Вселенские забавы

      — Мичи… ха… Извини! Долго ждёшь?       Хината опирается руками о колени и тяжело дышит.       — Что…?       — Меня просто мама задержала! Х-ха-а…       — Х-хина-чан… — Такемичи шире раскрывает глаза. — Мы разве не-       Она не может поверить.       Они же только что были в переулке.       Там были два парня из Мёбиуса.       Такемичи практически ударили битой.       А Хината плакала.       — Такемичи-чан, что случилось? — Тачибана подходит ближе. Наото, находившийся за её спиной, напрягся. — Т-ты чего?       Наото, с которым она ещё не знакома.       Такемичи смотрит на часы.

[17:01]

      В её голове эхом раздаётся противный звон. Слишком заевший звон. А телу холодно. Холодно так, словно её заковали во льдах и не дают выбраться к спасительному теплу.       — Хина-чан… — начинает Такемичи. Лицо её бледнее трупа, синие глаза неверяще бегают по фигуре девочки напротив. — Хина-чан, мне срочно нужно домой, — Ханагаки замечает обеспокоенность на лице подруги и спешит пояснить. — Мне… Я вспомнила! Меня мама попросила помочь по дому! Не хочу её расстраивать… — отмазка глупая, но всегда срабатывала. Хината её поймёт. Уж она-то знает, что маме нужно помогать. Такемичи на дрожащих ногах разворачивается в противоположную от Тачибаны сторону, но затем опоминается и громко восклицает. — Хината, иди домой, пожалуйста! — она поднимает брови и криво улыбается. — Мы завтра отметим, я обещаю!       — Э-эм, Мичи-чан… — тоскливо и недоумевающе тянет Хината, удивлённая резкой смене настроения подруги. Только недавно она спокойно стояла и дожидалась её, о чём-то думая, но за секунду переменилась. Тачибана берёт себя в руки. Глаза её, персиковые и с упрямой искринкой, твёрдо смотрят вперёд. — Такемичи, напиши мне, как придёшь домой! — она подбегает к златовласой девочке и хватает ту за плечо. — Я переживаю.       — Хорошо, Хина-чан, — Такемичи заключает её в объятья, крепко сжимая.       И оставляет одну.       — Странная у тебя подруга, — подметил Наото, подойдя к сестре и задумчиво приставив палец к подбородку.

***

      — К-ха… ха…       Такемичи останавливается около своего дома после продолжительного бега. Грудь горит, в горле саднит, а ноги не держат. Разум мечется от одной мысли к другой.       Это было на самом деле?       Или видение?       Но руки, которые она не стесала о землю из-за падения, пульсируют. Такемичи приближает ладони к лицу и тщательно разглядывает их, но не находит ничего.       Никаких ранений.       Но тут Такемичи осознает, что пульсируют у неё не только руки.       А всё тело.       Это была не дрожь от страха и непонимания, и не боль, а какая-то ненормальная энергия.       Ханагаки ледяными пальцами роется в кармашке пиджака и подцепляет ключи. Всё теми же трясущимися ладонями она отворяет входную дверь и влетает в помещение. Сердце колотится. Кровь стынет в жилах. Она бросает ключи на пол, избавляется от обуви и пиджака, забивая на то, что «её» мать снова будет ругаться на наличие бардака. Такемичи мчится к ванной комнате. По приходе в ту бесцеремонно лезет под воду. Под кипячёную воду. Такемичи не чувствует обжигающего жара, который должен был прийти.       — Да что… Да что происходит?! — она не сдерживает крика и хлопает себя по лицу, дабы хоть как-то прийти в себя. Щёки такие же замёрзшие и словно извергают ледяной пар. Такемичи вылезает из ванной с грохотом, не боясь удариться и получить синяки, и летит на кухню.       Шкафчик. Аптечка. Градусник.       Светловолосая девочка выжидает пару минут. Не стерпев, достаёт градусник из-под мышки.       И тут же замирает.       Тридцать четыре градуса.       — Я умерла?       Логичный вопрос, который останется без ответа.       Всё, что с ней произошло, — паранормальщина. И такие чувства Такемичи в этом мире испытывает не первый раз. Она только недавно отошла (как ей казалось) от перемещения в другое тело. В первый день она наотрез отказывалась выходить из комнаты и бездумно пялилась в стенку. Мать грозила ремнём, ведь подумала, что дочь в очередной раз хочет школу прогулять, но и это не помогало. Однако состояние шока прошло через время: человек — существо, быстро свыкающееся со всякими переменами. Такемичи уже привыкла к милой Хинате, одноклассникам, Аккуну, Макото, Ямагиши и Такуе. Привыкла к учителям и матери, появляющейся дома не так часто, как нужно.       И вот снова. Снова вселенная издевается над ней. Снова она «дарует» то, о чём не просили.       Но это же спасение, разве нет?       Такое умозаключение мелькает на границе сознания, но Такемичи улавливает эту мысль и мёртвой хваткой цепляется за неё.       Она спасла Хинату, Наото и себя.       Она спасла.       Они не пострадали. И всё благодаря неизвестной силе, вызвавшей реакцию отчуждения в её теле.       Да. Теперь Такемичи это кажется самой здравой догадкой.       Она не умерла, а просто организм так реагирует…       А ещё девочка искренне надеется, что книжки в жанре «фантастика» хоть немного помогут ей разобраться в этом вопросе.       Градусник аккуратно кладётся на прежнее место. Такемичи успокаивается. Рассудок её полностью чист (не совсем), а дыхание ровное. Она всё ещё холодная как труп. Дотронешься — сам замёрзнешь. Но никакого дискомфорта, кроме зуда, этот холод не приносит.       — Что послужило причиной? — Такемичи плюхается на узкий кухонный диван и скидывает руки с него. Лежит она боком. Голова усердно работает. — Наото тут не причём.       Такемичи смотрит на настенные часы. Те показывают почти шесть. С учётом того, что путь до дома занял минут двадцать, она делает вывод: метания по дому её продлились чуть больше получаса. Но вот странный холод не сходит с тела уже почти час. Это заставляет напрячься.       А сойдёт ли он вообще?       И, если нет, то как ей потом это людям объяснять?       «Извините, просто я живой труп»?       — Зная сюжет этого произведения и все каноны подобных историй, я могу сказать, что… должен существовать какой-то триггер, — она переворачивается на спину и смотрит в потолок. — А что, если его пока нет?       А ведь точно.       У Такемичи из «оригинала» триггер появился не сразу. Если учесть, что этакое «перемещение во времени» произошло впервые, значит, нужно найти этот триггер.       Вернее, создать.       — Необязательно же руку кому-то жать, да? — Такемичи снова переворачивается и больно ударяется о пол. Она шипит, но тут же поднимается на ноги и быстро проносится мимо стола, останавливаясь у выдвижных ящичков. — А что, если…       -Шурх-       — Либо я подтвержу свою догадку, — глаза цвета моря отражаются в серебряной стали и красиво сверкают. Они хитро прищурены и сосредоточены, — либо завтра Хината будет плакать у моего гроба.       Ей невесело. Ни капли. Ею двигает чистый интерес и любопытство. Такемичи всегда была слаба перед азартом. Это её и погубило.       Сейчас она проверит, насколько эта способность может уберечь её.       Скорее всего, тут примешаны какие-то наркотики, раз она сейчас ведёт себя так.       Такемичи подносит нож к сонной артерии. Тот необычно ярко сверкает, отсвечивая от тусклых солнечных лучей.       — Согласно моим подсчётам, — она сглатывает, — простая угроза здоровью поспособствовала активизации этого. — Такемичи держит нож холодными пальцами. Такими же холодными, как и поверхность кухонного оружия. Она осознаёт: простым ударом биты по лицу тот парень наверняка убил бы её. Она ведь хиленькая, а попадание в голову — не шутки. — Значит, нанести смертельный удар?       Такемичи смотрит на часы. В который раз за день.

[17:54]

      Рисковый шаг.       Она знает.       Потому и замахивается.

-Тик-

-Так-

[17:52]

      Такемичи стоит у выдвижного ящичка.       Он закрыт.       Ножа в её руке нет.       А поза совершенно другая.

      — Да ладно! Хах! — Такемичи громко усмехается. Слегка нервно, с потрясением на физиономии. — Ещё раз!       Она снова подносит лезвие.

-Тик-

-Так-

      — Что за херня…       Такемичи с хлопком опускается на стул. И вновь смотрит на закрытый ящик. И на свои руки, в которых нет ножа.       — Это полный пиздец, — заключает она, а глаза её предвкушающе загораются.       Она словно маленький ребёнок, которому вручили новую игрушку. Глаза девочки полыхают огнём неверия и восхищения одновременно, губы счастливо расплываются в неконтролируемой улыбке, а пальцы подрагивают от возбуждения. Ей не терпится узнать о том, каковы масштабы способности перемещаться во времени.       — Насколько далеко я могу прыгнуть? Можно ли сделать это без таких жертв? — Такемичи думается, что каждый раз пытаться прирезать себя было бы не очень удобно. Она на подкорку сознания уже записала: пока смертельной опасности нет, время отматываться самостоятельно не будет. Но тут возникает новый вопрос. — А могу ли я сознательно отмотать время?       Сознательно.       Способность отматывать время или путешествовать в нём (название ей не так важно) — штука разносторонняя. В фэнтезийных рассказах её преподносили по-всякому.       Но если бы у неё существовала возможность перенестись, допустим, на определённое количество времени и при этом использовать другой триггер, а не попытку самоубийства, то вопрос об участии в каноне решился бы сам. Она на полном серьёзе попробовала бы побыть главным героем.       Путешествовать во времени сознательно…       Звучит так сладко, что у Такемичи невольно заурчал живот.              Впрочем, она пока не откидывает такую идею и усердно думает, как её попробовать воплотить в реальность.       — Может, слово какое-нибудь? Я видела такое в манге… — полагаться на мангу глупо, конечно, но больше в голову ничего не приходило. — Тогда… условия и триггер. Звучит разумно.       Такемичи прикладывает ладонь к подбородку и тянется другой за стаканом с водой. Отпивает глоток и…       — Так можно же просто называть время! Чем вам не триггер? — она радостно вскидывает руки, но тут же их опускает. — Я, конечно, могу попробовать, но получится ли…       Ханагаки решает не тешить себя надеждами и обрубает их на корню.       Она скрещивает указательный и средний палец правой руки и хмурит брови, молясь, чтобы сработало.              — Одна минута!       Ничего не происходит.       — Вот дура. Думала, что всё ей преподнесут на блюдечке, — Такемичи грустно выдыхает, бурча под нос оскорбления, направленные на саму себя, и разъединяет пальцы.       — А?       Знакомый импульс проносится по руке. Она полыхает синими молниями и искрится.       — Это…!       Такемичи раскрывает правую ладонь, ошарашено смотря на неё, и сразу же жмурит глаза, когда свечение усиливается.

-Тик-

-Так-

      Такемичи сидит на том же стуле.       И пьёт воду.       — Кх-а-кха-а-а… — жидкость вытекает изо рта от неожиданности, и девочка громко откашливается. — Кх-а… Кх-а…       Она вытирает губы и тотчас с грохотом ставит стакан на стол. Тот почти разбивается.       — НЕУЖЕЛИ!       Такемичи радуется как дитя. Волшебство — это что-то недосягаемое другими. Волшебство — это выдумки. Так говорят люди.       Но теперь Ханагаки готова верить хоть в Деда Мороза или русалок.       — Господи… — глухо шепчет она и понимает, что вообще можно сотворить с таким умением.       Сколько же денег можно заработать.       Она может прийти в любое казино и ограбить его.       Она может избежать любой не понравившейся ей ситуации.       Она может сделать что-нибудь «не такое» и избежать последствий.       Всё-таки власть манит и портит людей.       Такемичи останавливает свою богатую фантазию: бесплатный сыр только в мышеловке. Поэтому наверняка существуют ограничения или какая-нибудь плата. Не всё так просто.       Но это так притягивает.       — Надеюсь, я не заработаю себе комплекс Бога, — тихо бубнит девочка и лицом опускается на холодную поверхность стола.       Стоп.       На холодную?       Она трогает лоб ладонью и понимает, что температура тела изменилась.       — Чего?       Такемичи вновь лезет за градусником. Суёт под футболку. Выжидает. Раздумывает о дальнейшей жизни. Мечты, однако, не ушли так просто.       Она возвращает былое хладнокровие и серьёзно оценивает свои возможности.       У неё в руках сверхспособность. Такая, с которой не сталкивался никто. По крайней мере, в «каноне» Такемичи Ханагаки прыгал только на двенадцать лет назад. А потом и на десять.       Но что, если её способность — альтернативная вариация оригинальной? Или часть, которую просто не раскрыли? Это вполне логично. Иначе откуда новая возьмётся в этом теле? Хотя этот мир — другой, поэтому от него можно ожидать всё, что угодно.       Такемичи вытаскивает градусник.       Тридцать семь и два.       А, понятно.       Кажется, теперь она окончательно прозрела и раскусила фишку этого чуда.       — Главное — не сойти с ума.