Грех: желание

— Ты никогда ничего о себе не рассказываешь, — произносит Сильвия обиженно и с грохотом ставит на стол початую бутылку вина. Щеки у нее уже минут пятнадцать как раскраснелись, а язык развязался и того раньше. Расфокусированным взглядом осматриваясь вокруг, она и не задумывается, кому задает вопросы. Да и ответа на них давно не ждет. — Я ничего о тебе не знаю, — даже имени! — когда ты запросто можешь забраться ко мне в голову и прочесть каждую мысль! Отвратительно. Ты знаешь, что нельзя так вести себя с женщинами? Мер не торопится отвечать. Лениво потягивается в просторном кресле в гостиной, одергивает черную футболку и задумчиво разглядывает узор из татуировок на предплечье, словно видит их впервые. Интересно, чем он занимается, когда не торчит рядом? Видел ли он себя в зеркало? Знает ли, что на шее у него красуется пасть кракена? Подбирает ли себе одежду сам или она — тоже порождение фантазий Сильвии? Вопросы один за другим проникают в сознание, сменяют друг друга, но и на них ответов у нее нет. Ад — или где там на самом деле живут демоны — для нее до сих пор такой же, какой она представляла в юности. Неприветливые каменные своды, лава, быть может, костры до самого потолка, огромные котлы, полные грешников. Только в таком месте никогда не смог бы родиться и вырасти кто-то вроде Мера. Он напоминает Сильвии обычного земного мужчину — такой же острый на язык, эгоцентричный и не способный взглянуть дальше собственного носа. Для этого вовсе не обязательно быть демоном с непроизносимым именем. Сильвия садится ровнее и поправляет юбку. Какая разница? Она уверена — Мер мог бы сделать с ней что угодно, если бы только захотел. Уже несколько дней она не может отделаться от навязчивых снов, раз за разом вспоминает тот вечер в ресторане и поплотнее сводит бедра, лишь бы унять неприятную пульсацию между ног. Адские флюиды. Может, он только под это и заточен, вот и исполняет желания так топорно — как всякий мужик, лишь с одним управляться и умеет. Терпкость и легкая кислинка вина оседают на губах, когда Сильвия в очередной раз прикладывается к бутылке. — Чего молчишь? Сказал бы хоть, как тебя на самом деле зовут, — продолжает возмущаться она, не замечая насмешливой ухмылки на губах демона. Не глядя, как блестят его глаза в полумраке гостиной. — Или для чего ты болтаешься вокруг даже тогда, когда я не загадываю желаний. Раз ты тут для того, чтобы меня ублажать, мог бы вести себя дружелюбнее! Какая только чушь ни срывается с языка сегодня, но Сильвия уже час как не отдает себе отчета в том, что несет. Пусть этот засранец думает, будто у нее крыша поехала, но она просто-напросто устала. Избавиться от него не получилось, Джейн так и ходит под ручку с Дереком, будто их сшили друг с другом, а на работе хоть вешайся. Половина отдела волком смотрит, как если бы Сильвия лично каждому в кофе пару ложек соли вместо сахара подкинула. Разве она не заслужила чуть-чуть любви? И Мер — он немногим лучше остальных. Издевается над ней, смеется, дразнит… Знает ведь, насколько привлекательным на самом деле выглядит. Чего ему стоит просто исполнить ее желание? Самое простое и примитивное. Сильвия вовсе не против испытать на себе крепость его хватки, ощутить жар его тела и вновь почувствовать, насколько длинный у него язык. Поцелуи у него со вкусом дорогого бурбона и паршивых сигарет, но даже так вспоминать их без дрожи в коленях Сильвия не может. — Мер, — лениво тянет он, будто об этом она его спрашивала. И тон такой паскудный — не иначе как считает ее полной дурой. Сильвия, покачиваясь, поднимается из-за стола. — Ты должна была запомнить, детка. Слушай, неужели тебе и впрямь нравится это обращение? Я ведь откопал его именно у тебя в голове. Насколько грязными были твои мысли, когда ты вызывала меня, Сильвия? Так дальше продолжаться не может. Походка у Сильвии неуверенная, она с трудом держит равновесие и старается не завалиться набок, прижимается то к дверному косяку, то к длинному книжному стеллажу, облокачивается на подлокотники трехместного дивана. Не без усилий встает прямо перед креслом Мера и смотрит на него сверху вниз — удивительно, каким огромным он кажется даже в таком положении. Длинные темные волосы небрежно спадают на лицо, серьги блестят в тусклом свете единственной лампы. Весь его вид выражает превосходство, снисходительность, уверенность в себе. Мер — хищное животное, отдаться которому по какой-то причине хочется сильнее, чем сбежать. Да и сколько раз Сильвия пыталась убежать, выбросить его из головы или собственной жизни — ничего не вышло. Они связаны кровью и контрактом. Так почему бы наконец не поддаться самым низменным желаниям? Он, в конце концов, раз в десять горячее Дерека. Как много умеют демоны? Сильвия прикрывает глаза и мотает головой в попытках отогнать в сторону неуместные мысли. Не выходит. — Заткнись, — говорит она, когда, глубоко вдохнув, собирает в кулак всю свою решимость и посылает голос разума к черту. Сегодня в Сильвии говорит вино, и она смело садится к Меру на колени, обнимает его за шею — раз уж в клубе дотянуться не вышло, она наверстает хотя бы сейчас. — Я говорила о настоящем имени. — У тебя в голове ни одной мысли о моем имени, — шепчет он ей на ухо, обнимая за талию. Когти чувствуются сквозь халат. — Но мне нравится твой подход, Сильвия. Всего несколько месяцев, и ты сдалась. Целоваться с ним — совсем не то, что с другими мужчинами. Со сколькими мальчишками Сильвия крутила романчики в старшей школе, как много партнеров сменила, уже будучи взрослой, но эти поцелуи не идут ни в какое сравнение с другими. Мер прижимает ее к себе слишком крепко, проводит языком по зубам и небу, беззастенчиво запускает когтистые пальцы под тонкую ткань халата и сжимает ее подбородок свободной рукой. — Не боишься? — ухмыляется Мер — широко, ярко, самодовольно. И Сильвии кажется, будто шепот звучит у нее в голове: — Молодец. Кожа у него горячая, и Сильвия чувствует это на себе, когда он одним движением стягивает футболку через голову. Господи, у него все тело покрыто татуировками — именно так, как она себе представляла. Грубоватые узоры, в которые вплетены часы, черепа, скорпионы — все те символы агрессии и мужественности, о каких она фантазировала, будучи школьницей. И будь она чуть менее пьяной, обязательно задумалась бы об этом. Металлические сережки царапают кожу, когда Мер покрывает поцелуями шею Сильвии, спускается к ключицам и оставляет на коже следы от коротких, легких, но ощутимых укусов. Она невольно запрокидывает голову, подставляется под прикосновения сама. Если это не наваждение, то что? Сильвия уверена, что еще пара таких поцелуев-укусов, и она сгорит, но ничего не происходит. Она тянется к Меру и впивается своими губами в его, нетерпеливо расстегивает ремень с массивной пряжкой. Если он не трахнет ее прямо сейчас, она сойдет с ума. И мысль эта бьется в голове поверх остальных, заслоняет собой остатки здравомыслия. Внутри не осталось ничего, кроме слепого желания. Расправившись с застежкой на джинсах, Сильвия проводит пальцами по торсу, касается горячей, бледной кожи и припадает к ней губами, оставляет засосы — беспорядочные, едва заметные под татуировками. Мер ведь не человек даже. Что она, мать ее, делает? Плевать. Сильвия и сама готова сбросить халат на пол, но Мер небрежно смахивает его с ее плеч первым. Подхватывает Сильвию под бедра и приподнимает, словно она ничего не весит, прежде чем перенести на диван и прижать к нему своим телом. От приятной тяжести ведет ничуть не хуже, чем от выпитого вина. Сильвия обхватывает Мера ногами за бедра, цепляется пальцами за его широкие плечи и дышит так тяжело и громко, что кажется, будто в шуме ее дыхания растворились все остальные звуки. Хочется дотронуться до его рогов, коснуться их если не губами, то хотя бы руками, почувствовать, какие они на ощупь. Но исполнить свое желание Сильвия не успевает. — Детка, если будешь распускать руки, я за себя не отвечаю, — хищно ухмыляется Мер, прижимая обе ее руки к дивану. — Расслабься. Если будешь хорошо себя вести, я исполню на пару твоих желаний больше. — Да ты только болтаешь обычно. — Сильвия возвращает ему ухмылку с процентами и беззастенчиво трется промежностью о его пах. Черт, сколько у него на самом деле сережек? Столько, сколько тебе не снилось даже в самых грязных снах, детка. Его голос — над ухом и прямо в голове — становится последним, что слышит Сильвия, прежде чем почувствовать в себе жар Мера. На собственной шкуре ощутить, сколько у него сережек — в том числе и ниже пояса. Больно. Горячо. Слишком хорошо. Один толчок за другим, с ее губ срываются беспорядочные стоны, а перед глазами пляшут разноцветные искры. Сильвия боится приподнять веки и столкнуться с горящим взглядом демона, увидеть, насколько он не похож на человека на самом деле. До боли закусив нижнюю губу, она выгибается навстречу его движениям и охотно подмахивает бедрами. Никогда в жизни Сильвия не чувствовала себя настолько развязной. Распущенной. Ненасытной. Пусть вколачивается в нее всю ночь напролет, замучает ее до смерти, только не останавливается. Его тяжелое дыхание над ухом становится для нее музыкой, характерный запах его тела, сигарет и парфюма — афродизиаком. На ощупь она находит его губы, но их поцелуи не длятся и нескольких секунд. Еще. Мер наваливается на нее всем телом, толкается все глубже и чаще и крепко стискивает запястья когтистыми пальцами. Еще. Сильвия задыхается короткими, сбивчивыми стонами и мечется по дивану, чувствуя, как взмокшее тело скользит по гладкой коже. В голове мелькает и затухает мысль, что Сильвия отдается черт знает кому. Но почему это так хорошо? Так правильно? Почему этого ей хотелось гораздо сильнее, чем проучить Джейн или разобраться с Дереком? Сейчас, обессиленно покусывая губы и задыхаясь от удовольствия, Сильвия о них даже не вспоминает. Сейчас не существует ничего, кроме ее удовольствия и Мера — кажется, будто тот находится одновременно повсюду. На ней, в ней, вокруг нее. Низ живота сводит сладостным спазмом, в ногах ощущается знакомая слабость. Нет, не может же она вот так… — Давай, — шепчет он ей, как подобает настоящему искусителю. Демону. Нет, не так быстро, не так… Но сдается Сильвия почти сразу. Не может сдержать пробивающий тело оргазм и сорвавшийся с губ особо громкий стон. Она вся — от кончиков пальцев до приоткрытых губ — содрогается и выгибается дугой, пытается освободить руки, но не может. В ногах будто не осталось силы, и Сильвия хочет разомкнуть их с Мером объятия, только ничего не выходит. — Молодец, — повторяет он, касаясь губами ее уха, зубами прихватывая мочку, и толкается в нее снова. Черт побери, сколько в нем запала? Сильвия открывает глаза, чтобы столкнуться с его жадным, горячим и горящим взглядом. На бледном лбу поблескивают капли пота, но в остальном на его лице ни единого признака усталости. Он и впрямь готов издеваться над ней всю ночь напролет? Точно как она думала несколько мгновений назад? Очередной выдох перетекает в усталый, протяжный стон. — Будь хорошей девочкой, Сильвия, покажи мне, как ты на самом деле меня хотела, — и в его срывающемся голосе она слышит смех. Вожделение разгорается с новой силой, и Сильвия выгибается навстречу плавным, четко выверенным движениям Мера. Как долго он продержится? А она? Только сейчас до нее доходит, что он — демон, способный разжечь желание буквально за несколько секунд. Инкуб. Ему ничего не стоит выжать ее досуха. Никогда Сильвия не думала что… Всякие мысли утопают в мареве жара, волнами накрывающего тело. В горячем и сбивчивом дыхании Мера, в его сумасшедшем запахе, к которому примешивается запах секса, и пустоте. Сильвию укачивает на волнах сокровенных желаний и оргазмов, каких она не испытывала со времен учебы в колледже. Еще. Когда Сильвия, ослабевшая и взмокшая, с трудом садится на диван, за окном уже виднеются розовые всполохи рассветного солнца. В гостиной стоит все тот же полумрак, но уже не пахнет вином — только потом, близостью и табаком, едва ощутимо. Тело не слушается, запястья горят от боли, а низ живота сводит уже далеко не сладостным возбуждением. Она чувствует себя немногим лучше, чем после громкой пьянки. А ведь выпила всего ничего, и то для храбрости. Мер и впрямь высосал из нее все силы, но оно того стоило. И если бы у Сильвии спросили, готова ли она повторить, она бы согласилась. Если бы спросили, жалеет ли Сильвия, она уверенно покачала бы головой. Ни один мужчина в ее жизни и в подметки не годился Меру. Жаркому, умелому и ненасытному демону. Черт. — А ты и впрямь ничего, — хмыкает Мер, когда нависает над ней с довольной ухмылкой на губах. — Могла ведь и умереть, если бы я перестарался. — Но у тебя же получилось держать себя в руках, — выдыхает Сильвия, потирая запястья. — И на том спасибо. Отчего-то он закатывает глаза и поднимается с дивана, придирчиво разглядывает себя в зеркало. Приглаживает растрепавшиеся и влажные волосы, проводит длинными пальцами по многочисленным татуировкам и пару раз — Сильвия готова поклясться, что не ослышалась — чертыхается, задевая мелкие сережки под ребрами. И не только. — В душ сходить не хочешь? — Только сейчас Сильвия замечает, что голос у нее хрипит. — Приглашаешь? — Еще чего. Тебе и так сегодня многовато перепало. Мер смеется, но ничего больше не говорит. Сильвия гадает, устал ли он или, наоборот, чувствует себя бодрым и полным сил? Невольно, но она снова и снова переводит взгляд на его удивительно ладное тело: на мощные плечи и спину, на подкачанные ноги и… Такие же когтистые, как и на руках, пальцы. Удивительно, что хвоста у него нет. Отлично сочетался бы с рогами. — Так как все-таки тебя зовут? — кутаясь в халат, спрашивает Сильвия без особой надежды на ответ. — По-настоящему. — Мертаэль. Ты, детка, язык сломаешь о мое имя, сказал ей как-то Мер, а на самом деле имя оказалось простое и мелодичное. Она-то ждала невнятной тарабарщины, из которой и звука приличного не извлечь. Не будь Сильвия так далека от религии, сказала бы, что имя его похоже скорее на ангельское. Но когда она поднимает взгляд, чтобы спросить, обо что она должна была сломать язык, в гостиной уже никого нет. О демоне с удивительно мелодичным именем напоминает только оставшаяся валяться на кресле кожаная куртка, а в душе Сильвии ворочается непривычная тоска. Грудь сдавливает неприятным ощущением пустоты, на голову давит. Он назвал ей свое имя. Разве это ничего не значит? Мер запросто мог соврать. Да и какая ей разница? Возмущенная собственной реакцией, Сильвия запахивает халат поплотнее и все-таки шагает в душ по холодному паркету.