***
Шедоухарт, похоже, или очень наивна, или отчаялась, раз повелась на улыбку этого эльфа и позвала его смотреть на луну и пить вино. Но кому что нравится. Лив вот теперь знает, как готовить вкусную солянку. Впрочем, она и раньше придерживалась примерно такого же рецепта: скинуть в котелок всё, что есть под рукой, посолить и помешивать. Теперь же она знает, что лучше не кидать и какие специи тоже творят в котелке магию. Наевшись от души, Лив какое-то время сидела у костра и смотрела на луну. Хорошая сегодня ночь: одновременно и тёмная, и так прекрасно освещённая холодным светом. Самое время вознести молитвы Элистреи. Давно Лив этого не делала. «Сейчас, возможно, и не лучшее время, но другого может и не настать». Тяжко вздохнув, Лив забралась в свою палатку. На сердце тревога и печаль. Лив нужны силы — утешение и вдохновение, которые только танец в честь богини и может дать. Взяв длинный меч, Лив закуталась в плащ и выскользнула из лагеря. Под плащом на ней осталась только белая рубашка. Серебряное одеяние взять неоткуда, хотя богиня предпочитает, чтобы ей посвящали танцы вовсе без одежды, подставив тёмную кожу серебристому свету луны. Подходящее место Лив отыскала, ещё пока было светло. На небольшую полянку лился свет, как из сита. Постаравшись освободить голову от всех суетных мыслей, Лив скинула плащ, развязала края рубашки и начала танцевать с мечом. Сначала робко, осторожно. Потом пламенно, всей душой взывая к Элистреи, чтобы ей хватило сил и воли не сходить с пути, противостоять соблазнам и побеждать зло. Однако, как Лив ни хотела, но серебристого ветра почувствовать не смогла, как и войти в свет и стать с ним единой, отчего казалось, что она барахтается в недружелюбной ночи. Тени кажутся хищными и вязкими, словно и им кто-то возносит молитвы. Без удовольствия и танец не танец, и молитва лишается сил и смысла. Ещё и гнетёт неприятное, липкое чувство, будто за ней смотрят из темноты. Ранее Лив слышала в лесу переливы оленьего голоса, удивительную лесную свирель, но в ночи тишина обступила со всех сторон. «Лучше вернуться в лагерь». Она шла осторожно, не спеша, чутко прислушиваясь, не в силах отогнать ощущение смутной тревоги и навалившейся слабости. Наваждение личинки? Снова голос Абсолют? Или, может быть, время и удача всё-таки вышли, и она превращается в мозгоеда?.. Сколько времени вообще прошло с того момента, как она ушла молиться богине? Из темноты проступила туша оленя. Лив остановилась, не готовая к такой находке. В ночи она, конечно же, прекрасно видела, но наколдовала пляшущие огоньки инстинктивно, буквально почувствовав леденящее прикосновение опасности. Свет гротескно подчеркнул неправильность, поломанность позы, в которой застыл олень. Шея его была тёмной из-за вспоротой глотки. Но по-настоящему Лив испугалась, увидев над оленем Астариона. В свете заклинания его глаза полыхнули алым, а на лице, вокруг рта было много крови… Лив ударила громовой волной, кажется, попала… но бросилась бежать быстрее, чем сообразила, что делает. «Вампир! Вот и помолилась богине на удачу… — с каким-то внезапным животным ужасом осознала Лив. — Или она и вовсе отвернулась от меня…» Меч из рук Лив не выпустила, но от ужаса забыла пустить его в дело сразу. Она должна вернуться в лагерь, скорее! Ледяные тиски сжали голову. Приказ немедленно остановиться обрушился на неё оглушающим ударом. Лив споткнулась и упала на бегу, выронила меч. И ещё через мгновение вампир прижал её к земле, навалившись ей на спину. Лив даже вскрикнуть не успела, только царапнула ногтями землю. А ещё через миг ледяная острая боль пронзила шею. Вампир впился в неё клыками, и мир перед глазами стал стремительно угасать под оглушительное биение её испуганного сердца.***
Выполнив свой маленький романтический долг и вконец оголодав от тоски, Астарион пожелал Шедоухарт сладких снов и ушёл на охоту в лес. Нужно было проверить, подманился ли кто-нибудь на стряпню Гейла. Как вампир быстро выяснил, Лив тоже ушла в лес. Астарион крайне удивился, увидев её не только полуголой, но и танцующей. Он не сразу понял, что на неё нашло, и даже хотел расстроить её планы в отместку за все воткнутые в него колючки. Остановил его только длинный меч, который буквально порхал у Лив в руках. Лучше подождать, когда она станет более удачной добычей. Однако, какая у дроу фигурка точёная… вопреки всем ожиданиям и здравому смыслу захотелось прибрать её к рукам. Но вскоре Астариону попался здоровенный олень. После диеты из крыс это почти пир. Почти. Пресновато, но гоблинская кровь тоже далека от деликатеса. От голода Астарион увлёкся и не заметил приближение дроу. А она просто вывалилась на него из темноты и запалила в лицо огни. Она всё видела. Она его узнала. И бросилась бежать, приложив «Громовой волной». На его счастье, дроу слегка промахнулась, и Астариона отбросило недалеко, чего нельзя было сказать о его добыче. Вампир побежал за дроу, жалея, что не взял с собой лук и стрелы. Её нужно остановить. Заткнуть. Устранить. Не дать опомниться и броситься на него с мечом. Или рассказать о нём в лагере. Он должен её убить. Но сперва дроу нужно было догнать. Заклинания «Туманного шага» остались в его палатке, но внезапная мысль пронзила голову. Он ведь может приказать. Ощущение от использования способностей личинки подстегнуло его. Он словно только что укусил дроу ментально. Она споткнулась и упала. Даже удивительно, что он смог настолько напугать эту хмурую девчонку. Не раздумывая, Астарион прыгнул ей на спину, навалился всем весом и вцепился в шею. Мерзавка испортила ему настроение и ужин и теперь сама станет едой. Астарион не знал почему, но дроу оказалась обалденно вкусной. Это и есть чистый вкус адреналина и страха? Божественно! Невозможно оторваться! С каждым глотком его наполняет счастье… Он пил, пока его самого не укусило вдруг осознание: если дроу умрёт, он больше никогда не выпьет её крови вновь… Астарион остановился, осторожно вытащил клыки из раны и перевернул дроу на спину. От её стеклянного взгляда нутро неприятно кольнул холодок. Вампир проверил пульс — сердцебиение замедлилось, хотя буквально только что он слышал, что сердце у неё колотится, как бешеное. На белые волосы и рубашку попала кровь. С запозданием Астарион провёл тыльной стороной ладони по своему лицу и выругался, почувствовав, что только размазал кровь. Если они заявятся в лагерь в таком виде, у остальных будут вопросы. Очень плохие вопросы… Да и Шедоухарт вряд ли понравится, что после поцелуев с ней, он ушёл в лес с полуголой Лив… Смотреть, как она танцует, было намного интереснее, чем слушать Шедоухарт. Кстати… поблизости есть речка. Для начала нужно смыть с себя кровь. И привести Лив в чувство. Как бы купить её молчание? Речку Астарион нашёл быстро, только у самого берега чуть не рухнул в неё от того, что у него внезапно подкосились колени. Странно, его не может бить от лихорадки. Лив застонала у него на руках, дернулась, в свете луны кожа у неё блестела от пота, а вокруг рта выступила кровь. Астарион сглотнул. Неужели конец всему? Ноги перестали его держать, Астарион тяжело упал на колени, но Лив из рук не выпустил, не уронил. Удивительно, что в такой миг его волновало нечто подобное. Но уже через пару мгновений стало темно. И холодно. Ужасное и знакомое ощущение… Но сквозь холод пробился свет. И голос. — Я пришла вовремя. Ты начал обращаться. Но не бойся, ты не станешь иллитидом. Я смогу защитить тебя. Астарион очнулся… под звёздным небом, где-то среди ярких комет. Похоже было на сон. А рядом с ним был кто-то, подозрительно напоминающий Лив. Сверкающий, как мираж. — У меня мало времени. Слушай внимательно, — проговорила дроу. Присмотревшись, Астарион отметил, что у неё на щеках не было тонких шрамиков. И оба глаза оказались лиловыми. Да и голос другой, хоть и чудится странно похожим… знакомым… — У тебя есть план. И ты на верном пути. Лунные Башни — там ты найдёшь источник заразы. Сердце Абсолют. Я буду и дальше защищать вас. Но мои силы ограничены. Используй потенциал своего паразита. Я расскажу, как это сделать безопасно…***
Когда Астарион очнулся, в глаза ему снова ударил холодный свет. Огромная и белая луна зависла над речкой. И сияла на лезвии меча, который Лив собралась вогнать в вампира. Вот же проворная чертовка… — Мы только что едва не отрастили щупальца, а тебя заботит, как бы меня убить? — спросил он, видя, что руки с мечом у дроу дрожат. — Ты… вампир… — прошептала она, словно до сих пор не верила. — А ты дроу. Может, мне тоже тебя прибить? Просто на всякий случай. Она вздрогнула. Он выбил у неё меч и, схватив Лив за руки, притянул к себе. — Я видел странный сон. Там была ты… или почти ты… обещала мне защиту. И новую силу. Вот почему ты продержалась в заброшенной деревне? Что ты скрываешь? — Ты бредишь! Чудовище! Отпусти. Астарион очень не любил, когда его обзывали чудовищем. Вот мозгоед — тот чудовище. А он — всего лишь неотразимый вампир. Он сбросил Лив на песок и сел на неё сверху. — Что у тебя за сила? Отвечай! — схватив её за плечи, прорычал он. Она вскрикнула, попыталась столкнуть его или отгородиться руками. — Нет у меня никаких сил. Во сне я тоже видела… кого-то. — Кого? Что тебе сказали? — встряхнув её и постучав спиной об песок, спросил Астарион. — Принять… потенциал. Да пусти ты! — Артефакт, — осенило Астариона. — Это его проделки. Нужно вернуться в лагерь. — Умылся бы сперва… Астарион вспомнил, что немного не дошёл до реки, и поднялся, схватил Лив и затащил в воду вместе с собой. Макнул пару раз, умылся сам и вытащил дроу на мелководье. Она упиралась и попыталась его побить, но он мстительно плеснул водой ей в лицо, после чего схватил сзади за шею, дёрнул к себе и поцеловал. И куснул, конечно же. «Негодяй!» — мысленно ударила его она. «Истинно так!» — заверил её он и сдёрнул с плеч Лив плащ вместе с рубашкой. О, она бы кричала в голос, если бы он позволил, но он занял её ротик, а саму Лив свалил на песок и облапал без зазрения совести. Это тебе за то, что выбрала золото! Она барахталась, пыталась пнуть его, но в итоге так крепко обхватила ногами, что сама же вздрогнула, почувствовав, как он упёрся в неё. Дыхание у неё сбилось, но вампир милостиво позволил ей отдышаться, а сам прижался губами к покусанной ранее шейке. — Нет… только посмей… ах… От поцелуя Лив снова дёрнуло током. Боги, да от напряжения между ними уже должны были трещать молнии. Спустя много лет пыток и отвратительных соблазнений, Астарион наконец вновь испытывал чистейшее вожделение. Лив схватилась за воротник его рубашки, подёргала беспомощно, он чуть приподнялся и поцеловал её в шею с другой стороны, продолжив вжимать её точёное тело в себя. Это за то, что выбрала артефакты. Она застонала, вяло потрепыхалась под ним. Он двинул бёдрами, напирая на неё, заставил выгнуться под ним. Такая чувствительная и нервная… а он сам на себя не похож… Эта случайная мысль заставила его задуматься, посмотреть на Лив. В разноцветные, подёрнутые туманом глаза. Он поцеловал её в губы, она агрессивно ответила. Попыталась укусить сама. И снова тихо обозвала негодяем, после чего поцеловала в скулу… Кажется, Лив так и не определилась, чего хочет больше: убить его, подмять под себя или и дальше выкрикивать его имя, царапая ему спину. Безумие, а не обычное соблазнение. Таким агрессивным Астарион ещё ни разу не был, таким голодным и… таким довольным. Это тебе за то, что выбрала еду!***
Они едва не опоздали к началу атаки на рощу. И в лагере их обыскались. Странное видение этой ночью было у всех. Но все вопросы застряли в горле, когда спутники увидели их: взъерошенных, помятых, в рубашках, испачканных кровью, грязью и песком. Очень старающихся молчаливо убедить всех в том, что ночью ничего не произошло. — Медведь подвернулся… то есть встретился… то есть напал, — откашлявшись, будто ему было нужно дышать, пояснил Астарион. — Медвесыч, — поправила его Лив. С самым непроницаемым лицом.