Вселенские забавы

      Такемичи обращает всё свое внимание на две такие далёкие, будто снизошедшие с небес на землю, фигуры, приближающиеся к ним.       По телу пробегает импульс, а лицо Ханагаки покрывается неведанной ранее оболочкой. Жгучей оболочкой.       — А? — даже с такого расстояния ощутить пристальный взгляд угольных радужек является возможным действием. Она пересекается со сверкающими глазами его обладателя, который так усиленно прожигает её насквозь. Словно анализирует. Исследует. Этот мальчишка, мирно шагающий за спиной высокого парня, с подозрением всматривается в самое нутро Такемичи. Пялит как-то странно, как на восьмое чудо света. И хрумкает печеньем, но это придаёт ему миловидности, заставляя грозный вид полностью исчезнуть.       «Это… Сано Манджиро», — Ханагаки давно поняла, кто явил себя простым смертным. Поняла с первого взора на него.       — Э-ЭЙ, КИЁМАСА, ТЫ СЛУЧАЕМ НЕ ОХУЕЛ? — звучный басовитый голос останавливает руку Киёмасы, занесённую над девочкой с целью удара, однако Такемичи даже не заметила очередного движения парня, потому что нашла себе занятие по-интереснее: игру в гляделки с блондином.       — Это… золотая коса, татуировка дракона на виске… Это Дракен!       — Правая рука главы «Свастонов»!       Такемичи оставляет Манджиро в покое, ведь больше не может с былым спокойствием на него взирать. В глазах немного расплывается, что не приносит облегчения. Она решает сосредоточиться на находящемся поближе Дракене, пришествие которого успели заметить первее всего и уже восторженно обсуждали.       Она устала гораздо сильнее, чем думала. И физически, и морально.       — Глава, приветствуем!       — Приветствуем вас, командир!       Все как по команде склоняются и расступаются перед невысоким светловолосым мальчиком, от которого так и разит полным безразличием к окружающим. Со стороны кажется, что он находится в своём мирке, вход в который строго запрещён другим людям, он погружён в свои мысли, мало пересекающиеся с реальностью.       — Здравствуйте, командир.       Сано продолжает так же уверенно и расслабленно двигаться, минуя Киёмидзу и игнорируя его поклон, явно недостаточно низкий для демонстрации уважения своему главе.       Откуда ни возьмись подул лёгкий ветерок, полупрозрачными струями словно вертевшийся вокруг Майки и Дракена, тем самым показывая их отличающееся от остальных положение.       А Манджиро всё так же направлялся прямиком к Такемичи.       — Киёмаса, с каких пор ты стал таким нахальным? — Кен без всяких церемоний и ненужных нравоучительных речей пинает парня ногой в живот и затем прижимает его голову к земле. — Смеешь бить женщин?       — Кх-а-кха… — тот отхаркивается и с нескрываемым страхом смотрит на Рюгуджи, начиная понимать, что натворил.       В группировке «Токийская Свастика» существовали чётко установленные законы, нарушение которых означало полный выход из банды без всякой возможности вернуться.       Если бы на месте этой девочки был бы какой-нибудь хлюпик мужского пола, его ждал бы меньший «штраф» — обыкновенное отчисление. Однако ситуация, произошедшая не так давно, была более опасной для него, потому что тронуть женщину — значит получить наказание гораздо жёстче.       И сегодня Киёмаса совершил этот непростительный проступок, так что теперь его ожидало как минимум несколько сломанных конечностей.       Такемичи сидит на асфальте, поджав под себя ноги, и снизу-вверх разглядывает парня, остановившегося перед ней и слегка опустившего голову, дабы лучше видеть её. Всё как на изображениях: тот же низкий рост, те же на вид мягкие пшеничные волосы, едва доходящие до плеч, те же тёмные-тёмные глаза, как две таинственные бездны, в данный момент с пристрастием рассматривающие её персону.       Только теперь Сано Манджиро живой.       Он существует.       А ведь это жутко.       Ребёнок перед ней даже не подозревает о том, что она знает практически всю его судьбу.       Знает и прошлое, и будущее.       — Хм-м… — медленно тянет Майки, хмуря тонкие брови и присаживаясь перед Такемичи на корточки. Он подвигается ещё ближе, совсем-совсем впритык к её лицу. Чёрные очи его, секунду назад казавшиеся пустыми, постепенно возвращаются к жизни. Ханагаки не спешит отстраниться от такого тесного контакта, а лишь с любопытством ждёт продолжения его действий. Сано прищуривается ещё больше, похлопывая длинными густыми ресницами, разглядеть которые удаётся сейчас лучше всего. — Твоё имя?       — Ханагаки Такемичи, — она отвечает ровно, как будто ждала этого вопроса с рождения, и по-птичьи наклоняет голову к правому плечу, не отрываясь от глаз Манджиро. Он концентрируется на её острых коленях с кровавыми разводами на светлой коже.       — Вот как, — мальчик кивает каким-то своим домыслам и встаёт, но всё так же продолжает виснуть над душой, ни на шаг не отходя от неё.       «Чего встал…?» — Такемичи непонимающе косится на руки Майки, которые тот внезапно потянул к её телу.       -Вжух-              Ханагаки дёргается, когда ощущает отсутствие какой-либо опоры.       Он совершает то, чего она никак не могла ожидать. То, о чём она даже в фантазиях не подумала бы.       Он… поднимает её на руки?       Сано, выпрямив локти, с лёгкостью держит девочку как ребёнка: под подмышками и возвысив над собой. Держит без всякого усилия, словно заполученный трофей, которого он с усердием добивался.       — Ты точно из средней школы? Больше похожа на младшеклассницу, — заключает блондин с долей усмешки на губах и ехидным взглядом, направленным на её ошеломлённое лицо. Он весело ухмыляется и будто пропевает следующую фразу, — Теперь ты, Митчи-тян, моя~я.       — Что? — вырывается из неё прежде, чем она успела обдумать слова Майки. Новое прозвище не вызвало никакого смятения, ведь девочка примерно чего-то такого и ожидала. Но единственное, чего ей хотелось бы сделать, — это уточнить: «твоя кто?» Однако вопрос этот застрял на приоткрытых губах и никак не мог слететь с них.       — Как сказал Майки, так и будет, — как ни в чём не бывало пояснил Дракен, до этого молча наблюдавший за ними. Он отошёл в сторону от Киёмасы.       Манджиро ставит её на землю, позволяя висящим ранее в воздухе ногам коснуться твёрдости. Убедившись в том, что стоит она ровно, не шатаясь, он направился к валявшемуся на земле парню.       — Ты организатор боя? — с наигранным дружелюбием в позе вопрошает Сано. Киёмаса встаёт. Он не отвечает не только потому, что не может, но и потому, что всё и так ясно. Очевиден и его статус, очевидно и то, что произойдёт далее. Такемичи думает, что он уже вполне смирился со своим положением, из-за этого рот и держит на замке.       -Бах-       Неимоверно быстрое движение ноги, зрительно уловить которое не представляется возможным. Майки бьёт размашисто и высоко, ступнёй попадая в лицо Киёмасе, а у Такемичи в голове невольно мелькает мысль: это было слишком ненормально.       Неестественно.       «Разве это законам физики не противоречит?»       Ах, точно.       Какие законы физики? Она же путешествует во времени.       Сано не дожидается каких-либо оправданий от Киёмидзу — в них нет нужды, да и они точно будут бессвязными и бессмысленными — и смачно проезжается по нему кулаком, пачкая капельками чужой крови свою щеку.       — И кто же ты теперь? — мальчик отстранённо, но в то же время угрожающе и со скрытым презрением взирает на того, чьё лицо только что подправил:       Вновь удар.       Он бьёт, не щадя его и ничего не говоря. Затем откидывает избитого Киёмасу в сторону и разворачивается, вновь принимая беззаботный и скучающий вид.       — Пошли, Кен-чин. Бои со ставками — такая срань.       — Не позорьте имя «Свастонов», — добавляет Дракен, обращаясь ко всем присутствующим и намекая на то, что подобное обязательно пресечётся.       Такемичи пялится в спины двух верхушек всеми известной группировки и теперь, кажется, полностью понимает, во что она ввязалась.       В криминальный мир, полный насилия и убийств.       Будет нелегко, но Такемичи ни капли не жалеет. Как она может жалеть о том, что ринулась спасать бедного Такую? Отчаявшегося Аккуна? Или Хинату, не подозревающую о том, что ее ожидает через двенадцать лет? Но ей придётся очень постараться, чтобы исправить канон.       Особенно нужно заморочиться с Майки.       Сано Манджиро — ключевая деталь в этом мире, в этой истории. Ведь именно от его состояния зависит, будут ли счастливы её друзья. Ведь именно он обладает ещё одной паранормальной способностью, выделяющей его из серой массы.       Так что Такемичи необходимо убрать с его пути все негативные события, которые могут поспособствовать развитию проклятья.       Это может сделать только она.       Такемичи Ханагаки сегодня связала свою судьбу с судьбой Манджиро Сано.       И теперь она не отцепится от него, пока не удостоверится в том, что будущее у её близких будет удовлетворительным.       — Митчи-тян, — Сано окликает её, вновь обращаясь по дурацкому прозвищу. Такемичи поднимает глаза, до этого задумчиво буравившие асфальт. Он смотрит на неё дружелюбно, по-милому, но и с какой-то неопределённой эмоцией, которую она разобрать пока что не в силах, — ещё увидимся~я!       — Тут не на что смотреть, а ну разошлись!       Она может только догадываться.

***

      — ЭТО БЫЛО КРУТО, ТАКЕМИЧИ! — когда большая часть людей разошлась, грустно выдыхая и причитая о том, что «очень впечатляющий поединок, где проворная девка с лёгкостью уворачивалась, закончился», Такемичи тотчас настигли друзья, сумевшие спустя столько времени пробраться к ней. И тут как тут два главных идиота их компании — Сузуки и Ямагиши — закружились-завертелись вокруг девочки, принося ей ещё большую головную боль, по ощущениям сравнимую с, наверное, чувством, когда тебя режут без остановки вот уже два часа. Конечно, ей на протяжении всей своей недолгой жизни в такие события влипать ещё не приходилось, но представить, какого это, она примерно может. Аккун в стороне раздраженно закатывает глаза и цокает, издавая нечленораздельные звуки, складывающиеся в жалобные мычания. — ТЫ ТАК ЭФФЕКТНО ВЕРТЕЛАСЬ!       — Ага, как белка в колесе, — саркастически подмечает девочка, зная, какое забавное зрелище она им устроила. Потешить народ смогла-таки. Хотя изначальной целью было выставить Киёмасу неумёхой в драках и в принципе полным придурком. Но и это, как думает Такемичи, у неё неплохо получилось. Остаётся лишь надеяться на то, что школьники-сплетники с чересчур длинными языками разнесут эту увлекательную информацию по всем ушам, и уже завтра парню придётся терпеть насмешки «товарищей». А тот факт, что командир «Тосвы» и его зам явились, подобно Богам из Рая, окончательно добьёт его. Ханагаки, на самом-то деле, ведает о том, чем закончатся её прикольчики. Она, разумеется, не самоубийца (хотя, учитывая недавние события, довольно проблематично так сказать), но и терпеть не собирается. Пусть Киёмаса на неё хоть с ножом полезет — Такемичи всегда сможет спастись. Но важнее ей безопасность Хинаты и мальчиков из Мизо. — Макото, Ямагиши, хватит дурачиться.       — Теперь ты, Митчи-тян, моя девушка, — Сузуки воображает из себя Непобедимого Майки и восседает над Ямагиши, по-девичьи сжавшимся, поджавшим под себя ноги и наигранно выпятившим грудь. Такуя неподалёку смеётся и, аналогично Аккуну, бубнит под нос что-то наподобие «придурки, это совсем не похоже». Однако Такемичи заостряет внимание на одной, казалось бы, незначительной детали.       — Эй, а разве он назвал меня своей девушкой? — она приподнимает бровь, смотря на разыгравших сценку друзей, как на последних дураков.       — Наверняка это и имел в виду! — глупо и как-то радостно восклицает Ямагиши, загораясь и вновь выстраивая образ принцессы Такемичи, которую обижает плохой парень. Он закрывает лицо ладонями. — А-ах, Майки-ку~ун, защити меня!       — …       Боже.       Какой позор.       — Конечно, Митчи-тян, ты же моя девушка! — Макото подхватывает идею Казуши и, вставая в героическую позу, пародирует Сано, какого-то хрена ставшего кем-то вроде рыцаря на белом коне. — Я набью ебало этому ублюдку ради тебя!       Но последняя реплика явно была лишней и сокрушительно разрушила образ благодетельного и воспитанного рыцаря.       — Аккун, они это серьёзно или прикидываются? — устало уточняет Такемичи, со скептицизмом глядя на цирк, представший перед ней. Такуя непонятно зачем тоже подключился к их программке и теперь отыгрывал роль Дракена. Сердце девочки сжимается от мысли о предательстве Ямамото: она-то надеялась, что хоть он адекватный и не станет поддерживать данную клоунаду. — Хочу исчезнуть… — бубнит Такемичи, обречённо хватаясь за осветлённые волосы ладонями и оттягивая их наверх. Ацуши рядом с ней с забавой хихикает, смотря на тройку Мизо, но быстро возвращает своё пессимистично-отрешённое настроение, которое он показывал ей с момента окончания поединка. — Аккун, ты чего такой?       — Знаешь, Такемичи… — выдыхает Сендо и двигается к ближайшей деревянной лавочке, на которую впоследствии садится.       Он ставит руки на колени и горбится, словно стараясь спрятать от Ханагаки лицо, а главное — чувства, сейчас отображающиеся на нём. Девочка плюхается рядом и поднимает голову к небу, уже давно начавшему переходить из нежного голубого тона в тёмно-синий. Солнце садится и приятно украшает синеву жёлто-оранжевыми линиями, расплывающимися в лёгком градиенте на стыке двух оттенков. А кое-где, проникая сквозь негустые места пушистых облаков, и розовые лучики виднеются.       Когда люди смотрят в небо, они словно обращаются к чему-то, вспоминают кого-то. Такемичи же благодаря такому действию всегда возвращала рассудок, даже если была на пределе своего терпения. И совсем немного предавалась чувствам, отдающим ноющей тягой в душе. Однако она быстро опускает глаза обратно, вглядываясь в новый дурной сюжет своих друзей, потому что понимает: если она продолжит, то точно расплачется. А Аккуну, который сейчас собирался с мыслями и хотел поведать ей о своей затее, она не позволит себя успокаивать. Мальчик и так многое за сегодня пережил.       — Я хотел зарезать Киёмасу.       Такемичи молчит, но её молчание при этом понимающее.       — Мы же… мы бы всю жизнь оставались рабами? — Ацуши сжимает сомкнутые в замок ладони и говорит будто бы сам с собой, наслаждаясь тем, что собеседник может его выслушать, не произнося ни слова и не заводя поучающую шарманку о правильности действий. — Оставалось только убить его.       — Аккун…       — Спасибо тебе, Такемичи, — Сендо перебивает девочку и не даёт ей и предложения вставить. Он возвращается к прежнему облику. К такому, каким его привыкли наблюдать все: к уверенному и вдохновляющему других настрою. Такемичи задумывается: всё же не зря именно он является главарём их компании, ведь мальчик и вправду способен держать контроль над ситуацией. За исключением сегодняшнего случая. Да, безрассудность и излишняя жажда мести без какой-либо подготовки и уверенности в действиях — вещь страшная. Однако она, хоть и понимает, что Ацуши хотел совершить неразумный поступок, не торопится осудить его. — Спасибо, что защитила нас. Ты была невероятной.       — Аккун, — обращает она его внимание на свою персону спустя недолгое время, — тебе не стоит благодарить меня, — Ханагаки поднимается со скамьи и становится к Ацуши спиной. Она находится прямо напротив заходящего солнца, поэтому загораживает другу обзор на его лучики. Тень от её фигуры падает у ног Сендо, и он внимательно вслушивается в слова подруги, речь которой вдруг стала серьёзной. — Но пообещай одно: ты больше никогда не подумаешь об этом, — Такемичи поворачивается к красноволосому парню и сводит брови к переносице, заявляя о важности своих слов и о том, что к ним нужно отнестись максимально ответственно. — Я не хочу, чтобы ты или кто-то другой пострадал из-за отморозка, подобного Киёмасе.       Такемичи словно и не ждёт ответа. Она говорит это как данность, не желая слышать согласие или отрицание друга.       — Ха-ха, ладно, — Ацуши следом за ней привстаёт и подходит ближе. Он хлопает её во макушке и взъерошивает светлые волнистые волосы, чем заставляет девочку обиженно надуть щёки: она ему тут о важных вещах рассказывает, а не о глупостях. — Ты тогда тоже пообещай больше не лезть на рожон, — Сендо задирает нос и выпячивает грудь. — Мы же сильнее, поэтому должны оберегать тебя!       — Ага-а… — мямлит она и мысленно скрещивает пальцы. Но в этот раз не для перемещения во времени, а потому, что понимает: обещания ей, увы, не суждено сдержать.       Наверное, она всё же эгоистка.       Самая настоящая.       — Ох, что-то мне… — отшатывается она, — нехорошо.       В груди горячо стрельнуло.       — М? — Ацуши вслушивается в её шёпот и спешит выставить руки, как только видит, что Такемичи начинает заваливаться в сторону. — Э-эй! Такемичи, ты чего?!