? — спрашивает она вновь. Нервно покусывает губы и смотрит куда угодно, только не в сияющие в приглушенном дневном свете красные глаза. — Твой идеальный подарок на Рождество. Не строй из себя дурочку. Я — демон, которого ты протащила сквозь девять кругов ада, чтобы потешить свое эго или спастись от отчаяния. А может, просто забавы ради. Что ты так на меня смотришь? — хмыкает он, когда Сильвия распахивает глаза. — Не говори только, что ждала кого-то другого. — Я никого никуда не тащила. — Ей дорогого стоит оставаться спокойной, когда все внутри кричит о необходимости бежать. Прямо сейчас, и неважно куда. — И если… — Не заговаривай мне зубы, — шепчет рогатый ей на ухо, и Сильвию пробивает дрожь. Тело будто бы больше не подчиняется ей и начинает действовать само по себе. — Я знаю обо всем, что творится в твоей прелестной светлой головушке, Сильвия. Вижу и чувствую каждую твою мысль. Вспомни вчерашний вечер, Сильви, вспомни себя посреди колдовского круга из свечей. Что ты сказала, детка? Исполни мои самые сокровенные желания. — Он прихватывает ее ухо зубами, и Сильвия едва не подскакивает от неожиданности. Дыхание учащается. — Твоя кровь призвала меня сюда. И твоя душа, конечно же. Сердце колотится в груди от страха и ненормального, неправильного возбуждения. Сильвию будто накормили афродизиаками, и не будь ей так страшно, она могла бы поддаться влиянию этого ненормального. Кто он, черт побери, такой? Картинка в голове никак не складывается, и вовсе не потому, что та гудит после вчерашней пьянки. И даже не потому, что Сильвия с трудом соображает от ужаса. Перед глазами на мгновение встает темная комнатушка в квартире Джейн. Толстые свечи из черного воска на полу, глупые слова, на скорую руку написанные на листе бумаги, — Сильвия даже дочитывать не стала, перебрала несколько листов и отбросила в сторону. Только палец поранила… Словно в замедленной съемке, она поднимает правую руку и поглядывает на едва заметный, тонкий порез на указательном пальце. Твоя кровь призвала меня сюда. Паркетный пол уходит из-под ног, Сильвия едва не падает — держится лишь благодаря тому, что рогатый демон до сих пор прижимает ее к стене. Демон. Быть такого не может. Сильвии давно уже не десять лет и не пятнадцать, чтобы верить в подобные глупости и предполагать, будто дурацкие свечи в доме подруги и пара слов могли призвать настоящего демона. Да их же не существует! Только с реальностью не поспоришь. Существуют демоны или нет, один из них — или тот, кто лишь притворяется демоном, — чувствует себя в ее квартире как дома, а она понятия не имеет, что с ним делать. Внутри вновь поднимается шторм: внутренности скручивает узлом, желудок будто покрывается ледяной коркой, а тошнота и головокружение становятся невыносимыми. Пару мгновений Сильвия думает, что ее сейчас вырвет прямо на кожаную куртку и потертые джинсы рогатого. — Как тебя зовут? — Она и сама удивляется вопросу. Какая разница? Хоть Авраам Линкольн. — Ты, детка, язык сломаешь о мое имя, — ухмыляется он. — Но пока я здесь, ты можешь звать меня Мер. Нервная система окончательно вышла из строя. Мысли о спасении собственной жизни теперь кажутся Сильвии удивительно далекими, словно принадлежат кому-то другому. Единственное, с чем хочется разобраться — с назойливой головной болью, а Мер — или кто он там на самом деле — может отсвечивать сколько угодно, лишь бы не распускал руки. Говорят, лучше не поддаваться галлюцинациям, если удается их осознать, так? Сильвия выдыхает. Сделает вид, что все в порядке, а потом поговорит об этом с психотерапевтом. Курс-другой успокоительных, и все наверняка пройдет. Наверняка. — Хорошо. — Сильвия с трудом выпутывается из стальной хватки и делает шаг в сторону. — Раз уж ты явился исполнять мои желания, то давай начнем с первого и самого простого: я хочу покоя и принять таблетки. Что-то в его лице меняется: ухмылка становится шире, глаза опасно поблескивают, но Сильвии некогда об этом задумываться. Будто завороженная, она смотрит, как Мер щелкает когтистыми пальцами и бросает ей пачку викодина — неудачно открытую, ту самую, какую Сильвия оставила на кухне после прошлого корпоратива от «Хейлис». По спине пробегает холодок. На такое галлюцинации точно не способны. — Наслаждайся, Сильви. — Он подмигивает ей, прежде чем похлопать себя по карманам джинсов и достать оттуда пачку сигарет. — Знаешь, я готов отдать должное твоему дурному вкусу — он сделает мой отпуск гораздо веселее. Не скучай, я вернусь к тебе вечером. Быть может, вчера утром Сильвия Хейли не поверила бы глазам, увидев, как рогатый демон не меньше семи футов ростом буквально растворяется в воздухе, в очередной раз щелкнув пальцами, но сегодня она уже не знает, во что верить. В воздухе витает стойкий аромат парфюма и слабый, едва уловимый запах серы. В комнате будто подожгли и тут же потушили пару спичек. Сильвия глотает сразу две таблетки викодина, запивает их водой из стоящего на прикроватном столике стакана и несколько долгих минут смотрит в одну точку. Светлая краска на стене медленно темнеет, покрывается мутными точками, фокус теряется и мир перед глазами вновь плывет, как если бы Сильвия опрокинула еще пару шотов той водки из бара в ночном клубе. В ночном клубе, принадлежащем «Хейлис» и ее отцу. Могли ли ее там отравить? Нет, маловероятно. Неаккуратно открытая пачка викодина сиротливо лежит поверх скомканного одеяла, как явное доказательство того, что Сильвия не сошла с ума. А если ей просто показалось? Мер, его дурацкие щелчки пальцами, запах серы. Ей привиделось, да и за таблетками она на самом деле сходила сама. Только Сильвия опасается, что и шага ступить не сможет, если захочет — ноги до сих пор дрожат то ли от страха, то ли от наваждения, что накатило на нее в один момент. В голове не укладывается. Потерянная и не способная мыслить здраво, она кое-как добирается до другого конца комнаты, хватает телефон и забирается обратно в кровать, зарывается поглубже в одеяло, будто надеется спрятаться за ним от реальности, как в детстве. Стоит только закрыться, сказать, что она «в домике», и все наладится само собой. Нет, не наладится. На экране высвечивается до боли знакомый номер отца, но кнопку вызова Сильвия не нажимает. Не может. Что она ему скажет? Вчера я едва на ногах держалась на вечеринке, а сегодня мне привиделся рогатый демон? Он же упечет ее в больницу и будет прав. Повезет, если и вовсе не уволит. Терять место в «Хейлис» ой как не хочется — Сильвия добивалась его несколько месяцев, разве что на колени перед отцом не вставала, лишь бы он дал ей шанс. И никакая белая горячка не лишит ее шанса построить нормальную карьеру. Телефон оживает в руках, режет уши и бьет по больной голове прилипчивый мотив хита модной в последние месяцы корейской музыкальной группы. Когда-то Сильвия ставила песню на повтор бесчисленное количество раз, знала слова наизусть, а сейчас ей хочется поскорее заткнуть телефон, лишь бы мерзкие звуки не врывались в сознание ураганом и не тревожили только-только начавшую приходить в себя голову. — Слушаю, — на удивление хрипло произносит Сильвия. Замечает, что голос у нее дрожит и едва слушается. — Доброе утро, Сильвия, — Джейн звучит на удивление бодро и холодно. — Прости, не хотела тревожить тебя с самого утра. — Ничего страшного. Что-то случилось? Желание рассказать обо всем и прикрикнуть на подругу, что сегодняшнее утро у Сильвии не задалось с самого начала, так и рвется наружу. Ведь если Мер — не плод ее воображения, то во всем виновата Джейн. Ее дурацкая комната со свечами, глупая черная магия или чем там она увлекается. Досада нарастает, черными щупальцами оплетает сознание и с языка едва не срывается пара лишних слов. Сильвия с трудом держит себя в руках. Все в порядке. Ей просто показалось. Она не в себе. — Да. Я вроде просила тебя не шарить по моей квартире просто так, — на этот раз Сильвия уверена, что слышит в голосе подруги не просто холод, а злость и даже презрение. Скользкое, противное, несвойственное обычно сдержанной Джейн. — Но тебе вечно неймется, да? Скажи честно, Сильвия, ты что-нибудь сделала? — Чуть не уронила пару твоих свечей, больше ничего. Серьезно, Джейн, ты там что, на успешные проекты гадаешь? Или насылаешь порчу на грымз из рекламного отдела? — Сильвия пробует весело рассмеяться, а получается лишь криво ухмыльнуться. Остается надеяться, что врать она еще не разучилась. — Уж молчала бы, — Джейн наверняка закатила глаза, она всегда так делает, стоит только заговорить этим тебя-не-исправить тоном. — Учти, я все равно узнаю, если… — Думаешь, мне сильно нужны твои эзотерические штучки? Я в магию не верю и карты при свечах не раскладываю. Ты бы лучше к стилисту сходила, а не играла в великую предсказательницу. — Ой, катись ко всем чертям, Сильвия. Разберись сначала со своей жизнью, а потом в чужую лезь, особенно в мою. И не забудь поесть после викодина, а то ведь опять желудок заболит. Короткий сигнал, и телефон снова умолкает. Приглушенный свет бьет в глаза и заставляет морщиться. Сильвия тяжело вздыхает и поудобнее устраивается на нескольких подушках. Под одеялом до противного душно, но вылезать не хочется. Неужели все взаправду? Свечи в доме Джейн, начертанная мелом пентаграмма, маленькая капля крови… Аромат дыма, хвои, цитруса и серы никак не выветривается. Глупости. Джейн наверняка переживала о чем-то другом, а дымка галлюцинации развеется, как только Сильвия еще немного поспит. Перевернувшись на бок, она утыкается носом в подушку и прикрывает глаза. Ничто так не помогает от похмельной горячки как здоровый сон и многочасовой отдых. Наверняка в комнате и следа не останется ни от какого демона, когда она проснется ближе к вечеру. Потому что никаких демонов не существует — Мерам, Люциферам, Асмодеям самое место в сериалах, а не в реальной жизни. Закутавшись в густой аромат парфюма, как в пуховое одеяло, Сильвия проваливается в беспокойный сон.