Грех: желание

Оскар Хейли владеет не только сетью ночных клубов, раскинувшейся по нескольким штатам, но и парой небольших одноименных ресторанов в Нью-Йорке — частенько он заглядывает туда с коллегами, устраивает корпоративные ужины или приглашает деловых партнеров отметить заключение особо успешного контракта. Но сегодня он пригласил туда Сильвию — она получила предложение поужинать с отцом по электронной почте, словно он не счел нужным позвонить ей. Чем она отличается от десятков незнакомых людей, с которыми он болтает по работе, правда? Сильвия недовольно надувает губы, поглядывая на холодные и неприветливые слова на дисплее телефона. — Серьезно, пап? — вздыхает она, готовая в любой момент отбросить телефон в сторону. Познакомиться с ее новым ухажером? Единственным, который продержался дольше пары месяцев? Хочется скрипеть зубами и смахивать со стола стоящие на нем контейнеры из-под ужина, — Сильвия не помнит, когда в последний раз готовила дома, а не пользовалась доставкой из ресторана, — а не писать отцу нарочито вежливый, правильный ответ. Кто ему разболтал? Папа никогда не интересовался ее личной жизнью, так с чего бы он пожелал познакомиться с кем-то из ее парней? Пальцев обеих рук не хватит, чтобы пересчитать всех, с кем Сильвия крутила интрижки, — с кем-то совсем короткие, не дольше пары ночей, а кому-то удавалось задержаться в ее жизни на пару недель или месяц, но в целом с серьезными отношениями у нее никогда не складывалось. Сильвия Хейли слишком вспыльчива и самоуверенна, чтобы оставаться послушной симпатичной куколкой для богатого пустозвона вроде Дерека, и слишком привыкла к роскошной жизни, чтобы сбежать черт знает куда с каким-нибудь отчаянным парнем вроде Фредди. Но она была уверена, что отцу плевать, с кем она водится, — хоть с бездомным, лишь бы, как он сам когда-то говорил, она была счастлива. — Знаешь, Сильвия, чем позже начнешь отношения, тем лучше, — сказал он, когда она еще училась в старшей школе. — Я знаю, девочки сейчас взрослеют очень рано, и у тебя наверняка уже есть парень, но, поверь мне, ни к чему хорошему отношения в таком возрасте не приводят. Они начнутся и закончатся, ты и глазом моргнуть не успеешь. А шрамы останутся на всю жизнь. Уже тогда Сильвия прекрасно понимала, о чем он говорит: отец с матерью сошлись рано, завели ребенка в таком возрасте, когда самим впору сидеть под крылом родителей, а потом развелись. И — в этом она уверена — шрамы у отца остались будь здоров, пусть он и смог встать на ноги. Не без помощи бабушкиного наследства, конечно. Старой миссис Хейли не стало, когда Сильвия еще пешком под стол ходила, но он всегда вспоминал о ней с теплотой. С такой, с какой она сама никогда о своих родителях говорить бы не смогла. Даже об отце. И все-таки кто ему растрепал? Дерек? Живо представляется, как они с отцом встретились в лифте и завели непринужденную беседу о Мерсере, с которым Сильвия притащилась на последний корпоративный вечер, которому едва ли не на шею вешалась под конец. Отвратительно. Отец не сплетник какой-нибудь, чтобы обсуждать такие вещи с подчиненными. Джейн? Той и в голову бы не пришло обращаться к генеральному директору, будучи всего лишь финансовым аналитиком. Вот только кроме них некому. Да и не все ли равно, кто это сделал? Гораздо важнее, что отказаться от встречи не получится. Отец терпеть не может отказы. Наверняка он выделил несколько часов в своем плотном расписании, лишь бы убедиться, что дочь не загоняет себя в ловушку. Правда же? В глубине души он боится, что она пойдет по его стопам и свяжется не с тем человеком, не просто так он периодически намекал, будто с Дереком лучше не связываться. Как знать, может быть, именно из-за отца Дерек так долго не обращал на нее внимания. Да и черт с ним. Сильвия нашла кого-то куда ярче и симпатичнее Дерека. В сознании вспыхивают воспоминания об одном из вечеров: о нескольких бокалах вина и горячих, развязных поцелуях с отчетливым, горьким привкусом табака; о жарких прикосновениях и шепоте таком постыдном, что от одного воспоминания к паху приливает кровь. Он даже не человек. Настоящее чудовище, но это нравится Сильвии больше всего. Горячее чудовище с животной харизмой, способное на все, готовое бросить мир к ее ногам. Да, когда-нибудь ей придется заплатить за это, но сейчас… Сейчас Мер никуда не исчезает и оставлять ее наедине с подписанным кровью контрактом не собирается. Наверняка она нравится ему. Нет, в этом Сильвия почти уверена. Не будь он заинтересован в ней хоть чуточку, давно уже начал бы проводить время где-нибудь еще. С кем-нибудь еще. Контракт не обязывает его болтаться рядом двадцать четыре часа в сутки. Правда же? Сильвию вовсе не смущает, что условий договора она никогда не видела. И не увидит. — Мер! — кричит она оборачиваясь. Его силуэт — высокий, с четкими очертаниями рогов, мелькает в дверях. Как он может быть одновременно так притягателен и так опасен? Взгляд хищника, готового в любой момент броситься на добычу, сколь крупной бы та ни была; широкая, довольная ухмылка, острые когти, серьги, которыми он увешан то ли как подросток-бунтарь в переходном возрасте, то ли как вожак далекого африканского племени; телосложение и рост — все в его внешности кричит, что стоит держаться от него подальше. Но грация, с какой он двигается, его сила и обаяние, каким на памяти Сильвии не мог похвастаться ни один мужчина, — они к себе так и манят. И если он не соврал, когда заявил, будто выглядит так из-за ее желаний, то что-то в этом есть. — Что на этот раз? — улыбается он, склонившись над барной стойкой и опустив руки по обе стороны от Сильвии. Она, сидящая на высоком табурете, все равно чувствует себя маленькой и слабой рядом с ним. Мер может переломить ее пополам, если пожелает. — Я хочу, чтобы завтра вечером ты пошел со мной в ресторан. Притворился человеком, как в прошлый раз, — произносит Сильвия на выдохе. Ерзает на табурете и невольно засматривается на выделяющиеся под облегающей футболкой Мера сережки. По одному маленькому металлическому шарику под каждым ребром. — В прошлый раз у тебя отлично получилось. — О, у тебя тоже, — шепчет он ей на ухо, придвигаясь слишком уж близко. Отодвигаться Сильвии уже некуда. — Но я не эскортник, детка, ты же понимаешь? Обратись куда следует. — Это желание. — Сильвия набирает полную грудь воздуха и поднимает взгляд, смотрит в яркие, нечеловеческие глаза Мера. Зря. Выдох получается резким и шумным. — Сокровенное, если ты вдруг не почувствовал. Несколько долгих мгновений они молчат. За окном с шумом проносятся машины, льется музыка из ресторана на первом этаже, но Сильвии кажется, что происходит все слишком медленно — будто время загустело, как сахарный сироп, и не может течь так же быстро, как обычно. Интересно, это тоже проделки Мера? Она замечает его широкую улыбку, видит, как сверкают острые зубы, и вздрагивает, но вовсе не от страха. Не понимает, отчего ее так сильно к нему тянет. Он всего лишь демон, явившийся к ней из преисподней, чтобы исполнить самые сокровенные желания. С губ невольно срывается смешок. Господи, это и звучит-то абсурдно. Но глупо отрицать очевидное, когда над ней стоит эта семифутовая махина и улыбается так, словно больше всего на свете хочет ее сожрать. Во всех возможных смыслах. И, Сильвия не сомневается: сожрет, если захочет. И ты даже не представляешь, как сильно я этого хочу. От голоса Мера в голове могли бы подкоситься ноги, но Сильвия лишь крупно вздрагивает и закусывает нижнюю губу. Чтоб ты провалился, Мер, со своими адскими флюидами. И захвати с собой мои чувства, потому что разобраться в них я уже не в состоянии. Но вслух Сильвия не говорит ни слова. — Ладно, — произносит он наконец, выпрямляясь и глядя на нее сверху вниз. Протягивает руку и зарывается когтистыми пальцами в ее длинные волосы, ерошит их и удивительно ласково, ненормально нежно проводит большим пальцем по щеке. — Но я не обещаю, что твой папочка останется в восторге. Ты ведь с ним собиралась встретиться? Тебе придется как следует постараться, Сильвия, чтобы не упасть в грязь лицом. Пока она и представить не может, о чем он говорит. Пока в груди Сильвии оглушительно колотится сердце, заглушая собой все остальные звуки — совести, разума и здравого смысла. И кажется, будто вместо крови по организму курсирует раскаленное докрасна желание, готовое в любой момент выплеснуться наружу. Но едва Сильвия тянется вперед, чтобы обвить руками шею Мера, впиться в его тонкие губы нетерпеливым поцелуем, он усмехается ей в лицо и щелкает пальцами, исчезая так же легко, как и появился. С губ срывается тихий разочарованный выдох, хотя на самом деле от досады хочется выть. Проклятый демон точно знает, что делает — задержись он хоть на мгновение, и затуманившее рассудок возбуждение было бы уже не унять. Только на этот раз знакомое наваждение и не думает спадать. Я всего лишь исполнил твое желание, Сильвия. Увидимся завтра вечером. И, будь хорошей девочкой, надень красное платье. Уверен, с этим тебе справиться будет проще, чем со своими чувствами. Какой же он все-таки ублюдок. Раскрасневшаяся от возбуждения, с горящими щеками и вспыхнувшим внизу живота жаром, Сильвия запускает руку под свободную резинку домашних штанов и касается себя отчаянно и горячо. Прикрывает глаза и представляет, как проклятый ублюдок раскладывает ее прямо на барной стойке, зубами прихватывая шею до крови. И она уверена, что тот смотрит за ней и смеется над ее слабостью. Хрипло. Низко. Сексуально. Вот и умница. Черт. Любимый ресторан отца расположен на Манхэттене, и к вечеру на улицах не продохнуть от людей и ярких, как звезды на ночном небе, огней небоскребов и многочисленных заведений вокруг. Жаль, что звезд в Нью-Йорке давно уже не видно — небеса затянуты плотной дымкой смога, и напоминают сплошное черное полотно, кое-где освещенное прожекторами. В последний раз Сильвия бывала в «Хейлис» на Манхэтенне лет десять назад, когда была совсем еще девчонкой, и отец вынужденно взял ее с собой на встречу с инвесторами. Тогда ей полагалось сидеть тихо и не отсвечивать, прямо как учила мать, сегодня же она гордо шагает по раскинувшейся перед входом в ресторан ковровой дорожке. Шлейф длинного красного платья с высоким воротником и провокационным вырезом на правом бедре, тащится за ней, несмотря на туфли на высоком каблуке. Она уверена, что еще не раз за сегодняшний вечер пожалеет о выбранной обуви и неудобном фасоне платья, но отступать уже некуда. Шагая к дверям, которые заботливо приоткрыл швейцар, Сильвия покрепче перехватывает Мера под руку. И он сегодня тоже выглядит неплохо — черный костюм сидит по фигуре, а ворот красной рубашки вновь расстегнут на несколько верхних пуговиц. Никакого галстука. Насколько же непривычно видеть его без венчающих копну темных волос массивных рогов и острых когтей. Он мог бы выглядеть безобидно, если бы не цепкий взгляд вышедшего на охоту хищника — Сильвия замечает, как он оглядывается по сторонам, как довольно ухмыляется — скалится — в ответ на безобидный вопрос швейцара. Даже в человеческом обличии Мер остается демоном, и аура у него соответствующая. Женщина лет сорока позади с интересом поглядывает на него, вскинув брови. Меховое боа, накинутое поверх изящного черного платья, покачивается в такт ее приглушенным кокетливым смешкам. Господи, милочка, умерь аппетит. Ты явилась сюда не одна. — Столик на имя Хейли, — произносит Сильвия, мягко улыбаясь швейцару. Тот щурит маленькие глазки и быстро пробегается по списку. Кивает. — Полагаю, мистер Хейли уже внутри и ждет нас. — Все верно. — Швейцар — щуплый и будто бы сухой, как старая ветка, слишком уж худой, кивает и пропускает их внутрь. — Проходите, пожалуйста. Ресторан «Хейлис» встречает их светлым просторным залом — сверкают на потолке аккуратные хрустальные люстры в классическом стиле, блестят из-под белоснежных скатертей столы из красного дерева, едва слышно постукивают столовые приборы под отголоски классической музыки. Обстановка такая царственная и торжественная, что на несколько мгновений Сильвия чувствует себя настоящей леди. Поудобнее перехватывает руку Мера и улыбается хостес в строгом черном платье, когда та спешит проводить их к столику. Оглядываясь по сторонам, Сильвия замечает, насколько публика здесь отличается от типичных завсегдатаев одноименных клубов — в ресторанах отца собираются сливки общества, привыкшие прятать истинное лицо под фальшивыми улыбками и манерами. Она-то точно знает, что ночью они, привыкшие ворочать миллионными капиталами в офисах на Уолл-стрит, тоже завалятся в какой-нибудь элитный клуб и на несколько часов напрочь забудут не только о манерах. Удивительно, как легко почувствовать себя в сказке, всего лишь переступив порог дорогого ресторана. Но сказка рушится, разлетается на сотни мелких осколков, когда Сильвия встречается взглядом с отцом. — Я был уверен, что ты опоздаешь, — бросает он вместо приветствия, постукивая пальцами по белоснежной скатерти. — Рад, что хоть один твой кавалер научил тебя пунктуальности. Приятно познакомиться. — Отец поднимается из-за стола и протягивает Меру руку. — Вы тот самый Мерсер, я полагаю. Сегодня можете звать меня просто Оскар. — У вас чудесная дочь, Оскар, — улыбается Мер, прежде чем отодвинуть для нее стул, и улыбка его не предвещает ничего хорошего. — Но вы не представляете, как часто мне приходится напоминать ей о манерах. — Может, хватит говорить обо мне так, словно меня здесь нет? — фыркает Сильвия раздраженно и занимает место за столом. Мер придвигает свой стул поближе. — Спасибо, что с самого начала выставил меня дурой, пап. С чего ты вообще решил устроить этот ужин? Некоторое время они смотрят друг на друга молча — отец хмурится и со стуком ставит на стол полупустой стакан. Поджимает губы и нарочито медленно переводит взгляд с Сильвии на Мера и обратно. Оценивает обоих, как условия какого-нибудь контракта, или выискивает изъяны. Не представляет еще, кого намеревается смутить своим поведением: Меру плевать, насколько многозначительные взгляды будет кидать на него отец, каким проверкам попытается подвергнуть. Для него сегодняшний вечер — всего лишь одно из желаний Сильвии и чудное развлечение, точно как их поход в клуб. И остается лишь надеяться, что на этот раз он не выкинет ничего из ряда вон. Не сомневайся, детка, я буду вести себя как подобает, усмехается он у нее в голове и кладет ладонь ей на бедро. Жар легко чувствуется сквозь тонкую ткань платья. — Недавно я перекинулся парой слов с Уилсоном, — говорит отец, прежде чем опустить взгляд на меню. — Если знать его достаточно хорошо, то можно легко выяснить, чем занимается в свободное время весь ваш отдел. С таким длинным языком нечего претендовать на место в совете директоров, конечно, но кое в чем я с ним согласен: иногда за тобой глаз да глаз нужен. Кто все-таки твой молодой человек, о котором с недавних пор судачит добрая половина офиса, Сильвия? Собираясь в ресторан, она представляла что угодно: серьезный разговор насчет ее поведения на последней корпоративной вечеринке; попытки оправдаться за сплетни, какие могла бы распространять о ней Джейн; разговор о матери, ведь в последнее время она звонит отцу все чаще. Что угодно, только не буквальное знакомство с родителями — отцу, черт побери, никогда не было дела, с кем и зачем встречается дочь. Он половину ее парней и в глаза-то не видел! С подозрением Сильвия поворачивается к Меру, но на губах того застыла довольная, широкая улыбка — сейчас он напоминает кота, дорвавшегося до мяса, что незадачливый хозяин оставил на кухне без присмотра. Не мог же он сам все это подстроить? Зачем? Сильвия не представляет себе демона, способного развлекаться столь примитивными, унылыми встречами. Ресторан — не ночной клуб, где можно легко затеряться в толпе и встретиться с десятками, если не сотнями одиночек, готовых на все. Ресторан — это чинный прием, встреча один на один с Оскаром Хейли, а Сильвия знает отца лучше других. Холодный и флегматичный, тот едва ли мог бы заинтересовать Мера хоть немного. Ерунда это все. Совпадение. Может, у папы сентиментальность на старости лет проснулась, вот и… У них ведь и легенды-то нет. Сильвия вдыхает поглубже. — О, мы познакомились по переписке, — охотно включается в разговор Мер. Держится уверенно и не сводит показательно заинтересованного взгляда с отца, но Сильвия все еще чувствует его ладонь на бедре. Медленно он скользит вверх, касается пальцами обнаженной кожи в районе выреза. — В интернете. Вы знали, что Сильвия замечательно разбирается в вине? Мы и встретились впервые на дегустации полгода назад. Никогда бы не подумал, что скачусь до столь примитивных комплиментов, — он вдруг поворачивается к Сильвии, галантно берет ее за руку и оставляет невесомый поцелуй на тыльной стороне ладони. Ухмыляется — всего на мгновение, но она эту ухмылку все-таки замечает, — но ты, дорогая, прекраснее самого выдержанного вина. Картинка в голове не складывается. В прошлый раз, стоило им с Мером оказаться на публике, тот вел себя как самый последний засранец, и казалось, что иначе он попросту не может. Но сейчас перед ней совсем другой человек — карие глаза блестят в ярком свете люстр, на губах играет спокойная улыбка, и если бы не его чертова ладонь, скользящая все выше под платьем, она подумала бы, что сегодня его подменили. Не расслабляйся, Сильвия, ты понятия не имеешь, чего стоит от него ждать. Может, он и ставит тебя выше других людей, но ты все еще его игрушка — пусть даже любимая. Но она ведь и не против ею быть. Ей хочется, чтобы он дергал за ниточки когтистыми пальцами и заставлял ее двигаться в ему одному известном ритме. Иногда. Только иногда. — Спасибо, — отвечает она с улыбкой, наконец взяв себя в руки. — А ты, пап, не держи меня за идиотку. Когда это ты интересовался моей жизнью? Мы и говорили-то с тобой в последний раз месяца полтора назад. Тогда ты позвонил, чтобы уточнить, смогу ли я подготовить простенькую презентацию для клуба, если ты пришлешь мне материал, потому что с подрядчиком что-то приключилось. — Можешь думать что хочешь, Сильвия, но я никогда не пренебрегал твоей жизнью. Просто чаще я наблюдаю со стороны. — Папа пожимает плечами и жестом подзывает официанта. — К сожалению, я не смог найти никакой информации о Мерсере. Прошу прощения, как ваша фамилия? — Элл. Что-то здесь не так. Ерзая на стуле, стараясь устроиться поудобнее, пока официант — высокий мужчина с усами щеточкой — принимает заказы, шуршит блокнотом и предлагает попробовать особые блюда от шефа, Сильвия гадает, не блефует ли отец. Он мог наводить справки о ее ухажерах, когда вздумается, и тогда не удивительно, что некоторые из них не продержались и пары недель — может, поговорили с папочкой по душам, вот и решили, что задерживаться в компании Сильвии не стоит. Нет, глупость. Ей давно уже не шестнадцать и даже не восемнадцать, чтобы отец тайком лез в ее личную жизнь. Уж лучше бы он и дальше делал вид, что его вовсе не интересует, с кем, как и когда встречается дочь. Но сейчас, когда он сидит напротив и внимательно, сощурив серые глаза, разглядывает Мера, Сильвии все меньше верится в его безразличие. Папа заботится о ней, просто по-своему — так, как не должен заботиться отец о своей двадцатипятилетней дочери. Лучше бы он звонил пару раз в неделю и узнавал, как дела. Или присылал цветы на день рождения. Минут десять они ведут светскую беседу: обсуждают отношения Сильвии и «Мерсера», обмениваются мнениями о французской кухне и делятся впечатлениями о запеченных улитках, которых подают в «Хейлис». Мер утверждает, будто те здесь просто отменные, хотя Сильвия готова поспорить, что он никогда не бывал в ресторане отца и улиток там не пробовал. Удивительно, но папа соглашается с ним почти во всем. — Всю жизнь был уверен, что Сильвия найдет себе кого-нибудь с горячей головой, — произносит вдруг отец. — Сколько ни смотрел за ее ухажерами, ни один не отличался покладистым нравом. Удивительно, как вы с ней так запросто сошлись, Мерсер. — Поверьте, Оскар, у меня тоже есть скелеты в шкафу. И нрав у него уж точно не покладистый, но в разговор Сильвия влезать не собирается. Вскоре официант приносит каре ягненка и легкий фруктовый салат, играюче умещает блюда на столе между многочисленными столовыми приборами и бутылкой вина, расставляет бокалы и на всякий случай уточняет, точно ли мистер Элл не желает отведать хоть что-нибудь из меню. Мистер Элл, подумать только. Сильвия едва не закатывает глаза и пытается незаметно смахнуть руку Мера со своего бедра. Ничего не выходит. — Знаете, Сильвия никогда о себе не рассказывает. — Мер откидывается поглубже на спинку стула и с интересом поглядывает на отца. — Не говоря уже о том, чтобы добиться от нее хоть слова о семье. Вчера, когда она пригласила меня на ужин, я подумал было, что это ее идея. — Не говори глупости, я… Сильвия осекается на полуслове, почувствовав, как скользнули его пальцы по внутренней стороне ее бедра. Еще раз, чуть выше — к лобку, задевая нижнее белье. Она сводит ноги вместе в попытках остановить его, но становится только хуже. Прикосновения настойчивые, чувствительные, и Сильвия вновь неловко ерзает на стуле, но уже совсем по другой причине. Внизу живота собирается знакомый ком предательского возбуждения. Ну не здесь же и не сейчас! Ответом ей становится лишь спокойная, едва ли не умиротворенная улыбка — но она знает, что в душе Мер широко, хищно ухмыляется, — и все тот же заинтересованный взгляд, адресованный вовсе не ей. Черт. — Я часто говорю о себе, просто о семье мне рассказать нечего, — сдавленно заканчивает она и принимается за фруктовый салат. Внутренняя сторона бедра горит огнем в тех местах, где касались ее пальцы Мера. Человеческие, черт побери, пальцы, без проклятых острых когтей. — Ложная скромность тебе не к лицу, Сильвия. — Отец качает головой, снимает мясо с кости вилкой. Сильвия старается смотреть куда угодно, только не на него — уж лучше уткнуться носом в тарелку и сделать вид, будто салат интересует ее больше всего на свете. — Покрасоваться ты всегда любила. Не верьте ей, Мерсер, если она строит из себя святую невинность. Такую оторву еще поискать, но оно того стоит. О да, оно того стоит. Правда, Сильвия? Мер в ее голове, в отличие от реального, хрипло посмеивается. Выгибает ладонь и сдвигает тонкую полоску нижнего белья в сторону, бесцеремонно проникая пальцами внутрь. Дыхание у Сильвии перехватывает. Она судорожно хватает ртом воздух и еще крепче сводит бедра, только размеренные, ритмичные движения не прекращаются. Словно в бреду, она оглядывается вокруг и бросает короткий взгляд на отца — тот в ее сторону даже не смотрит. Господи, спасибо, что скатерти в «Хейлис» такие длинные. Спасибо, что за соседним столиком не сидит какая-нибудь глазастая дамочка, способная заметить любое движение. Спасибо, что этому сумасшедшему хватает наглости творить такие непотребства. Желание медленно заволакивает сознание и грозится заслонить собой здравый рассудок и совесть. Сильвия передвигается чуть ближе к краю мягкого стула, позволяя Меру творить с ней что угодно. Глубже. Она закусывает нижнюю губу, смазывает помаду. Кровь приливает к лицу, и румянец на щеках становится ярче — вовсе не благодаря кремовым румянам от «Диор». Чаще. Дыхание тяжелеет, по телу пробегает электрический разряд. Сильвия едва заметно подрагивает от ненормального, неправильного удовольствия. В ресторане, черт бы его побрал! Прямо при отце, который понятия не имеет, что творится у него под носом! И ты в восторге, правда? Будь умницей, Сильвия, держи себя в руках. Иначе что-нибудь обязательно пойдет не так. Обещаю. — Сильвия просто не хочет показывать мне все сразу. Правда, дорогая? — спрашивает Мер совершенно спокойно. Сильвия не понимает, чего ей хочется сильнее — залепить ему пощечину или потянуться и поцеловать. С губ срывается хриплый выдох, когда он задевает одну из чувствительных точек внутри. Тварь. — В девушке всегда должна оставаться загадка. Но раз у нас сегодня особенный вечер, может, расскажешь что-нибудь, Сильвия? Раз уж Оскар до сих пор не выставил меня из ресторана, я заслужил узнать тебя поглубже. Катись ко всем чертям вместе со своей глубиной, Мер! И Сильвия надеется, что он слышит ее даже тогда, когда вслух она не произносит ни слова. Крепко сжимает в руках десертную вилку, да так, что медленно белеют костяшки пальцев, и покусывает нижнюю губу. От помады скоро и следа не останется. Сердце бьется в груди как сумасшедшее, глаза наверняка блестят от вожделения, и Сильвии приходится покрепче стиснуть руку Мера бедрами. Хватит. Нет, продолжай. Подожди. Хотя бы не здесь! Мысли судорожно перескакивают с одного на другое, и Сильвия рот боится открыть. Стоит хоть звуку сорваться с ее губ, как он наверняка перерастет в томный выдох. Повезет, если не стон. — Иди к черту, — выдавливает из себя Сильвия и отправляет в рот ложку салата. Киви, ананас, клубника — вкусы сливаются, не в силах перебить ощущения совсем другие. Кажется, сейчас она могла бы съесть даже пучок травы, не почувствовав подвоха. — Сильвия, ну тебе же давно уже не шестнадцать. — Отец едва не закатывает глаза. — Держи себя в руках хотя бы на людях. — Да, дорогая, давай хотя бы на людях не будем, м? — И от откровенно издевательской ухмылки Мера низ живота сводит от удовольствия. Не надо. Пожалуйста, не надо. Но он все-таки проталкивает пальцы глубже, коротко облизывая губы. К столу вновь подходит усатый официант, ставит перед ними десерты и ловко собирает опустевшую посуду на металлический столик на колесиках. Сильвия изо всех сил цепляется за бортики тарелки из-под салата, словно от этого зависит ее жизнь. — Мэм, с вами все в порядке? — вежливо уточняет официант. Сильвия не может найти себе места, ерзает и старается избежать очередного прикосновения Мера, но не может. Делает лишь хуже. Его движения не идут ни в какое сравнение с ее тусклыми попытками удовлетворить себя на кухне вчера ночью. Он толкается в нее пальцами уверенно и умело, давит большим пальцем на клитор, и ведет себя при этом как последняя сволочь. На людях. Сильвия и представить себе не могла, что секс — пусть даже и такой — на публике так заводит. А может, все дело в проклятом демоне. В его поганых флюидах. — Все… — дыхание сбивается, с губ срывается едва слышный полустон, — м-м-м… хорошо. — Может быть, принести еще воды? — Не нужно, — кое-как произносит Сильвия. — Ты что-то неважно выглядишь, — говорит отец и тянется к ней через стол. — Тут просто жарко. Все в порядке. Шагов официанта и возни за столом Сильвия уже не замечает. Мир на мгновение содрогается и тонет в яркой вспышке оргазма, а может, это дрожит ее тело. Слабость растекается по нему от кончиков пальцев до самой макушки, заставляя Сильвию откинуться на спинку стула и с облегчением выдохнуть. Белье под платьем отвратительно мокрое, и ей очень повезет, если на подоле не осталось заметных пятен — красный цвет не прощает ошибок. Но это, черт побери, один из самых ярких оргазмов в ее жизни. Страшно представить, что может сотворить это чудовище в постели — там, где не обязательно ограничиваться одними лишь пальцами. Неужели она всегда была такой похотливой? Разве раньше ее заводили подобные вещи? Отвратительно. Стыд расцветает пышным цветом и кажется, будто еще немного, и сознание обернется бескрайним полем ярко-красных цветов. Сейчас, Сильвия уверена, ее натуральный румянец не сумела бы перекрыть никакая косметика. — А все эти украшения и татуировки, — говорит отец как ни в чем не бывало, — это часть образа? — Да, — улыбается Мер, не глядя на Сильвию. — Я считаю это одним из способов самовыражения, а самовыражение для художника — самое важное. — Так вы художник? — Да. Абстракционист. — Ну ты и ублюдок, — шепчет Сильвия на ухо Меру, улучив мгновение в их с отцом беседе. Но он лишь демонстративно кивает ей и, обернувшись, скалится. И на мгновение мелькнувшие острые зубы видны лишь ей одной. Как ее угораздило связаться не с кем-нибудь, а с беспринципным демоном из преисподней? Какого черта он до сих пор здесь и исполняет желания даже настолько глупые? Ему ничего не стоило отказаться от ужина. Медленно, без особого интереса отправляя в рот одну ложку джелато за другой, Сильвия понимает, что никогда не найдет ответов на эти вопросы. Строго говоря, ей наплевать. Ни один мужчина, демон он или человек, никогда не признается, что он в восторге от общества женщины. Не покажет свою слабость. Вот и Мер отказывается ее демонстрировать, но никогда не оставляет Сильвию одну. Таскается за ней, прислушиваясь к каждой шальной мысли, словно только и ждет момента, когда она загадает очередное желание. Видишь ли, ты можешь не загадать больше ни единого желания, но я все равно заберу тебя с собой, когда придет время. Потому что ты уже принадлежишь мне. Вопрос лишь в том, как долго ты продержишься и насколько мне будет с тобой весело. Эти его слова она запомнила надолго. И ведь он до сих пор здесь. А ты до сих пор принадлежишь мне, Сильвия.