Mormor. Часть 2.

Когда тот, кто ставит под угрозу всю твою едва установившуюся жизнь, находится предельно близко, очень сложно сдержать себя и не совершить непоправимое. Морану хочется выстрелить. Четко, стоя максимально близко, глядя прямо в холодные серые глаза Эвр. Он хочет совершить казнь, настоящую, безэмоциональную. По ее вине уже пострадал и едва не лишился свободы, а может и жизни, Ричард. А теперь эта угроза медленно переползает и нависает над Мориарти и его ребенком. Но полковник держит себя в руках. Приказ, отданный Джеймсом, не подлежит обсуждению, не несет в себе никакого подтекста, что позволит трактовать указание свободно. Хочется, чтобы она совершила ошибку, чтобы дала ему повод. Ему не нужно ничего, кроме малейшего неповиновения или подозрения на то, что Эвр сейчас попытается побежать. И тогда Себастиан откроет охоту. Недолгую, но явно результативную, покончив с младшей Холмс здесь и сейчас. А все потому, что бешеных животных отстреливают, а не выпускают на свободу, чтобы не заражали других и несли угрозу всем вокруг себя. В особенности тому, кто это животное выпустил. Моран наблюдает за Холмс все также оставаясь безмолвным, пока два конвоира сопровождают их до выхода из тюрьмы. Он изучает ее, оценивает как изменился уровень ее безумия за то время, что он не имел возможности наблюдать за ней. Только тогда, когда они остаются один на один за стенами тюрьмы, Моран смотрит на Холмс уже немного иначе. В его взгляде словно читается это "дай мне повод", когда он осматривает женщину с головы до ног и затем останавливает свой взгляд на ее лице. Она постарела, но не так, как за годы работы Морана тут. Кажется, Шерринфорд снова опускается ниже выставленных военным стандартов, а тем самым позволяет таким, как Эвр, хватать в свои руки власть, находясь за стеклом. Моран ничего не отвечает, только берет Эвр за плечо и ведет к вертолету, где пилот уже готов поднять машину в воздух. На Холмс все еще наручники, поэтому пристегивает ее и надевает на нее шлем с обрубленной связью именно Моран. Он не нежничает, но и специально лишнего дискомфорта и боли не причиняет, потому что такой у него приказ. Они летят в туманный и холодный Лондон не больше получаса. За это время завершают приготовление квартиры, выделенной для Эвр: привозят одежду, предметы личной гигиены, устанавливают камеры и прослушку (это уже по приказу полковника). Все документы и мобильный телефон для Холмс находятся у Себастиана и достает он их из бардачка авто сразу же, как они пересаживаются в комфортный прохладный салон автомобиля на окраине Лондона после преземления. Только сейчас военный начинает говорить. — Новое имя, новые документы, новая история, — произносит мужчина, выкладывая папку на колени Эвр и сверху кладя телефон. Он медлит секунду и затем снимает с женщины наручники, предварительно заблокировав двери авто, чтобы так не кинулась бежать. — Одна ошибка - за тобой придут и ты не узнаешь даже кто это был. Моран снова замолкает, пока везет Холмс по непривычно пустым улицам вечернего Лондона - наверняка все прячутся в тепле своих квартир или офисов от холодного дождя. Полковник паркует авто на подземной стоянке небольшого жилого комплекса и ведет Холмс на пятый этаж, а там в неприметную на первый взгляд квартиру, ключи от которой после оставляет на тумбочке в коридоре. — В телефоне есть номер мистера Мориарти. Он будет знать, кто ему звонит, — только и говорит Моран прежде чем уйти, оставив машину на парковке и привычно для себя растворившись в потоке людей, что спешили в метро. — Приказ выполнен. Она доставлена по адресу, — только и отвечает военный, стоя среди кучи промокших под дождем людей в вагоне метро. Он говорит негромко, не стараясь перекричать стук колес, визг тормозов или гомон людей вокруг. На нем уже надет не тактический костюм, а брюки, водолазка и плащ. Тяжелые ботинки сменили уже ставшие почти привычными туфли. Сейчас его отличает от других людей в метро только военная выправка. Новая квартира это всегда как новая жизнь. А если еще и жизнь начинается заново с кем-то, кто дорог, то подобный шаг становится еще приятнее, даже не смотря на то, что расстаешься с огромной суммой денег на своем счеты всего лишь поставив одну подпись. Ричард был счастлив. Он видел свою жизнь по-настоящему полной и счастливой, даже не смотря на все изменения, которые ждали их дальше в будущем. Даже не смотря на страх потерять Фрэнсиса однажды или, что более реально, оставить его одного, не вернувшись однажды с задания. Брук оценивал свои шансы дожить до старости как очень "невысокие". Процетов сорок, что он доживот до сорока, процентов 25, что его возраст перевалит за 50 и процентов 10, что он дотянет до возраста, который в стране именуют "пенсионным". Но он готов был отдать все, что нажил, только бы прожить оставшиеся ему годы рядом с Фрэнсисом. В руках документы на квартиру, позади встреча с компанией, занимающейся ремонтами и дизайнами интерьеров под ключ, а впереди выбор ресторана для ужина, но только Фрэн почему-то не учавствует в обсуждении, превратив его в сплошной монолог Ричарда и последующие попытки достучаться до мужчины. — Хей, Фрэн, ты вообще со мной сейчас? — обеспокоенно спрашивает военный, припарковавшись на ближайшем свободном паркоместе вдоль дороги и наконец-то повернувшись к партнеру. — Что-то случилось? Работа? Ты был словно не тут и пропустил мою потрясающую шутку про въетнамскую кухню, кстати говоря. И ночью ты вставал, был тревожным... Может ты хочешь мне что-то рассказать? Серый, приглушенный свет снаружи, что открывается перед ней за последней дверью тюрьмы, сейчас слишком яркий для нее с непривычки. Ее обступают множество звуков, запахов, тактильных ощущений, которых она была лишена достаточно долго, чтобы почти забыть. Ощущение ветра на коже, забирающегося под тонкую тюремную одежду, запахи холодной воды и водорослей, воздуха, горячего авиационного топлива и шум от работающих лопастей ждущего их вертолета, перекрывающий все другие. Эвр щурится от света, смотрит на Морана, препарирующего ее жестким, беспристрастным взглядом. Внезапно открытая всему этому широкому и залитому светом, заполненному звуками, пространству вокруг, от которого она так давно отвыкла, она чувствует себя ослабшей, чужеродной, потерянной, вытащенной напоказ. Ей не дали время на то, чтобы переодеться. Ее конвоир почему-то торопится. Об этом не возникает вопросов у тюремщиков, но это не ускользает от Холмс и становится первым сигналом, что с ее переводом что-то не так. Моран не отвечает на попытку заговорить. И не произносит ни слова до места их назначения. И, встречаясь с ним взглядом, когда он надевает шлем ей на голову, грубо отводя волосы с лица, она не сомневается, что он пристрелит ее при любом резком движении. Они набирают высоту. Через некоторое время через клочья низкой облачности внизу проступают пригороды Лондона. Лондон. Ее возвращают... домой. Внутри зажигается снова что-то давно потухшее и забытое. Она будто снова постепенно начинает обретать силу. У вертолета на посадочной площадке их не ждет конвой. Вместо этого Моран ведет ее к своей машине. Когда у нее на коленях оказывается бумажный пакет и телефон, она понимает, что Мориарти выполнил свое обещание. Моран расстегивает наручники - с этого момента она больше не его пленник. Она забирает пакет и смартфон. Средство связи с внешним миром, первый признак вновь обретенной свободы. Эвр не благодарит и ничего не отвечает, понимая, что Моран сейчас всего лишь исполнитель. Помимо того, что ее социальные нормы и привычки в общении сильно искажены содержанием в одиночных камерах различных заведений большую часть жизни. Готовность и напряженная внимательность Морана подначивают. Очень хочется сделать что-то, чтобы его спровоцировать. Она задерживает на нем бесстыдно внимательный, лишенный всякой тактичности взгляд. Как смотрят на любопытные неодушевленные предметы, как способны смотреть клинические социопаты. И отворачивается, теряя интерес. Приходится сдерживаться, чтобы потом использовать более интересную возможность. Когда рука полковника не будет в нескольких сантиметрах от снятого с предохранителя пистолета в нагрудной кабуре. Они выходят из машины, идут к непримичательному жилому зданию и поднимаются на лифте. В квартире Эвр поочередно останавливает взгляд на каждой скрытой камере, установленной Мораном, мимо которой проходит, находя их все. - Будете присматривать за мной лично? - спрашивает она в ответ на предостережение-угрозу, - В ванной они тоже есть? Она останавливается посреди комнаты. В руках у Эвр - футляр со скрипкой, которая осталось у нее с последнего визита к ней Шерлока, и сумка с личными вещами, выданными ей охраной тюрьмы. Она ставит их на пол и открывает сумку, исследуя содержимое. Бесцеремонно стягивает с себя рубашку из тюремного комплекта, полностью игнорируя присутствие Морана, потом штаны, и переодевается. Она оказывается в своей одежде четырехлетней давности, той, что была на ней в ее последний день на свободе. - Теперь работаете на него? - спрашивает Эвр, вспоминая о присутствии полковника, - И чем же он мог заинтересовать такого как вы? - произносит она вслух, не ожидая ответа, - Деньги - очень вряд ли. Должна быть какая-то значимая причина, чтобы сменить сторону. Она направляется к холодильнику, убеждаясь, что там оставлен запас основных продуктов. Достает упаковку молока, открывает и жадно пьет из пакета. Потом, поперхнувшись, отвлекается, вытирает губы, снова оборачиваясь к Морану. Из всех выводов и зацепок начинает складываться догадка. В самом деле? Железный Себастиан Моран не настолько лишен человеческих проявлений, как заставляет о себе думать? Интересно будет ее проверить. Она смотрит на него уже по-другому, с хищным интересом, как будто почуяла тонкий запах крови. - Хорошо, - отвечает Джим, ощушая, как уходит некое напряжение, которое было с ним весь день, которое он сам не замечал, - Возвращайся, - зачем-то добавляет он. Снова этот формальный, армейский ответ. Субординация и беспристрастность, отстраненность. Как в самом начале, когда Моран четко держал дистанцию телохранитель - босс. Моран минимизировал свое присутствие в доме. Он почти не оказывается с ним одновременно в общих зонах, не заходит без необходимости, не заговаривает с ним сам. Джеймса тянет к нему, ему нужны их редкие, скупые, нездоровые ласки, отчаянно прорывающиеся наружу время от времени. Он явственно помнит ту ночь, что у них была после возвращения Морана. Его прощальное письмо, оставленное Джеймсу. Так, какого черта Себастиан старательно избегает подпускать его сейчас. Машина заезжает на паркинг. Джим поднимается на лифте и скоро оказывается дома. Когда он заглядывает в детскую, Дэниэл спит, и Мориарти ненадолго остается у его кроватки, поправляет одеяло, и тихо выходит, отправляясь в свой кабинет, чтобы продолжить работу. Джим оставляет дверь открытой. Он выходит, когда слышит, как Себастиан открывает дверь и снимает пальто, поднимается наверх. У него мокрые от дождя пряди волос чуть отросшей челки. Моран успел переодеться в то, что Джим называет "городским камуфляжем", одежду, в которой на тебя не обратят внимания на улице или в метро. Впрочем, водолазка сохраняет напоминание о том образе, который Джим видел утром. Мориарти прислоняется к стене. - Как прошло? - спрашивает он, сохраняя равнодушие, - Твой отчет был не очень-то развернутым. Она говорила с тобой? Установил наблюдение? Джим угадывает ход мыслей полковника, сам он не давал таких указаний. Мориарти подозревает, что долго Эвр там не задержится. Максимум пару ночей, чтобы прийти в себя. И вряд ли позволит камерам что-то увидеть. Профессиональный, сдержанный тон Морана раздражает Джеймса все больше. Вместе с накопившейся усталостью. Ему хочется вновь достучаться до того живого, что проскальзывало в нем все чаще, когда Себастиан был с Джеймсом наедине, и оказалось снова закрыто броней, будто не существовало. Хочется встряхнуть его за плечи, выбить из него эту чертову отстраненность. Нарушить его границы. - Какого черта с тобой происходит? - срывается Джим на ровном месте посреди их разговора. - Да... Нет, меня отвлекли, - Френсис собирает остатки концентрации, стараясь не пугать Ричарда еще больше, - Прости, - сдается он, прикрывает глаза и выдыхает, - Я действительно пропустил все, что ты говоришь. И не против, если место для обеда выберешь ты. Наверное, я действительно устал. Слишком много всего произошло за последнее время, - техник опускает голову и подносит руку к лицу, трет глаза, пытаясь собраться или спрятаться, - В тебя слишком часто стреляли, по моим меркам. Я буду в порядке. Обещаю, - говорит он. Френсис по-прежнему не хочет втягивать в это Ричарда. Но скрывать что-то от него, не договаривать очень мучительно. Он хотел бы быть с ним так же открыт и предельно честен. - Прости, я снова все порчу, - Френсис сокращает расстояние между ними и обнимает Ричарда, крепко прижимается к нему, замирая так. Он утыкается лицом в изгиб его шеи и тихо произносит: Хочу, чтобы ты знал, Рич. Я люблю тебя, что бы со мной ни происходило. Вечером он снова засыпает в объятиях Ричарда. Френсису не сразу удается уснуть, но скоро усталость делает свое дело, и он отключается, так и не отпуская руку любовника. Френ по-прежнему тщательно следит, чтобы Ричард не забывал выписанные таблетки, не смотря на то, что тот утверждает, что он уже в полном порядке. Слова Тайлера застревают в голове постоянным ожиданием и готовностью. Неизвестностью, в какой момент он объявится. Или все же ублюдок блефует, что знает о его перемещениях и местах. Френсис не испытывает страха, но постоянное, выматывающее напряжение и скверную, тянущую тревогу. Ричард сегодня задействован в очередной операции. Ничего нестандартного, но работа может затянуться допоздна. И техник, вопреки сложившейся у них двоих привычке, едет домой один. Рич приедет, чтобы остаться у него, когда закончит с делами. Сырая, холодная погода и пробки заставляют отказаться от мотоцикла, даже на такие небольшие расстояния в городе, и, выйдя из офиса, Френсис направляется к излюбленной кофе-точке, чтобы забрать стаканчик поддерживающей его функционирование, согревающей жидкости с собой в метро. Его мысли возвращаются к тому, что Ричард скоро должен приехать и к предстоящему переезду и тому, что в конце недели они договорились о том, чтобы прехать и посмотреть на законченный к этому времени этап отделки их общей квартиры. Фигура, одна из множества, задержавшихся около магазинчика, чтобы без спешки выпить свой кофе или дожидающихся своего заказа, отделяется от стены. Мужчина сминает пустой картонный стакан и выбрасывает в мусорку, поравнявшись с Френсисом. - Привет, - чужой голос раздавется сзади, где-то близко у его уха. Френ медленно выдыхает, контролируя напряжение и язык тела, переводя взгляд на Тайлера. - Что тебе нужно? - спрашивает он. - Пройдемся? Просто поговорить со старым знакомым. Френсис замечает, как еще двое мужчин присоединяются к ним, следуя на небольшом отдалении позади. Он думает, что Ричард не простил бы ему такой риск и опрометчивость. Но сейчас Френсис почти на сто процентов убежден, что Тайлер ничего ему не сделает, ублюдку что-то нужно, что может дать ему только он. Но все равно через карман касается Беретты под курткой, которую начал брать с собой. - Прогуляемся пару станций. Мы ведь всегда неплохо ладили. - Никогда по тебе не скучал, - отвечает Френсис, не глядя на него. - Мне всегда было интересно, как тебе удалось выйти так быстро. А потом до меня стали доходить слухи. Будто тобой заинтересовался тот самый Джеймс Мориарти, которому принадлежит весь теневой Лондон. - И что с того? - Не всех устраивает такая ситуация. Это бесприкословное подчинение и отстегивание денег Мориарти. Возможно, это его всесилие и контроль над всем - всего лишь легенда. И никто просто давно не пробовал это проверить. Я хочу большей автомности. И у меня достаточно ресурсов для этого. Но мне нужна некая уверенность. Своего рода страховка. Я хочу действовать наверняка. Мне нужен компромат на Мориарти, ключ к уязвимым местам в его Сети. Или его личным. И это может дать мне тот, через кого проходит практически вся информация Сети. Я не останусь в долгу. Я готов разделить с тобой тот сегмент черного рынка, который окажется под моим контролем. Что скажешь? Разве ты не хотел свободы, власти самому что-то решать. А не позволять кому-то вечно использовать твой интеллект. Френсис презрительно усмехается. - Что ж удачи. Донельзя самонадеянные последние слова. Он прикончит тебя раньше, чем ты успеешь сделать и пару шагов. - Для этого мне и нужен ты. - Или я и буду тем, кто тебя сдаст. Почему ты уверен, что нет? - Потому что у меня есть кое-что на тебя. Я наблюдаю за тобой уже достаточно, чтобы понять. Тайлер достает телефон и демонстрирует Френсису сохраненные в нем фотографии, перелистывая их. На них - Ричард с разных расстояний и ракурсов, фото сделаны на улице, в разное время. На некоторых - они вместе. Френсису стоит усилий не выдать эмоций. Подступающие страх, ненависть, ярость. И не пристрелить его прямо здесь, посреди заполненной людьми улицы. На глазах тех двоих, что идут позади и следят за каждым его шагом. - Ричард Брук. Капитан, бывший военный. Ныне работает на Мориарти. Твой новый бойфренд. Уверен, ты не хочешь, чтобы с ним что-то случилось. Я видел его личное дело в базе министерства обороны. Уверен, он может о себе позаботиться. Но от случайностей никто не застрахован. Лимит везения каждого когда-нибудь заканчивается. Особенно в таком рискованном бизнесе. Не так ли? - Заткнись, - Френсис стискивает зубы, - Если с ним что-то случится, ты - труп. - Но ты сделаешь все, чтобы до этого не дошло, ведь так? И никому не расскажешь о нашем разговоре, если хочешь его защитить. До встречи. Тайлер ускоряет шаг и смешивается с толпой. Двое мужчин догоняют его, присоединяясь. Френсис остается стоять на месте, опустошенный, оглушенный, выбитый из окружающего его мира. Для него все будто останавливаеися и рассыпается на части. Единственная мысль, зажигающаяся в нем, как уничтожающий его изнутри огонь, разливающаяся в крови вместе с адреналином и участившимся пульсом от зарождающейся решимости, - мысль о том, чтобы найти способ оградить от этого Ричарда. Френсис понимает, что сейчас он - самая худшая и опасная компания для него, какую только можно найти. Он оставляет на скамейке остывший, так и не тронутый стакан кофе и на автомате спускается в подземку. Ощущая себя немного спокойнее и одновременно отделенным непроницаемым барьером от всех этих людей в метро. Он замечает, что вымок. Еще через полчаса Френсис оказывается дома.